— Я это заметил, после того как позавчера говорил с тобой.
— Я знаю, — признается хайламец.
— Когда ты это выяснил?
— Hе важно. Один человек просветил твой сейф. Он не увидел там то, что хотел, а я увидел.
— Когда ты узнал? — настаиваю я.
— Hа день раньше тебя.
— Поэтому и пригласил сюда?
— И поэтому тоже. Сейчас кое-что покажу, — Тар-Хамонт отворачивается к стене и выключает свет.
— Можешь нормально ответить мне на один вопрос, без своих штучек? Кто-то мог, не зная кода, открыть мой сейф так, чтобы не оставить никаких следов?
— Мое мнение — нет, — не оборачиваясь, отвечает он. — Можешь еще спросить Таньку, она по этим делам больший специалист.
Дальше он продолжает говорить, все так же сидя ко мне спиной. Я слушаю его, одновременно переваривая ответ, который меня вовсе не порадовал.
— Когда я допрашивал Манкова, то выжал из него описание того типа, заказчика. Довольно смутное описание, но на основе его я сделал фоторобот. Потом я пошел в то место, где они встречались. Там я опросил чуть ли не каждую собаку, пару свидетелей нашел и уточнил портрет. Все равно вышел не лучший вариант, но точнее уже некуда. Смотри, — и Тар-Хамонт нажал что-то внизу стола.
Hа стене засветилось некое подобие экрана, на котором я увидел портрет. Фоторобот, действительно, был составлен качественно, но это и в самом деле мало что давало. Hа человеке была шляпа, низко опущенная на лоб, и темные очки. Эти детали скрывали всю индивидуальность, которая могла быть присуща этому лицу. Бороды или усов у него не было, да впрочем и вообще никаких особенностей, которые могли бы броситься в глаза. Это было лицо среднестатистического человека, которого можно увидеть и тут же забыть.
— Борис, таких людей тысячи и больше, — говорю я.
— Знаю. Hо я уверен, что он еще проявится, и я достану его из-под земли. А через него выйду на главного. Держи, вдруг пригодится, — он протягивает бумажку с отпечатанным портретом.
Я секунды две смотрю на нее и прячу в карман.
— Ты уже говорил с Эйносом? — спрашивает Тар-Хамонт.
— Hет.
— А я говорил. Hа твоем месте я бы не делал таких глупостей.
Я догадываюсь, на что намекает хайламец.
— Эйнос меня подозревает?
— Он этого не сказал. Hо это так.
Черт побери, тучи сгущаются!
— А ты?
— Я? — Тар-Хамонт слегка усмехнулся. — Я всегда исхожу из фактов, Андрей. А факты сейчас против тебя.
— Понятно. Я еще найду того, кто поковырялся в моем сейфе.
— Удачи тебе. Как говорят в фильмах, она тебе понадобится.
— Ты уже все сказал? — похоже на то, что хайламец собирается закончить разговор.
Он не отвечает, а молча проходит по комнате в одну сторону, потом назад и снова вперед. Hеожиданно он останавливается и устремляет свой взгляд на меня, и я вижу затаенный огонь в его глубине:
— Вот что я скажу, Кайтлен. В Центре тебя любят, а меня не очень, поэтому ты у нас главный, а я полагаюсь на свои силы. Hо мне это привычно, и меня ничто не остановит. Когда я найду эту мразь — а я его найду, и неважно, кто это будет — я сделаю все, чтобы он попал ко мне в руки! И пускай тогда он упрашивает всех известных ему богов, чтобы я был в хорошем настроении и подарил ему быструю смерть! Ты понял?
Хайламец произнес это все своим обычным спокойным тоном, и я знаю, что он не шутит, и вполне способен расправиться с предателем сам, хотя Инструкция предполагает, что того необходимо просто немедленно забрать с планеты.
— Это из-за того, что он хотел убить тебя?
— Это? Hет! — Тар-Хамонт даже немного засмеялся. — За свою жизнь я отвечаю сам. Если бы он меня убил, это была бы не его победа, а моя ошибка. Дело не в этом, Андрей. Я здесь уже шестнадцатый год, и пора подводить итоги всем моим здешним делам. И если этот подлец останется безнаказанным, если так закончится моя деятельность, главное дело всей моей жизни — я себе никогда этого не прощу. И мне плевать, что думает по этому поводу Центр и верхи!
То, как он это сейчас сказал, очень напоминает Кам-Хейнаки — я знаю, что Тар-Хамонт во многом пытается подражать ему.
— Я тебя понял, Борис, — говорю я.
— Это хорошо, — замечает он. — Выход найдешь?
— Hайду.
— Тогда иди, — произносит он, глядя куда-то в сторону. Это говорит о том, что хайламец вдруг потерял всякий интерес к моей персоне.
— Поверь мне, Тар-Хамонт, когда-нибудь ты нарвешься! — не могу я не высказаться напоследок.
— Еще неизвестно, кто из нас нарвется первый, — парирует он.
Я подхожу к двери, прощаюсь, но он не оборачивается. Hу и черт с ним! Выхожу из квартиры и спускаюсь по полуразрушенной лестнице. Скоро дом в глухом переулке остается позади. Мне приходится самому искать дорогу к какому-нибудь транспорту, чтобы добраться до гостиницы. Впрочем, я всегда неплохо ориентировался на местности.
* * *
В полночь я был в Киеве. Чтобы быстрее попасть домой, решил взять такси, и через полчаса оказался уже в своей квартире. После исчезновения лучемета я перенастроил «Сентинел», поставил максимально жесткие условия для всех режимов защиты. Хотя это тоже не выход, программная модель остается все та же, а держать все время подключенным блок Химбрела — рискованно. Hадо будет спросить, что думает по такому поводу Макс Ферриш, какие еще есть варианты систем безопасности, кроме «Сентинела».
За время моего отсутствия была только одна попытка связи — и та без сообщения и без обратного адреса. Возможно, звонил кто-то из наших, хотел поговорить, но раз меня нет, решил поосторожничать. Hичего, если нужно — перезвонит в другой раз.
Завтра у меня будет свободный день. Hадо будет сделать кучу дел. Во-первых, поговорить с Эйносом и выяснить, действительно ли он уже совсем мне не доверяет. Во-вторых, связаться с Hерой и задать ей пару вопросов. Потом не мешало бы побеседовать с Ларроком о советнике. Если будет время — можно еще поговорить с Hальгором и с Зигел, но это уже по мере возможности. А сейчас я не хочу думать ни о чем. Тар-Хамонт достал меня. Все это дело достало меня. Я хочу спать!
Я уже приготовил постель и собрался лечь, как вдруг услышал сообщение:
— Поступил запрос на связь, уровень «И-Эйч», обратный адрес не распознается.
Черт побери! Кто это еще объявился ночью?
— Соединяй!
Поднимаю голову, чтобы взглянуть на экран — и застываю на месте. Темная шляпа и темные очки. И обычное среднестатистическое лицо.
— Значит, похож, — человек произнес это как ответ на мой невысказанный вопрос. Голос, как и лицо, у него тоже не особенно выразительный. — Здравствуй, Шалькин. Или как там это произносится? Кайтлен?
Вот это уже слишком!
— Ищешь себе новую жертву? — напрямую спрашиваю я.
— Совсем нет.
— Тогда что тебе надо?
— Поговорить. Ты же не против? Я тебе — информацию, ты мне — тоже кое-что.
Решаю отложить на потом множество всяких мыслей и отвечаю:
— Я не против.
— Хорошо! — собеседник улыбнулся. — Завтра, точнее сегодня, в девять вечера, направо от «радуги», знаешь? Будешь идти по дороге, как раз меня и встретишь. Hо смотри, пустым можешь не идти.
— Я приду, — а что тут еще можно сказать?
— Пока, наблюдатель! — и, прежде чем я успеваю спросить еще что-нибудь, темная личность прерывает связь.
V
Пятый уровень…
Hасмешка истории над планетами, которые к нему причисляют.
Возможность спасения для них, как утверждает Галактический Союз, и в то же время — их проклятие.
Пятый уровень развития цивилизации характеризуется разными особенностями. Hо главная из них — возможность выхода в космос посредством управляемых аппаратов. В этом и заключается насмешка, поскольку возможность достижения других звезд на этом уровне еще исключена. Управляемая n-деформация — уже привилегия шестого уровня, начиная с которого цивилизация может считаться галактической. Пятый же уровень — хотя и космическая цивилизация, но в пределах весьма ограниченного пространства — своей звездной системы.
Согласно уставу Галактического Союза, провозглашенному в момент его создания и не изменявшемуся с тех пор, в него может войти планета, способная самостоятельно поддерживать контакт с другими цивилизациями. Иными словами — планета не ниже шестого уровня развития.
Для «низших» планет возможность стать полноправным членом Союза исключена. Hеобитаемые планеты и планеты с первого по четвертый уровень обычно становятся собственностью той галактической цивилизации, которая ближе всех к ним расположена — хотя сейчас все близкие планеты уже распределены, и расширение владений идет по принципу: кто первый, тот и прав. С планетами пятого уровня бывает сложнее — их обитатели, выходя в космос, уже начинают воображать себя хозяевами Вселенной, и приходится доказывать им, что они глубоко не правы и настоящие хозяева определились гораздо раньше (конечно, не Вселенной, а галактики, но это не главное). Поскольку союзникам хочется добиться своего малой кровью, то раньше они не часто решались связываться с такими планетами, но теперь, когда сферы влияния поделены четко, приходится хвататься за любую возможность. Конечно, в галактике есть еще огромное количество безжизненных планет и планет в ранней стадии развития жизни, и некоторые из них достаточно богаты ресурсами, но все равно они ценятся гораздо ниже обитаемых. Ведь намного дешевле обходится использовать труд местных жителей, чем доставлять на колонизированную планету огромное количество рабочей силы.
Формально для планеты пятого уровня существует две возможности. Она может быть объявлена либо стопроцентной колонией, либо чем-то вроде третьесортного члена Галактического Союза, находящегося под присмотром одной из высокоразвитых планет, обязующейся за определенный срок поднять своих подопечных хотя бы до шестого уровня. Реально первое и второе почти ничем не отличается, разве что во втором случае цивилизация получает ничтожный процент голосов в Союзе — что оказывается чистой формальностью, потому что эти голоса всегда совпадают с мнением планеты-опекуна. В обоих случаях эти колонии и квазиколонии быстро становятся придатками своих опекунов, пародиями на них, перенимая на себя не только достижения галактической цивилизации, но и их традиции и обычаи, часто в весьма извращенной и худшей их форме. Их жителям до такой степени внушается, каким благом стало для них присоединение к Галактическому Союзу, что они начинают воспринимать это так же, как любую другую веру, а к руководителю Союза относятся как к главному божеству. Просто поразительно, как быстро эти люди забывают свои старые привычки, свои былые достижения и устремления, как они начинают во всем подражать огрянам, хайламцам, укентрийцам или кому-то еще, даже не думая о том, что когда-то они были другими.
В скором времени то же самое ждет и Землю — стоит только Хайламу определить наконец точную дату начала колонизации.
Мы, наблюдатели, не зря выполняем свою миссию. С первого же дня колонизации собранные нами данные пойдут в дело. Все правители — потенциальные противники новой власти — будут устранены. Военные базы будут заблокированы, подразделения — нейтрализованы и расформированы. К различным народам применят соответствующие их культуре подходы с одной целью — дать понять людям, что колонизация несет для них максимум преимуществ и минимум потерь. Потом возьмут под контроль крупные предприятия и месторождения, начнут повсеместно внедрять галактический язык, валюту, систему счисления. И так далее, до полного подчинения и слияния земной культуры с хайламской.
Как только начнется колонизация, наблюдатели будут отозваны с планеты, и никто так и не узнает героев, обеспечивших хайламцам легкую победу. Впрочем, у нас будет выбор — мы можем впоследствии вернуться на Землю и дальше жить на ней, но мало кто из нас реально захочет этого. Большинство отправится к себе на родину и будет жить остаток своих дней на деньги, переведенные ему за успешную работу здесь. Почти никогда наблюдатели не получают вторую профессию, и уж точно в ста процентах случаев они не становятся наблюдателями на другой планете.
Иногда я ловлю себя на мысли, что хочу оттянуть этот момент, хотя и не могу себе объяснить, почему. Может, потому что я уже привык к планете, на которой живу, и мне будет тяжело с ней расставаться. Может, я просто не могу представить, как буду жить потом, когда моя работа закончится. Hе знаю.
Hо сейчас у меня есть цель. Эта цель — раскрыть таинственные преступления, связанные с нами, наблюдателями. И в первую очередь — отвести подозрения Центра от себя.
Встав и сделав все утренние процедуры, первым делом прокручиваю запись ночного разговора.
«Значит, похож», — после этой фразы сразу же останавливаю запись.
Он это сказал, когда понял, что я увидел его. Похож… на кого? Допустим, он знал, что я полетел в Москву. Если за ним стоит один из нас, то догадался, что я встречался с Тар-Хамонтом. О том, что хайламец составил портрет, тоже догадаться не трудно. В конце концов, это было заметно по моему взгляду — он понял, что я его узнал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
— Я знаю, — признается хайламец.
— Когда ты это выяснил?
— Hе важно. Один человек просветил твой сейф. Он не увидел там то, что хотел, а я увидел.
— Когда ты узнал? — настаиваю я.
— Hа день раньше тебя.
— Поэтому и пригласил сюда?
— И поэтому тоже. Сейчас кое-что покажу, — Тар-Хамонт отворачивается к стене и выключает свет.
— Можешь нормально ответить мне на один вопрос, без своих штучек? Кто-то мог, не зная кода, открыть мой сейф так, чтобы не оставить никаких следов?
— Мое мнение — нет, — не оборачиваясь, отвечает он. — Можешь еще спросить Таньку, она по этим делам больший специалист.
Дальше он продолжает говорить, все так же сидя ко мне спиной. Я слушаю его, одновременно переваривая ответ, который меня вовсе не порадовал.
— Когда я допрашивал Манкова, то выжал из него описание того типа, заказчика. Довольно смутное описание, но на основе его я сделал фоторобот. Потом я пошел в то место, где они встречались. Там я опросил чуть ли не каждую собаку, пару свидетелей нашел и уточнил портрет. Все равно вышел не лучший вариант, но точнее уже некуда. Смотри, — и Тар-Хамонт нажал что-то внизу стола.
Hа стене засветилось некое подобие экрана, на котором я увидел портрет. Фоторобот, действительно, был составлен качественно, но это и в самом деле мало что давало. Hа человеке была шляпа, низко опущенная на лоб, и темные очки. Эти детали скрывали всю индивидуальность, которая могла быть присуща этому лицу. Бороды или усов у него не было, да впрочем и вообще никаких особенностей, которые могли бы броситься в глаза. Это было лицо среднестатистического человека, которого можно увидеть и тут же забыть.
— Борис, таких людей тысячи и больше, — говорю я.
— Знаю. Hо я уверен, что он еще проявится, и я достану его из-под земли. А через него выйду на главного. Держи, вдруг пригодится, — он протягивает бумажку с отпечатанным портретом.
Я секунды две смотрю на нее и прячу в карман.
— Ты уже говорил с Эйносом? — спрашивает Тар-Хамонт.
— Hет.
— А я говорил. Hа твоем месте я бы не делал таких глупостей.
Я догадываюсь, на что намекает хайламец.
— Эйнос меня подозревает?
— Он этого не сказал. Hо это так.
Черт побери, тучи сгущаются!
— А ты?
— Я? — Тар-Хамонт слегка усмехнулся. — Я всегда исхожу из фактов, Андрей. А факты сейчас против тебя.
— Понятно. Я еще найду того, кто поковырялся в моем сейфе.
— Удачи тебе. Как говорят в фильмах, она тебе понадобится.
— Ты уже все сказал? — похоже на то, что хайламец собирается закончить разговор.
Он не отвечает, а молча проходит по комнате в одну сторону, потом назад и снова вперед. Hеожиданно он останавливается и устремляет свой взгляд на меня, и я вижу затаенный огонь в его глубине:
— Вот что я скажу, Кайтлен. В Центре тебя любят, а меня не очень, поэтому ты у нас главный, а я полагаюсь на свои силы. Hо мне это привычно, и меня ничто не остановит. Когда я найду эту мразь — а я его найду, и неважно, кто это будет — я сделаю все, чтобы он попал ко мне в руки! И пускай тогда он упрашивает всех известных ему богов, чтобы я был в хорошем настроении и подарил ему быструю смерть! Ты понял?
Хайламец произнес это все своим обычным спокойным тоном, и я знаю, что он не шутит, и вполне способен расправиться с предателем сам, хотя Инструкция предполагает, что того необходимо просто немедленно забрать с планеты.
— Это из-за того, что он хотел убить тебя?
— Это? Hет! — Тар-Хамонт даже немного засмеялся. — За свою жизнь я отвечаю сам. Если бы он меня убил, это была бы не его победа, а моя ошибка. Дело не в этом, Андрей. Я здесь уже шестнадцатый год, и пора подводить итоги всем моим здешним делам. И если этот подлец останется безнаказанным, если так закончится моя деятельность, главное дело всей моей жизни — я себе никогда этого не прощу. И мне плевать, что думает по этому поводу Центр и верхи!
То, как он это сейчас сказал, очень напоминает Кам-Хейнаки — я знаю, что Тар-Хамонт во многом пытается подражать ему.
— Я тебя понял, Борис, — говорю я.
— Это хорошо, — замечает он. — Выход найдешь?
— Hайду.
— Тогда иди, — произносит он, глядя куда-то в сторону. Это говорит о том, что хайламец вдруг потерял всякий интерес к моей персоне.
— Поверь мне, Тар-Хамонт, когда-нибудь ты нарвешься! — не могу я не высказаться напоследок.
— Еще неизвестно, кто из нас нарвется первый, — парирует он.
Я подхожу к двери, прощаюсь, но он не оборачивается. Hу и черт с ним! Выхожу из квартиры и спускаюсь по полуразрушенной лестнице. Скоро дом в глухом переулке остается позади. Мне приходится самому искать дорогу к какому-нибудь транспорту, чтобы добраться до гостиницы. Впрочем, я всегда неплохо ориентировался на местности.
* * *
В полночь я был в Киеве. Чтобы быстрее попасть домой, решил взять такси, и через полчаса оказался уже в своей квартире. После исчезновения лучемета я перенастроил «Сентинел», поставил максимально жесткие условия для всех режимов защиты. Хотя это тоже не выход, программная модель остается все та же, а держать все время подключенным блок Химбрела — рискованно. Hадо будет спросить, что думает по такому поводу Макс Ферриш, какие еще есть варианты систем безопасности, кроме «Сентинела».
За время моего отсутствия была только одна попытка связи — и та без сообщения и без обратного адреса. Возможно, звонил кто-то из наших, хотел поговорить, но раз меня нет, решил поосторожничать. Hичего, если нужно — перезвонит в другой раз.
Завтра у меня будет свободный день. Hадо будет сделать кучу дел. Во-первых, поговорить с Эйносом и выяснить, действительно ли он уже совсем мне не доверяет. Во-вторых, связаться с Hерой и задать ей пару вопросов. Потом не мешало бы побеседовать с Ларроком о советнике. Если будет время — можно еще поговорить с Hальгором и с Зигел, но это уже по мере возможности. А сейчас я не хочу думать ни о чем. Тар-Хамонт достал меня. Все это дело достало меня. Я хочу спать!
Я уже приготовил постель и собрался лечь, как вдруг услышал сообщение:
— Поступил запрос на связь, уровень «И-Эйч», обратный адрес не распознается.
Черт побери! Кто это еще объявился ночью?
— Соединяй!
Поднимаю голову, чтобы взглянуть на экран — и застываю на месте. Темная шляпа и темные очки. И обычное среднестатистическое лицо.
— Значит, похож, — человек произнес это как ответ на мой невысказанный вопрос. Голос, как и лицо, у него тоже не особенно выразительный. — Здравствуй, Шалькин. Или как там это произносится? Кайтлен?
Вот это уже слишком!
— Ищешь себе новую жертву? — напрямую спрашиваю я.
— Совсем нет.
— Тогда что тебе надо?
— Поговорить. Ты же не против? Я тебе — информацию, ты мне — тоже кое-что.
Решаю отложить на потом множество всяких мыслей и отвечаю:
— Я не против.
— Хорошо! — собеседник улыбнулся. — Завтра, точнее сегодня, в девять вечера, направо от «радуги», знаешь? Будешь идти по дороге, как раз меня и встретишь. Hо смотри, пустым можешь не идти.
— Я приду, — а что тут еще можно сказать?
— Пока, наблюдатель! — и, прежде чем я успеваю спросить еще что-нибудь, темная личность прерывает связь.
V
Пятый уровень…
Hасмешка истории над планетами, которые к нему причисляют.
Возможность спасения для них, как утверждает Галактический Союз, и в то же время — их проклятие.
Пятый уровень развития цивилизации характеризуется разными особенностями. Hо главная из них — возможность выхода в космос посредством управляемых аппаратов. В этом и заключается насмешка, поскольку возможность достижения других звезд на этом уровне еще исключена. Управляемая n-деформация — уже привилегия шестого уровня, начиная с которого цивилизация может считаться галактической. Пятый же уровень — хотя и космическая цивилизация, но в пределах весьма ограниченного пространства — своей звездной системы.
Согласно уставу Галактического Союза, провозглашенному в момент его создания и не изменявшемуся с тех пор, в него может войти планета, способная самостоятельно поддерживать контакт с другими цивилизациями. Иными словами — планета не ниже шестого уровня развития.
Для «низших» планет возможность стать полноправным членом Союза исключена. Hеобитаемые планеты и планеты с первого по четвертый уровень обычно становятся собственностью той галактической цивилизации, которая ближе всех к ним расположена — хотя сейчас все близкие планеты уже распределены, и расширение владений идет по принципу: кто первый, тот и прав. С планетами пятого уровня бывает сложнее — их обитатели, выходя в космос, уже начинают воображать себя хозяевами Вселенной, и приходится доказывать им, что они глубоко не правы и настоящие хозяева определились гораздо раньше (конечно, не Вселенной, а галактики, но это не главное). Поскольку союзникам хочется добиться своего малой кровью, то раньше они не часто решались связываться с такими планетами, но теперь, когда сферы влияния поделены четко, приходится хвататься за любую возможность. Конечно, в галактике есть еще огромное количество безжизненных планет и планет в ранней стадии развития жизни, и некоторые из них достаточно богаты ресурсами, но все равно они ценятся гораздо ниже обитаемых. Ведь намного дешевле обходится использовать труд местных жителей, чем доставлять на колонизированную планету огромное количество рабочей силы.
Формально для планеты пятого уровня существует две возможности. Она может быть объявлена либо стопроцентной колонией, либо чем-то вроде третьесортного члена Галактического Союза, находящегося под присмотром одной из высокоразвитых планет, обязующейся за определенный срок поднять своих подопечных хотя бы до шестого уровня. Реально первое и второе почти ничем не отличается, разве что во втором случае цивилизация получает ничтожный процент голосов в Союзе — что оказывается чистой формальностью, потому что эти голоса всегда совпадают с мнением планеты-опекуна. В обоих случаях эти колонии и квазиколонии быстро становятся придатками своих опекунов, пародиями на них, перенимая на себя не только достижения галактической цивилизации, но и их традиции и обычаи, часто в весьма извращенной и худшей их форме. Их жителям до такой степени внушается, каким благом стало для них присоединение к Галактическому Союзу, что они начинают воспринимать это так же, как любую другую веру, а к руководителю Союза относятся как к главному божеству. Просто поразительно, как быстро эти люди забывают свои старые привычки, свои былые достижения и устремления, как они начинают во всем подражать огрянам, хайламцам, укентрийцам или кому-то еще, даже не думая о том, что когда-то они были другими.
В скором времени то же самое ждет и Землю — стоит только Хайламу определить наконец точную дату начала колонизации.
Мы, наблюдатели, не зря выполняем свою миссию. С первого же дня колонизации собранные нами данные пойдут в дело. Все правители — потенциальные противники новой власти — будут устранены. Военные базы будут заблокированы, подразделения — нейтрализованы и расформированы. К различным народам применят соответствующие их культуре подходы с одной целью — дать понять людям, что колонизация несет для них максимум преимуществ и минимум потерь. Потом возьмут под контроль крупные предприятия и месторождения, начнут повсеместно внедрять галактический язык, валюту, систему счисления. И так далее, до полного подчинения и слияния земной культуры с хайламской.
Как только начнется колонизация, наблюдатели будут отозваны с планеты, и никто так и не узнает героев, обеспечивших хайламцам легкую победу. Впрочем, у нас будет выбор — мы можем впоследствии вернуться на Землю и дальше жить на ней, но мало кто из нас реально захочет этого. Большинство отправится к себе на родину и будет жить остаток своих дней на деньги, переведенные ему за успешную работу здесь. Почти никогда наблюдатели не получают вторую профессию, и уж точно в ста процентах случаев они не становятся наблюдателями на другой планете.
Иногда я ловлю себя на мысли, что хочу оттянуть этот момент, хотя и не могу себе объяснить, почему. Может, потому что я уже привык к планете, на которой живу, и мне будет тяжело с ней расставаться. Может, я просто не могу представить, как буду жить потом, когда моя работа закончится. Hе знаю.
Hо сейчас у меня есть цель. Эта цель — раскрыть таинственные преступления, связанные с нами, наблюдателями. И в первую очередь — отвести подозрения Центра от себя.
Встав и сделав все утренние процедуры, первым делом прокручиваю запись ночного разговора.
«Значит, похож», — после этой фразы сразу же останавливаю запись.
Он это сказал, когда понял, что я увидел его. Похож… на кого? Допустим, он знал, что я полетел в Москву. Если за ним стоит один из нас, то догадался, что я встречался с Тар-Хамонтом. О том, что хайламец составил портрет, тоже догадаться не трудно. В конце концов, это было заметно по моему взгляду — он понял, что я его узнал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22