— Этого еще недоставало… Если Богиня не пускает тебя в тот мир, стало быть, он ей не нужен.
Таи прав: Лоцман свидетель, горы вокруг Поющего Замка тоже начали сдвигаться. Да что ж такое творится на белом свете?
Он досказал историю про Кинолетный город и уведенную у летчика модель, ободряюще заключил:
— Пилоты — свои парни и обязательно помогут.
— Если прилетят, — добавил Ловец. — И если сюда не ввалится рота солдат.
Небо разорвала белая вспышка, и обрушился рев вертолета. Вспыхнул прожектор, круг яркого света лег на землю, и следом приземлился вертолет кино, стал среди бушующего ветра и рвущихся улететь кустов. Прожектор повернулся, повел слепящим лучом, высветил Лоцмана и Таи, буквально пригвоздил к стене.
— Змей их сожри! — Лоцман прикрыл ладонью глаза, отвернулся. Прожектор сдвинулся, луч убежал в сторону, ветер начал стихать. От вертолета через вырубку мчался человек.
— Эй! Что стряслось? А-а, мой хромоногий приятель! — Лоцман радостно бросился навстречу. Шестнадцатый пилот, который вправлял ему вывихнутую ногу. Друг! От поселка стремглав неслись Кис и Милтон.
— Кино! Он вызвал кино! — в восторге кричала актриса.
Она с разгону повисла у летчика на шее, звонко расцеловала. Милтон поймал в объятия подбежавшего Лоцмана, хлопнул по спине:
— Привет, воскресший.
— А наши-то где? — Пилот с явным сожалением отстранил актрису и огляделся. — Кто на помощь звал?
— Я звал, — ответил охранитель мира, наблюдая, как проскользнувший за спиной у летчика Ловец через открытую дверь осматривает кабину вертолета; вот он залез внутрь. — У нас умирает человек. И мне не попасть домой.
— Та-ак. — Шестнадцатый помрачнел. — Ты спер вертолет связи и имеешь наглость… — Он не докончил, повернулся и зашагал к своей машине.
— Вы поможете? — Милтон остановил его, взяв за локоть.
— Посмотрим, — буркнул летчик, высвобождаясь. — Я-то думал — наших занесло, а тут вон что — чудит недопроданный Лоцман. — Он слазил в кабину (Таи успел перебраться оттуда в салон) и спрыгнул на землю с объемистой сумкой в руках. — Ну, где ваш хворый?
Кис обернулась к Лоцману:
— Так это не кино?
— Нет. Это мой друг; он поможет, вот увидишь.
В доме землян чуть брезжил подвешенный в углу светильник. Стэнли лежал на разостланных на полу одеялах. Ноги были укутаны шкурой, зато рукава свитера закатаны до локтей, точно ноги мерзли, а руки, наоборот, горели; глаза на исхудавшем лице казались огромными, как у лайамца.
— Лоцман… — Правая рука Стэнли дернулась — он хотел приподняться и не смог. — Молодец, что заглянул.
— Привет, дружище. Глянь, кого я привел, — Лоцман подтолкнул замешкавшегося на пороге пилота.
Шестнадцатый обернулся и постучал себя пальцем по лбу. На физиономии ясно читалось: «Вы рехнулись все поголовно!»
— Я прошу вас помочь. — Милтон встал в дверях: мол, не выйдешь отсюда, пока не сделаешь что-нибудь полезное.
— Пожалуйста. — Кис протиснулась в комнату у Милтона под локтем, умоляюще взяла летчика за руки. — Помогите, ему очень плохо.
— Ох, будь я проклят! Вы соображаете или как?! Кто же актеру… — Пилот прикусил язык и подошел к Стэнли, раскрыл свою сумку, буркнул досадливо: — А посветлей нельзя сделать?
— Сейчас, — откликнулась Кис и кинулась вон. Милтон стал у Шестнадцатого за спиной, следя за каждым его движением. Лоцман отошел к стене, глянул за окно; тут и там лежали пятна света. Видимо, летчик хотел сказать, что позабытому Богиней актеру не в силах помочь даже кино. Не верю, сказал себе Лоцман; не может такого быть.
Шестнадцатый вынул портативный медицинский диагностер, раскрыл. В комнату вбежала Кис с фонарем, который подарил ей охранитель мира; по стенам загуляли тени.
— Положите здесь и выйдите за дверь, — распорядился пилот.
Актриса безропотно вышла. Шестнадцатый сунул руку Стэнли под спину, приподнял его и задрал свитер. Землянин вскрикнул и прикусил губу, зажмурился от боли.
— Ах, даже так… — Летчик сердито нахмурился. Вытянул заправленную в брюки футболку, тоже поднял наверх.
От вида смертной худобы погибающего актера у Лоцмана захватило дух.
Шестнадцатый наложил щуп Стэнли на грудь, потыкал клавиши, проглядел высветившиеся зеленым строчки на экране. Поводил щупом по обтянутым кожей ребрам, по провалившемуся животу. Отложил диагностер и опустил на Стэнли одежду.
— Теперь посмотри на меня. — Он посветил землянину в лицо, прикрыв фонарь ладонью, не позволяя лучу бить прямо в глаза; Стэнли всё равно заморгал, мучительно морщась. — Молодец. — Шестнадцатый отложил фонарь, упаковал диагностер. — Что вам сказать… Проживет он еще долго.
— Промается, — поправил старший брат.
— Очень больно? — спросил летчик у Стэнли.
— Терплю. — У измученного землянина дрогнули углы губ: можно было догадаться, что это принужденная улыбка.
— Часто в сознании? — Шестнадцатый оглянулся на Милтона.
— Всё время.
— Хреновы ваши дела. — Он имел в виду, что лучше бы актер лежал в коме и не мучился.
Шестнадцатый принялся рыться в сумке. Долго перебирал содержимое, словно никак не мог нащупать нужную вещь; не хочется доставать, с тоскливым чувством понял Лоцман. Пилот выудил газовую маску с массивной рукоятью, положил возле Стэнли.
— Как надоест эта канитель, вдохнешь пять-шесть раз — и конец. Клапан мягкий, работает безотказно. Даже при слабом дыхании.
Милтон подался вперед.
— Мое, — младший брат подвинул маску себе под бок.
— Не жадничай. — Шестнадцатый поднялся на ноги. — Этого добра на всех хватит.
— Не знаю. — Стэнли прижал к себе маску со смертельным газом, точно ребенок — любимую игрушку. — Чуть только отвернетесь, всё слышу. — Он оживился, и новая улыбка оказалась похожей на настоящую.
— Отберу и выброшу, а тебе надеру уши, — пообещал Милтон.
Черный юмор завтрашних покойников. Стэнли взял маску обеими руками и заглянул в резиновый раструб.
— Ничего особенного, — доложил он брату и сунул маску под одеяло к стенке. — Полежит тут, ничего не сделается.
— Стэн, отдал бы ты ее мне на хранение. Надежней будет.
Летчик похлопал старшего землянина по плечу:
— Оставь парня в покое. Он сам соображает.
— Вот именно! — Стэнли блеснул зубами в ухмылке. — Милт, не переживай: я одолжу, когда попросишь.
Шестнадцатый и Лоцман переглянулись. Они хорошо держатся, эти приговоренные; однако никто не знает, чего им стоит бодрость и веселье.
— У вас есть что на зуб положить? — осведомился пилот.
Настала неловкая тишина. Лоцман проклял себя за то, что не догадался прихватить харчей из Поющего Замка — там-то всего навалом, а здесь… Летчик полез в сумку, долго шарил; в конце концов выругался и с ожесточением клацнул застежками.
— С этой охотой на Лоцманов нам теперь ни хрена не дают. Всё — армии! Пошли, — кивнул он Милтону, — возьмешь НЗ — хоть женщину шоколадом побалуете. — Летчик шагнул к двери.
Она раскрылась, и на пороге встал бывший начальник службы безопасности.
— Ну что, мы летим? — заговорил он приветливо.
— Куда бы это?
— В Кинолетный город, — пояснил Таи с любезной улыбкой.
— Так и знал, что этим кончится, — проворчал Шестнадцатый. — Уйди с глаз. Лоцман, ты со мной или остаешься?
— Мы все с тобой. — Таи загораживал проход.
— Я беру только Лоцмана.
— Не надо со мной спорить, — увещевал Ловец. — Ты возьмешь нас на борт, а с комендантом города я объяснюсь сам. — Его рука красноречиво легла на боевой излучатель на поясе.
— Сказано: нет. Ты своей головой-то подумай…
— Я думал, — перебил Таи. — В городе медом не намазано, но мы устроимся.
Наверно, подобное пилоту не в диковинку, думал Лоцман, придвигаясь. Если гибнущих миров пруд пруди и в каждом актеры просят о спасении — разве кино станет ими заниматься? Однако у Шестнадцатого свое понятие о служебном долге и человечности; может быть, в виде исключения он увезет хотя бы Кис…
— Актеры не могут пересечь границу своего мира, — сказал летчик.
— Могут, — заявил Ловец.
Пилот досадливо покрутил головой:
— Слушайте, ребята, я всё понимаю. Вы не первые и не последние…
— Могут! — рявкнул Таи, вцепившись в кобуру излучателя. — Актеры уходят в Большой мир…
Сейчас нервы у Таи сдадут, оружие окажется в руках. Лоцман метнулся к нему.
— Уйди! — Ловец отшвырнул его, как щенка, и надвинулся на пилота.
Шестнадцатый, пониже ростом и полегче сложением, не шелохнулся, только напряглись мышцы шеи и подбородка.
— Прекрати! — У Таи на руке повисла Кис. — Прекрати сейчас же!
Он уступил, смирился. Отошел и привалился к стене, глухо вымолвил:
— Делайте что хотите.
Ахнувшийся затылком о стену охранитель мира потер гудящую голову. Шестнадцатый тяжелым взглядом смерил Ловца:
— Из него тоже вышел бы отличный офицер. — Актеры не поняли, о чем речь, а Лоцман поспешил увести разговор в сторону и напомнил пилоту:
— Ты обещал НЗ.
— Отдам, не зажму. — Шестнадцатый шагнул к Таи. — Послушай меня. Если я посажу вас в салон, вы сгорите в креслах, едва пересечем границу мира. Я могу забрать в город одного Лоцмана.
— Не надо объяснять. — Кис обняла Таи за пояс. — Мы всё понимаем.
Ловец вывернулся у нее из рук, впился глазами пилоту в лицо:
— Но бывает же, что актеры уходят в Большой мир!
— Возможно, — согласился Шестнадцатый. — Однако не из умирающих миров. — Он оглянулся на Стэнли. — Держись, приятель. Если б мог, я бы увез вас всех… Кто-нибудь идет брать жратву?
— Я иду. — Милтон двинулся к двери.
— Лоцман, если через пять минут тебя нет, я взлетаю. — Вертолетчик с землянином вышли.
— Иди, — тихо промолвила Кис. — Спасибо за всё. — Лоцман почувствовал себя предателем — он улетает, а они остаются умирать.
— Стэн, не наглупи с маской. Подожди чуток. Четыре дня. Я вернусь.
— Уговорил. — Стэнли хотел улыбнуться, но губы дрогнули в гримасе боли. — Если солнце вовсе погаснет… — он перевел дыхание, — я буду думать, что ночь… одна ночь долго тянется. И подожду.
Лоцман сжал кулаки, ногти впились в ладонь. Достало бы сил не расклеиться.
— Таи, что там про Большой мир?
— Ничего. Вздор.
— Таи! — Лоцман тряхнул его. Актер отшатнулся:
— Катись. Не то я тебя убью.
— Пять минут кончаются. — Кис потянула Лоцмана к порогу.
Он отмахнулся от нее.
— Что за Большой мир? Говори!
— Это легенда… Легенда умирающих миров. — С тем Лоцман и ушел.
— Я вернусь, — беззвучно повторял он, пробегая по дороге, наступая на пятки своей летящей впереди, удлиняющейся тени. — Я вернусь сюда. — Выскочил за ворота, повернул, понессся мимо ограды. — Вернусь!
Он выбежал на освещенную прожектором вырубку, где вместо кустов торчали жалкие пучки ломаных прутьев: от поднятого винтом ветра мертвые листья облетели, ветки обломались.
Навстречу шагал Милтон с объемистой коробкой.
— Эк нам повезло! — закричал он издали. — Тут шоколаду — на всю жизнь хватит! Пока, дружище. — Он мотнул головой, прощаясь.
— Я вернусь к вам, — сказал Лоцман — и пожалел, что не придержал язык. У землянина внутри словно что-то сломалось: лицо дернулось, из горла вырвался хриплый кашель.
— Не уверен, что тебе стоит возвращаться, — пересилив себя, ровным голосом ответил Милтон, ловчей перехватил коробку и прошел мимо Лоцмана к поселку.
Зарокотал двигатель, тронулись с места лопасти винта. Прожектор погас, остались звезды над головой да пятно света на каменной стене, и красный огонек под ним.
— Эй, стой! — Лоцман кинулся к вертолету, рванул дверцу кабины. — Мотоцикл надо взять!
— Ну так бери! — заорал пилот сквозь нарастающий рев.
«Дракон» светил фарой в скальную стену. Свет бил в ровный, без единой трещины камень, блестел, отражаясь на гладких поверхностях руля, рамы и крыльев. Лоцман уставился на мотоцикл, не веря собственным глазам: переднее колесо на четверть утонуло в камне. Ухватившись за руль, он поднатужился и дернул, надеясь освободить друга из плена, но «дракон» в прямом смысле слова сросся с горой.
— Великий Змей… — выдохнул потрясенный Лоцман. Горы накатывают, как морской прилив; получаса не прошло — а каменная смерть подобралась к «дракону».
Он со всех ног пустился к вертолету, дернул дверь кабины, прыгнул на место второго пилота. Красными, синими, желтыми, зелеными глазами таращился пульт управления, желтела подсветка на шкалах. Пол под ногами ходил ходуном, всё грохотало и ревело. Лоцман захлопнул дверь, стало потише.
— Куда летим?! — Шестнадцатый обернулся:
— В Поющий Замок! Шагай в салон!
— В Кинолетный город давай!
— Чего?!
— В Кинолетный!
— Ты спятил! В город нельзя!
— Мне надо! — Замок, рассудил Лоцман, может подождать — а для гибнущего Дархана надо расстараться немедля. И начинать, само собой, нужно с города — выяснить, сколько у Лоцмана Богинь, нельзя ли добраться До той, которая сотворила Дархан, и как уходят в Большой мир. Дураку ясно, что эти сведения можно добыть только в Кинолетном.
— Комендант запретил! — рявкнул Шестнадцатый. — Тебе нельзя там появляться!
— Плевать на коменданта!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Таи прав: Лоцман свидетель, горы вокруг Поющего Замка тоже начали сдвигаться. Да что ж такое творится на белом свете?
Он досказал историю про Кинолетный город и уведенную у летчика модель, ободряюще заключил:
— Пилоты — свои парни и обязательно помогут.
— Если прилетят, — добавил Ловец. — И если сюда не ввалится рота солдат.
Небо разорвала белая вспышка, и обрушился рев вертолета. Вспыхнул прожектор, круг яркого света лег на землю, и следом приземлился вертолет кино, стал среди бушующего ветра и рвущихся улететь кустов. Прожектор повернулся, повел слепящим лучом, высветил Лоцмана и Таи, буквально пригвоздил к стене.
— Змей их сожри! — Лоцман прикрыл ладонью глаза, отвернулся. Прожектор сдвинулся, луч убежал в сторону, ветер начал стихать. От вертолета через вырубку мчался человек.
— Эй! Что стряслось? А-а, мой хромоногий приятель! — Лоцман радостно бросился навстречу. Шестнадцатый пилот, который вправлял ему вывихнутую ногу. Друг! От поселка стремглав неслись Кис и Милтон.
— Кино! Он вызвал кино! — в восторге кричала актриса.
Она с разгону повисла у летчика на шее, звонко расцеловала. Милтон поймал в объятия подбежавшего Лоцмана, хлопнул по спине:
— Привет, воскресший.
— А наши-то где? — Пилот с явным сожалением отстранил актрису и огляделся. — Кто на помощь звал?
— Я звал, — ответил охранитель мира, наблюдая, как проскользнувший за спиной у летчика Ловец через открытую дверь осматривает кабину вертолета; вот он залез внутрь. — У нас умирает человек. И мне не попасть домой.
— Та-ак. — Шестнадцатый помрачнел. — Ты спер вертолет связи и имеешь наглость… — Он не докончил, повернулся и зашагал к своей машине.
— Вы поможете? — Милтон остановил его, взяв за локоть.
— Посмотрим, — буркнул летчик, высвобождаясь. — Я-то думал — наших занесло, а тут вон что — чудит недопроданный Лоцман. — Он слазил в кабину (Таи успел перебраться оттуда в салон) и спрыгнул на землю с объемистой сумкой в руках. — Ну, где ваш хворый?
Кис обернулась к Лоцману:
— Так это не кино?
— Нет. Это мой друг; он поможет, вот увидишь.
В доме землян чуть брезжил подвешенный в углу светильник. Стэнли лежал на разостланных на полу одеялах. Ноги были укутаны шкурой, зато рукава свитера закатаны до локтей, точно ноги мерзли, а руки, наоборот, горели; глаза на исхудавшем лице казались огромными, как у лайамца.
— Лоцман… — Правая рука Стэнли дернулась — он хотел приподняться и не смог. — Молодец, что заглянул.
— Привет, дружище. Глянь, кого я привел, — Лоцман подтолкнул замешкавшегося на пороге пилота.
Шестнадцатый обернулся и постучал себя пальцем по лбу. На физиономии ясно читалось: «Вы рехнулись все поголовно!»
— Я прошу вас помочь. — Милтон встал в дверях: мол, не выйдешь отсюда, пока не сделаешь что-нибудь полезное.
— Пожалуйста. — Кис протиснулась в комнату у Милтона под локтем, умоляюще взяла летчика за руки. — Помогите, ему очень плохо.
— Ох, будь я проклят! Вы соображаете или как?! Кто же актеру… — Пилот прикусил язык и подошел к Стэнли, раскрыл свою сумку, буркнул досадливо: — А посветлей нельзя сделать?
— Сейчас, — откликнулась Кис и кинулась вон. Милтон стал у Шестнадцатого за спиной, следя за каждым его движением. Лоцман отошел к стене, глянул за окно; тут и там лежали пятна света. Видимо, летчик хотел сказать, что позабытому Богиней актеру не в силах помочь даже кино. Не верю, сказал себе Лоцман; не может такого быть.
Шестнадцатый вынул портативный медицинский диагностер, раскрыл. В комнату вбежала Кис с фонарем, который подарил ей охранитель мира; по стенам загуляли тени.
— Положите здесь и выйдите за дверь, — распорядился пилот.
Актриса безропотно вышла. Шестнадцатый сунул руку Стэнли под спину, приподнял его и задрал свитер. Землянин вскрикнул и прикусил губу, зажмурился от боли.
— Ах, даже так… — Летчик сердито нахмурился. Вытянул заправленную в брюки футболку, тоже поднял наверх.
От вида смертной худобы погибающего актера у Лоцмана захватило дух.
Шестнадцатый наложил щуп Стэнли на грудь, потыкал клавиши, проглядел высветившиеся зеленым строчки на экране. Поводил щупом по обтянутым кожей ребрам, по провалившемуся животу. Отложил диагностер и опустил на Стэнли одежду.
— Теперь посмотри на меня. — Он посветил землянину в лицо, прикрыв фонарь ладонью, не позволяя лучу бить прямо в глаза; Стэнли всё равно заморгал, мучительно морщась. — Молодец. — Шестнадцатый отложил фонарь, упаковал диагностер. — Что вам сказать… Проживет он еще долго.
— Промается, — поправил старший брат.
— Очень больно? — спросил летчик у Стэнли.
— Терплю. — У измученного землянина дрогнули углы губ: можно было догадаться, что это принужденная улыбка.
— Часто в сознании? — Шестнадцатый оглянулся на Милтона.
— Всё время.
— Хреновы ваши дела. — Он имел в виду, что лучше бы актер лежал в коме и не мучился.
Шестнадцатый принялся рыться в сумке. Долго перебирал содержимое, словно никак не мог нащупать нужную вещь; не хочется доставать, с тоскливым чувством понял Лоцман. Пилот выудил газовую маску с массивной рукоятью, положил возле Стэнли.
— Как надоест эта канитель, вдохнешь пять-шесть раз — и конец. Клапан мягкий, работает безотказно. Даже при слабом дыхании.
Милтон подался вперед.
— Мое, — младший брат подвинул маску себе под бок.
— Не жадничай. — Шестнадцатый поднялся на ноги. — Этого добра на всех хватит.
— Не знаю. — Стэнли прижал к себе маску со смертельным газом, точно ребенок — любимую игрушку. — Чуть только отвернетесь, всё слышу. — Он оживился, и новая улыбка оказалась похожей на настоящую.
— Отберу и выброшу, а тебе надеру уши, — пообещал Милтон.
Черный юмор завтрашних покойников. Стэнли взял маску обеими руками и заглянул в резиновый раструб.
— Ничего особенного, — доложил он брату и сунул маску под одеяло к стенке. — Полежит тут, ничего не сделается.
— Стэн, отдал бы ты ее мне на хранение. Надежней будет.
Летчик похлопал старшего землянина по плечу:
— Оставь парня в покое. Он сам соображает.
— Вот именно! — Стэнли блеснул зубами в ухмылке. — Милт, не переживай: я одолжу, когда попросишь.
Шестнадцатый и Лоцман переглянулись. Они хорошо держатся, эти приговоренные; однако никто не знает, чего им стоит бодрость и веселье.
— У вас есть что на зуб положить? — осведомился пилот.
Настала неловкая тишина. Лоцман проклял себя за то, что не догадался прихватить харчей из Поющего Замка — там-то всего навалом, а здесь… Летчик полез в сумку, долго шарил; в конце концов выругался и с ожесточением клацнул застежками.
— С этой охотой на Лоцманов нам теперь ни хрена не дают. Всё — армии! Пошли, — кивнул он Милтону, — возьмешь НЗ — хоть женщину шоколадом побалуете. — Летчик шагнул к двери.
Она раскрылась, и на пороге встал бывший начальник службы безопасности.
— Ну что, мы летим? — заговорил он приветливо.
— Куда бы это?
— В Кинолетный город, — пояснил Таи с любезной улыбкой.
— Так и знал, что этим кончится, — проворчал Шестнадцатый. — Уйди с глаз. Лоцман, ты со мной или остаешься?
— Мы все с тобой. — Таи загораживал проход.
— Я беру только Лоцмана.
— Не надо со мной спорить, — увещевал Ловец. — Ты возьмешь нас на борт, а с комендантом города я объяснюсь сам. — Его рука красноречиво легла на боевой излучатель на поясе.
— Сказано: нет. Ты своей головой-то подумай…
— Я думал, — перебил Таи. — В городе медом не намазано, но мы устроимся.
Наверно, подобное пилоту не в диковинку, думал Лоцман, придвигаясь. Если гибнущих миров пруд пруди и в каждом актеры просят о спасении — разве кино станет ими заниматься? Однако у Шестнадцатого свое понятие о служебном долге и человечности; может быть, в виде исключения он увезет хотя бы Кис…
— Актеры не могут пересечь границу своего мира, — сказал летчик.
— Могут, — заявил Ловец.
Пилот досадливо покрутил головой:
— Слушайте, ребята, я всё понимаю. Вы не первые и не последние…
— Могут! — рявкнул Таи, вцепившись в кобуру излучателя. — Актеры уходят в Большой мир…
Сейчас нервы у Таи сдадут, оружие окажется в руках. Лоцман метнулся к нему.
— Уйди! — Ловец отшвырнул его, как щенка, и надвинулся на пилота.
Шестнадцатый, пониже ростом и полегче сложением, не шелохнулся, только напряглись мышцы шеи и подбородка.
— Прекрати! — У Таи на руке повисла Кис. — Прекрати сейчас же!
Он уступил, смирился. Отошел и привалился к стене, глухо вымолвил:
— Делайте что хотите.
Ахнувшийся затылком о стену охранитель мира потер гудящую голову. Шестнадцатый тяжелым взглядом смерил Ловца:
— Из него тоже вышел бы отличный офицер. — Актеры не поняли, о чем речь, а Лоцман поспешил увести разговор в сторону и напомнил пилоту:
— Ты обещал НЗ.
— Отдам, не зажму. — Шестнадцатый шагнул к Таи. — Послушай меня. Если я посажу вас в салон, вы сгорите в креслах, едва пересечем границу мира. Я могу забрать в город одного Лоцмана.
— Не надо объяснять. — Кис обняла Таи за пояс. — Мы всё понимаем.
Ловец вывернулся у нее из рук, впился глазами пилоту в лицо:
— Но бывает же, что актеры уходят в Большой мир!
— Возможно, — согласился Шестнадцатый. — Однако не из умирающих миров. — Он оглянулся на Стэнли. — Держись, приятель. Если б мог, я бы увез вас всех… Кто-нибудь идет брать жратву?
— Я иду. — Милтон двинулся к двери.
— Лоцман, если через пять минут тебя нет, я взлетаю. — Вертолетчик с землянином вышли.
— Иди, — тихо промолвила Кис. — Спасибо за всё. — Лоцман почувствовал себя предателем — он улетает, а они остаются умирать.
— Стэн, не наглупи с маской. Подожди чуток. Четыре дня. Я вернусь.
— Уговорил. — Стэнли хотел улыбнуться, но губы дрогнули в гримасе боли. — Если солнце вовсе погаснет… — он перевел дыхание, — я буду думать, что ночь… одна ночь долго тянется. И подожду.
Лоцман сжал кулаки, ногти впились в ладонь. Достало бы сил не расклеиться.
— Таи, что там про Большой мир?
— Ничего. Вздор.
— Таи! — Лоцман тряхнул его. Актер отшатнулся:
— Катись. Не то я тебя убью.
— Пять минут кончаются. — Кис потянула Лоцмана к порогу.
Он отмахнулся от нее.
— Что за Большой мир? Говори!
— Это легенда… Легенда умирающих миров. — С тем Лоцман и ушел.
— Я вернусь, — беззвучно повторял он, пробегая по дороге, наступая на пятки своей летящей впереди, удлиняющейся тени. — Я вернусь сюда. — Выскочил за ворота, повернул, понессся мимо ограды. — Вернусь!
Он выбежал на освещенную прожектором вырубку, где вместо кустов торчали жалкие пучки ломаных прутьев: от поднятого винтом ветра мертвые листья облетели, ветки обломались.
Навстречу шагал Милтон с объемистой коробкой.
— Эк нам повезло! — закричал он издали. — Тут шоколаду — на всю жизнь хватит! Пока, дружище. — Он мотнул головой, прощаясь.
— Я вернусь к вам, — сказал Лоцман — и пожалел, что не придержал язык. У землянина внутри словно что-то сломалось: лицо дернулось, из горла вырвался хриплый кашель.
— Не уверен, что тебе стоит возвращаться, — пересилив себя, ровным голосом ответил Милтон, ловчей перехватил коробку и прошел мимо Лоцмана к поселку.
Зарокотал двигатель, тронулись с места лопасти винта. Прожектор погас, остались звезды над головой да пятно света на каменной стене, и красный огонек под ним.
— Эй, стой! — Лоцман кинулся к вертолету, рванул дверцу кабины. — Мотоцикл надо взять!
— Ну так бери! — заорал пилот сквозь нарастающий рев.
«Дракон» светил фарой в скальную стену. Свет бил в ровный, без единой трещины камень, блестел, отражаясь на гладких поверхностях руля, рамы и крыльев. Лоцман уставился на мотоцикл, не веря собственным глазам: переднее колесо на четверть утонуло в камне. Ухватившись за руль, он поднатужился и дернул, надеясь освободить друга из плена, но «дракон» в прямом смысле слова сросся с горой.
— Великий Змей… — выдохнул потрясенный Лоцман. Горы накатывают, как морской прилив; получаса не прошло — а каменная смерть подобралась к «дракону».
Он со всех ног пустился к вертолету, дернул дверь кабины, прыгнул на место второго пилота. Красными, синими, желтыми, зелеными глазами таращился пульт управления, желтела подсветка на шкалах. Пол под ногами ходил ходуном, всё грохотало и ревело. Лоцман захлопнул дверь, стало потише.
— Куда летим?! — Шестнадцатый обернулся:
— В Поющий Замок! Шагай в салон!
— В Кинолетный город давай!
— Чего?!
— В Кинолетный!
— Ты спятил! В город нельзя!
— Мне надо! — Замок, рассудил Лоцман, может подождать — а для гибнущего Дархана надо расстараться немедля. И начинать, само собой, нужно с города — выяснить, сколько у Лоцмана Богинь, нельзя ли добраться До той, которая сотворила Дархан, и как уходят в Большой мир. Дураку ясно, что эти сведения можно добыть только в Кинолетном.
— Комендант запретил! — рявкнул Шестнадцатый. — Тебе нельзя там появляться!
— Плевать на коменданта!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57