Сейчас, когда он начал стрелять, его голос зазвучал спокойнее.
Тейлор направил М-100 прямо в центр боевого порядка противника, наблюдая за тем, как четкие очертания боевых машин входят в последнюю стадию разворота.
— Давай, малышка, — сказал Кребс. Он опять выстрелил.
Мгновенно черный вертолет вспыхнул и начал падать, нарушая боевой порядок противника, отдельные части разлетелись в разные стороны.
Тейлор закричал от радости, как необузданный молодой капитан, который когда-то летал, как во сне, в небе над Африкой.
— Здорово, твою мать, — сказал Кребс восхищенно. Он опять выпустил целую очередь снарядов.
Еще один японский боевой вертолет развалился на части в небе.
— Вы меня запомните, — сказал Тейлор своим врагам. — Вы меня запомните.
Вслед за этим загорелись и развалились еще две японские боевые машины. Другие М-100 тоже вели огонь.
Было очень мало времени. С каждой секундой очертания вертолетов противника становились все четче. Тейлор боялся, — что они смогут завершить маневр под нужным углом и обстрелять их перекрестным огнем лазеров.
Тейлор пристально смотрел на вражеские машины, стараясь понять, какой боевой порядок они используют.
— Утенок, — вдруг выкрикнул он. — Стреляй по третьему. Это их командный пункт.
— Вас понял, — сказал Кребс уже своим обычным, по-военному резким голосом. Хотя он говорил совершенно спокойно, но не было сомнения, что своим сухим тоном он пытается скрыть ту переполняющую его радость, какую испытывал и сам Тейлор, непередаваемую словами радость разрушения.
С помощью своих оптических приборов старый уорент-офицер следил за тем, как вертолеты противника делают разворот. Он выпустил один снаряд, затем еще один.
Командный вертолет исчез в ярком белом пламени. Когда вспышка погасла, было видно только, как его черные обломки падают в море.
Взорвался еще один боевой вертолет противника.
Оставшиеся боевые машины перестали выполнять разворот. Вместо того чтобы попытаться сблизиться со своими преследователями, они стали от них уходить.
«Неверное решение», — хладнокровно подумал Тейлор.
— Всем станциям. Правое плечо вперед, — выкрикнул он, использовав подсознательно старую пехотную команду.
Два из оставшихся боевых вертолетов взорвались одновременно, как будто в них выстрелили из двухстволки. Оставались еще две боевые машины противника. Тейлор знал, что они сейчас испытывают.
Ужас. Понимание того, что все уже кончено, борется в них с надеждой, что все образуется, несмотря на отсутствие всякой надежды. И страшная неуверенность, которая мешает им действовать, хотя и не парализует их действия полностью. Но это знание не трогало его.
Сейчас они находились в тылу вертолетов противника. Их попытка уйти от преследования была безнадежной, так как у американских М-100 скорость была больше. Но летчики противника не могли об этом знать. В этот момент они знали наверняка лишь то, что они пока живы.
Тейлор чувствовал, как рядом с ним напрягся Кребс. Он выпустил еще одну очередь снарядов.
Японская боевая машина начала вертеться, как флюгер во время шторма, и распалась на части еще до того, как огонь из горящего бака с горючим перекинулся на весь вертолет. Затем огненное облако охватило его целиком, на землю посыпались обломки.
Единственный оставшийся вертолет противника направился на юго-восток. Тейлор ощущал, как летчик судорожно двигает рычагами, увеличивая тягу и стараясь набрать скорость большую, чем позволяли законы физики.
Затем последний черный вертолет вспыхнул, и его обломки стали падать, как капли черного дождя.
Мгновение все молчали. М-100 непроизвольно опять выстроились в боевой порядок. Но никакая тренировка не могла помочь им найти слова, способные выразить чувства, которые они сейчас испытывали.
Небо было устрашающе чистым.
— Всем станциям, — наконец сказал Тейлор. — Переключиться на автоматическое управление полетом. Следующая остановка — объект «Блэкджек». Баку.
Он глубоко вздохнул.
— Утенок, — сказал он, — я пойду потолкую с нашим русским другом.
— Я клянусь, — сказал Козлов. От удара Тейлора у него изо рта текла кровь. — Клянусь, я ничего не знал.
Тейлор сурово взглянул на него. Ему хотелось открыть люк и вытолкнуть русского. Он не знал, были ли в Каспийском море акулы, но ему очень хотелось, чтобы природа постаралась и не упустила возможность запустить туда несколько акул специально для этого случая.
Тейлор почувствовал новый прилив ярости и поднял кулак.
— Не надо, — вдруг сказал Мередит. — Я ему верю.
Не опуская кулака, Тейлор удивленно посмотрел на начальника разведки.
— Взгляни на него, — продолжал Мередит, как будто Козлов не мог слышать, о чем они говорят. — Он дьявольски испуган. Он находится в этом состоянии с момента посадки на место дозаправки. Он понятия ни о чем не имел. — Он сделал вид, что сплевывает. — Это несчастный простой офицер, которого мучает зубная боль, а вовсе не камикадзе. Иванов и его тоже надул.
Тейлор опустил кулак, но не разжал его. Он весь горел от ярости.
— Черт побери, — прорычал он, — я просто хочу знать одну вещь. Ответь мне прямо, как вы, чертовы русские, смогли совершить такое. А вся эта ерунда о расположении штаба в Баку — ты говорил правду? Твой рисунок был точным? Или ты все это выдумал?
Козлов открыл рот, чтобы ответить. Двух передних гнилых зубов не было. Он открыл и закрыл рот, кровь ручейком стекала по подбородку русского офицера и капала на военную форму. Он вытер рот рукавом и попытался сказать:
— Все… все правда. Вы верите? Я здесь с вами. Я тоже верил…
Тейлор покачал головой и с отвращением отвернулся.
— Я ему тоже верю, — сказал Райдер. С начала полета он впервые заговорил в присутствии Тейлора.
Тейлор хотел рявкнуть что-то в ответ, но Хэнк Паркер заговорил первым:
— Он говорит правду. Даю голову на отсечение.
Вдруг Тейлор почувствовал себя, как большой кот в маленькой клетке.
— Черт подери, — сказал он, поворачиваясь спиной к Козлову. — Твоя страна выиграет в результате этой операции столько же, столько и моя.
— Я понимаю, — сказал Козлов осторожно, его больные десны продолжали кровоточить.
— Тогда почему? Почему Иванов сделал это?
— Я не знаю.
— Зачем продавать своих единственных друзей? Боже, ведь никто в мире, кроме нас, больше не испытывает к вам симпатии. Кто еще пытался спасти вас?
Испытывая невыразимый стыд, Козлов поднял глаза и посмотрел на пульт управления.
— Я ничего не понимаю. — Он опять вытер подбородок рукавом. — Возможно, произошла ошибка. Я не знаю.
Тейлор ударил опухшей рукой по боковой панели. Рука болела. В ярости он сорвал свежую повязку, которую наложил перед вылетом на операцию.
Боль оставалась, но это больше не имело значения.
— Я тоже не знаю, — устало сказал Тейлор.
— Он нам нужен, — сказал Мередит. — Он нам будет нужен на земле.
— Хорошо, — согласился Тейлор. Он повернулся к Козлову: — Но один неверный шаг, и я сам пристрелю тебя.
Козлов кивнул. Он был мертвенно бледен, а кровь, текущая по подбородку, — ярко-красной. Сейчас он казался меньше, как будто сжался от стыда, и Тейлор почувствовал себя так, как будто ударил ребенка.
— И оружие тебе не дадим, — добавил Тейлор. — Ты нас поведешь, а мы будем стрелять.
Козлов кивнул, он покорно воспринял это новое унижение.
Потеряв интерес к дальнейшему разговору с русским, Тейлор повернулся к Хэнку Паркеру. Потом он склонился над пультом боевого управления и вдруг резко выпрямился.
— Виктор, — сказал он, разглядывая Козлова, стоящего в другом конце небольшого отсека. Русский пальцем ощупывал рот. — Я хочу, что бы ты мне честно сказал еще об одном. Вы… ваши знали что-нибудь о «Скрэмблерах»? И вы решили ничего не говорить нам?
Козлов вытер испачканные кровью пальцы о брюки. Он откашлялся, и чувствовалось, что все горло у него забито.
— Я не знал. Я лично ничего не знал. — Он на минуту замолчал, затем опять начал говорить, уже более решительно. — Генералу Иванову что-то было известно. Но, честно говоря, я не знаю, что именно. Он ничего не сказал мне… до тех пор, пока это не случилось.
— Ну что вы за народ? — с отвращением сказал Тейлор, качая головой. Он повысил голос, и в нем чувствовалась ярость и покорность. — Хоть кто-нибудь в вашей стране помнит, что это значит — говорить правду?
Козлов слегка пожал плечами, потом попытался свести их вместе, как бы стараясь исчезнуть. Он не мог смотреть Тейлору в глаза.
Вдруг стратегическая система связи включилась, это было совершенно непрошеное вмешательство. На другом конце провода усталый голос произнес позывные. Даже они там, в Вашингтоне, устали.
Мередит подтвердил начало связи.
— Полковник Тейлор находится у вас? — спросил офицер связи с другого конца провода.
— Вас понял. Он стоит рядом.
— Включите видеоизображение. С вами будет говорить президент США.
«О черт», — подумал Тейлор, мечтательно вспоминая, что были времена, когда монархи по неделям и месяцам не могли связаться с солдатскими лагерями.
К всеобщему удивлению, на экране появилось не знакомое лицо президента Уотерса, а приятно загорелое и пышущее здоровьем лицо вице-президента, лишь с небольшими кругами от усталости вокруг глаз. Когда Тейлор встал напротив экрана монитора, вице-президент отшатнулся. Они никогда раньше не встречались.
Вице-президент взял себя в руки и наклонился вперед, вся его поза говорила о доверительности и искренности.
— Полковник Тейлор, — сказал он.
— Да, господин вице-президент.
Странное выражение появилось на лице человека на экране.
— Полковник Тейлор, я теперь президент, так как около часа назад у президента Уотерса был инфаркт и он умер во сне.
— Да, сэр, — сказал Тейлор, в уме просчитывая, какие последствия это будет иметь для выполняемой им задачи. Остальное для него не имело сейчас значения.
— Полковник Тейлор, похоже, что вы сейчас не один?
— Да, сэр. Несколько членов моего штаба находятся здесь.
Новый президент посмотрел в сторону, казалось, что он собирается говорить с кем-то, кто находится вне поля действия видеокамеры. Затем он опять посмотрел на экран и сказал:
— Не могли бы вы попросить всех выйти из комнаты, в которой вы находитесь? Я хочу поговорить с вами с глазу на глаз.
Плохой знак. Единственный вопрос был в том, насколько плохой? В другой раз Тейлор, возможно, сказал бы, что его члены штаба должны продолжать выполнять свои обязанности. Но он чувствовал, что это было бы сейчас роковой ошибкой.
— Мерри, — сказал он, отвернувшись на мгновение от монитора.
— Да, сэр, — сказал Мередит. Он быстро начал выводить остальных в узкий проход, ведущий в кабину пилота. Хэнк Паркер вышел первым и направился в кабину, так как он имел право управлять самолетом и сейчас мог спокойно отдохнуть в удобном кресле Тейлора.
После некоторого замешательства все вышли из командного отсека и закрыли люк.
— Господин президент, я один.
Мэддокс кивнул, слегка покусывая нижнюю губу. Было очевидно, что он старается справиться с потрясением от вида шрамов Тейлора и оценить ситуацию.
— Полковник Тейлор, — сказал он. Он говорил так, как говорят жители южных штатов. — Мне не хотелось смущать вас в присутствии ваших подчиненных… однако мне кажется, что задача, которую вы в настоящее время выполняете, возможно, была плохо продумана.
Тейлор даже не моргнул глазом. Он готовил себя к этому заранее.
— Почему, господин президент?
Мэддокс, казалось, был удивлен. Тейлор слышал, как невидимый на экране человек сказал:
— Вам не надо ничего ему объяснять, господин президент. Вам надо только приказать ему поворачивать назад, и он обязан повиноваться.
— Полковник Тейлор, — продолжал Мэддокс. — Я боюсь, у нас нет времени на то, чтобы объяснить вам все наши… соображения. Я приказываю вам немедленно прекратить выполнение задания.
— Господин президент, — сказал Тейлор в отчаянии, хотя он изо всех сил старался скрыть это отчаяние. — Мы уже находимся в районе цели. Через час…
— Полковник, я не собираюсь спорить с вами. Лучшие умы в Вашингтоне посоветовали мне остановить все то, что вы собираетесь там делать. Поэтому разворачивайтесь и возвращайтесь туда, откуда вы начали выполнение этой операции. Вы уже хорошо поработали, и могу уверить вас, родина будет признательна вам.
— Нет, — сказал Тейлор.
Мэддокс посмотрел на него, не веря своим ушам.
— Что вы сказали?
— Нет, господин президент, я не прерву выполнение операции. Я считаю, что люди, которые не понимают ситуацию здесь, в этом районе, дают вам плохие советы. Я никогда раньше не отказывался выполнять приказы президента. Но сейчас я четко вижу свой долг. Я собираюсь продолжить выполнение этой операции в соответствии с приказом, полученным от президента Уотерса.
— Боже, полковник, что вы собираетесь делать?
Тейлор отключил стратегическую линию связи. Затем он снял защелку шифровального блока, отсоединил его и изо всех сил ударил им о заднюю стенку, затем вставил блок на место и защелкнул держатель, как будто ничего не произошло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
Тейлор направил М-100 прямо в центр боевого порядка противника, наблюдая за тем, как четкие очертания боевых машин входят в последнюю стадию разворота.
— Давай, малышка, — сказал Кребс. Он опять выстрелил.
Мгновенно черный вертолет вспыхнул и начал падать, нарушая боевой порядок противника, отдельные части разлетелись в разные стороны.
Тейлор закричал от радости, как необузданный молодой капитан, который когда-то летал, как во сне, в небе над Африкой.
— Здорово, твою мать, — сказал Кребс восхищенно. Он опять выпустил целую очередь снарядов.
Еще один японский боевой вертолет развалился на части в небе.
— Вы меня запомните, — сказал Тейлор своим врагам. — Вы меня запомните.
Вслед за этим загорелись и развалились еще две японские боевые машины. Другие М-100 тоже вели огонь.
Было очень мало времени. С каждой секундой очертания вертолетов противника становились все четче. Тейлор боялся, — что они смогут завершить маневр под нужным углом и обстрелять их перекрестным огнем лазеров.
Тейлор пристально смотрел на вражеские машины, стараясь понять, какой боевой порядок они используют.
— Утенок, — вдруг выкрикнул он. — Стреляй по третьему. Это их командный пункт.
— Вас понял, — сказал Кребс уже своим обычным, по-военному резким голосом. Хотя он говорил совершенно спокойно, но не было сомнения, что своим сухим тоном он пытается скрыть ту переполняющую его радость, какую испытывал и сам Тейлор, непередаваемую словами радость разрушения.
С помощью своих оптических приборов старый уорент-офицер следил за тем, как вертолеты противника делают разворот. Он выпустил один снаряд, затем еще один.
Командный вертолет исчез в ярком белом пламени. Когда вспышка погасла, было видно только, как его черные обломки падают в море.
Взорвался еще один боевой вертолет противника.
Оставшиеся боевые машины перестали выполнять разворот. Вместо того чтобы попытаться сблизиться со своими преследователями, они стали от них уходить.
«Неверное решение», — хладнокровно подумал Тейлор.
— Всем станциям. Правое плечо вперед, — выкрикнул он, использовав подсознательно старую пехотную команду.
Два из оставшихся боевых вертолетов взорвались одновременно, как будто в них выстрелили из двухстволки. Оставались еще две боевые машины противника. Тейлор знал, что они сейчас испытывают.
Ужас. Понимание того, что все уже кончено, борется в них с надеждой, что все образуется, несмотря на отсутствие всякой надежды. И страшная неуверенность, которая мешает им действовать, хотя и не парализует их действия полностью. Но это знание не трогало его.
Сейчас они находились в тылу вертолетов противника. Их попытка уйти от преследования была безнадежной, так как у американских М-100 скорость была больше. Но летчики противника не могли об этом знать. В этот момент они знали наверняка лишь то, что они пока живы.
Тейлор чувствовал, как рядом с ним напрягся Кребс. Он выпустил еще одну очередь снарядов.
Японская боевая машина начала вертеться, как флюгер во время шторма, и распалась на части еще до того, как огонь из горящего бака с горючим перекинулся на весь вертолет. Затем огненное облако охватило его целиком, на землю посыпались обломки.
Единственный оставшийся вертолет противника направился на юго-восток. Тейлор ощущал, как летчик судорожно двигает рычагами, увеличивая тягу и стараясь набрать скорость большую, чем позволяли законы физики.
Затем последний черный вертолет вспыхнул, и его обломки стали падать, как капли черного дождя.
Мгновение все молчали. М-100 непроизвольно опять выстроились в боевой порядок. Но никакая тренировка не могла помочь им найти слова, способные выразить чувства, которые они сейчас испытывали.
Небо было устрашающе чистым.
— Всем станциям, — наконец сказал Тейлор. — Переключиться на автоматическое управление полетом. Следующая остановка — объект «Блэкджек». Баку.
Он глубоко вздохнул.
— Утенок, — сказал он, — я пойду потолкую с нашим русским другом.
— Я клянусь, — сказал Козлов. От удара Тейлора у него изо рта текла кровь. — Клянусь, я ничего не знал.
Тейлор сурово взглянул на него. Ему хотелось открыть люк и вытолкнуть русского. Он не знал, были ли в Каспийском море акулы, но ему очень хотелось, чтобы природа постаралась и не упустила возможность запустить туда несколько акул специально для этого случая.
Тейлор почувствовал новый прилив ярости и поднял кулак.
— Не надо, — вдруг сказал Мередит. — Я ему верю.
Не опуская кулака, Тейлор удивленно посмотрел на начальника разведки.
— Взгляни на него, — продолжал Мередит, как будто Козлов не мог слышать, о чем они говорят. — Он дьявольски испуган. Он находится в этом состоянии с момента посадки на место дозаправки. Он понятия ни о чем не имел. — Он сделал вид, что сплевывает. — Это несчастный простой офицер, которого мучает зубная боль, а вовсе не камикадзе. Иванов и его тоже надул.
Тейлор опустил кулак, но не разжал его. Он весь горел от ярости.
— Черт побери, — прорычал он, — я просто хочу знать одну вещь. Ответь мне прямо, как вы, чертовы русские, смогли совершить такое. А вся эта ерунда о расположении штаба в Баку — ты говорил правду? Твой рисунок был точным? Или ты все это выдумал?
Козлов открыл рот, чтобы ответить. Двух передних гнилых зубов не было. Он открыл и закрыл рот, кровь ручейком стекала по подбородку русского офицера и капала на военную форму. Он вытер рот рукавом и попытался сказать:
— Все… все правда. Вы верите? Я здесь с вами. Я тоже верил…
Тейлор покачал головой и с отвращением отвернулся.
— Я ему тоже верю, — сказал Райдер. С начала полета он впервые заговорил в присутствии Тейлора.
Тейлор хотел рявкнуть что-то в ответ, но Хэнк Паркер заговорил первым:
— Он говорит правду. Даю голову на отсечение.
Вдруг Тейлор почувствовал себя, как большой кот в маленькой клетке.
— Черт подери, — сказал он, поворачиваясь спиной к Козлову. — Твоя страна выиграет в результате этой операции столько же, столько и моя.
— Я понимаю, — сказал Козлов осторожно, его больные десны продолжали кровоточить.
— Тогда почему? Почему Иванов сделал это?
— Я не знаю.
— Зачем продавать своих единственных друзей? Боже, ведь никто в мире, кроме нас, больше не испытывает к вам симпатии. Кто еще пытался спасти вас?
Испытывая невыразимый стыд, Козлов поднял глаза и посмотрел на пульт управления.
— Я ничего не понимаю. — Он опять вытер подбородок рукавом. — Возможно, произошла ошибка. Я не знаю.
Тейлор ударил опухшей рукой по боковой панели. Рука болела. В ярости он сорвал свежую повязку, которую наложил перед вылетом на операцию.
Боль оставалась, но это больше не имело значения.
— Я тоже не знаю, — устало сказал Тейлор.
— Он нам нужен, — сказал Мередит. — Он нам будет нужен на земле.
— Хорошо, — согласился Тейлор. Он повернулся к Козлову: — Но один неверный шаг, и я сам пристрелю тебя.
Козлов кивнул. Он был мертвенно бледен, а кровь, текущая по подбородку, — ярко-красной. Сейчас он казался меньше, как будто сжался от стыда, и Тейлор почувствовал себя так, как будто ударил ребенка.
— И оружие тебе не дадим, — добавил Тейлор. — Ты нас поведешь, а мы будем стрелять.
Козлов кивнул, он покорно воспринял это новое унижение.
Потеряв интерес к дальнейшему разговору с русским, Тейлор повернулся к Хэнку Паркеру. Потом он склонился над пультом боевого управления и вдруг резко выпрямился.
— Виктор, — сказал он, разглядывая Козлова, стоящего в другом конце небольшого отсека. Русский пальцем ощупывал рот. — Я хочу, что бы ты мне честно сказал еще об одном. Вы… ваши знали что-нибудь о «Скрэмблерах»? И вы решили ничего не говорить нам?
Козлов вытер испачканные кровью пальцы о брюки. Он откашлялся, и чувствовалось, что все горло у него забито.
— Я не знал. Я лично ничего не знал. — Он на минуту замолчал, затем опять начал говорить, уже более решительно. — Генералу Иванову что-то было известно. Но, честно говоря, я не знаю, что именно. Он ничего не сказал мне… до тех пор, пока это не случилось.
— Ну что вы за народ? — с отвращением сказал Тейлор, качая головой. Он повысил голос, и в нем чувствовалась ярость и покорность. — Хоть кто-нибудь в вашей стране помнит, что это значит — говорить правду?
Козлов слегка пожал плечами, потом попытался свести их вместе, как бы стараясь исчезнуть. Он не мог смотреть Тейлору в глаза.
Вдруг стратегическая система связи включилась, это было совершенно непрошеное вмешательство. На другом конце провода усталый голос произнес позывные. Даже они там, в Вашингтоне, устали.
Мередит подтвердил начало связи.
— Полковник Тейлор находится у вас? — спросил офицер связи с другого конца провода.
— Вас понял. Он стоит рядом.
— Включите видеоизображение. С вами будет говорить президент США.
«О черт», — подумал Тейлор, мечтательно вспоминая, что были времена, когда монархи по неделям и месяцам не могли связаться с солдатскими лагерями.
К всеобщему удивлению, на экране появилось не знакомое лицо президента Уотерса, а приятно загорелое и пышущее здоровьем лицо вице-президента, лишь с небольшими кругами от усталости вокруг глаз. Когда Тейлор встал напротив экрана монитора, вице-президент отшатнулся. Они никогда раньше не встречались.
Вице-президент взял себя в руки и наклонился вперед, вся его поза говорила о доверительности и искренности.
— Полковник Тейлор, — сказал он.
— Да, господин вице-президент.
Странное выражение появилось на лице человека на экране.
— Полковник Тейлор, я теперь президент, так как около часа назад у президента Уотерса был инфаркт и он умер во сне.
— Да, сэр, — сказал Тейлор, в уме просчитывая, какие последствия это будет иметь для выполняемой им задачи. Остальное для него не имело сейчас значения.
— Полковник Тейлор, похоже, что вы сейчас не один?
— Да, сэр. Несколько членов моего штаба находятся здесь.
Новый президент посмотрел в сторону, казалось, что он собирается говорить с кем-то, кто находится вне поля действия видеокамеры. Затем он опять посмотрел на экран и сказал:
— Не могли бы вы попросить всех выйти из комнаты, в которой вы находитесь? Я хочу поговорить с вами с глазу на глаз.
Плохой знак. Единственный вопрос был в том, насколько плохой? В другой раз Тейлор, возможно, сказал бы, что его члены штаба должны продолжать выполнять свои обязанности. Но он чувствовал, что это было бы сейчас роковой ошибкой.
— Мерри, — сказал он, отвернувшись на мгновение от монитора.
— Да, сэр, — сказал Мередит. Он быстро начал выводить остальных в узкий проход, ведущий в кабину пилота. Хэнк Паркер вышел первым и направился в кабину, так как он имел право управлять самолетом и сейчас мог спокойно отдохнуть в удобном кресле Тейлора.
После некоторого замешательства все вышли из командного отсека и закрыли люк.
— Господин президент, я один.
Мэддокс кивнул, слегка покусывая нижнюю губу. Было очевидно, что он старается справиться с потрясением от вида шрамов Тейлора и оценить ситуацию.
— Полковник Тейлор, — сказал он. Он говорил так, как говорят жители южных штатов. — Мне не хотелось смущать вас в присутствии ваших подчиненных… однако мне кажется, что задача, которую вы в настоящее время выполняете, возможно, была плохо продумана.
Тейлор даже не моргнул глазом. Он готовил себя к этому заранее.
— Почему, господин президент?
Мэддокс, казалось, был удивлен. Тейлор слышал, как невидимый на экране человек сказал:
— Вам не надо ничего ему объяснять, господин президент. Вам надо только приказать ему поворачивать назад, и он обязан повиноваться.
— Полковник Тейлор, — продолжал Мэддокс. — Я боюсь, у нас нет времени на то, чтобы объяснить вам все наши… соображения. Я приказываю вам немедленно прекратить выполнение задания.
— Господин президент, — сказал Тейлор в отчаянии, хотя он изо всех сил старался скрыть это отчаяние. — Мы уже находимся в районе цели. Через час…
— Полковник, я не собираюсь спорить с вами. Лучшие умы в Вашингтоне посоветовали мне остановить все то, что вы собираетесь там делать. Поэтому разворачивайтесь и возвращайтесь туда, откуда вы начали выполнение этой операции. Вы уже хорошо поработали, и могу уверить вас, родина будет признательна вам.
— Нет, — сказал Тейлор.
Мэддокс посмотрел на него, не веря своим ушам.
— Что вы сказали?
— Нет, господин президент, я не прерву выполнение операции. Я считаю, что люди, которые не понимают ситуацию здесь, в этом районе, дают вам плохие советы. Я никогда раньше не отказывался выполнять приказы президента. Но сейчас я четко вижу свой долг. Я собираюсь продолжить выполнение этой операции в соответствии с приказом, полученным от президента Уотерса.
— Боже, полковник, что вы собираетесь делать?
Тейлор отключил стратегическую линию связи. Затем он снял защелку шифровального блока, отсоединил его и изо всех сил ударил им о заднюю стенку, затем вставил блок на место и защелкнул держатель, как будто ничего не произошло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94