А провода от контактов детонатора выводят в соседнюю камеру, где ты будешь стоять с вытянутыми вперед руками. Соединяют контакты с каждой твоей конечностью так, чтобы взрывное устройство в бункере сработало, если ты опустишь руку или сойдешь с места. А стена, разделяющая вас, будет из высокопрочного стекла, выдерживающего взрывную волну, чтобы ты видел свою жертву... Вот так работают современные инквизиторы.
Неужели это — правда? Или этот тип решил пойти ва-банк и дал волю своей фантазии? Даже если он действительно — Всеведущий, это не значит, что он не может врать.
— Ты забыл добавить одно вводное словечко, Антон, — стараясь не выдавать своего замешательства, сказал я. — «Если». Если они меня схватят... А я не собираюсь даваться им в руки. К тому же, я смогу оставаться вне их подозрений столько, сколько захочу — ведь я знаю все их планы...
— А про меня ты забыл? — ухмыльнулся он. — Разве я не могу позвонить тому же Ивлиеву, едва за тобой закроется дверь, чтобы все рассказать ему? Или полагаешь, что мне не известен номер его личного мобильника?
— Ивлиев тебе не поверит, — процедил сквозь зубы я.
— Ничего, — ехидно осклабился он. — Я постараюсь быть убедительным. Тем более что мне будет нечего терять.
Я почувствовал, как моя спина покрывается холодным потом. Затем быстро сунул руку за спину, нащупывая за поясом рукоятку пистолета.
Я соврал Антону, сказав, что мне нечем орудовать, чтобы исполнить Условие. Собираясь на эту встречу, я предполагал, что оружие может мне пригодиться. Так оно и вышло.
Однако человек, стоявший напротив меня, не испугался при виде пистолета.
Он лишь понимающе покивал:
— Правильно мыслишь, Альмакор. У тебя нет другого выхода, кроме как убить меня. Иначе с моей помощью профилакты найдут тебя, куда бы ты ни спрятался от них. А раз так, то используй мою смерть с толком и не забудь после выстрела выразить заветное желание. Я даже догадываюсь, каким оно будет, представляешь?..
Пистолет в моей руке дрогнул и стал тяжелым и скользким.
А действительно, чего бы я мог пожелать? Вернуть людям смерть? Или мгновенно воскресить этого всезнайку, только выбить у него память о своем даре, как это было с Олегом?
Однако этот тип явно не боится получить пулю в лоб. Почему? Что он задумал? Может быть, на самом деле вообще все не так, как он мне преподнес? Нет ли тут какой-то ловушки? Может быть, он как раз и добивался того, чтобы я прикончил его? Может быть, именно в этом заключается истинное Условие нашего превращения в трехглавого бога?
И тогда я крикнул в отчаянии:
— Что ты ухмыляешься, подонок? Думаешь, ты загнал меня в тупик? И ты еще претендовал на роль Всевышнего? Ты, который способен на любую подлость ради достижения своих целей? Ты, который готов опуститься до шантажа лишь потому, что я посмел не согласиться с тобой? Ты напрасно думаешь, что у меня нет другого выхода. Нет, он у меня все-таки есть!
И я поднес дуло к своему виску.
— Зря, — с сожалением сказал Антон. — Это не выход, Альмакор. Это лишь увеличивает вероятность твоего поражения. Подумай сам: ты ведь не успеешь ничего пожелать, когда нажмешь курок, а значит, смерть твоя будет лишь кратковременной. И когда ты придешь в себя, Ивлиев и Гаршин уже будут здесь. А поскольку ты не будешь ничего помнить, то им еще проще будет инициировать в тебе дар Всемогущего... Нет, раз уж ты решил одержать верх над Профилактикой и надо мной, то тебе придется убить меня. Стреляй, Альмакор. Стреляй, а то будет поздно...
Неестественно улыбаясь, он нарочито медленно направился к столу, на котором стоял телефонный аппарат.
— Стоять! — в отчаянии крикнул я, но он и не подумал останавливаться.
Держа пистолет обеими руками, потому что руки мои тряслись, как у запойного алкоголика, я прицелился.
Антон снял трубку и принялся тыкать пальцем в клавиши набора, проговаривая набираемые цифры.
Это действительно был номер сотового моего шефа!
— Гад, сволочь, придурок! — закричал я. — Ты же сейчас умрешь навсегда! Я выстрелю и не буду тебя возвращать с того света! Потому что такая мразь, как ты, этого не заслуживает!..
— Давай, давай, — равнодушно откликнулся он. — Четыре... восемь... пять..
Оставалась всего одна цифра.
Но Антон почему-то задержал палец над кнопкой и сказал:
— А знаешь, почему мне не страшно, Альмакор?
Я тяжело дышал. Пот, струившийся по моему лицу, заливал глаза, но мне нечем было вытереть его — руки были заняты пистолетом.
— Я ведь все равно долго не протяну, — сказал он вдруг совсем другим тоном. — Рак... Врачи предсказали, что мне осталось несколько месяцев, не больше. Так что, выстрелив, ты меня спасешь от мучений. — Он вдруг хохотнул невесело. — Представляешь, какой дурацкий парадокс получается? С каждым днем мне будет все больнее и больнее, и я буду все дальше продвигаться по пути. Всеведения. Не исключено, что, когда меня совсем скрутит в три погибели, я буду знать ответ на любой вопрос. Только что в этом толку? Вот что самое скверное во всеведении: тот, кто знает истину, не способен донести ее до людей. В лучшем случае его осмеют, а в худшем...
Он вдруг замолчал и ткнул пальцем в последнюю цифру.
И тогда я выстрелил.
Но не в него, а в аппарат.
Пуля разнесла пластмассовый корпус вдребезги, и осколки ударились в стену, брызнув из-под руки Антона. Он побледнел, но умудрился не вздрогнуть.
— Браво, — нетвердым голосом произнес он. — Из тебя вышел бы отличный стрелок, Альмакор. Хорошо, что у меня этот телефон — не единственный.
И достал из кармана коробочку сотового.
И опять принялся нажимать кнопки вызова.
Ну что мне с ним делать?
Ранить в ногу или в руку, отобрать телефон, а потом привязать этого вшивого героя к креслу с кляпом в горле и уйти, надеясь, что он помрет здесь либо от потери крови, либо от истощения?
Ну, вот, сказал я себе. И ты докатился до садистских наклонностей. И не надо оправдывать себя тем, что, мол, с кем поведешься — от того и наберешься...
А потом я разозлился.
На этого фанатика, вознамерившегося во что бы то ни стало перестроить всю Вселенную. На себя, запутавшегося в моральных предрассудках и готового ради своих дурацких принципов выстрелить в безоружного. И на весь мир, который устроен так, что ради победы добра надо обязательно сотворить какую-нибудь пакость.
Я убрал пистолет обратно за пояс и сказал Антону:
— Ладно, гнусный шантажист, твоя взяла. Уголовщина на сегодня отменяется. Дай-ка мне мобильник, я сам поговорю с шефом.
Глава 19
Голос у Ивлиева был хриплым — видимо, звонок вырвал моего шефа из крепкого сна.
— Ардалин, — сказал он, когда до него дошло, кто звонит, — я тебе завтра яйца с корнем выдеру за такие штучки! Тебе что, рабочего дня не хватило пообщаться с начальником?
— Извините, Петр Леонидович, — сказал я. — Просто дело очень срочное, и я подумал, что...
— Короче, мыслитель хренов! — раздраженно перебил меня Ивлиев.
— Короче, я нашел его.
— Кого? — не понял Ивлиев.
— Того, кого вы ищете вот уже двадцать с лишним лет. Омнипотента. Всемогущего. Человека, который может сделать мир прежним.
Антон, стоявший рядом со мной, на мгновение удивленно вздернул брови и открыл рот, чтобы что-то сказать, но, дотронувшись до меня, расслабился.
Он узнал, что я задумал. И если ничего не сказал против, значит, все будет хорошо.
Несколько секунд в трубке царило молчание, потом мой шеф необычно тихим голосом осведомился:
— Ты уверен?
— Абсолютно.
— Ну и где ты его выкопал? — обыденно спросил Ивлиев.
— Места надо знать, — усмехнулся я.
— Слушай, не сношай мне мозги! — взорвался он. — Если нашел — молодец! Хотя лично я думаю, что это такой же засранец, как тот пацан из Ржева! В любом случае, тащи его немедленно в Контору за шкирку — и все дела! Сдашь оперативному дежурному, а завтра разберемся...
— Не могу, Петр Леонидович, — возразил я. — Знаете старый анекдот, как мужик медведя поймал? А тут не медведь, а Всемогущий! И он на вашу... то есть, на нашу Контору плевать хотел с высокой колокольни! Никуда он ехать не собирается, и разговаривать на эту тему с ним бессмысленно...
— Ты где сейчас? — спросил Ивлиев. — Он рядом с тобой?
— Почти, — нарочно туманно сказал я.
— Но ты знаешь его данные? Имя, фамилию, адрес?
— Знаю. Пока.
— Что значит — пока? — заорал Ивлиев. — Что ты мне крутишь морковкой перед носом? Ты можешь нормально доложить, что там у тебя за чрезвычайная ситуация?
— Могу, — спокойно сказал я. — Значит, ситуация такая. Имеется человек, который обладает суперспособностью творить чудеса. Именно он в свое время вычеркнул смерть из списка атрибутов нашего мира. И только он может вернуть ее человечеству. Но у него есть два условия. Никто не должен знать про его дар. В том числе и особенно — сотрудники и руководство Профилактики. Это первое. А во-вторых, он требует, чтобы вы немедленно передали ему через меня Ярослава Лабыкина. После этого он сотрет у меня все воспоминания о нем и отпустит восвояси. Но пока омнипотент не получит Лабыкина, он будет удерживать меня в качестве своего заложника. Вот и все. Профилакт Ардалин доклад закончил.
— А на хрена ему понадобился Лабыкин? — с подозрением поинтересовался шеф.
— Откуда я знаю? Может, он с ним сожительствует...
— Блин, и тут эти «голубые»! — посетовал горестно Ивлиев. — Ну и что ты предлагаешь?
— По-моему, если мы отдадим ему Ярослава, то ничего не потеряем, — осторожно сказал я. — Все равно от Лабыкина особого толка нет. Причем желательно не тянуть кота за хвост. Завтра Всемогущий передумает и пошлет нас всех подальше...
Ивлиев долго молчал.
Вот что значит — человек со сна. Моему шефу и в голову не пришло возмутиться тем, что человек, которому, по идее, должна быть подвластна вся Вселенная, не может сам вызволить Лабыкина из застенков Профилактики.
— Ладно, черт с ним! — наконец сказал Ивлиев. — Посмотрим, чем эта хренотень кончится. Ты хоть проверил этого типа на вшивость? А то, может, какой-то гомосек наплел тебе три короба туфты, а ты и уши развесил?
— Обижаете, Петр Леонидович, — сказал я. — Это самый настоящий омнипотент, ошибка исключена. И чудеса у него настоящие, не какая-нибудь лажа в виде цирковых фокусов.
— Тогда пусть че-нить сотворит, чтоб я тоже поверил, — вдруг жестко сказал Ивлиев.
Я растерянно оглянулся на Антона. Тот, полуприкрыв глаза, словно всматривался в глубь себя. Потом шепнул мне: «Скажи, пусть подождет».
— Минутку, Петр Леонидович, — сказал я в трубку и нажал кнопку отключения микрофона.
— Говори, — обратился я к Антону, — сейчас он нас не слышит.
— Твой босс вышел из спальни на кухню, чтобы не разбудить супругу, — сказал Антон. — Сейчас сидит в одних трусах за столом и смотрит в окно, из которого открывается вид на проспект. Движения по проспекту почти нет. Однако через две минуты на перекрестке забарахлит светофор, и черный «Мерседес» воткнется в бок желтым «Жигулям». Используй это, а я буду давать отсчет времени...
— Значит, так, Петр Леонидович, — сказал я в трубку, отпустив кнопку блокировки микрофона. — Сейчас Господь Бог устроит вам показательную аварию на перекрестке, который виден из окна вашей кухни. Черная иномарка столкнется с желтыми «Жигулями». Вы готовы наблюдать?
— Ну, готов, готов, — проворчал Ивлиев. — Только там сейчас ни одной машины нет — родит он их, что ли? Но ты ему это не говори, — спохватился он.
Антон дважды резко сжал и разжал пальцы обеих рук.
Значит, осталось двадцать секунд.
— Та-ак, — сказал я. — Внимание... Приготовиться... Старт!
Несколько секунд в трубке было слышно только сопение Ивлиева. Потом он воскликнул:
— Ох, черт! Ну и замочились, голубчики!
— Теперь верите? — спросил я.
— Что-то у меня все равно возникают смутные сомнения, — задумчиво произнес Ивлиев: — Разве ж это чудо — устроить ДТП? Откуда я знаю — может, он заранее подговорил своих дружков?
— И светофор из строя вывел, да? — укоризненно сказал я. — Петр Леонидович, не заставляйте Всемогущего сердиться. А то он сгоряча может такого натворить — всей планетой потом не расхлебаем!..
— Когда он хочет получить своего зассанца? — после паузы спросил Ивлиев.
— До рассвета.
— ...бнулся он, что ли? Сейчас уже три часа ночи! Или он думает, что я со сверхзвуковой скоростью летаю?
— А при чем здесь вы? — удивился я. — Вам достаточно позвонить в нашу Лабораторию и распорядиться, чтобы Ярослава выпустили за ворота, когда я подъеду. А уж я постараюсь успеть до рассвета...
— Не нравится мне все это, — заколебался мой шеф.
— Верьте мне, Петр Леонидович, — сказал я. — Я сделаю все, как надо. И тогда уже завтра сбудется то, о чем мы все мечтали.
— Как бы другое не сбылось: за что боролись, на то и напоролись, — загадочно проронил Ивлиев. — Ладно. Скажи этому своему импотенту, что мы согласны пойти ему навстречу. Но пусть он сделает свое дело не после того, как получит Лабыкина, а в тот момент, когда этот хренов уникум выйдет из Лаборатории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Неужели это — правда? Или этот тип решил пойти ва-банк и дал волю своей фантазии? Даже если он действительно — Всеведущий, это не значит, что он не может врать.
— Ты забыл добавить одно вводное словечко, Антон, — стараясь не выдавать своего замешательства, сказал я. — «Если». Если они меня схватят... А я не собираюсь даваться им в руки. К тому же, я смогу оставаться вне их подозрений столько, сколько захочу — ведь я знаю все их планы...
— А про меня ты забыл? — ухмыльнулся он. — Разве я не могу позвонить тому же Ивлиеву, едва за тобой закроется дверь, чтобы все рассказать ему? Или полагаешь, что мне не известен номер его личного мобильника?
— Ивлиев тебе не поверит, — процедил сквозь зубы я.
— Ничего, — ехидно осклабился он. — Я постараюсь быть убедительным. Тем более что мне будет нечего терять.
Я почувствовал, как моя спина покрывается холодным потом. Затем быстро сунул руку за спину, нащупывая за поясом рукоятку пистолета.
Я соврал Антону, сказав, что мне нечем орудовать, чтобы исполнить Условие. Собираясь на эту встречу, я предполагал, что оружие может мне пригодиться. Так оно и вышло.
Однако человек, стоявший напротив меня, не испугался при виде пистолета.
Он лишь понимающе покивал:
— Правильно мыслишь, Альмакор. У тебя нет другого выхода, кроме как убить меня. Иначе с моей помощью профилакты найдут тебя, куда бы ты ни спрятался от них. А раз так, то используй мою смерть с толком и не забудь после выстрела выразить заветное желание. Я даже догадываюсь, каким оно будет, представляешь?..
Пистолет в моей руке дрогнул и стал тяжелым и скользким.
А действительно, чего бы я мог пожелать? Вернуть людям смерть? Или мгновенно воскресить этого всезнайку, только выбить у него память о своем даре, как это было с Олегом?
Однако этот тип явно не боится получить пулю в лоб. Почему? Что он задумал? Может быть, на самом деле вообще все не так, как он мне преподнес? Нет ли тут какой-то ловушки? Может быть, он как раз и добивался того, чтобы я прикончил его? Может быть, именно в этом заключается истинное Условие нашего превращения в трехглавого бога?
И тогда я крикнул в отчаянии:
— Что ты ухмыляешься, подонок? Думаешь, ты загнал меня в тупик? И ты еще претендовал на роль Всевышнего? Ты, который способен на любую подлость ради достижения своих целей? Ты, который готов опуститься до шантажа лишь потому, что я посмел не согласиться с тобой? Ты напрасно думаешь, что у меня нет другого выхода. Нет, он у меня все-таки есть!
И я поднес дуло к своему виску.
— Зря, — с сожалением сказал Антон. — Это не выход, Альмакор. Это лишь увеличивает вероятность твоего поражения. Подумай сам: ты ведь не успеешь ничего пожелать, когда нажмешь курок, а значит, смерть твоя будет лишь кратковременной. И когда ты придешь в себя, Ивлиев и Гаршин уже будут здесь. А поскольку ты не будешь ничего помнить, то им еще проще будет инициировать в тебе дар Всемогущего... Нет, раз уж ты решил одержать верх над Профилактикой и надо мной, то тебе придется убить меня. Стреляй, Альмакор. Стреляй, а то будет поздно...
Неестественно улыбаясь, он нарочито медленно направился к столу, на котором стоял телефонный аппарат.
— Стоять! — в отчаянии крикнул я, но он и не подумал останавливаться.
Держа пистолет обеими руками, потому что руки мои тряслись, как у запойного алкоголика, я прицелился.
Антон снял трубку и принялся тыкать пальцем в клавиши набора, проговаривая набираемые цифры.
Это действительно был номер сотового моего шефа!
— Гад, сволочь, придурок! — закричал я. — Ты же сейчас умрешь навсегда! Я выстрелю и не буду тебя возвращать с того света! Потому что такая мразь, как ты, этого не заслуживает!..
— Давай, давай, — равнодушно откликнулся он. — Четыре... восемь... пять..
Оставалась всего одна цифра.
Но Антон почему-то задержал палец над кнопкой и сказал:
— А знаешь, почему мне не страшно, Альмакор?
Я тяжело дышал. Пот, струившийся по моему лицу, заливал глаза, но мне нечем было вытереть его — руки были заняты пистолетом.
— Я ведь все равно долго не протяну, — сказал он вдруг совсем другим тоном. — Рак... Врачи предсказали, что мне осталось несколько месяцев, не больше. Так что, выстрелив, ты меня спасешь от мучений. — Он вдруг хохотнул невесело. — Представляешь, какой дурацкий парадокс получается? С каждым днем мне будет все больнее и больнее, и я буду все дальше продвигаться по пути. Всеведения. Не исключено, что, когда меня совсем скрутит в три погибели, я буду знать ответ на любой вопрос. Только что в этом толку? Вот что самое скверное во всеведении: тот, кто знает истину, не способен донести ее до людей. В лучшем случае его осмеют, а в худшем...
Он вдруг замолчал и ткнул пальцем в последнюю цифру.
И тогда я выстрелил.
Но не в него, а в аппарат.
Пуля разнесла пластмассовый корпус вдребезги, и осколки ударились в стену, брызнув из-под руки Антона. Он побледнел, но умудрился не вздрогнуть.
— Браво, — нетвердым голосом произнес он. — Из тебя вышел бы отличный стрелок, Альмакор. Хорошо, что у меня этот телефон — не единственный.
И достал из кармана коробочку сотового.
И опять принялся нажимать кнопки вызова.
Ну что мне с ним делать?
Ранить в ногу или в руку, отобрать телефон, а потом привязать этого вшивого героя к креслу с кляпом в горле и уйти, надеясь, что он помрет здесь либо от потери крови, либо от истощения?
Ну, вот, сказал я себе. И ты докатился до садистских наклонностей. И не надо оправдывать себя тем, что, мол, с кем поведешься — от того и наберешься...
А потом я разозлился.
На этого фанатика, вознамерившегося во что бы то ни стало перестроить всю Вселенную. На себя, запутавшегося в моральных предрассудках и готового ради своих дурацких принципов выстрелить в безоружного. И на весь мир, который устроен так, что ради победы добра надо обязательно сотворить какую-нибудь пакость.
Я убрал пистолет обратно за пояс и сказал Антону:
— Ладно, гнусный шантажист, твоя взяла. Уголовщина на сегодня отменяется. Дай-ка мне мобильник, я сам поговорю с шефом.
Глава 19
Голос у Ивлиева был хриплым — видимо, звонок вырвал моего шефа из крепкого сна.
— Ардалин, — сказал он, когда до него дошло, кто звонит, — я тебе завтра яйца с корнем выдеру за такие штучки! Тебе что, рабочего дня не хватило пообщаться с начальником?
— Извините, Петр Леонидович, — сказал я. — Просто дело очень срочное, и я подумал, что...
— Короче, мыслитель хренов! — раздраженно перебил меня Ивлиев.
— Короче, я нашел его.
— Кого? — не понял Ивлиев.
— Того, кого вы ищете вот уже двадцать с лишним лет. Омнипотента. Всемогущего. Человека, который может сделать мир прежним.
Антон, стоявший рядом со мной, на мгновение удивленно вздернул брови и открыл рот, чтобы что-то сказать, но, дотронувшись до меня, расслабился.
Он узнал, что я задумал. И если ничего не сказал против, значит, все будет хорошо.
Несколько секунд в трубке царило молчание, потом мой шеф необычно тихим голосом осведомился:
— Ты уверен?
— Абсолютно.
— Ну и где ты его выкопал? — обыденно спросил Ивлиев.
— Места надо знать, — усмехнулся я.
— Слушай, не сношай мне мозги! — взорвался он. — Если нашел — молодец! Хотя лично я думаю, что это такой же засранец, как тот пацан из Ржева! В любом случае, тащи его немедленно в Контору за шкирку — и все дела! Сдашь оперативному дежурному, а завтра разберемся...
— Не могу, Петр Леонидович, — возразил я. — Знаете старый анекдот, как мужик медведя поймал? А тут не медведь, а Всемогущий! И он на вашу... то есть, на нашу Контору плевать хотел с высокой колокольни! Никуда он ехать не собирается, и разговаривать на эту тему с ним бессмысленно...
— Ты где сейчас? — спросил Ивлиев. — Он рядом с тобой?
— Почти, — нарочно туманно сказал я.
— Но ты знаешь его данные? Имя, фамилию, адрес?
— Знаю. Пока.
— Что значит — пока? — заорал Ивлиев. — Что ты мне крутишь морковкой перед носом? Ты можешь нормально доложить, что там у тебя за чрезвычайная ситуация?
— Могу, — спокойно сказал я. — Значит, ситуация такая. Имеется человек, который обладает суперспособностью творить чудеса. Именно он в свое время вычеркнул смерть из списка атрибутов нашего мира. И только он может вернуть ее человечеству. Но у него есть два условия. Никто не должен знать про его дар. В том числе и особенно — сотрудники и руководство Профилактики. Это первое. А во-вторых, он требует, чтобы вы немедленно передали ему через меня Ярослава Лабыкина. После этого он сотрет у меня все воспоминания о нем и отпустит восвояси. Но пока омнипотент не получит Лабыкина, он будет удерживать меня в качестве своего заложника. Вот и все. Профилакт Ардалин доклад закончил.
— А на хрена ему понадобился Лабыкин? — с подозрением поинтересовался шеф.
— Откуда я знаю? Может, он с ним сожительствует...
— Блин, и тут эти «голубые»! — посетовал горестно Ивлиев. — Ну и что ты предлагаешь?
— По-моему, если мы отдадим ему Ярослава, то ничего не потеряем, — осторожно сказал я. — Все равно от Лабыкина особого толка нет. Причем желательно не тянуть кота за хвост. Завтра Всемогущий передумает и пошлет нас всех подальше...
Ивлиев долго молчал.
Вот что значит — человек со сна. Моему шефу и в голову не пришло возмутиться тем, что человек, которому, по идее, должна быть подвластна вся Вселенная, не может сам вызволить Лабыкина из застенков Профилактики.
— Ладно, черт с ним! — наконец сказал Ивлиев. — Посмотрим, чем эта хренотень кончится. Ты хоть проверил этого типа на вшивость? А то, может, какой-то гомосек наплел тебе три короба туфты, а ты и уши развесил?
— Обижаете, Петр Леонидович, — сказал я. — Это самый настоящий омнипотент, ошибка исключена. И чудеса у него настоящие, не какая-нибудь лажа в виде цирковых фокусов.
— Тогда пусть че-нить сотворит, чтоб я тоже поверил, — вдруг жестко сказал Ивлиев.
Я растерянно оглянулся на Антона. Тот, полуприкрыв глаза, словно всматривался в глубь себя. Потом шепнул мне: «Скажи, пусть подождет».
— Минутку, Петр Леонидович, — сказал я в трубку и нажал кнопку отключения микрофона.
— Говори, — обратился я к Антону, — сейчас он нас не слышит.
— Твой босс вышел из спальни на кухню, чтобы не разбудить супругу, — сказал Антон. — Сейчас сидит в одних трусах за столом и смотрит в окно, из которого открывается вид на проспект. Движения по проспекту почти нет. Однако через две минуты на перекрестке забарахлит светофор, и черный «Мерседес» воткнется в бок желтым «Жигулям». Используй это, а я буду давать отсчет времени...
— Значит, так, Петр Леонидович, — сказал я в трубку, отпустив кнопку блокировки микрофона. — Сейчас Господь Бог устроит вам показательную аварию на перекрестке, который виден из окна вашей кухни. Черная иномарка столкнется с желтыми «Жигулями». Вы готовы наблюдать?
— Ну, готов, готов, — проворчал Ивлиев. — Только там сейчас ни одной машины нет — родит он их, что ли? Но ты ему это не говори, — спохватился он.
Антон дважды резко сжал и разжал пальцы обеих рук.
Значит, осталось двадцать секунд.
— Та-ак, — сказал я. — Внимание... Приготовиться... Старт!
Несколько секунд в трубке было слышно только сопение Ивлиева. Потом он воскликнул:
— Ох, черт! Ну и замочились, голубчики!
— Теперь верите? — спросил я.
— Что-то у меня все равно возникают смутные сомнения, — задумчиво произнес Ивлиев: — Разве ж это чудо — устроить ДТП? Откуда я знаю — может, он заранее подговорил своих дружков?
— И светофор из строя вывел, да? — укоризненно сказал я. — Петр Леонидович, не заставляйте Всемогущего сердиться. А то он сгоряча может такого натворить — всей планетой потом не расхлебаем!..
— Когда он хочет получить своего зассанца? — после паузы спросил Ивлиев.
— До рассвета.
— ...бнулся он, что ли? Сейчас уже три часа ночи! Или он думает, что я со сверхзвуковой скоростью летаю?
— А при чем здесь вы? — удивился я. — Вам достаточно позвонить в нашу Лабораторию и распорядиться, чтобы Ярослава выпустили за ворота, когда я подъеду. А уж я постараюсь успеть до рассвета...
— Не нравится мне все это, — заколебался мой шеф.
— Верьте мне, Петр Леонидович, — сказал я. — Я сделаю все, как надо. И тогда уже завтра сбудется то, о чем мы все мечтали.
— Как бы другое не сбылось: за что боролись, на то и напоролись, — загадочно проронил Ивлиев. — Ладно. Скажи этому своему импотенту, что мы согласны пойти ему навстречу. Но пусть он сделает свое дело не после того, как получит Лабыкина, а в тот момент, когда этот хренов уникум выйдет из Лаборатории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66