- Но она может быть и увлекательной, - уверял его Сэм. - И должна
быть. Придется идти на компромиссы. Люди платят за
сенсацию. На них можно основать колонизации.
Хейл неодобрительно повел плечами.
- Мне это не нравится.
- Конечно, но это нужно сделать. Чисто теоретический вопрос - можно
ли использовать что-нибудь сейчас из происходящего на поверхности?
После паузы Хейл сказал:
- Ну, у нас неприятности из-за ходячего растения - оно термофильное.
Его привлекает температура тела. Конечно, рефрижераторные установки в
наших джунглях остановили его. Его легко уничтожить, бросив термит или
что-нибудь горячее. Оно тянется к жару и сгорает в пепел.
- На что оно похоже?
Хейл перешел к подробностям. Сэм сидел откинувшись, довольный.
- То, что нужно. Совершенно безопасно, но выглядит отвратительно, как
дьявол. Это поможет нам не отпугнуть добровольцев с самого начала. Пусть
ваши люди выключат рефрижераторы и начнут сражение с растениями, а в это
время кто-нибудь должен стоять наготове с термитом, но не в поле зрения
камеры. Мы сообщим, что растения прорвались, покажем все по телевизору -
подействует.
- Нет, - сказал Хейл.
- Крестовый поход начнется с сенсации, - заметил Сэм. Но не стал
настаивать. Наоборот, он напомнил о том, что оба они будут мертвы через 36
часов, если ничего не придумают. Он видел мерцание на стенном экране. Пора
было переходить к следующему вопросу повестки дня.
- Семьи найдут возможность избавиться от нас без своего видимого
вмешательства. Микробы, например. Они покончат с нами, если мы не
предпримем решительных шагов. Моя мысль заключается в том, чтобы
использовать такой оскорбительный намек, чтобы они растерялись. Пусть они
вынуждены будут защищаться от нас.
- Что вы имеете в виду?
- Семьи очень заботятся о своем престиже. Их реальная власть - в
долготе жизни. Но публика верит в их непогрешимость и поэтому вознесла их
на вершину. Нападите на эту веру. Заставьте их защищаться.
- Но как?
- Вы любимец публики. Харкер дал мне лишь 48 часов, потому что
боится, как бы какой-нибудь ваш сторонник не занял ваше место, даже если
вас выведут из игры. - Сэм ударил себя в грудь. - Я такой человек. Мне
приходится им стать, чтобы спасти свою шкуру. Но это вам дает выход. Мы
разделим опасность пополам, если будем взаимозаменяемы. Если одного из нас
убьют, это все равно не сорвет крестовый поход.
- Но как, ради дьявола, собираетесь вы в несколько часов стать таким
важным в глазах публики? - действительно заинтересовался Хейл.
Сэм удовлетворенно улыбнулся. Потом ударил в ножку своего стула. В
стене открылось отверстие, и вошел Слайдер.
Он опустил свое громоздкое тело на стул и с любопытством взглянул на
Хейла. Сэм сказал:
- Первое: за мной идет банда Шеффилда. Я не могу немедленно начать
борьбу с ними. У меня другое дело, поважнее. Можете отвлечь их?
- Попробую, - ответил Слайдер. Это была гарантия. Старик по-прежнему
представлял главную опасность в подпольном мире башен.
- Спасибо. - Сэм повернул кресло, чтобы глядеть Слайдеру в лицо. -
Теперь самое важное. Мне нужно быстро подделать звуковую дорожку.
- Это нетрудно, - уверил его Слайдер, чихая.
- И чтобы лица соответствовали.
- Это труднее. Чьи лица?
- Во-первых, Захария Харкер. Ну и любой из Харкеров или Уолтонов, но
Захария обязательно.
Слайдер пристально взглянул не него, забыв даже чихнуть.
- Харкер? - переспросил он. Затем неожиданно хихикнул. - Что ж,
сделаю, но обойдется недешево. Когда должна быть сделана работа?
Сэм сказал ему.
Подделка звукозаписи - невероятно старый трюк, почти такой же старый,
как сами звукозаписи. Требуется сравнительно небольшой навык, чтобы
вырезать слова и расставить их в новой последовательности. Но лишь недавно
была разработана техника, позволявшая подделать речь целиком. Требовался
очень искусный и опытный оператор, чтобы разложить звуки речи на их
составляющие и затем по этим составляющим соорудить совершенно новый
отрезок речи. Причем перевести с одного языка на другой было невозможно
из-за различия в артикуляции, но на одном языке из отрезка речи
достаточной длины можно было извлечь все необходимые данные, чтобы
конструировать любое продолжение.
Отсюда, конечно, далеко до подделки изображения говорящего. Губы,
выговаривавшие каждый звук, останавливались, выделялись фрагменты их
движения, затем заново воссозданное изображение сопоставляли со звуками.
Результат был поразителен для уха и глаза.
У Слайдера был доступ к специалисту, знавшему эту работу вдоль и
поперек. А в хранилище имелось достаточное количество записей выступлений
Харкеров и Уолтонов. Но и в лучшем случае это был опасный ход, и Сэм знал
это. Однако выбора у него не было.
Потребовалось пять часов, чтобы убедить Хейла в необходимости этого
обмана. Вначале Сэм убедил его в опасности для него лично. У здания, где
они скрывались, стучались агенты семей, так что особенно убеждать Хейла не
пришлось. Затем нужно было убедить его в том, что Сэму можно доверять. Сэм
использовал запись микрореакций, проверяющую правдивость высказываний.
Потребовались немалые семантические хитрости, потому что Сэму было что
скрывать и приходилось избегать этих моментов в разговоре.
- Мы с вами почти мертвы, - говорил он Хейлу, а стрелка прибора
показывала, что он говорит то, что думает. - Разумеется, этот трюк опасен.
Это почти самоубийство. Но если уж мне предстоит умереть, то я хочу
испробовать все шансы. А это наш единственный шанс, если, конечно, вы не
придумаете чего-нибудь получше. Придумаете?
Бессмертный ничего не мог придумать.
И вот вечером по телевизору объявили, что Робин Хейл сделает важное
заявление относительно колонии. Повсюду в башнях включались телевизоры.
Все ждали. На самом деле им предстояло увидеть фальсифицированную запись
выступления Харкеров и Уолтонов.
Частная жизнь бессмертных никогда не была вполне частной, и у
Слайдера была сеть агентов, действовавших весьма эффективно. Известие о
том, что будет выступать Хейл, привлекло всеобщее внимание.
И вот на больших общественных и бесчисленных частных экранах
появилось лицо Робина Хейла. Он был одет для поверхности, говорил неохотно
и торопливо, и это придавало его словам особую убедительность.
Он сказал, что собирался подробно рассказать им о великолепной идее
его друга Сэма Рида, благодаря которой можно без отлагательств начать
колонизацию. Но на поверхности произошли непредвиденные события, и теперь
его вызывают наверх. Люди, глядящие в лицо новой смертельной угрозе, хотят
воспользоваться опытом старого вольного товарища. Тут он отдал салют, и
лицо его исчезло с экрана.
Лицо Хейла сменилось лицом Захарии Харкера. Потребовалось бы больше,
чем опытный взгляд эксперта, чтобы уловить мельчайшие несоответствия,
выдававшие тот факт, что это был синтез звуковых и световых волн. Даже
Захария, глядевший на экран, не мог отрицать, что говорил он: каждый
слышимый им звук и каждое движение были естественными.
Синтетическая речь была триумфом семантики. Для Сэма было типично,
что он, пускаясь в смертельно опасную авантюру, не только очищал себя и
Хейла, но и заботился о далеко уходящих в будущее планах колонизации.
Итак, Харкер должен был назвать имя Сэма Рида - тот появился на экране и
скромно встал за бессмертным, продолжавшим речь, - как общественного
деятеля и филантропа, который делает возможным колониальный поход.
Сэм Рид, человек из народа, короткоживущий, но далеко видящий,
поведет своих товарищей к успеху за Робином Хейлом в великом крестовом
походе. Будущее расы - на поверхности. Даже Харкеры, сказал Захария, в
конце концов были убеждены настойчивостью Сэма и Хейла. Скоро начнутся
испытания и отбор добровольцев. Ad astra per aspera!
Он говорил об опасности. Вдавался в подробности, тщательно подбирая
каждое слово. Он говорил о загнивании в башнях, о растущей расовой
неполноценности, об уязвимости перед болезнями. Цель человечества не в
башнях. Великая цивилизация Земли не должна найти свой конец под морями
плодородной планеты. Ad astra!
Лицо Захарии исчезло с экрана, вперед выступил Сэм, чтобы закончить
дело, нервный и глубоко обеспокоенный под внешним спокойствием. Сделав
решающий шаг, он мучился сомнениями. Что сделают Харкеры, когда обнаружат,
как их обманули? Как явно их глубочайшее убеждение было извращено и
обращено против них перед всеми башнями, и в их же собственных словах! Они
уже, должно быть, действуют: семьи умеют действовать быстро, когда это
необходимо. Но что они сделают, Сэм не мог догадаться.
С экрана он говорил со спокойной убежденностью. Он подчеркнул, что
все имеют возможность присоединиться к крестовому походу, если не лично,
то с финансовой поддержкой. В искусных словах он описал трудности и
опасности поверхности, он хотел, чтобы только самые храбрые шли в
добровольцы. И чтобы добиться и этого и эффективно завершить свое
выступление, он сделал самое заманчивое заявление.
То, что до сегодняшнего дня могло принадлежать только богатым, теперь
предлагается всем, кто примет участие в величественном деле человечества.
Каждый участник увидит, как используются его деньги, примет
непосредственное участие во всех сенсациях и опасностях наземной жизни.
Смотрите!
На экране появилось туманное изображение джунглей, с захватывающей
дыхание быстротой поднимавшихся к зрителю. Кольца бархатно-черной грязи
усеивали цветочное одеяло древесных вершин. Одно из колец приблизилось, и
стала видна радужная змея, скользящая по черноте. Грязь расступилась, и
челюсти грязевого волка сомкнулись на змее. Дико перемешались грязь и
кровь. Взбалтывая грязь и крича, сражающиеся исчезли из поля зрения, и
бархатистый бассейн снова застыл, только круги пробегали по нему, да
розовые пузыри поднимались время от времени к поверхности и глухо
лопались, и этот глухой звук слышали все в башнях.
Сэм поблагодарил аудиторию. Он попросил слушателей потерпеть еще
несколько дней, пока будет сформирована первая отборочная комиссия. Он
заметил с высокомерной скромностью, что надеется заслужить их доверие
своей службой им и вольному товарищу, который передал ему все такие дела,
а сам сражается на поверхности в джунглях, которые так хорошо знает. Мы
все, закончил Сэм, скоро сможем быть свидетелями этой борьбы, и люди, а не
чудовища заслужат нашу симпатию в смелой попытке завоевать Венеру, как
наши предки некогда завоевали старую Землю.
Семьи ничего не делали.
Это беспокоило Сэма больше, чем любые возможные действия. Потому что
ему не с чем было бороться. В глубине души он не доверял этой тишине. Все
попытки проинтервьюировать кого-нибудь из бессмертных по этому вопросу,
занимавшему все умы, ни к чему не приводили. Они улыбались, кивали и
отказывались комментировать - пока.
Но планы осуществлялись с головокружительной скоростью. В конце
концов, говорил себе Сэм, что могут сделать Харкеры? Заявить во
всеуслышание, что великолепная новая игрушка может оказаться опасной?
Нельзя дать ребенку погремушку, а потом отобрать ее, не вызвал громкий
рев. Люди башни были гораздо опаснее детей, и они привыкли опираться на
уверенные руки. Уберите опору, и можно ждать неприятностей.
Сэм знал, что он выиграл лишь гамбит, а не игру. Однако у него было
слишком много дел, чтобы беспокоиться о будущем. Все это, конечно,
сплошное надувательство. Но он и не рассчитывал на большее.
Парадоксально, но Сэм рассчитывал на рассудительность Харкеров. Они
считают, что эта попытка не удастся. Сэм был уверен, что они правы.
Конечно, Логист считал, что колонизация удастся, и обычно Логист не
ошибался. Разве может ошибиться машина? Но машина ошиблась, и очень грубо,
в оценке самого Сэма, и поэтому неудивительно, что он вообще не доверял ее
заключениям.
Единственное, что оставалось Сэму, это застраховаться от неудачи. Сэм
охотился за большими деньгами. Публика хотела покупать, а Сэм продавал и
продавал.
Он продал 300 процентов акций.
После этого он должен был потерпеть крушение. Если он вложит деньги в
развитие поверхности, ничего не останется ему. Да и как он мог выплачивать
доходы по тремстам процентам акций?
Но на бумаге все выглядело прекрасно. В поисках новых источников
растущая культура поднималась из-под поверхности морей, стряхивая воду с
гигантских плеч, большими шагами устремляясь на берег.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29