Я решил его не будить. Бедняга! Он провел на ногах двадцать четыре часа субъективного времени, с тех самых пор, как я привел к нему Свфта, а теперь я снова планировал надуть его.
— Энди, — обратился я к парню, стараясь не особенно пугать его, — я могу кое-что предпринять, но не знаю, что из этого выйдет. Это отчаянная затея, и она еще не использовалась. Мы либо снова начнем двигаться нормально, или нас вышвырнет на другой энтропический уровень. Ты как, за или против?
— Против, сэр? — потрясенно переспросил он. — Мой долг, сэр, выполнять приказы полковника.
Ну и хорошо, — согласился я. Я не хотел, чтобы он испугался. — Так и попробуем. Постарайся расслабиться и немного поспать.
Я прошел к пульту и поочередно выдвинул вперед блоки, отсоединяя предохранительные устройства. В теории все было довольно просто: даже в энтропическом вакууме течет энергия. Не обычные энтропическая и временная энергии проблионового потока, но более таинственные, хотя и менее значительные силы, которые в нормальном континууме мало заметны. Та коварная девятая сила, например, которая приводит в действие законы случайности; или десятая, отвечающая за сохранение момента количества движения, вследствие которой пылинки-кометы, находящиеся на расстоянии одного светового года от Солнца, вдруг поворачиваются по четкой эллиптической траектории и устремляются обратно к Солнцу из той невероятной дали, откуда и само наше светило кажется всего лишь яркой звездочкой. Если перестроить управление, приложив силы так, чтобы сдвинуть корабль с А-Линии, на которой он сейчас находится, и одновременно задействовать энтропическое давление, стремящееся противодействовать нашему А-энтропическому движению, две эти силы придут в прямое противодействие: одна непреодолимая сила столкнется с другой непреодолимой силой, корабль сожмет, как семечко арбуза, и он либо выскочит наружу, — либо взорвется.
По правде сказать, я немного сомневался в правильности своего выбора. В лаборатории Сети мы как-то попытались провести эксперимент, используя только один-единственный нейтрон, и в результате целое крыло здания взорвалось — его просто вышвырнуло в область нереализованного потенциала. Но ничего другого я не смог придумать. Потребовалось не больше минуты на изменение волноводов и соединителей, и все было готово. Оставалось только потянуть на себя рычаг с обозначением «запуск — максимальное усиление», и посмотреть, что получится. Простая серая пластмассовая ручка казалась чуть розовой — энтропический ореол указывал на утечку стремящейся вырваться из узды энергии вселенной. Я рванул рычаг. Весь мир взорвался передо мной.
11
— Так, по крайней мере, я подумал, — объяснял я Энди, склонившемуся надо мной.
— Похоже, я скоро привыкну приходить в себя и видеть, как ты смотришь на меня с беспокойством, — сказал я ему.
Он усмехнулся, кивая.
— Нас словно выкрутило, сэр, — сказал он, словно это могло что-то объяснить. Он окинул взглядом тесный отсек, словно ожидая, что это — хотя что такое «это», он не знал — повторится снова. — Мне показалось, что меня словно выжимают, как белье, сэр, — серьезно объяснял он. — Это продолжалось, наверное, не более секунды, но показалось просто бесконечным. — Он прижал ладонь к солнечному сплетению. — Это было просто ужасно, сэр, но вдруг все кончилось, все стало как прежде, и только вы были без сознания, сэр. Я попытался привести вас в чувство, и вы стали говорить что-то непонятное. Вы сказали, что все взорвалось, но это же не так, полковник!
Он так был взволнован, что даже, против своего обыкновения, не извинялся, выражая несогласие со мной.
— Что там видно снаружи? — полюбопытствовал я, не без труда вставая и делая два шага к обзорной панели. Я сразу же увидел, что грязевой ландшафт исчез. Вместо него нас окружал унылый пейзаж Новой Англии с облетевшими деревьями и покрытой мокрыми листьями землей. По-видимому, дул довольно свежий ветер, так как голые ветви деревьев сгибались, и в воздухе носились сухие травинки и прочий мусор. Косые струи дождя, казалось, преследовали их. В стороне от нас, на расстоянии не более сотни ярдов, стоял небольшой домик, к которому вела хорошо утоптанная тропинка. Это было нечто среднее между землянкой и хижиной, обложенной дерном. Из окошка, застекленного бутылочным стеклом в свинцовом переплете, лился свет. Из кривой трубы, выходящей из раскисшей земли у подножия высокого дерева, поднималась струйка дыма. Это было похоже на какое-то подземное сооружение, но все равно казалось гораздо приятнее, чем все остальное, что нас окружало. Внезапно мы увидели, как из-за дома, если это действительно был дом, на четырех ногах выбежал высокий йлокк, одетый во что-то красное, похожее на облегающий чулок. Он пронесся по тропинке прямо к нашему кораблю и, остановившись всего в паре футов от нас, ткнулся носом в землю, пытаясь что-то вынюхать.
— Полковник, — произнес Хельм, — кажется, он знает, что здесь кто-то есть! Может…
— Давай поговорим с ним, — предложил я, протягивая руку, чтобы включить наружный громкоговоритель. Тут я заколебался — я был не очень уверен в своем знании языка йлокков. Свфт, правда, объяснил мне вкратце их грамматику — довольно, кстати, несложную, и он вместе с некоторыми нашими пленниками провел со мной своего рода «базовый курс», мы даже сделали гимнозапись. Но я пробыл в кодировочной камере совсем недолго, и у меня даже не оставалось времени на обычный сеанс постгипноза. Я спросил Хельма, знает ли он язык йлокков. Оказалось, что и он его не знал.
Тут, хватаясь за стены и потирая голову, из своего отсека вышел Смовия.
— Мне приснился чертовски скверный сон, — пробормотал он. — Будто меня застиг тайфун и вывернул наизнанку. Я это так ясно чувствовал, словно все происходит наяву — даже более того! Верите ли, я был просто рад, когда проснулся и увидел, что кишки не вылезли. Что тут у вас происходит — а это что такое?
Он в изумлении воззрился на младенца, которого Хельм все еще держал на руках. Хельм показал ему спящую мордочку крысенка.
— Мы его нашли, — объяснил он. — Он был — его оставили в карете, застрявшей в грязи. Бедный детеныш!
— Какая карета? — потребовал Смовия. — Какая грязь? — Он выглянул наружу, пытаясь найти ответ на свои вопросы. — Что здесь делает ребенок? Как он сюда попал? И где это «здесь»?
— Я не знаю, — честно признался я. — Детеныш был в корабле, замаскированном под карету, очень похожем на наш. Я не знаю точно, где мы, но где-то в глубине Желтой Зоны. Мы понемногу выбираемся из нее — здесь уже все более «нормально», — и я указал на домик и дорогу.
— Желтая Зона? — переспросил доктор, принимая спеленутого ребенка из рук Хельма. — Что-то я припоминаю. Вы, кажется, говорили, что это запретная область — сюда нельзя входить ни при каких обстоятельствах.
Он, казалось, был более сердит, чем испуган.
В обычном случае, да, конечно. Но следы, которые оставили йлокки, ведут прямо в Зону, поэтому было принято решение сделать исключение.
— А почему вообще появился этот запрет? — спросил доктор.
— Мы потеряли один корабль, потом еще и еще. Два последних экипажа были подготовлены и оснащены специально. После гибели третьего корабля было принято решение избегать Зоны и начать исследовать ее когда-нибудь потом, когда мы создадим новую технику и сможем разобраться, что же там проглатывает наши корабли и экипажи.
— Но если они не смогли вернуться, — не унимался Смовия, — почему вы думаете, что нам это удастся?
— А я так и не думаю, — ответил я. — По крайней мере, я не уверен, что нам повезет. Но я надеюсь, вернее, — жду, что узнаю что-нибудь, что даст нам возможность отсюда выбраться.
— Узнать здесь, в этой брошенной деревне или что это еще такое? — Смовия почти кричал, но тут детеныш проснулся и захныкал, и Смовия переключил все свое внимание на то, чтобы его успокоить.
— По моей теории, — объяснил я ему, — Зона — это просто другой Распад, возникший, как и наш, в результате ошибок при проведении экспериментов в Сети, хотя, возможно, не такой глубокий. Здесь есть по крайней мере один островок относительной нормальности — это тот, откуда пришли наши захватчики. Могут быть и другие. Думаю, мы где-то близко. Я еще не провел полного анализа данных, которые фиксируют наши приборы, поэтому не знаю, прав я или нет.
— Так давайте этим займемся, — настаивал Смовия. — Сразу и начнем, полковник, если вы, конечно, не против. Честно говоря, то, что я не знаю, не суждено ли мне пополнить список исчезнувших в никуда, мешает моему пищеварению — хотя, правда, в последнее время мне не приходилось переваривать пищу. Тихо, тихо, малыш, — он снова отвлекся, баюкая детеныша. — Тихо, тихо. Все хорошо, все в порядке. — Он замолчал и с надеждой взглянул на меня. — Все в порядке, правда, полковник Байярд?
— Смотрите! — перебил его Хельм. Он указывал на панель обзора, где появилась маленькая группа высоких, худощавых созданий, бредущих, наклоняясь вперед. Отпечатки их ног в грязи образовывали извилистую линию, скрывавшуюся вдали.
— Это крысы! — выдохнул Смовия. — Вероятно, ищут ребенка. Нам бы лучше…
Прежде чем он успел закончить, одна из крыс, возглавлявших группу, взглянула в нашу сторону, заметила что-то, заинтересовавшее ее, и предупредила остальных. Они сбились в кучу и с угрожающим видом стали приближаться к нам. Затем один крысочеловек пошарил в кармане накидки и вытащил револьвер. Я узнал его — это был «Смит и Вессон», 0,38 калибра — штатное оружие спецслужбы Сети. Видимо, его владелец был из числа ветеранов вторжения, а револьвер был его трофеем. Он прицелился в сторону йлокка в красном, который стоял к нему спиной, оружие дрогнуло в узкой длинной руке ветерана, и его сородич в красном завертелся на месте и упал на спину. Остальные тут же разбежались.
— Полковник! — не смог сдержаться Хельм. — Он прикончил того беднягу совершенно хладнокровно.
— Не знаю, какова температура жидкости в его жилах, — отреагировал я, — но он его действительно застрелил!
Смовия подошел поближе, пытаясь заглянуть через мое плечо.
— Мы должны помочь этой — хм — этому парню, — заявил он. — Пуля, кажется, попала ему в предплечье. Может, рана не смертельна.
— Ничего не выйдет, доктор, — вставил Хельм. — Мы не сможем. Он там, а мы здесь.
Йлокки, которые после выстрела рассыпались в разные стороны, исчезнув из поля видимости, теперь вернулись. Не обращая внимания на раненого, они шныряли вокруг корабля, словно чувствовали его незримое присутствие.
— Эти приятели знают, что мы здесь, — вслух подумал Хельм. — Вот крысы!
— Но, — спросил Смовия, — кто они: похитители или спасатели?
— Конечно, похитители, — заявил Хельм. — Вы же видели, как они прикончили этого беднягу. Это просто преступники.
— А если тот, кого они застрелили, и был похититель? — возразил Смовия.
— В любом случае, — ответил Хельм, — мы не можем здесь сидеть, ничего не предпринимая, когда он там истекает кровью. — Он обернулся ко мне. — Полковник, — сказал он серьезно, — может, попробуем подобраться поближе и втащить его сюда? Так мы сможем…
— Тебя может вытолкнуть из реальности Линии, — напомнил я. — Тут все зависит от энтропического градиента, а он, как ты помнишь, и так уже зашкаливает.
Кучка йлокков снаружи, переместившись куда-то, вышла из поля обзора широкоугольного объектива корабля.
— Юноша прав, — сказал Смовия. — Надо попытаться. У нас есть что-нибудь
— крюк, что ли?
— Стандартное оборудование, — ответил я. — Телескопический захват. Он находится вон там, в запертом отсеке.
Доктор вытащил захват и стал пробовать разложить его так, чтобы можно было выставить его наружу, но тут Хельм вскрикнул. Я посмотрел на экран, от которого Хельм просто не отрывался: раненый йлокк полз к нам! Он подобрался совсем близко и рухнул на землю. Одна его рука-лапа была вытянута вперед. Надо было принимать решение, и эта рука, словно молящая о помощи, подтолкнула меня к нему. Я установил замкнутое энтропическое поле вокруг люка и откатил дверцу. Раненый йлокк ощупал порог, внезапно появившийся перед ним, затем в отверстии показалась острая морда — и вот я уже смотрел на Свфта, генерала, которого в последний раз видел в больнице. Он узнал меня на мгновение раньше, чем я его.
— Полковник! — произнес он, задыхаясь. Он вполз в люк и упал на пол. Смовия, инстинктивно защищая ребенка у себя на руках, вышел из отсека.
— Мы должны… — только и успел произнести Свфт, и опять умолк.
Смовия вернулся, подошел к крысочеловеку, перекатил его на бок и, разрезав красный облегающий «чулок», ввел в рану щуп. Затем он взялся за пугающий своей формой инструмент, похожий на щипцы, и через минуту бесформенный кусочек металла громко зазвенел, ударившись о подставленный металлический поднос. При том напряжения, в котором мы пребывали, звук показался необыкновенно сильным.
— А почему вы в нижнем белье, да еще и в красном?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
— Энди, — обратился я к парню, стараясь не особенно пугать его, — я могу кое-что предпринять, но не знаю, что из этого выйдет. Это отчаянная затея, и она еще не использовалась. Мы либо снова начнем двигаться нормально, или нас вышвырнет на другой энтропический уровень. Ты как, за или против?
— Против, сэр? — потрясенно переспросил он. — Мой долг, сэр, выполнять приказы полковника.
Ну и хорошо, — согласился я. Я не хотел, чтобы он испугался. — Так и попробуем. Постарайся расслабиться и немного поспать.
Я прошел к пульту и поочередно выдвинул вперед блоки, отсоединяя предохранительные устройства. В теории все было довольно просто: даже в энтропическом вакууме течет энергия. Не обычные энтропическая и временная энергии проблионового потока, но более таинственные, хотя и менее значительные силы, которые в нормальном континууме мало заметны. Та коварная девятая сила, например, которая приводит в действие законы случайности; или десятая, отвечающая за сохранение момента количества движения, вследствие которой пылинки-кометы, находящиеся на расстоянии одного светового года от Солнца, вдруг поворачиваются по четкой эллиптической траектории и устремляются обратно к Солнцу из той невероятной дали, откуда и само наше светило кажется всего лишь яркой звездочкой. Если перестроить управление, приложив силы так, чтобы сдвинуть корабль с А-Линии, на которой он сейчас находится, и одновременно задействовать энтропическое давление, стремящееся противодействовать нашему А-энтропическому движению, две эти силы придут в прямое противодействие: одна непреодолимая сила столкнется с другой непреодолимой силой, корабль сожмет, как семечко арбуза, и он либо выскочит наружу, — либо взорвется.
По правде сказать, я немного сомневался в правильности своего выбора. В лаборатории Сети мы как-то попытались провести эксперимент, используя только один-единственный нейтрон, и в результате целое крыло здания взорвалось — его просто вышвырнуло в область нереализованного потенциала. Но ничего другого я не смог придумать. Потребовалось не больше минуты на изменение волноводов и соединителей, и все было готово. Оставалось только потянуть на себя рычаг с обозначением «запуск — максимальное усиление», и посмотреть, что получится. Простая серая пластмассовая ручка казалась чуть розовой — энтропический ореол указывал на утечку стремящейся вырваться из узды энергии вселенной. Я рванул рычаг. Весь мир взорвался передо мной.
11
— Так, по крайней мере, я подумал, — объяснял я Энди, склонившемуся надо мной.
— Похоже, я скоро привыкну приходить в себя и видеть, как ты смотришь на меня с беспокойством, — сказал я ему.
Он усмехнулся, кивая.
— Нас словно выкрутило, сэр, — сказал он, словно это могло что-то объяснить. Он окинул взглядом тесный отсек, словно ожидая, что это — хотя что такое «это», он не знал — повторится снова. — Мне показалось, что меня словно выжимают, как белье, сэр, — серьезно объяснял он. — Это продолжалось, наверное, не более секунды, но показалось просто бесконечным. — Он прижал ладонь к солнечному сплетению. — Это было просто ужасно, сэр, но вдруг все кончилось, все стало как прежде, и только вы были без сознания, сэр. Я попытался привести вас в чувство, и вы стали говорить что-то непонятное. Вы сказали, что все взорвалось, но это же не так, полковник!
Он так был взволнован, что даже, против своего обыкновения, не извинялся, выражая несогласие со мной.
— Что там видно снаружи? — полюбопытствовал я, не без труда вставая и делая два шага к обзорной панели. Я сразу же увидел, что грязевой ландшафт исчез. Вместо него нас окружал унылый пейзаж Новой Англии с облетевшими деревьями и покрытой мокрыми листьями землей. По-видимому, дул довольно свежий ветер, так как голые ветви деревьев сгибались, и в воздухе носились сухие травинки и прочий мусор. Косые струи дождя, казалось, преследовали их. В стороне от нас, на расстоянии не более сотни ярдов, стоял небольшой домик, к которому вела хорошо утоптанная тропинка. Это было нечто среднее между землянкой и хижиной, обложенной дерном. Из окошка, застекленного бутылочным стеклом в свинцовом переплете, лился свет. Из кривой трубы, выходящей из раскисшей земли у подножия высокого дерева, поднималась струйка дыма. Это было похоже на какое-то подземное сооружение, но все равно казалось гораздо приятнее, чем все остальное, что нас окружало. Внезапно мы увидели, как из-за дома, если это действительно был дом, на четырех ногах выбежал высокий йлокк, одетый во что-то красное, похожее на облегающий чулок. Он пронесся по тропинке прямо к нашему кораблю и, остановившись всего в паре футов от нас, ткнулся носом в землю, пытаясь что-то вынюхать.
— Полковник, — произнес Хельм, — кажется, он знает, что здесь кто-то есть! Может…
— Давай поговорим с ним, — предложил я, протягивая руку, чтобы включить наружный громкоговоритель. Тут я заколебался — я был не очень уверен в своем знании языка йлокков. Свфт, правда, объяснил мне вкратце их грамматику — довольно, кстати, несложную, и он вместе с некоторыми нашими пленниками провел со мной своего рода «базовый курс», мы даже сделали гимнозапись. Но я пробыл в кодировочной камере совсем недолго, и у меня даже не оставалось времени на обычный сеанс постгипноза. Я спросил Хельма, знает ли он язык йлокков. Оказалось, что и он его не знал.
Тут, хватаясь за стены и потирая голову, из своего отсека вышел Смовия.
— Мне приснился чертовски скверный сон, — пробормотал он. — Будто меня застиг тайфун и вывернул наизнанку. Я это так ясно чувствовал, словно все происходит наяву — даже более того! Верите ли, я был просто рад, когда проснулся и увидел, что кишки не вылезли. Что тут у вас происходит — а это что такое?
Он в изумлении воззрился на младенца, которого Хельм все еще держал на руках. Хельм показал ему спящую мордочку крысенка.
— Мы его нашли, — объяснил он. — Он был — его оставили в карете, застрявшей в грязи. Бедный детеныш!
— Какая карета? — потребовал Смовия. — Какая грязь? — Он выглянул наружу, пытаясь найти ответ на свои вопросы. — Что здесь делает ребенок? Как он сюда попал? И где это «здесь»?
— Я не знаю, — честно признался я. — Детеныш был в корабле, замаскированном под карету, очень похожем на наш. Я не знаю точно, где мы, но где-то в глубине Желтой Зоны. Мы понемногу выбираемся из нее — здесь уже все более «нормально», — и я указал на домик и дорогу.
— Желтая Зона? — переспросил доктор, принимая спеленутого ребенка из рук Хельма. — Что-то я припоминаю. Вы, кажется, говорили, что это запретная область — сюда нельзя входить ни при каких обстоятельствах.
Он, казалось, был более сердит, чем испуган.
В обычном случае, да, конечно. Но следы, которые оставили йлокки, ведут прямо в Зону, поэтому было принято решение сделать исключение.
— А почему вообще появился этот запрет? — спросил доктор.
— Мы потеряли один корабль, потом еще и еще. Два последних экипажа были подготовлены и оснащены специально. После гибели третьего корабля было принято решение избегать Зоны и начать исследовать ее когда-нибудь потом, когда мы создадим новую технику и сможем разобраться, что же там проглатывает наши корабли и экипажи.
— Но если они не смогли вернуться, — не унимался Смовия, — почему вы думаете, что нам это удастся?
— А я так и не думаю, — ответил я. — По крайней мере, я не уверен, что нам повезет. Но я надеюсь, вернее, — жду, что узнаю что-нибудь, что даст нам возможность отсюда выбраться.
— Узнать здесь, в этой брошенной деревне или что это еще такое? — Смовия почти кричал, но тут детеныш проснулся и захныкал, и Смовия переключил все свое внимание на то, чтобы его успокоить.
— По моей теории, — объяснил я ему, — Зона — это просто другой Распад, возникший, как и наш, в результате ошибок при проведении экспериментов в Сети, хотя, возможно, не такой глубокий. Здесь есть по крайней мере один островок относительной нормальности — это тот, откуда пришли наши захватчики. Могут быть и другие. Думаю, мы где-то близко. Я еще не провел полного анализа данных, которые фиксируют наши приборы, поэтому не знаю, прав я или нет.
— Так давайте этим займемся, — настаивал Смовия. — Сразу и начнем, полковник, если вы, конечно, не против. Честно говоря, то, что я не знаю, не суждено ли мне пополнить список исчезнувших в никуда, мешает моему пищеварению — хотя, правда, в последнее время мне не приходилось переваривать пищу. Тихо, тихо, малыш, — он снова отвлекся, баюкая детеныша. — Тихо, тихо. Все хорошо, все в порядке. — Он замолчал и с надеждой взглянул на меня. — Все в порядке, правда, полковник Байярд?
— Смотрите! — перебил его Хельм. Он указывал на панель обзора, где появилась маленькая группа высоких, худощавых созданий, бредущих, наклоняясь вперед. Отпечатки их ног в грязи образовывали извилистую линию, скрывавшуюся вдали.
— Это крысы! — выдохнул Смовия. — Вероятно, ищут ребенка. Нам бы лучше…
Прежде чем он успел закончить, одна из крыс, возглавлявших группу, взглянула в нашу сторону, заметила что-то, заинтересовавшее ее, и предупредила остальных. Они сбились в кучу и с угрожающим видом стали приближаться к нам. Затем один крысочеловек пошарил в кармане накидки и вытащил револьвер. Я узнал его — это был «Смит и Вессон», 0,38 калибра — штатное оружие спецслужбы Сети. Видимо, его владелец был из числа ветеранов вторжения, а револьвер был его трофеем. Он прицелился в сторону йлокка в красном, который стоял к нему спиной, оружие дрогнуло в узкой длинной руке ветерана, и его сородич в красном завертелся на месте и упал на спину. Остальные тут же разбежались.
— Полковник! — не смог сдержаться Хельм. — Он прикончил того беднягу совершенно хладнокровно.
— Не знаю, какова температура жидкости в его жилах, — отреагировал я, — но он его действительно застрелил!
Смовия подошел поближе, пытаясь заглянуть через мое плечо.
— Мы должны помочь этой — хм — этому парню, — заявил он. — Пуля, кажется, попала ему в предплечье. Может, рана не смертельна.
— Ничего не выйдет, доктор, — вставил Хельм. — Мы не сможем. Он там, а мы здесь.
Йлокки, которые после выстрела рассыпались в разные стороны, исчезнув из поля видимости, теперь вернулись. Не обращая внимания на раненого, они шныряли вокруг корабля, словно чувствовали его незримое присутствие.
— Эти приятели знают, что мы здесь, — вслух подумал Хельм. — Вот крысы!
— Но, — спросил Смовия, — кто они: похитители или спасатели?
— Конечно, похитители, — заявил Хельм. — Вы же видели, как они прикончили этого беднягу. Это просто преступники.
— А если тот, кого они застрелили, и был похититель? — возразил Смовия.
— В любом случае, — ответил Хельм, — мы не можем здесь сидеть, ничего не предпринимая, когда он там истекает кровью. — Он обернулся ко мне. — Полковник, — сказал он серьезно, — может, попробуем подобраться поближе и втащить его сюда? Так мы сможем…
— Тебя может вытолкнуть из реальности Линии, — напомнил я. — Тут все зависит от энтропического градиента, а он, как ты помнишь, и так уже зашкаливает.
Кучка йлокков снаружи, переместившись куда-то, вышла из поля обзора широкоугольного объектива корабля.
— Юноша прав, — сказал Смовия. — Надо попытаться. У нас есть что-нибудь
— крюк, что ли?
— Стандартное оборудование, — ответил я. — Телескопический захват. Он находится вон там, в запертом отсеке.
Доктор вытащил захват и стал пробовать разложить его так, чтобы можно было выставить его наружу, но тут Хельм вскрикнул. Я посмотрел на экран, от которого Хельм просто не отрывался: раненый йлокк полз к нам! Он подобрался совсем близко и рухнул на землю. Одна его рука-лапа была вытянута вперед. Надо было принимать решение, и эта рука, словно молящая о помощи, подтолкнула меня к нему. Я установил замкнутое энтропическое поле вокруг люка и откатил дверцу. Раненый йлокк ощупал порог, внезапно появившийся перед ним, затем в отверстии показалась острая морда — и вот я уже смотрел на Свфта, генерала, которого в последний раз видел в больнице. Он узнал меня на мгновение раньше, чем я его.
— Полковник! — произнес он, задыхаясь. Он вполз в люк и упал на пол. Смовия, инстинктивно защищая ребенка у себя на руках, вышел из отсека.
— Мы должны… — только и успел произнести Свфт, и опять умолк.
Смовия вернулся, подошел к крысочеловеку, перекатил его на бок и, разрезав красный облегающий «чулок», ввел в рану щуп. Затем он взялся за пугающий своей формой инструмент, похожий на щипцы, и через минуту бесформенный кусочек металла громко зазвенел, ударившись о подставленный металлический поднос. При том напряжения, в котором мы пребывали, звук показался необыкновенно сильным.
— А почему вы в нижнем белье, да еще и в красном?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29