..
- Он едет к Дорфам в Кейп Код, - перебил Алан. - Карл Дорфман, его
сосед по комнате, он называет его Дорфом. Эл позвонил во вторник и спросил,
можно ли ему поехать туда на три дня. Я сказал - валяй.
Она тронула его за руку и заставила повернуться к себе лицом.
- Насколько я в этом виновата, Алан?
- Насколько ты виновата в чем? - он был искренне удивлен.
- Ты знаешь, что я имею в виду. Ты хороший отец и не дурак к тому же.
Сколько раз Эл приезжал домой с тех пор, как начался учебный год?
Тут Алан понял, на что она намекает, и ободряюще усмехнулся.
- Всего раз и то лишь потому, что ему надо было переговорить с Джимми
Кэтлином, со старым приятелем по компьютерному классу из школы. Одна из
новых программ, которые он составлял, не выходила на новом Коммодоре-6,
который я подарил ему на день рождения.
- Вот именно, Алан. Он считает, что я слишком быстро влезаю на место
его матери, и...
- Бог мой, - вздохнул Алан. - Долго ты еще будешь мучиться, будто Эл
считает тебя злой мачехой?
Полли хмуро сдвинула брови.
- Я думаю, ты извинишь меня, если я не считаю этот вопрос таким
забавным, каким считаешь его ты.
Он осторожно взял ее за запястья и поцеловал в уголок губ.
- Я вовсе не считаю этот вопрос забавным. Иногда случается и я как раз
недавно об этом думал - что я сам чувствую себя не в своей тарелке рядом с
тобой. Кажется, что это случилось слишком скоро. На самом деле это не так,
но иногда кажется. Ты понимаешь, что я хочу сказать?
Она кивнула. Нахмуренные брови слегка расправились, но не
окончательно.
- Конечно, понимаю. Герои кинофильмов и телесериалов гораздо дольше
ходят вокруг да около, правда?
- В самую точку. В кино тебя вдоволь напичкают переживаниями. Но это
не горе. Настоящее горе слишком реально. Горе это... - Он отпустил ее руки,
взял тарелку и принялся ее вытирать. - Горе жестокое, беспощадное.
- Поэтому временами у меня появляется чувство вины, это правда. - Алан
был удивлен тем, как сам того не желая, защищался. - Иногда потому, что
кажется слишком скоро, хотя на самом деле не слишком, иногда потому, что
слишком легко через это прошел, хотя и это совсем не так. Мысль, что я еще
недогоревал, частенько посещает, не буду отрицать, но в глубине души я
понимаю, что мысль пустая... потому что часть меня и часть очень большая,
все еще горюет.
- Ты всего лишь человек, - мягко произнесла Полли, - а судьбу не
переспоришь, какие бы гадости она не подкидывала.
- Да, наверное, ты права. Что касается Эла, то он справляется с этим
по-своему. Его способ хорош, во всяком случае достаточно хорош, чтобы
вызывать мое уважение. Он все еще тоскует по матери, но если и горюет, - а
я думаю, что так оно и есть, хотя не стал бы утверждать, - то горюет по
Тодду. Но твои подозрения, что он не приезжает, потому что осуждает тебя
или нас обоих, ни на чем не основаны.
- Я рада, если это так. Ты не представляешь, какой камень снял с моей
души. Но все равно кажется...
- Что все неправильно, да?
Она кивнула.
- Я понимаю тебя. Поведение детей, даже если оно такое же нормальное,
как температура тридцать шесть и шесть, все равно кажется взрослым не
таким, каким должно быть. Мы забываем, как легко они излечиваются, иногда,
и почти всегда не учитываем, как быстро они меняются. Эл уходит. Уходит от
меня, от своих старых товарищей, таких как Джимми Кэтлин, от Касл Рок.
Уходит - вот и все. Улетает, как ракета, когда включается двигатель третьей
ступени. С детьми всегда так происходит, а для родителей это всегда
неожиданность.
- И все-таки мне кажется рановато, - задумчиво пробормотала Полли. -
Семнадцать лет еще не тот возраст, чтобы улетать.
- Конечно, рано, - в голосе у Алана появилась суровая нотка. - Он
потерял мать и брата в идиотской аварии. Его жизнь раскололась, моя жизнь
раскололась, и мы существуем таким образом, каким мне, кажется, существуют
все отцы и сыновья, оказавшиеся в подобной ситуации и пытающиеся собрать
осколки. Нам это вполне удается, но я был бы слепцом, если бы не видел, что
все меняется. Моя жизнь здесь, Полли, в Касл Рок, его - нет, уже нет. Я
надеялся, что все еще можно вернуть, но увидев его глаза, когда предложил
перевести сюда, в колледж, понял, что былого не вернешь. Он не хочет сюда
возвращаться, Полли, потому что здесь слишком много воспоминаний. Может
быть... когда-нибудь... - теперь я не хочу на него давить. Ни к тебе, ни к
нам с тобой вместе это не имеет никакого отношения. Договорились?
- Договорились. Алан?
- Ну?
- Ты скучаешь по нему?
- Да, - сразу признался он. - Все время, каждый день. - Он вдруг
почувствовал, что вот-вот расплачется и, отвернувшись, открыл створку
буфета, чтобы выиграть время и взять себя в руки. Самым простым способом
сделать это было поменять тему разговора и как можно быстрее. - Как Нетти?
- спросил он и к своему облегчению заметил, что голос не выдает его
состояния.
- Говорит, что лучше, но очень долго не подходила к телефону. Я уже
представляла себе, что она лежит на полу без сознания.
- Может быть, она спала.
- Говорит - нет, и по голосу не похоже. Знаешь, какой у людей голос,
когда они подходят к телефону со сна?
Он кивнул. Это тоже входило в сферу обязанностей полицейского.
Частенько приходилось телефонным звонком поднимать людей с постели.
- Она сказала, что рылась в старых материнских вещах в сарае, но...
- Если у нее действительно желудочный грипп, то ты вполне могла
позвонить, когда она была в уборной, а признаться в этом ей не хотелось. -
назидательно заметил Алан.
Она обдумала такой вариант и рассмеялась.
- Бьюсь об заклад, что так оно и было. Это вполне в ее духе.
- Конечно, - Алан заглянул в раковину и закрыл кран. - Любимая, мы уже
все вымыли.
- Спасибо, Алан, - она погладила его по щеке.
- Эй, смотри-ка, что я нашел, - он вытащил у нее из-за уха
пятидесятицентовик. - Ты всегда тут деньги хранишь?
- Как это у тебя получается? - Полли с искренним восхищением смотрела
на монету.
- Что получается? - монетка так же незаметно и быстро исчезла меж
полусогнутых пальцев. Он зажал ее между средним и безымянным пальцами, и
когда повернул руку ладонью к Полли, в ней уже ничего не было. - Как
думаешь, может быть, мне броситься вслед за странствующим шапито и
попроситься на работу? Она улыбнулась.
- Нет, оставайся здесь, со мной. Алан, ты считаешь, что глупо так
беспокоиться по поводу Нетти?
- Конечно, - он засунул левую руку в карман, предварительно незаметно
переложив в нее монетку и, освободившись от нее, схватил посудное
полотенце. - Ты вытащила ее из дурдома, дала работу и помогла с покупкой
дома. Ты считаешь себя ответственной за нее, и я думаю, что в некотором
роде так оно и есть. Если бы ты не беспокоилась о ней, я думаю, мне бы
пришлось беспокоиться за тебя.
Она сняла с сушки последний стакан. Алан понял по ее внезапной
болезненной гримасе, что она того и гляди уронит этот стакан, хотя он уже
был почти сухой. Он сделал быстрый шаг вперед, слегка согнув колено, и
подставил руку. Движение получилось настолько грациозным, что походило на
танцевальное па. Стакан упал прямо в его подставленную ладонь не более чем
в восемнадцати дюймах от пола.
Боль, промучившая Полли всю ночь, и стремление во что бы то ни стало
скрыть от Алана, насколько она в действительности сильна, внезапно
сменились желанием, таким страстным и неожиданным, что Полли была
потрясена, даже более того - испугана. Она тут же смутилась от собственного
порыва, устыдилась его, поскольку больно первобытна была его природа,
называемая похотью.
- Ты двигаешься, как кошка, - сказала она, когда Алан выпрямился.
Голос ее прозвучал глухо и хрипло. Она не могла избавиться от впечатления:
стройные мужские ноги в изящном коленопреклонении, сильные и мускулистые
бедра.
- Как тебе удается, здоровенному мужику, так быстро и легко двигаться?
- Не знаю, - Алан смотрел на нее с недоумением. - Что случилось,
Полли? У тебя такое странное лицо. Тебе дурно?
- Мне дурно, потому что я вот-вот кончу.
Тогда до него дошло. Вот как. Ничего не было в этом плохого или
хорошего. Все нормально.
- Посмотрим, так это или нет, - сказал он и шагнул ей навстречу с тем
удивительным изяществом, какого невозможно было заподозрить в этом мужчине,
встретив его на улице. - Сейчас проверим. - Он левой рукой поставил стакан
на стол, а правую просунул меж ее ног так молниеносно, что она не успела
понять как это произошло.
- Что ты делаешь, Ал... - но тут его палец упругим и в то же время
нежным движением прижал ее клитор и последний слог его имени превратился в
выдох: "аааан". В тот же момент она очутилась у него на руках. Он поднял ее
легко, как пушинку.
Она обняла его за шею, даже в такой момент не забывая о своих руках и
прикасаясь к нему только запястьями. Руки ее застыли у него за спиной, как
неуклюжая вязанка хвороста, но только эта часть ее тела теперь оставалась
неуклюжей и застывшей, все остальное существо таяло.
- Алан, поставь меня на место.
- Даже не собираюсь, - он поднял ее еще выше. Поддерживая за спину
между лопаток он с силой прижал к себе ее тело и слегка опустил, насадив на
свой палец как стебель декоративного цветка на подставку. Теперь она
качалась на его руке словно девочка на лошадке-качалке, а он помогал ей
качаться, и Полли казалось, что она парит на чудесных качелях, ногами в
воздухе, волосами в звездах.
- Алан...
- Держитесь крепко, милая дама, - сказал он, смеясь так легко, как
будто в руках у него была не женщина, а пуховая перинка. Она откинулась
назад, почти не ощущая его руки между ног, поглощенная собственным растущим
возбуждением, но уверенная в том, что он не позволит ей упасть. Потом он
снова притянул ее к себе, поглаживая по спине одной рукой и вытворяя чудеса
другой. Что именно он делал с ней, Полли не пыталась определить, она лишь
парила на этих удивительных качелях, вверх-вниз, вверх-вниз, и неустанно,
словно в бреду, без конца повторяла его имя.
Оргазм накинулся на нее разрывной пулей, от самого сердца и во все
стороны. Ноги раскачивались в шести дюймах от пола (один из шлепанцев
слетел, проскользив по полу от кухни до дальней стены гостиной), голова
откинулась назад, и волосы, пушистым искрящимся потоком проливались на руку
Алана. А когда она взвилась на самую вершину удовольствия, он поцеловал ее
в белую выгнутую шею.
Потом он поставил ее... и тут же поддержал, заметив, как дрожат ее
колени.
- О, Господи, - сказала Полли бессильно улыбнувшись. - О, Господи,
Алан, я отныне никогда не буду стирать эти джинсы.
Он расхохотался, как безумный, повалился на стул, вытянув ноги, и
смеялся чуть не до коликов, схватившись за живот. Полли сделала к нему шаг.
Он схватил ее, усадил к себе на колени, а потом встал с ней на руках.
Полли снова почувствовала прилив желания, но на этот раз оно было
гораздо явственнее, определеннее. Я хочу этого мужчину, думала Полли, я его
желаю, всей душой, всем телом.
- Неси меня наверх, - прошептала она. - Если не можешь так далеко,
донеси до дивана, если это не под силу, возьми меня прямо здесь, в кухне,
на полу.
- Я думаю, до гостиной доволоку, - сказал он. - Как ваши руки, милая
дама?
- Какие руки? - прошептала Полли, закрыв глаза. Она жила теперь только
счастливым ощущением этого момента, летя сквозь пространство и время в его
объятиях, нежась в темноте, подвластная его силе. Она прижалась лицом к его
груди, а когда он опустил ее на диван, она прит
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30