Ему не терпелось тронуться в путь, но, во-первых, полагалось выпить шампанское, во-вторых, события минимум на двенадцать минут опережали график, о чем то и дело напоминал представитель телевидения.
Мартин Бек честно осушил свой бокал, тогда как Гюнвальд Ларссон вылил шампанское в горшок с на редкость безобразным декоративным растением, пожелав ему в душе погибнуть от острого алкогольного отравления. Каменное Лицо, держа правую руку под пальто, поднял бокал левой с таким видом, будто задумал проглотить его вместе с сигарой.
Эрик Мёллер не показывался.
Мартин Бек спрашивал себя, уж не надумал ли он в духе лучших традиций сепо наблюдать за ближней охраной с вертолета. Тут же мысли его перешли на великого любителя вертолетов, Стига Мальма. Кстати, Стиг Мальм и начальник ЦПУ тоже присутствовали в зале для важных персон, где последний демонстрировал великолепное знание английского языка, непринужденно, хоть и с картавинкой, изъясняясь сперва с сенатором, потом с Каменным Лицом, который, казалось, не понял ни слова. Видимо, ему не довелось учиться ни в Принстоне, ни в Йеле.
Большую активность развил также посол США. Он был белый и не рисковал услышать прозвище «домашний негр», в отличие от своего предшественника. Глядя на многочисленную свиту посла, естественно было спросить себя, сколько же всего посольского люда содержит великая заморская держава.
Снаружи доносился рокот мотоциклов. Водители входили в специальный отряд, составленный из парней, которые потому и пошли в полицию, что им нравилось кататься на мотоциклах. Они частенько выступали на разных праздниках вроде Дня полиции. А еще им нравилось показывать, что можно лихо водить мощные машины без того, чтобы у людей напрашивалось сравнение с бомбежкой Дрездена или запуском серии ракет на мысе Канаверал — или мысе Кеннеди, как он одно время назывался.
Меландер и Скакке не считали себя важными персонами и остались сидеть в радиоавтобусе. На полицейской волне царила мертвая тишина, но комментаторы радиовещания и телевидения с великой серьезностью на лице и с торжественностью в голосе описывали весьма богатую событиями политическую карьеру бывшего кандидата в президенты, ни словом не касаясь его идеологических установок и реакционной внутри— и внешнеполитической деятельности. Зато слушатели узнали, где сенатор живет, как выглядят его псы, что он однажды чуть не стал звездой бейсбола, что жена его чуть не стала актрисой, что дочери его ничем не отличаются от большинства дочерей, что он сам ходит в магазин, что он — во всяком случае, во время предвыборных кампаний — носит готовое платье, что в Портленде, штат Орегон, на него было совершено покушение (на самом деле его стукнула по черепу упавшая с крыши ратуши черепица, после чего ему немедленно присвоили почетное звание «человек с черепичным лбом»).
Шведскому народу также сообщили, каким состоянием он владеет (состояние было изрядное) и что ему не миновать бы вызова в сенатскую комиссию, расследовавшую налоговые махинации, не будь он сам председателем этой комиссии. Жена сенатора учредила бесплатный приют для сирот, чьи отцы погибли в корейскую войну. В молодости он посоветовал президенту Трумэну сбросить первые атомные бомбы; в более зрелом возрасте был близок к правительственным кругам. Ему предлагали выдвинуть свою кандидатуру на пост мэра Нью-Йорка (одна из самых неблагодарных должностей в мире), но он отказался. Далее сообщалось, что с утра сенатор непременно час катается верхом и обычно каждый день проплывает тысячу метров. По словам телерепортера, явно не симпатизирующего левым, он активно участвовал в «решениях» в Таиланде, Корее, Лаосе, Вьетнаме и Камбодже, воплощая свежее молодое веяние в мире, где политикой заправляют старики. После чего на экранах телевизоров не очень кстати промелькнули фотографии ряда руководящих государственных деятелей самых разных направлений.
Бенни Скакке сразу назвал несколько покойных лидеров, включая Черчилля и Наполеона, которых с тем же основанием можно было бы показать, будь они живы.
Тем временем кортеж был сформирован полностью, и все расселись по местам, на минуту раньше, чем намечалось по плану.
Сенатор и шведский премьер сидели в бронированном лимузине. Премьер малость удивился, когда Каменное Лицо стал усаживаться на откидном сиденье напротив него, и едва не вышел из себя, когда сигара чуть не уткнулась ему в нос. Телохранителю премьера пришлось сесть в другую машину.
Премьер вполне вразумительно объяснялся по-английски, и стиснутый между двумя сановниками переводчик оказался практически без дела.
— Что ж, поехали, — сказал Гюнвальд Ларссон, включая зажигание.
«Порш» тронулся с места, и Mapтин Бек повернул голову, желая убедиться, что колонна движется, как предписано. Все было в порядке.
Сквозь голубые стекла машины сенатор с интересом созерцал пейзаж. Впрочем, тот шведский пейзаж, который открывался его взгляду за спинами полицейских и полчищ демонстрантов, показался ему скучноватым. Долго силился он придумать какой-нибудь лестный эпитет, наконец сдался и повернулся к премьеру, призвав на помощь свою самую неотразимую предвыборную улыбку.
Политический лидер Швеции улыбнулся в ответ; его предвыборная улыбка тоже была хоть куда, однако сенатор решил про себя, что с такой улыбкой сей деятель не прошел бы даже на пост шерифа в городе Франкфорт, штат Кентукки.
Каменное Лицо сидел неподвижно.
Сенатору надоело смотреть в окно, а премьер еще в зале для важных персон израсходовал все свои стандартные фразы и избитые любезности.
Сенатор непрерывно разминал пальцы правой руки. Из сотен тысяч рукопожатий на его счету ни одно не могло сравниться с тем, которому его подверг Гюнвальд Ларссон.
Немного спустя Гюнвальд Ларссон свернул на обочину и остановился. Кортеж проследовал мимо в безупречном порядке и размеренном темпе.
— Хотел бы я знать, для чего Мёллер собирается использовать бригаду обалдуев, — сказал он.
— Поживем, увидим, — спокойно отозвался Мартин Бек.
— Что ж, дорогой Гейдт. Поглядим теперь, как шведская свинья кусается, — продолжал Гюнвальд Ларссон, перефразируя классика.
Заведя мотор, он выжал газ и обогнал автомобильный караван.
На прямой «порш» развивал целых двести двадцать пять километров.
— Хорошая машина, — заметил Гюнвальд Ларссон. — Сколько у нас таких?
— Дюжина, — ответил Мартин Бек. — От силы.
— Для чего их используют?
— Возить на дачу начальника цепу.
— Всю дюжину? Этот подонок на двенадцати машинах ездит?
— Да нет, они предназначены для поимки угонщиков и торговцев наркотиками.
Кортеж приближался к Стокгольму, но вид кругом не стал от того отраднее. Сенатор попробовал еще посмотреть в окно машины, но затем окончательно сдался.
А чего он ждал, подумал премьер-министр, ехидно улыбаясь про себя. Лопарей в ярких одеяниях с серебряными бубенчиками? Охотников с соколом на плече, скачущих во весь опор на неоседланных оленях?
Тут он заметил, что Каменное Лицо глядит на него в упор, и тотчас принялся размышлять о предстоящих важных беседах насчет платежного баланса, нефтяного кризиса и торговых соглашений.
Премьер не знал, что в эту самую минуту новый представитель Швеции в ООН выступает в Нью-Йорке перед Генеральной Ассамблеей с заявлением, верным духу социал-демократических традиций, которые теперь уже нельзя было называть даже реформистскими.
Дескать, у евреев есть право на свою землю, и у палестинцев есть право бороться за свою землю.
И ни слова о том, что речь шла об одной и той же земле.
Кортеж остановился. Еще один «порш» с крупной надписью «ПОЛИЦИЯ» на дверцах пошел в обгон колонны. Кроме Мартина Бека и Гюнвальда Ларссона, лишь несколько человек знали, в чем дело. Черно-белая спортивная машина затормозила рядом с лимузином, Оса Турелль, сидевшая за рулем, наклонилась и открыла левую дверцу. Премьер-министр пересел к ней. Оса молча выжала газ и устремилась в город. Одновременно весь кортеж снова пришел в движение. Гости равнодушно проследили глазами за процедурой, которая заняла не больше тридцати секунд.
На северной окраине Хага столпилось особенно много демонстрантов, и на первый взгляд могло показаться, что идет потасовка с полицией. На самом деле полиция стояла спокойно, наблюдая, как демонстранты выясняют отношения с кучкой контрдемонстрантов, которые размахивали флагами США, Тайваня и режима Тхиеу.
Проезжая Северную заставу, Мартин Бек снова спросил:
— Где Эйнар?
— Вон там, за углом, на Даннемурагатан, — ответил Гюнвальд Ларссон. — Мы перекрыли улицу с обоих концов, но вообще-то полной гарантии нет. Кто-нибудь из жильцов может всполошиться.
— А что они сделают — позвонят в полицию? На том все и кончится, — заключил Мартин Бек.

Херрготт Рад продолжал стоять на своем посту, ухитряясь сохранять вполне добродушный вид, хотя он озяб и настроение было паршивое. Да, это тебе не Андерслёв и не волнистые поля Сёдерслетта…
С другой стороны улицы к нему протопал полицейский в форме. Обозрел Рада и остроумно справился:
— Ну и как дела?
— Ничего, — ответил Рад. — Рад?
— Как вы сюда попали?
— На автобусе.
— Документы есть при себе?
Рад достал удостоверение, полицейский взял его и начал медленно краснеть. Типичный представитель стокгольмской полиции. Рослый голубоглазый блондин с баками.
— Едут, — тихо заметил Рад. — Тебе, пожалуй, лучше вернуться на место.
Сержант козырнул и зашагал обратно через улицу.

В двухкомнатной квартире на Капелльгатан Рейнхард Гейдт говорил себе, что все идет как по писаному. Он находился вместе с Леваллуа в комнате, которую они величали оперативным центром. Работали оба телевизора и вся радиоаппаратура. По всем каналам шел прямой репортаж о первом за невесть сколько лет визите видного американского государственного деятеля. Только одно беспокоило Гейдта.
— Почему не слышно полицейской волны? — спросил он.
— Потому что они не работают. Даже патрульные машины молчат.
— Может, наши приемники не в порядке?
— Исключено, — сказал Леваллуа.
Рейнхард Гейдт задумался. Очевидно, сигнал «кью» предписывал полное молчание. Но в его списке кодов этот сигнал отсутствовал. Вероятно, им пользовались чрезвычайно редко.
Леваллуа проверил все в сотый раз. Послушал на разных частотах. Покачал головой и заключил:
— Совершенно исключено. Просто они молчат.
Гейдт усмехнулся. Леваллуа вопросительно посмотрел на него.
— Прелестно, — сказал Гейдт. — Полиция пытается таким способом заморочить нам голову. Ты видел здешних полицейских?
— Не представилось случая.
— Оттого тебе и непонятно, почему я смеюсь. Только что «хрю-хрю» не говорят.
Он поглядел на экран телевизора. В эту минуту кортеж проезжал мимо большого универмага в Рутебру.
Радио подтвердило этот факт и добавило, что толпа демонстрантов растет.
Телекомментатор был не так речист, он оживился только тогда, когда камера панорамировала на полицейских и толпу вдоль восточной стороны шоссе.
Впереди кортежа, в пятистах метрах, расчищая путь, шла полицейская машина. И такая же машина следовала за кортежем, предупреждая обгоны.
Гюнвальд Ларссон наклонился и посмотрел вверх через ветровое стекло.
— Ага, — заметил он. — Вот и один из вертолетов.
— Вижу, — подтвердил Мартин Бек.
— А ведь им положено быть над площадью Сергеля?
— Ничего, еще успеют. Угадай, кто сидит в этом летательном аппарате.
— Сенатор, — сказал Гюнвальд Ларссон. — А что, вот было бы гениально. Забрать его в аэропорту и высадить на крыше риксдага.
— Правительство и он сам были против. Ну так кто, по-твоему, сидит в вертолете?
Гюнвальд Ларссон пожал плечами.
— Откуда мне знать.
— Мальм. Я сказал ему, что это будет идеально с точки зрения связи. Сразу клюнул. Так и летит с самой Арланды.
— Ну, конечно, Мальм, — сказал Гюнвальд Ларссон. — Он ведь у нас помешан на вертолетах.

Рейнхард Гейдт предвкушал потеху. Он видел потасовку у въезда в Хагу и знал, что осталось совсем немного.
Леваллуа сохранял сосредоточенный вид. Смотрел на свои приборы и схемы.
Телевидение и радио дружно передавали одно и то же.
— Кортеж выезжает из Хаги, — говорил радиорепортер. — Вдоль шоссе буквально кишат демонстранты. Они непрерывно скандируют лозунги. Возле здания суда творится что-то несусветное.
В динамиках отчетливо были слышны скандирующие голоса.
Экран телевизора подтверждал слова радиорепортера. Правда, по звуковому каналу телевидения голоса демонстрантов проходили хуже, и комментатор не стал о них упоминать.
— Сейчас специальный бронированный «понтиак» сенатора проезжает мимо ресторана «Сталльместарегорден», где вечером правительство устраивает парадный ужин, — сообщил он.
Приближалась решающая минута.
— В эту секунду машина с сенатором и премьер-министром выезжает из Сольны и пересекает границу Стокгольма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50