— Когда ты пришел в прошлый четверг, ты был такой измотанный, что уснул раньше меня. Я еще почитала с часик. Но ты ведь знаешь, какая я любопытная. Ну и залезла в портфель, посмотрела твои бумаги.
— М-м-м.
— Там лежала одна папка с фотографией. Я ее тоже посмотрела. На ней был изображен какой-то тип по имени Рейнхард Гейдт.
— М-м-м.
— И я вспомнила одну вещь, может быть, это важно.
— М-м-м.
— Я видела этого типа недели три назад. Здоровенный блондин лет тридцати. Совершенно случайно встретила, когда уходила от тебя. Прямо на Чёпмангатан. Потом мы свернули на Болльхюсгренд. Он шел за мной в двух шагах, и я пропустила его вперед. Мужчина североевропейского типа, с картой Стокгольма в руках, я приняла его за туриста. Еще у него были баки. Светлые.
С Мартина Бека сон как рукой сняло.
— Он что-нибудь говорил?
— Нет, ничего не говорил. Просто обогнал меня. Но минуты через две я опять его увидела. Он садился в зеленую машину с шведскими номерными знаками. Я не разбираюсь в машинах, не скажу тебе, что за марка была. Правда, буквы в номере запомнились — ГОЗ. А цифры тут же забыла. Может быть, даже и не рассмотрела. Сам знаешь, у меня на цифры плохая память.
Не успела Рея глазом моргнуть, как Мартин Бек уже стоял нагишом у телефона.
— Новый мировой рекорд по скоростному бегству из объятий возлюбленной, — сказала она.
Мартин Бек набрал домашний номер Гюнвальда Ларссона. Одиннадцать гудков, двенадцать… Никто не отвечал. Он набрал номер служебного коммутатора.
— Вы не знаете, Гюнвальд Ларссон на месте?
— Был, во всяком случае, десять минут назад.
У Мартина Бека не лежала душа к выражениям вроде «оперативный штаб», и он попросил соединить его с отделом насильственных преступлений.
— Ларссон слушает.
— Гейдт в городе.
— Знаю. Только что сообщили. Одна сотрудница отдела экономических преступлений не придумала ничего лучшего, как переспать с ним в ночь с четвертого на пятое. Уверена, что опознала. Он выдавал себя за датчанина. Показался ей симпатичным. Говорил на скандинавском языке.
— У меня тоже есть свидетель, — сказал Мартин Бек. — Женщина, которая недели три назад видела его на Чёпмангатан в Старом городе. Около дворца он сел в машину с шведскими номерными знаками. Ей показалось, что он поехал в южном направлении.
— А свидетельница твоя надежная? — спросил Гюнвальд Ларссон.
— Самый надежный человек, какого я знаю.
— Ух ты.
— Если пришлешь патрульную машину, приеду через двадцать минут.
— Будет сделано. — Гюнвальд Ларссон помолчал, потом добавил: — Ну и дьявол. Провел-таки нас. И времени не осталось. Что будем делать?
— Подумаем, — ответил Мартин Бек.
— Вызывать Меландера и Скакке?
— Пусть спят. Кому-то надо завтра иметь свежую голову. Сам-то как себя чувствуешь?
— Совсем было дошел, но теперь вроде очухался.
— И я тоже.
— М-м-м. Вряд ли нам придется спать сегодня ночью.
— Ничего не поделаешь, — сказал Мартин Бек. — Если сумеем обезвредить Гейдта, сразу легче станет.
— Возможно, — согласился Гюнвальд Ларссон. — Он явно парень не промах.
На этом разговор окончился. Мартин Бек начал одеваться.
— Что-нибудь важное оказалось? — спросила Рея.
— В высшей степени. Пока, и спасибо за все. Завтра вечером увидимся? У меня?
— Как пить дать, — весело отозвалась она.
— Ты ведь все равно собиралась ко мне смотреть цветной телевизор.
Проводив Мартина Бека, Рея долго лежала и думала.
Только что было так хорошо на душе, а теперь вдруг хандра напала. Быстрая смена настроений была свойственна ее впечатлительной натуре.
Ей не нравилась вся эта история. К чувству выполненного долга примешивалась смутная тревога.
А еще ей было тоскливо лежать одной на такой большой кровати.
XX
Гюнвальд Ларссон и Мартин Бек посвятили предутренние часы усиленной умственной работе, но, к сожалению, на их работоспособности сказывались такие чувства, как досада, недовольство собой и сильная усталость. Оба ощущали, что они уже не молоды.
Несмотря на строгие меры предосторожности, Гейдт проник в страну. Следовало предположить, что и остальные члены диверсионной группы находятся в Стокгольме, притом находятся давно.
Вряд ли Гейдт здесь один.
Они знали довольно много о Рейнхарде Гейдте, но совершенно не представляли себе, где именно он обосновался, и могли только гадать, что у него на уме.
Кое-какими путеводными нитями они располагали. Конкретно двумя: внешность Гейдта и тот факт, что он пользовался зеленой машиной с шведскими номерными знаками, вероятно с буквами ГОЗ. Но марка автомобиля и завод-изготовитель не были известны, а главное — поздно что-либо предпринимать.
Откуда у него машина? Украл? Это был бы ненужный риск, а Гейдт вряд ли принадлежал к числу людей, склонных рисковать без нужды. Тем не менее как только заработали отделы, они проверили все сообщения о кражах машин. Ни одно из них не подходило к данному случаю.
Он мог ее купить, мог взять напрокат, но на проверку этих возможностей уйдут дни, если не недели. А в их распоряжении всего несколько часов.
Причем за эти часы комнаты оперативного центра из более или менее сносного рабочего места превратятся в сумасшедший дом.
Скакке и Меландер пришли в семь часов и мрачно выслушали весть о новом повороте в деле Гейдта. После чего принялись крутить диски своих телефонов, но поздно, поздно… Ибо по стопам курьеров нагрянула тьма людей, которые вдруг сочли свое присутствие крайне необходимым. Так, явился начальник ЦПУ, сопровождаемый Стигом Мальмом, явились полицеймейстер Стокгольма и начальник охраны порядка. Вскоре вслед за тем показалась радостная физиономия Бульдозера Ульссона, потом прибыли: представитель пожарной части, которого никто не приглашал, два полицейских офицера, движимых простым человеческим любопытством, и в довершение всего — статс-секретарь, коему правительство явно отводило роль наблюдателя.
Среди этого сборища мелькал и очаровательный рыжий венчик Эрика Мёллера, но к этому времени члены группы уже потеряли надежду совершить что-нибудь путное.
Гюнвальд Ларссон еще раньше осознал, что при всем желании не успеет съездить домой в Болльмуру, чтобы принять душ и переодеться, а если Мартин Бек лелеял какие-нибудь планы в этом или ином духе, они быстро были пресечены тем фактом, что с половины девятого он был прикован к телефону, отвечая преимущественно лицам, имевшим весьма косвенное отношение к визиту высокого гостя.
В суматохе в штаб сумели просочиться два аккредитованных репортера. Считалось, что эти журналисты положительно относятся к полиции, поэтому в Центральном полицейском управлении всячески старались не задеть их. Стоя в полуметре от одного из охотников за новостями, начальник ЦПУ обратился к Мартину Беку:
— Где Эйнар Рённ?
— Не знаю, — солгал Мартин Бек.
— Чем он занят?
— Тоже не знаю, — повторно солгал Мартин Бек. Протискиваясь сквозь толпу, чтобы спастись от дальнейших вопросов, он услышал, как шеф пробурчал:
— Странно. В высшей степени странная постановка дела.
В начале одиннадцатого позвонил Рённ и после долгих экивоков добился того, что к телефону подозвали Гюнвальда Ларссона.
— Ну вот, привет, это Эйнар.
— Все готово?
— Да, по-моему, все.
— Молодец, Эйнар. Устал?
— Да уж, что есть то есть. А ты-то сам?
— Свеж, как дохлая свинья, — ответил Гюнвальд Ларссон. — Вчера так и не добрался до постели.
— Ну, мне-то удалось ухватить два часика.
— И то хлеб. Ты уж там поосторожнее.
— Ладно. Ты тоже.
Гюнвальд Ларссон ничего не сказал про Гейдта — во-первых, в пределах слышимости было чересчур много посторонних, во-вторых, это известие могло лишь еще больше взволновать Рённа. Если он вообще волновался.
Гюнвальд Ларссон пробился к окну, демонстративно встал спиной к остальным и уставился наружу. Его взору не открылось ничего особенного: строящийся новый суперкомплекс полицейского управления да малюсенький клочок угрюмого, серого неба.
Погода была обычная для этого месяца: ноль градусов, ветер северо-восточный, временами дождь со снегом.
Не больно-то отрадно для огромной армии постовых, да и для демонстрантов тоже.
В одном шеф сепо явно оказался прав. Все прошедшие сутки из Норвегии, а еще больше — из Дании, прибывали демонстранты. Вместе с аборигенами они теперь образовали сплошную стену от Северной заставы до площади Сергеля и здания риксдага в модернизированном, еще не обжитом и никуда не годном с точки зрения условий обитания центре Стокгольма.
В половине одиннадцатого Мартину Беку удалось вызволить тройку своих сотрудников из окружения и увести в прилегающую комнату, где Гюнвальд Ларссон первым делом запер двери и снял все телефонные трубки.
Вступительное слово Мартина Бека было очень кратким:
— Только мы четверо знаем, что Рейнхард Гейдт находится в городе, и, скорее всего, в составе полностью укомплектованной группы опытных террористов. Кто из вас считает, что с учетом этого нам следует изменить наши планы?
Все молчали, наконец Меландер вынул изо рта трубку и сказал:
— Насколько я понимаю, перед нами та самая ситуация, из которой мы все время исходили. Я не вижу никаких причин теперь пересматривать планы.
— Какому риску подвергаются Рённ и его люди? — спросил Бенни Скакке.
— Очень большому, — ответил Мартин Бек. — Во всяком случае, лично я так считаю.
Только Гюнвальд Ларссон высказался совсем в другом духе:
— Если этот чертов Гейдт или кто-нибудь из его пособников уйдет живьем, для меня лично это будет тяжелым поражением. Независимо от того, взорвут они американца или нет.
— Или застрелят его, — сказал Скакке.
— Застрелить его, по-моему, невозможно, — бесстрастно произнес Меландер. — Вся периферийная охрана основана на том, чтобы не допустить акций на расстоянии. К тому же в тех редких случаях, когда сенатор будет выходить из бронированной машины, его охраняют полицейские с автоматическим оружием и пулестойкими щитами. По плану все опасные районы взяты под постоянное наблюдение с двенадцати ночи.
— А прием сегодня вечером? — вдруг спросил Гюнвальд Ларссон. — Шампанское этому подонку подадут в пулестойких бокалах?
Один Мартин Бек рассмеялся — негромко, но от души. И сам удивился, что способен смеяться в такую минуту. Меландер терпеливо произнес:
— Прием — забота Мёллера. Если я верно понял, сегодня ресторан будут обслуживать исключительно вооруженные сотрудники службы безопасности.
— А жратва? — не унимался Гюнвальд Ларссон. — Мёллер сам будет стряпать? В таком случае бедный сенатор вряд ли доживет до утра.
— Все кулинары и повара — надежные люди, к тому же их тщательно обыщут и будут держать под наблюдением.
Наступила тишина. Меландер дымил своей трубкой. Гюнвальд Ларссон открыл окно, впуская леденящий ветер и редкий дождь вкупе со снегом и с обычной дозой копоти вместе с ядовитыми промышленными выбросами.
— У меня еще вопрос, — сказал Мартин Бек. — Кстати, времени осталось совсем мало. Кто из вас считает, что нам следует предупредить шефа секретной полиции о том, что Гейдт и, следовательно, группа БРЕН находится в Стокгольме?
Гюнвальд Ларссон презрительно плюнул в окно. Скакке заметно колебался, но ничего не сказал. И на этот раз на долю Меландера выпало сделать логический вывод:
— Ни Эрику Мёллеру, ни ближней охране не станет легче от того, что они в последнюю минуту получат эти данные. Скорее, наоборот. Можно ожидать смятения и противоречивых приказов. Ближняя охрана уже сформирована и хорошо знает свои обязанности.
— Ладно, — заключил Мартин Бек. — Как вы помните, есть ряд деталей — и не только деталей, — о которых известно лишь нам четверым и Рённу. Если что сорвется, мы будем козлами отпущения.
— Я готов блеять, — сказал Скакке.
Гюнвальд Ларссон опять презрительно плюнул в окно.
Меландер задумался. Он тридцать пятый год служил в полиции, и ему скоро исполнялось пятьдесят пять лет. Понижение в должности, а то и увольнение было бы для него весьма некстати.
— Нет, — произнес он наконец. — Мне на это не наплевать. Но я готов пойти на разумный риск. Как в данном случае.
Гюнвальд Ларссон посмотрел на свои часы. Мартин Бек проследил его взгляд и заметил:
— Да, скоро пора начинать.
— Будем строго придерживаться плана? — спросил Скакке.
— Будем, если ситуация вдруг резко не изменится. Это уже на ваше усмотрение.
Скакке кивнул. Мартин Бек добавил:
— Итак, мы с Гюнвальдом садимся в один из скоростных полицейских «поршей», чтобы можно было и обогнать кортеж, и повернуть обратно, если понадобится.
В распоряжении полиции было всего с полдюжины этих черно-белых чудо-машин.
— Вы двое, Бенни и Фредрик, садитесь в радиоавтобус. Поедете в голове кортежа, между мотоциклетным эскортом и бронированным лимузином. Будете следить по обычному радио и телевизору. А также приглядывать за служебной волной. Кроме водителя, в вашем распоряжении специалист по пеленгации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50