Сенатор кивнул и вновь отвернулся к окну. Над горизонтом поднималась Галактика. Зрелище было из тех, что могло шокировать непривычных к нему людей. Сенатор давно к нему привык, этих необычных для всякого иного человека, рассветов было им видено гораздо больше, чем рассветов иных, когда диск ближайшего светила поднимается над горизонтом, окрашивая все вокруг в яркие радостные цвета и прогоняя тьму. Но на Софро день никогда не был белым, тьма отступала, не уходя совсем, и только. И все же, как и прежде, когда-то в былом, за десятками пролетевших лет, пронёсшихся как один день, его волновали эти необычные рассветы, когда чернильный, тёмный, бездонный провал небес наполнялся туманным дрожащим светом миллионов звезд.
— Ладно, — проговорил Сенатор, и, отвернувшись от окна, вновь подошёл к юноше, — поверим. А самозванцев, тут ты прав, опознать недолго.
Юноша чуть расслабился, откинул голову на спинку кресла и, подвинув губы к улыбке, вздохнул.
— Сенатор, я не самозванец, — проговорил устало, — мне удалось покинуть Рэну, и это почти что чудо. Разве есть что-то странное, что я устремился сюда, на Софро, ведь единственный близкий мне человек находится здесь? Какое преступление я совершил, что Вы устроили мне форменный допрос?
— Вы прибыли из Закрытого Сектора, как сами признались, — ответил сенатор сухо, — на корабле контрабандистов, к тому же. Принимая этот корабль, один из диспетчеров совершил серьёзный проступок. Вам этого мало? Или я должен объяснять сыну координатора и внуку Леди, что такое дисциплина и зачем она нужна?
— Но у меня не было другого выхода, — тихо и устало заметил юноша, — в окрестностях Рэны не наблюдалось ни одного из кораблей Лиги, а ходить пешком по звёздам меня никто не учил. На Рэне меня искали, мне нельзя уже было оставаться там. Вы хоть это понимаете?
— Да всё я понимаю, — бросил Алашавар раздражённо, — абсолютно всё. Вы ещё это втолкуйте Локите, молодой человек. Вы думаете, мне приятно допрашивать Вас, когда я вижу, что Вы еле стоите на ногах? Но у Вас нет документов, и нет свидетельств, что вы говорите правду. Таков уж наш теперешний придворный этикет, заведённый вашей бабкой, что я просто обязан выполнять все эти нелепые телодвижения. Или Вы полагаете, будто мне надоел мой нынешний пост? Так что терпите, Илант, ничего другого Вам не остаётся. И мне тоже.
Алашавар, вздохнув, пригладил короткие пряди волос знакомым жестом и поджал губы. Это было так знакомо, да и сам Сенатор за прошедшие пять лет изменился мало, был так же подтянут и сухопар, так же одевался — официально и строго, предпочитая одежду тёмных цветов, всё так же остро и испытывающе смотрели из-под бровей глаза.
Если б не этот, излишне пристальный и колючий взгляд, на который Сенатор нанизывал каждого встречного, как бабочку на булавку, его, наверное, можно было назвать приятным человеком. Впрочем, у сенатора всегда было множество сторонников. Были и недоброжелатели, которые ненавидели его так же сильно, как любили сторонники. Даже маленькая забавная кличка, которую кто-то давно пришпилил Алашавару, значила так много для посвящённых. Илант тихонько улыбнулся, вспомнив это. «Элейдж, — отстранёно подумал он, — так звали основателя Лиги, одного из основателей, — Элейдж или Амриэль Алашавар».
Хэлан побаивался этого человека. И уважал. Это было очевидным для всех и вся, даже для госпожи Локиты, которая, пожимая, плечами, искренне удивляясь, чего такого, вызывающего уважение, её сынок находил в Сенаторе. Сам Илант, будучи мальчишкой, то понимал, но только не мог высказать. Была в Сенаторе какая-то искорка, заставлявшая и его тянуться к Алашавару, смотреть на него с невольным уважением, стараться оказаться поблизости.
— Доложите обо мне Локите. — проговорил юноша, — и пусть она разбирается со всеми проблемами сама.
Сенатор в сомнении покачал головой.
— Он ранен, — вмешался медик, — я его несколько подлатал за время полёта, да и организм у него крепкий, но всё ж, господин сенатор, не стоит продолжать допрос. Сделайте, как он сказал, и пусть будет, как будет. Ведь, не исключено, что Леди Локита снимет наши головы, если ему вновь станет худо, а так может случиться.
Илант досадливо поджал губы, сверкнул гневно глазами, словно злился на то, что стало известно о его слабости, и отвернулся. Признать, что чувствует себя не совсем здоровым, он не мог, но радость от встречи с Софро уже померкла, не воодушевляла, как час назад и силы таяли. Он всё понимал, и всё чувствовал, но смириться со слабостью нездоровья не желал, как не желал расставаться с радостью встречи. Тем не менее, грусть уже набросила свой покров на его душу, и, слушая слова Алашавара, он все больше и больше поддавался ей, чувствуя, что беззаботный лучезарный мир Лиги, каковым он представлялся ещё несколько часов назад, не настолько беззаботен, как то казалось на Рэне. Может, он и не был никогда таковым, только незамутнённое печалями детство и отрочество воспринимало его таковым, радуясь, как мелкая птаха за окном, одному своему существованию в нем. Но детство кончилось пять лет тому назад, в тот самый миг, когда стало известно о бунте.
Илант хорошо помнил, как возникла оторопь на лице отца, когда пришла эта новость. Как оно посерело, и в одно мгновение стало озабоченным и строгим, как Хэлан посмотрел на него и, вымучено улыбнувшись, внезапно прижал обоих мальчишек — близнецов к себе, как напряглись его руки, и как нехотя, повинуясь только чувству долга, он отпустил их от себя, и ушёл. Он хорошо помнил и то, как, изменившись в лице, поднялся со своего излюбленного места в углу комнаты Да-Деган Раттера. Серые сонные глаза вспыхнули холодным отблеском стали, а черты лица напряглись, и, будто, подобрались. Он сделал шаг, вслед Хэлану, остановился и как-то неестественно всплеснул руками, словно взмахнул крыльями, увидел три пары устремлённых на него глаз, и остановился на пороге. Сомнение жило на тонком породистом лице, сомнение отражалось в глазах. Внезапно Лия сорвалась со своего места и бросилась ему на шею, словно прося не оставлять их без защиты. Да-Деган подхватил девчушку на руки, прижал к себе, погладил золотистые солнечные пряди, вздохнул тяжело, и, вдруг, совершенно внезапно, заплакал.
— Дождались... — прошептал он, мотнул головой, смахнул слезу и так же вымучено, как и Хэлан, улыбнулся. Опустившись в кресло, поманил их всех к себе, но, когда заговорил, тон голоса был уже иным, тихим, но уверенным и твёрдым, необычным, как и выражение упрямства, появившееся на лице. — Вот что, собирайте вещи, все трое. Что-нибудь тёплое. Надо уходить, причём быстро, и что б никто не знал куда.
Лия удивлённо вскинула брови.
— Зачем, Дагги? — спросил Рейнар.
— Затем что, — ответил тот, — бунт — это не шуточки. Нам надо уйти от города. Если дело и впрямь таково, что требует вмешательства координатора, то, я думаю, здесь будет неспокойно. А если я ошибаюсь, то мы неплохо проведём время на природе.
Как ни странно, вопросов больше не возникло. Они собрались меньше, чем за час, взяв тёплые вещи, немного провианта, и самые необходимые инструменты. Да-Деган вывел их из города полузаросшими тропами, о существовании которых трудно было даже подозревать. Где-то, на самой окраине, показал на зарево и чёрные клубы дыма в воздухе, прошептал губами одно, весьма крепкое, словцо и, изменив маршрут, заставил их спуститься в катакомбы бесконечных коммуникационных коридоров, сплетенных в такой клубок, что не знающий человек мог заблудиться сразу и навсегда, никогда более выйдя к поверхности.
Они долго пробирались по подземному ходу, иногда перебираясь через потоки воды, проложившие здесь путь, освещая себе дорогу лишь светом одинокого фонаря. К концу первого перехода рюкзаки за плечами стали казаться набитыми свинцом. Устроились на ночлег там же, не выходя на поверхность, поужинали скромно, на обычные вечерние шутки сил не осталось. Правда, тогда не особо отчётливо осознавалось происходящее вокруг, творившееся там, на поверхности. Помогло уснуть мерное капание воды где-то недалеко, стук равномерно падающих капель, и усталость, от которой ныли мышцы.
Долго спать им не дали. Да-Деган растолкал их через три-четыре часа, заставил собраться и вновь повел за собой. Спать хотелось ужасно. Илант искал повода, что б сказать об этом, но так и не сказал. Лия шла молча, покорно несла свою долю поклажи, не позволив себе переложить её на чужие плечи. Она была старше мальчишек на пару лет, но это ничего не значило. Значимым было то, что она, девушка, не позволяла себе раскиснуть и жаловаться, а, следовательно, жаловаться грешно было им обоим
Да-Деган вывел их на поверхность в то время, когда один из двух спутников Рэны как раз скрылся с горизонта, а второй ещё не взошёл, рассвет тоже был далёк, но зарево над городом не позволяло потерять ориентира. И, глядя на это зарево, Илант вдруг и отчетливо почувствовал, что происходит нечто страшное, то, что заставило отца вздрогнуть и так, явственно побледнеть.
То, что за какую-то долю мгновения, заставило Да-Дегана измениться, словно собравшись с силами, встряхнуться и действовать иначе, чем всего день назад. Его сухопарая длинная фигура словно налилась силой и ловкостью, походка, мягкая и упругая, совершенно бесшумная, напоминала походку хищника, и, львиную часть груза он тоже нёс на своих плечах. А ещё, он казался совсем иным человеком, незнакомцем, только похожим на кого-то из давних знакомых.
Илант почувствовал, как Рэй встал рядом, и, глядя на зарево, вздохнул, что-то в этом вздохе говорило о едва сдерживаемых слезах, впрочем, ему самому хотелось плакать, будто дым щипал глаза, и, само собой, невозможно было в этой слабости признаться. Он крепко сжал руку брата и понял, что Лия тоже застыла, и стоит совсем близко. Она плакала и кусала губы, но ей это разрешалось, ей была позволительна эта маленькая дамская слабость — слёзы. Всхлипнув, и замаскировав всхлип вздохом, она пошевелилась, и пошла, все, убыстряя шаг, туда, где в темноте угадывалась сухопарая фигура воспитателя.
Помнится, шли они долго, в основном, ночами, днем останавливаясь в лесах и перелесках. Дагги умудрялся доставать провиант, ловя то рыбу, там, где была вода, то, ухитряясь, в несложные силки заполучить пару неосторожных птах. Однажды, изловив крупную водяную крысу, он уселся поудобней в тени, и стал её разделывать, вызвав всеобщее удивление.
— Зачем это? — проговорил Рэй, глядя изумленными, широко распахнутыми глазами на действо.
— Затем, что это — наш обед, — невозмутимо откликнулся Да-Деган.
— А это едят? — в свою очередь спросил Илант.
— Мы будем. Ещё есть вопросы?
Вопросов больше не нашлось. Странно, но желудок не протестовал, возмущаясь присутствием экзотического блюда. Съев свой кусок, Илант облизнул жир с пальцев и, вздохнув, подумал, что не отказался б от добавочной порции. Увы, сие было неосуществимо. И, как обычно, дав им понежиться на солнцепеке, с сумерками Да-Деган заставил покинуть лагерь.
Отчего-то Илант был уверен, что будь в их распоряжении больше времени, или, хотя б находись они на материке или таком крупном острове, как Форэтмэ, Дагги сумел бы их спрятать так, что прошли бы годы, прежде чем кто-то сумел взять след. Островок же, на котором находилась Амалгира — столица Рэны, был из себя невелик, исхожен вдоль и поперёк, и просто чудом было, что их искали более недели.
Впрочем, если б не досадная случайность, возможно, всё было б иначе. То, что по их следу кто-то идет, Дагги почувствовал ещё в полдень. Илант видел, как он прислушивается к обычным звукам природы, словно за этой шумовой завесой присутствует ещё нечто. Потом он поднялся и быстро ушёл, вернулся под вечер и приказал собираться, не дожидаясь, когда сгустятся сумерки. Разумеется, всем хотелось узнать, куда он ходил, зачем, и что удалось узнать, но за прошедшие несколько суток и мальчишки и Лия уже успели привыкнуть к тому, что лишние вопросы лучше не задавать.
Шли как обычно молча, но темп не был обычным. Да-Деган спешил, заставляя и их держать этот ускоренный ритм. Несколько раз они пересекали неглубокую речку, шли по её руслу, выходя на берег там, где был только голый камень. А Да-Деган подгонял, время от времени отрывался, уходил вперёд, разведывая дорогу, возвращался назад и, сверкая очами, смотрел на них, юных, уставших, не привыкших ни к подобному темпу, ни к длительным пешим переходам, ни к достаточно скудному рациону питания.
Ко всем печалям добавилась ещё одна, Рэй где-то умудрился подвернуть лодыжку, шёл, прихрамывая, и тем самым замедлял продвижение группы, и долго скрывать подобный факт ему не удалось. Да-Деган, заметив это, только поджал губы, подойдя, велел тому присесть и осмотрел повреждённую ногу.
— Да, — протянул больше устало, чем зло, — с этим далеко не упрыгать.
Он присел на камень, сорвал травинку, сунул в рот, пожевал задумчиво, глядя на небо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95