- ТЫ, КОРОЛЕВА - И СЕДОВЛАСАЯ.
- Как мало ты понимаешь сердце, А'арон, при всем том, что ты
тщательно изучаешь нас. Те трое, которых ты назвал, были тремя, не
позволявшими себе знать, они отрицали, что это правда.
Трое, которые знали о тенях за правдой Королевы, были: Т'арремос, мой
враг с пятном на щеке; Д'оремос, мой наставник; и человек Вод, самый
близкий мне, Мар-Кешан.
Они догадались о том, чего не знали, и назвали меня сеяльщиком,
насильником. Т'арремос сказал Д'оремосу, чтобы подлизаться. Мар-Кешан
сказал Д'оремосу, чтобы спасти меня. А Д'оремос отправился к Королеве,
потому что это надо было сказать.
Королева поклялась, что это неправда, и Д'оремосу пришлось поверить
ей. Д'оремос поклялся, что это неправда, но Т'арремос решил не верить ему.
Мар-Кешан знал: что было - было; он пришел ко мне.
Низко поклонившись, он заговорил тихим журчащим голосом, который
напомнил мне само море.
- Я что-то должен сказать тебе, господин, как другу. Давай выйдем во
двор. - И пальцами он быстро добавил: "Это касается Линни."
Я вышел.
И там, без любопытных ушей, подслушивающих нас, и любопытных глаз,
следящих за нашими руками, он рассказал мне о своих подозрениях, а я,
доверяя ему, рассказал ему правду.
Он сразу же отправился в комнаты Линни, потому что слуга может
входить и выходить, никто не обратит на это внимания. И в ту же ночь двое
слуг - старик из Вод и согбенная старуха Земель (краски скорби могут
нанести на лицо большие изменения) отправились в пещеру высоко в горах.
Королева заявила, что ее Плакальщица заболела и вынуждена была
отправиться домой, к своим родным. А так как это сказала Королева, это
было правдой. Она также сказала, что Т'арремос сильно заболел и принял
Чашу, что удивительно для такого молодого человека, но вполне
правдоподобно, потому что знак на его лице свидетельствовал о скрытой
болезни.
Это была правда - и неправда.
- ЧТО В ЭТОМ БЫЛО ПРАВДОЙ?
- То, что он умер.
- А ЧТО БЫЛО НЕПРАВДОЙ?
- Я убил его. Своими руками. Потому что он явился в мои апартаменты
после ухода Линни и плевал на меня, и ухмылялся своим кривым ртом и
называл меня предателем. До его прихода я размышлял о предательствах, и на
меня как будто нахлынул густой красный туман. Когда туман рассеялся,
Т'арремос лежал подо мной. Я сидел на нем верхом, мои руки были на его
шее. Но в теле его не было дыхания, лицо у него было серо-синее, а карта
на щеке - почти багровая. Я выпустил его и побежал к Д'оремосу, который
принял меня без возражений, только слушал и вздыхал. Он попросил меня
подождать, пока он поговорит с Королевой. И, не докладывая заранее, что
было с его стороны большой смелостью, он отправился к ней.
Когда он вернулся, в руках у него была Чаша Королевы.
- Поставь ее на свои подушки около его тела. Потом возвращайся сюда.
Ночь проведешь со мной, я научу тебя иным радостям, неизвестным Королеве.
Пусть кто-нибудь другой обнаружит Т'арремоса. Будет сказано, что он принял
Чашу, потому что ты не хотел прикоснуться к нему, а то, что было в нем
изломанного, не дало ему умереть легко и быстро. Мы коротко оплачем его,
как подобает принцу, но без больших церемоний, как и подобает неверующему.
Потому что он не поверил правде Королевы и заслужил смерть.
Я сделал, как советовал Д'оремос, а когда я вернулся, у него был
накрыт стол фруктами и винами, и мы провели долгую полную удовольствиями
ночь. Таким образом он привязал меня к себе узами еще более тесными, чем
раньше, но он был хорошим наставником, и за долгие годы я много узнал от
него о царствовании Королевы.
- НО РОЖДЕНИЕ?
- Да, рождение. Ты хочешь знать о рождении, а не о смерти. Но они так
переплетены между собой. Терпение, А'рон - привилегия...
- КОРОЛЯ. ДА, Я ЗНАЮ. ВСЕ НА СВЕТЕ - ПРИВИЛЕГИЯ КОРОЛЕЙ. ТОЛЬКО
РАССКАЖИ МНЕ О РОЖДЕНИИ.
- Еще пять месяцев Седовласая прожила в пещере, ей прислуживал
Мар-Кешан. Раз в неделю я отправлялся в горы верхом на белом коне
Королевы, вдыхая запах ковыля и срывая цветы триллиса. Я привозил с собой
полную суму фруктов и сладостей, и других вещей, чтобы вызвать у Линни
аппетит, хотя она не хотела ничего, кроме еды, которую для нее готовил
Мар-Кешан. Он приручил дикую козу и получал от нее молоко. Они жили как
отец с дочерью, если ты способен представить себе это.
- Я СПОСОБЕН ПРЕДСТАВИТЬ ЭТО.
- А потом, однажды, когда я был там, у нее начались схватки, и я
остался с ней. Она ни разу не вскрикнула, хотя я видел, как движение
ребенка внутри колыхало ей живот, как волны на море.
- Ты знаешь, что нужно делать, Мар-Кешан? - спросил я, вдруг
испугавшись.
- Я - человек Вод, - сказал он, - а дети появляются, плывя на волне.
Не бойся, мой господин.
И я перестал бояться. Вместо этого я размешал в вине один орешек
люмина, тот, что остался. Тот, что я не дал Линни. Тот, что я хранил при
себе в шелковом мешочке, висевшем у меня на шее.
- Выпей, - сказал я ей в минуту затишья между приливами. - Это
облегчит его движение.
И, доверяя мне, она выпила. А когда она начала терять сознание, она
взглядом снова простила меня.
Ребенок родился, а она даже не проснулась, чтобы посмотреть на него.
Он вышел, как сказал Мар-Кешан, плывя на волне. Он был синий, пока
Мар-Кешан не пошлепал его ладонью по спине. Тогда он закричал и стал
розовым и белым. А когда он очистил ребенка от его странной пенистой
оболочки, я увидел то, чего боялся. Дитя было девочкой и у нее были
золотистые волосы.
- Значит, ты должен забрать ее, - сказал Мар-Кешан.
Я кивнул. Он так долго был со мной, он знал, о чем я думаю.
- Что ты скажешь Линни?
Мар-Кешан не колебался.
- Когда она проснется, я скажу, что у нее был мальчик, что он родился
мертвым, и что все это случилось много дней назад, и тело давно уже
растащено на куски на погребальных столбах. Она поверит.
- Правда Королевы, - сказал я.
- Правда Королевы, - ответил он, но в глазах его стояли слезы печали.
- Она прекрасный ребенок.
Но имел ли он в виду ребенка, который был у меня на руках, или того,
что спал, опьяненный люмином, на соломе, я не знаю.
- И...
- Я тайными тропками принес дитя во дворец. Королева подержала ее
мгновение в руках и коснулась ее желтых волос, потом отдала ее мне.
- Скажи им, что ребенок - мой и что он мне не нужен.
Я так и сделал. Остальное ты знаешь.

ПЛЕНКА 11. СООБЩЕНИЕ КОМАНДОВАНИЮ
МЕСТО ЗАПИСИ: Пещера N 27.
ВРЕМЯ ЗАПИСИ: Первый Год Короля, Первый Патриархат,
Лабораторное время - 2137,5 г.н.э.
РАССКАЗЧИК: Аарон Спенсер - Капитану Джеймсу Макдональду,
экспедиция УСС.
РАЗРЕШЕНИЕ: Прямая передача.
- Сэр, я полагаю, что вы услышите это, так как знаю, что это
помещение, которую вы называете Пещера N_27, а мы называем домом,
предварительно оборудована установкой для записи. Я сейчас один, поэтому я
могу так говорить. Женщины ушли, а я сказал, что меня немного лихорадит,
что отчасти верно. Поэтому они оставили меня и ушли собирать целебные
ягоды для отвара.
Я хочу, чтобы в моем личном деле не было неточностей. Я не стал
туземцем в старом смысле этого слова. И я не пошел - Доктор З., отметьте
это - против учения Гильдии Антропологов. Я не принесу своему народу
ничего, что они не открыли бы сами, и не изменю существенно его характер.
И, пожалуйста, скажите Доктору З., что я помню три вещи, о которых она
меня предупреждала меня. Во-первых, я не отношусь к эль-лаллорийцам
романтично, но я влюблен. Во-вторых, я надеюсь, что я больше не
несовершеннолетний юнец, как она меня называла. Я думаю, все пережитое
заставило меня повзрослеть. И в-третьих, это моя работа: воспитывать
своего ребенка, любить свою женщину, вживаться в мир, принявший меня.
Вы должны уже знать, что я привез сюда своего ребенка. Я подозреваю,
что Доктор З. первая узнала об этом, поскольку она крестная мама Линнет.
Но не волнуйтесь. Линнет здесь процветает. Она любит своих двух мам и уже
овладела языком с легкостью, свойственной детям. Однако, я не дам ей
забыть литературный английский, это я вам обещаю. В конце концов, она -
тот ребенок, который укажет путь, а путь ведет прямо к звездам. Это, как
вы знаете, было предсказано, поэтому здесь нет никакого засорения.
Когда мы с Б'оремосом впервые подъехали к пещере, я не знал, чего
ожидать. Мне говорили, что Линни постарела, и я знал, что благодаря
Ротационному приспособлению Хуланлока те пять лет, что я провел в
лаборатории, здесь были пятьюдесятью. И все же у входа в пещеру стояла
высокая красивая молодая женщина и устраивала из веток помост. Ее длинные
темные волосы были собраны и уложены в корону из кос, она хмурилась,
трудясь над нелегким делом.
- Линни! - окликнул я ее раньше, чем Б'оремос смог остановить меня.
Она подняла глаза, и в тот же момент я понял, что ошибся. У нее был
немного более низкий лоб и немного больший рот, чем у Линни, хотя красота
ее была такого же рода.
У входа в пещеру произошло какое-то шевеление, и на свет вышла
старуха, опираясь на палку. Волосы ее были по-прежнему черны, как у
молодой девушки, и золото ее глаз можно было безошибочно узнать, но кожа
ее потемнела и была покрыта густой сеткой морщин. Она была похожа на
знакомую картину, потускневшую и потрескавшуюся от времени.
Я соскочил с коня и подошел к ней. Должен сознаться, я испытывал
ужас. Стоя перед ней, я взял ее руку в свою и приложил ее ладонь к своему
сердцу.
- Ты... не состарился, - тихо сказала она, и голос ее был по-прежнему
мелодичным.
- Ты... - начал я, собираясь соврать ей.
Она закрыла мне рот рукой.
- Не заставляй меня поверить в то, во что поверить невозможно, -
сказала она. - Я с этим покончила.
- Я должен поведать тебе долгую правду, - сказал я. - Она полна
предательств, но ни одного моего.
Б'оремос заерзал, сидя в седле.
- Меня уже нельзя предать, - сказала Линни, и глаза ее наполнились
слезами. - Трех раз достаточно для любой женщины. - Она посмотрела мимо
меня на Б'оремоса.
- Ребенок был, - быстро сказал он, - но я только сделал то, что
приказала Королева.
- Я знала, что был ребенок, - сказала Линни, - потому что я носила ее
под сердцем. И хотя вы говорили мне, что был мальчик, искалеченный и
мертворожденный, я вам не поверила, хотя сама Королева велела верить.
- Тогда почему?.. - Б'оремос слез с лошади и подошел к нам. Я немного
повернулся, чтобы стать рядом с ней, и мы вдвоем оказались против него.
- Потому что я прежде всего Плакальщица Королевы, - сказала она, - и
первым было мое собственное предательство.
Я снова взял ее за руку, нащупывая пальцами тонкие следы возраста,
как выпуклую карту.
- Ребенок жив.
- Жив! - это был вздох, вздох, наполненный радостью.
- Она все эти годы жила со мной, в небе, поэтому ей всего пять лет.
- Расскажи мне о ней.
Я помолчал.
- Она золотой ребенок. Дитя земли и неба. Она поет, как маленькая
птичка, и зовут ее Линнет. Она всегда счастлива.
- Ребенок! - В этот раз заговорила темноволосая девушка. - Но,
Седовласая, ты никогда не рассказывала мне, за все это время.
Седовласая отодвинулась от меня, подошла к ней и обняла ее, как это
делает мать с любимой дочерью.
- У меня есть ребенок и нет его, - сказала она. Потом, как будто
решившись, она обернулась ко мне. - Ты приведешь малышку сюда?
- Она уже в серебряной башне. Я уже привез ее, хоть и тайком.
Седовласая снова повернулась к девушке.
- Слушай хорошенько и сохрани эти слова во рту и в сердце, потому что
придет время, когда ты должна будешь сказать их нашему народу. Ради меня.
Это - твой ребенок. И ради самого ребенка тоже.
Девушка молча кивнула, хотя молчание стоило усилий.
- Я бы хотел остаться здесь с Линнет, - сказал я. - Я ее отец.
Б'оремос откашлялся.
- Тебе потребуется разрешение Короля.
- Короля? - резко спросила девушка.
- Королева мертва? - лихо сказала Линни.
- Да.
- Тогда я должна идти оплакивать ее.
- Седовласая, ты нездорова, - запротестовала девушка.
Линни выпрямилась и отбросила палку.
- Я - Плакальщица Королевы. Отвезите меня туда.
Б'оремос с большой нежностью поднял ее, посадил на своего коня,
вскочил в седло позади нее, и они ускакали. Моя лошадь испугалась их
быстрого отъезда, и мне понадобилось не меньше минуты, чтобы успокоить и
оседлать ее.
Я протянул руку девушке.
- Ты поедешь?
- Что? Оплакивать эту бесчувственную сварливую старуху? - спросила
она. - Да я лучше съем люмин.
Я рассмеялся ее словам, она зарделась от смущения, но не повторила
их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24