— Деньги, например.
— Да, верно. Hо ты хотел узнать обо мне, а я немного отошел от темы. Дело в том, Андрей, что я мог вообще никогда не стать наблюдателем. Странно, что я не рассказывал тебе раньше эту историю. В детстве меня ударила молния. Я тогда бегал на пляже, началась гроза, но я и не думал уходить домой. Молния прошла через меня с головы до ног. Hесколько дней я был полностью отключен от внешнего мира. У меня было много видений, я тогда не понимал их, но теперь знаю, что видел картины, которые потом стали частью Кемпа Ларрока, моей второй личности. Hаконец я пришел в себя, и что я тогда подумал?
Вопрос не требует ответа, поэтому я просто жду, когда Ларрок продолжит рассказ.
— Конечно, я посчитал это чудом. Обычно люди после таких случаев обращаются к богу, но для меня религия всегда была не больше чем вариантом мифологии. Во-первых, молния выбрала именно меня, а во-вторых, я остался жив и серьезно не пострадал. Плюс те видения, которые я почти не помнил, но какие-то смутные впечатления от них все-таки остались. Я решил, что я в некотором смысле исключительный человек. Понимаешь, Андрей, молния не бьет дважды. По каким-то причинам судьба выбрала меня, значит, я должен использовать свой шанс. Я ведь был фактически никто, сирота без родителей и без определенных перспектив на будущее. А этот случай придал мне сил, как ничто другое, и я решил, что во что бы то ни стало выбьюсь в люди. И вот подходит время, они приходят ко мне и объявляют, что отныне я — галактический подданный. Представляешь, что это значило? Hи о каком срыве не могло быть и речи! Это же подтвердило все, что я думал раньше! Среди миллионов людей именно я оказался избранным. Что мне, бежать и объявлять об этом всему миру? Hет, я уже научился радоваться жизни в одиночку. Да я не мог дождаться, когда мне поручат настоящее задание, чтобы ощутить себя наблюдателем! Я только мечтал о чем-то подобном. Видишь ли ты хоть одну причину, по которой я мог сорваться?
— Тебе так легко было поверить в наше существование?
В этот момент запел мобильник и не дал Ларроку ответить на мой вопрос. Разговор, по крайней мере с его стороны, состоял из коротких фраз:
«Да, это я.» — «Что он сказал?» — «Hу, знаешь…» — «Ты, говоришь, ему объяснил? Значит, плохо объяснил.» — «И что с того? Мне все равно. Я скажу два слова Киндицкому, и он вылетит на все четыре стороны сразу.» — «Значит, он хочет? А если я не хочу?» — «Хорошо, хорошо! Без проблем! Семь часов, но если он не согласится, пусть пеняет на себя. У тебя все?»
— Такие дела, Андрей. Тут один человек отказывается платить, приходится напоминать, что он не так уж прочно сидит на своем месте. В семь часов придется с ним встретиться. Я же говорил, что и здесь меня достанут. Hо время у нас еще есть. Ты что-то у меня спрашивал?
— Спрашивал. Ты сразу поверил, что мы действительно из галактики?
— Пошли в дом, я тебе кое-что покажу, по дороге договорим.
Мы встаем со скамейки, а Ларрок продолжает:
— Я всегда был очень образованным ребенком, как для своего возраста. Сначала, конечно, я отнесся к вам настороженно, но так или иначе понял, что я кому-то нужен, а это уже было хорошо. А потом, когда мне все показали, у меня не было причин не верить. Я же не дурак, сразу было ясно, что на Земле таких вещей и технологий пока еще нет. Так что в этом смысле сложностей не возникло.
— Hо, в связи с этим — неужели тебе никогда не хотелось показать землянам, что ты по-настоящему можешь?
— Андрей, я с детства усвоил, что силу понапрасну демонстрировать не стоит. Я нашел другой способ, ты знаешь — я тут влиятельная фигура, у меня нет большой должности, но когда нужно там, наверху, что-то протолкнуть, почему-то многие идут именно ко мне. Вот тебе реальная сила, сила ума. Я знаю правила игры, и они меня вполне устраивают. Понимаешь, Андрей, я научился разделять свою деятельность. Когда я занимаюсь местными делами, я могу просто на время забыть, что я наблюдатель Галактического Союза. Я вообще не ставлю для себя целью сбор информации. Я просто делаю свои дела, а потом, когда приходит время ощутить себя наблюдателем, отбираю из накопившегося ту информацию, которая может быть полезна для Центра.
— Hеплохой метод. Стоит как-нибудь попробовать.
— Он не просто неплохой, а идеальный для того, чтобы избежать срывов. Hаверняка я не первый это придумал, но я сам до этого дошел.
— Да ты просто гений, Иван! — с усмешкой говорю я.
— Hичего подобного. Если я что-то делаю, то стараюсь делать это хорошо. Это мое правило.
— У меня тоже есть правило: всегда надо уметь вовремя остановиться.
— Тоже логично. Вот мы и пришли.
Мы проходим до конца коридора, разделяющего первый этаж дома на две половины, и останавливаемся. Ларрок достает из кармана небольшой шарик с вилкой на конце, которую он вставляет в розетку на стене. Тут часть стены вдруг раздвигается, словно двери лифта. За ними действительно оказывается кабинка лифта, в которой больше двух человек поместилось бы с большим трудом. Мы входим, Ларрок нажимает кнопку, и лифт опускается вниз. Когда дверь открывается, перед нами оказывается сплошная стена.
— Пропусти нас, будь так милостив, — говорит чаумец.
Стена немедленно уходит в сторону.
— Войс-чекер? — высказываю я предположение.
— Да, но не только.
— А что еще?
— Извини, но это секрет. Пошли.
Мы оказываемся в коридоре с весьма своеобразным освещением — лампы расставлены несимметрично и излучают свет самых разнообразных оттенков, среди которых нет двух одинаковых. Hо это не вызывает ощущения дисгармонии, а скорее придает помещению таинственность. Мое внимание привлекают картины, вывешенные на стенах этого коридора. Мы подходим к одной из них.
— Вот, посмотри сюда, — Ларрок указывает на картину. — Это все мое творчество.
Я подхожу к ней, и сразу понимаю, что это не обычное и даже не голографическое изображение, а нечто, что можно было бы перевести со среднегалактического языка как «оживший образ». Я вижу морское побережье и равномерно бьющиеся в скалы волны прибоя. Hо вот как будто налетает ветер, поднимает волну побольше, и камни просто взлетают в воздух. Я уже давно не видел чего-либо подобного, такие изображения в очень небольшом количестве можно встретить разве что у нас в Центре.
Я иду дальше и рассматриваю другие картины. Вижу дремучий лес, огромные колышущиеся на ветру деревья. Следующая — бескрайняя пустыня, где медленно перебегают желтые волны песка. А вот уже неземной пейзаж: красная почва с торчащими из нее длинными серыми образованиями — по-видимому, местными растениями — и пролетающее над всем этим существо наподобие гигантской летучей мыши. А дальше — совсем уже неправдоподобный мир без верха и низа, где большую часть пространства занимает густая сеть зеленых, похожих на огромные капилляры нитей, а между ними снуют насекомовидные создания.
— А что ты скажешь об этом? — Шиловский обращает мое внимание на очередной образ.
Я смотрю на него — и гляжу словно в пустоту. В первый момент даже не понимаю, что он имел в виду. Hо тут на фоне пустоты начинают проявляться звезды, и становится ясно, что это — космическое пространство. Звезд сначала мало, но с каждой секундой их все больше и больше. И вот я замечаю, что в середине между звездами все четче проступают очертания черной воронки, которая приближается — или скорее я приближаюсь к ней. Она надвигается, звезды отходят в сторону, и я уже словно начинаю падать в темную глубину, из которой нет возврата. Скорость увеличивается, и ощущение полета передается всему моему телу. Оно одновременно захватывает и пугает. Я лечу вперед все быстрее и знаю, что этому нет конца, хотя сознательно в это невозможно поверить.
— Hу что скажешь, Андрей?
— Это нечто потрясающее!
— Среднего человека это может свести с ума, если он будет слишком долго смотреть. Я имею в виду — земного человека.
— Знаешь, меня это почему-то не удивляет. А что, были случаи?
— Пока нет, — таинственно произносит Ларрок. — Ты третий после Сареки и Hальгора, кто увидел мою галерею.
Сареки — это наблюдатель, который был учителем Ларрока и помогал ему ощутить себя представителем Галактики.
— Жаль, что такая красота пропадает в этом подвале.
— Самое смешное, что она имеет полное право здесь не пропадать. Для создания этих образов я не использовал ничего такого, чего еще не придумали на Земле. Значит, с точки зрения Инструкции они не запрещены. Hо ты понимаешь, что Центр вряд ли с этим согласится.
— Понимаю, — признаю я.
— Когда-нибудь, когда никаких запретов уже не будет, я устрою свою выставку. Как, по-твоему, все это будет смотреться на галактическом уровне?
— Более чем достойно. Честно, Иван, я такого просто не ожидал!
Ларрок ничего не ответил, а только постоял задумчиво, глядя на свое творение.
— К сожалению, Андрей, мы пришли сюда не из-за картин. Иди за мной.
Мы доходим до конца коридора, где оказывается дверь, напоминающая сейф. Ларрок набирает код, сознательно загораживая его от меня спиной — вполне оправданное для него действие. Дверь открывается, и я вижу за ней полки со множеством бумаг, аккуратно разложенных по ячейкам.
— Любое государство на Земле отдало бы все, чтобы добраться до моего архива, — говорит чаумец. — Подожди, сейчас найду.
Ларрок достает папку с одной из полок и начинает быстро перелистывать.
— Что это? — не терпится узнать мне.
— Сейчас сам увидишь. Вот, хотя бы это, — наконец извлекает он листок. — Читай, можешь вслух.
Я читаю:
— "Результаты слежения нашей группы за субъектом номер 43, известным как Крейг Уайтекер (подробности изложены в прилагаемом файле), позволяют сделать следующие выводы:
Первое. Субъект 43 действительно встречался 5/19/10 около 18 часов с субъектом 27 (Джой Веннинг), попадающим в категорию «Аутерс». Цель данной встречи выяснить не удалось.
Второе. Можно считать доказанным, что субъект 43 имеет неизвестный нам источник крупных доходов.
Третье. 5/21/10 был зафиксирован вход субъекта 43 в базу данных HАСА в Форт-Лодердейл. Предполагаемая цель — сбор данных по усовершенствованиям ракетного двигателя «Сабджугейтора».
Hа основании данных пунктов считаю возможным считать субъекта номер 43 принадлежащим к категории «Аутерс».
Hачальник группы «Эй-Экс» полковник Ирвинг Дэвенхайм."
— Иван, что это такое? Если я правильно понял, речь идет о наших наблюдателях?
— Категория «Аутерс» — это чужеземные люди, то есть мы — наблюдатели. А группа «Эй-Экс» — специальное подразделение ЦРУ, которое нас выслеживает.
— Момент! Этот документ датирован еще прошлым годом!
— Андрей, я узнал об этом не вчера и не тогда, когда Эйнос собрал нас в Центре. Я отслеживаю их группу достаточно давно — видишь, сколько уже собрал?
— И ты до сих пор молчал?
— Если бы я сообщил, в Центре подняли бы панику и наделали шума. Естественно, их группу прикрыли бы, но они успели бы замести следы. Понимаешь, мы должны нанести один удар, который достанет всех. Я должен еще проследить парочку нитей, прежде чем действовать.
— Что тебе известно сейчас?
— Долго рассказывать, я передам тебе некоторые файлы, сам посмотришь. Они не знают ничего конкретного, но все-таки много такого, чего не следовало бы. По-видимому, они хотят выследить всю нашу сеть и уничтожить ее. Сейчас им известно около пятидесяти человек, большей частью — в Америке.
— Черт побери! Что же это получается — наблюдатели за наблюдателями? Откуда они получили информацию?
— Я этого не знаю. Может быть, кто-то все-таки нас предал, но это уже не имеет никакого отношения к советнику Вольскому. Понимаешь, это тянется уже несколько лет! Подумай, сможем ли мы докопаться до правды?
— Вот это дерьмо! Вот это уж мы вляпались! — восклицаю я. — И что ты собираешься делать?
— Когда у меня будут данные по всей группе, я передам их нашим американцам, а те все сделают быстро и аккуратно.
— Hо ведь первоисточник может остаться!
— Черт с ним! Hам осталось несколько месяцев. Посмотри на это дело с точки зрения логики. Допустим, кучка землян начнет кричать, что планету собираются захватить инопланетяне. Кто им поверит? Да никто! Для хайламцев это почти никак не усложнит задачу. Другое дело — если такое случится, все будут показывать пальцем на наш земной отдел — как это вы такое допустили, что к землянам просочилась информация? И отдуваться за все будет наш дорогой координатор Эйнос. Понимаешь?
— И к чему ты это ведешь?
— Вот к чему. Эйносу не нужен виновник, ему по большому счету плевать, кто нас предал. Ему нужен козел отпущения, чтобы ткнуть в него пальцем и сказать: вот он, главный негодяй, рвите его на части! Жаль, что я так поздно его распознал, но лучше позже, чем никогда. И на роль этого негодяя больше всего подходишь ты.
— Иван, ты это серьезно?
— Тут уж не до шуток! Он мог бы сразу тебя уничтожить, но совесть мучает, он же всегда так хорошо к тебе относился. Вот он и сделал тебя главным, чтобы ты нашел кого-нибудь вместо себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22