Но к концу
стало ясно, что как бы ни была сердита Доктор З. за то, что произошло -
что я натворил - следующее решение она приняла легко, а именно, как
исправить положение тщательно продуманным спектаклем. Я думаю, она даже с
нетерпением ждала своей собственной "смерти".
- К твоему сведению, Аарон, у всех антропологов чрезвычайно высокий
рейтинг по умению играть роли, судя по Тесту Мориджи-Ковилля. Я
подозреваю, что лучшие актеры в известной нам вселенной - антропологи.
- Спасибо, сэр. Принимаю это как комплимент.
- Я не уверен, что собирался сделать комплимент, но принимай это, как
угодно. Только продолжай.
- Мы поспали в лучшем случае несколько часов и были разбужены
будильником, призывавшим нас к завтраку, и запахом свежего кофе,
доносившимся из вентиляторов.
За столом Доктор З. пожаловалась:
- Единственная проблема, когда играешь роль Белоснежки, заключается в
том, что Эн-Джимнбо не разрешает мне ни есть, ни пить сегодня утром. И вот
неожиданно я умираю от голода. Представьте, как можно разыграть сцену
смерти, когда урчат кишки. - Она протянула руку к кусочку белкового
пирожного, но Эн-Джимнбо шлепнул ее по руке.
- Все и так будет достаточно сложно, не хватало еще, чтоб вы
усложнили дело своим аппетитом, З., - сказал он. - Будьте хорошей
девочкой.
- Нельзя даже лизнуть немного глазури?
- Даже.
Она громко вздохнула, и мы все засмеялись немного нервным смехом. При
этом она оглядела всех и подмигнула мне.
- Разыграем испуг, ребята? - спросила она, добавив что-то непонятное,
намек, который никто из нас не понял, но она рассмеялась. - Ладно, у нас
есть амбар, давайте разыграем в нем спектакль.
Потом она встала. На ней было другое просторное платье, тоже из
джонга. Шелк, одолженный ей Королевой, она отложила. На этот раз платье
было темно-зеленое, а на спине была вышита огромная морская волна,
устрашающая, с белым гребнем наверху. Волосы она заплела в косы, и седые
пряди перевивали их, как ленты. Когда она стояла, разведя руки в стороны,
она выглядела великолепно, как древняя гавайская королева, одна из тех,
чье благородство измерялось шириной ее талии.
Мы решили снова надеть свои дорожные костюмы, чтобы всем выглядеть
одинаково, только шары-шлемы мы оставили на корабле. Ну и зрелище мы
представляли: первой спустилась по серебряным ступеням Доктор З. в зеленом
раздувающемся балахоне, а позади нее семь неуклюжих слуг в серебряной
одежде.
Мы шагали в ногу под звуки моей гитары, что не так легко сделать,
учитывая вес дорожных костюмов. Хопфнер и два его помощника-мужчины вышли
последними, они несли гамак и подставку для него.
Б'оремос встретил нас у подножия лестницы и приветствовал, наклонив
голову. Лучницы, пришедшие с ним, тоже склонили головы. Но Линни, которую
я сначала не заметил, потому что она стояла сбоку, не шевельнулась. В
руках у нее была изящно выграненная каменная Чаша.
Приди, сладкая Смерть, подумал я пробежавшей у меня в мозгу строчкой
из старой песни. Я подошел к ней, по дороге закинув гитару за спину.
- Собственная Чаша Королевы. - Она говорила так тихо, что я еле
расслышал, что она сказала. Она протянула Чашу мне и я увидел, что у нее
дрожат руки.
Я взял ее руки в свои, чтобы прекратить хоть на время дрожь, и она
заглянула мне в глаза. Глаза у нее были золотые, но не цвета чистого
янтаря, как у Б'оремоса или Королевы. Скорее в них были крапинки золота
потемнее, а по краю радужной оболочки были кружки более темного цвета.
- Для вашей Королевы, - сказала она.
- У нас нет королев.
- И у вас нет плукенны или ладанны, а есть что-то другое. И вы не
скорбите, - сказала она мне так тихо, что никто больше не слышал. -
Поэтому - я думаю, что ваша Королева не должна принимать эту Чашу. - Она
быстро отвела глаза. То, что она произнесла, было величайшей ересью.
Я прикусил губу и поторопился убедить ее, остановить наплыв
засорения, которое затопило ее.
- Не бойся, Линни. Поверь мне, все будет хорошо. Наша... Доктор З.
охотно принимает эту Чашу.
- Тогда я скорблю по ней, по вашей не-Королеве, - сказала Линни, все
еще глядя себе под ноги, - по Дот'дер'це. Я буду оплакивать ее, как свою
собственную.
Я улыбнулся, глядя на ее опущенную головку, потом вовремя вспомнил о
ритуале: "Пусть строчки твоих погребальных песен будут долгими".
- Пусть смерть ее будет быстрой.
Пока мы с Линни разговаривали, держась за руки, Доктор З. разыгрывала
с Б'оремосом другой сценарий. Она взяла у него из рук свое платье с
драконом на спине и королевским жестом передала его Пауле. Затем она
сказала ему, что хоть она ценит люминовые орешки Королевы, в ее мире есть
вещество получше для королевы - она показала жестом на свою фигуру - ее
комплекции.
Б'оремос выслушал это, склонив голову набок, потом кивнул.
Доктор З. подала знак, и Эн-Джимнбо вынес большую стеклянную
мензурку. Нанесенные на нее красные рисочки и цифры блестели на солнце, а
поллитра яблочного сока с морфием пропускали, как призма, солнечные лучи и
отбрасывали радугу на стенки корабля.
Доктор З. высоко подняла мензурку и звонко, отчетливо
продекламировала замечательную смесь из старой поэзии Земли. Такая поэзия
была в стиле джонга.
Если спросите - откуда
В Мордоре есть Властелин? -
То не лепо будет бяшеть,
В глуще рымит исполин!
Я, как можно тише, пытался переводить стихи Лине-Лании. Но не все,
происхождение и язык некоторых строчек не понимал я и сам.
Несу это гордое бремя!
Офелия, о помяни!
Увы, дождалась смерть поэта,
Убив мою Аннабель-Ли!
И завершила импровизацию Доктор З. мгновенным переводом на язык
Эль-Лаллора.
Все царства мира - за стакан вина!
Пусть я умру - явись передо мною!
Чтоб столько королевских трупов
За ту же и оплакивали цену!
И большим глотком выпила мензурку до дна.
Я и раньше слышал, как она пользуется таким попурри. Они звучат
замечательно, если их хорошо декламировать, а у нее был зычный, хорошо
поставленный голос, который можно было услышать в любом конце любого зала.
- Кто такая Аннабель-Ли? - спросила Линни шепотом.
Увлеченный спектаклем, я чуть не ответил ей, но во-время спохватился.
- Я не имею права говорить об этом. Это тайная часть наших верований.
- Так обычно ведут себя антропологи.
Она больше не задавала вопросов, а просто наблюдала, как Доктор З.
опустилась в гамак, передав мензурку Эн-Джимнбо. Она улеглась на подушках.
Мы разорили все постели на корабле, каждый отдал свои подушки и, кроме
того, мы надули еще двадцать штук из запасов плавсредств. Выглядела
постель странно и не очень уютно, но это недолго беспокоило Доктора З.
Морфий действует быстро, дыхание сразу замедляется, вскоре появляются и
другие важные признаки...
- Сынок, я развозил колонистов по звездным системам в большем
количестве, чем у тебя волос на голове. Не учи меня тому, что я знаю.
Расскажи о том, чего не знаю.
- Прошу прощения, сэр.
Когда Доктор З. начала терять сознание, она жестом подозвала меня и
сказала по-английски:
- Устрой мне роскошные проводы, Аарон. И помни, не будь романтиком.
Хороший антрополог наблюдает, изучает, познает. Он не превращается в
туземца - без особых причин.
Потом добавила на языке эль-лаллорцев:
- Ты заставишь их помнить меня? - и закрыла глаза.
Я стал на колени около нее, мы именно так договорились раньше. Я даже
пробормотал:
- Да, Доктор З.
Позади себя я услышал, как Линни тихо произнесла:
- Пусть смерть твоя будет скорой.
Б'оремос повторил эти слова.
Именно в этот момент Доктор З. "умерла".
Эн-Джимнбо нагнулся, взял ее запястье и попытался сосчитать слабый
пульс, а затем объявил, что она умерла. Мы все начали рыдать, выть, по
крайней мере, все антропологи. Хопфнер и его троица вели себя скованно и
выглядели, по-моему, неубедительно. Они выли, падали на колени, по крайней
мере, Кларк и двое стражей помоложе упали на колени. Хопфнер стоял по
стойке смирно и конвульсивно двигал челюстью, как будто он испытывал
большой эмоциональный стресс.
Но, конечно, ни один из нас не плакал.
Б'оремос положил руку на лоб Доктора З., и постарался как можно
незаметнее скользнуть пальцами под ее носом, но он не почувствовал
дыхания. Линни положила ладонь на широкую грудь Доктора З., но если там и
продолжалось дыхание, оно было, конечно, неглубоким, его нельзя было
заметить.
Я встал.
- Мы не раздеваем наших покойников и не выставляем их на столбах для
хищных птиц, - сказал я сдавленным как бы от горя голосом. - Хотя мы,
конечно, оставим тело Доктора З. здесь, чтобы ваши люди могли посмотреть
на нее прежде, чем мы заберем ее на корабль и поместим для обозрения в
прозрачный ящик. - Я сделал глубокий вдох. Эта часть беспокоила нас,
потому что ее надо было поместить в отсек долгого сна не позднее, чем
через семьдесят два часа. - Одного-двух дней вам хватит?
- Одного дня, - сказал Б'оремос. - Этого хватит, чтобы весь двор
пришел посмотреть на нее.
Я вздохнул свободно.
- Как угодно. - И поклонился. Удивительно, что я ему поверил. Я был
уверен, что он и все придворные хотели отдать дань уважения нашей умершей
Королеве и никому из них не пришло в голову, что мы их обманули. Хотя
принцы были склонны к интригам, такие штучки землян были за пределами их
воображения, или, по крайней мере, я так думал. Что говорит Королева - то
правда, а Доктор З. была - в глазах Б'оремоса - нашей Королевой. И все же,
как сказал Хопфнер, мы не хотели излишне рисковать.
Доктор З. пролежала в таком состоянии весь день, Хопфнер стоял по
стойке смирно у ее изголовья, Кларк - у ног, и еще по одному стражу с
каждой стороны. Как только прекращался поток плакальщиков, Хопфнер начинал
жаловаться мне.
- Они оказывают ей большую честь, - отвечал я. - Обычно мертвое тело
выставляют на погребальных столбах для птиц. Только на королев смотрят и
плачут по ним.
Это успокоило его.
Эн-Джимнбо часто становился на колени около Доктора З., как будто
плача над ней. На самом деле он проверял жизненно важные признаки. Любое
изменение означало бы резкое ухудшение в ее долгом сне. Тогда был бы
приведен в исполнение план Б, или, как накануне ночью выразилась Доктор
З., "это означало бы, что меня надо в пожарном порядке убирать отсюда. Я
не отношусь к отряду мучеников. Просто играю роль по мотивам волшебной
сказки".
Когда стали опускаться последние лучи эль-лаллорийского солнца и
серые пальцы ночи протянулись к нашей лужайке, появилась сама Королева, в
сопровождении Линни и жрицы с шаром и крестом в руках.
Королева рыдала, произнося слова, которыми начинается строфа из
Королевского Оплакивания:
- Королева скончалась. Пусть хлынут слезы.
Потом она направилась в Зал Плача, сделав нам знак следовать за ней.
Мы оставили Хопфнера, Кларка и Эн-Джимнбо охранять З. Я объяснил это
небольшое отступление от их церемонии в выражениях средневекового понятия
о бдении (Аналоги, аналоги - звучали у меня в мозгу слова Доктора З.) и,
хотя Б'оремосу это показалось странным, все было похоже на правду. Он не
настаивал, чтобы эти трое покинули ее, но оставил с ними одного из своих
слуг, Мар-Кешана, в знак глубокого уважения.
Зал был освещен факелами, пламя которых тянулось к отверстию в крыше.
Хотя плакальщицы вышагивали медленно, под удары больших погребальных
барабанов, на стенах плясали сумасшедшие тени, создавая безумную пародию
на печальную процессию. Похоже было, что ирония этого беспокоила только
меня.
Эль-лаллорийцы были как будто по-настоящему тронуты смертью Доктора
З., хотя они были знакомы с ней всего один день. Мы, небесные
путешественники, вели себя скорее, как туристы, чем скорбящие друзья. Я
только надеялся, что Королева и ее свита примут нашу неуклюжесть за
традиционное проявление горя.
Линни взобралась на сцену, за ней - Б'оремос. Они начали произносить
и петь долгие душераздирающие погребальные гимны и звучные стихи,
сопровождая их сериями невероятно мелких шажков. Это было оплакиванием
Королевы.
Когда Линни декламировала третью длинную поэму за эту ночь, а толпы
плакальщиц стояли, уставившись на сцену с восхищенными взглядами,
обнявшись за плечи и раскачиваясь в такт ее словам, в тот момент я начал
понимать, какой она по-настоящему великий артист.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24