Ванда ошарашено смотрела на меня, я покачал головой – не так скоро, Ванда. Она очнулась, попыталась достать меня еще раз, потом отступила. Мне казалось, что мы можем слышать друг друга, даже не касаясь пальцами, не рисуя все эти смешные символы…
На этот раз я напал первым, отбил ее выпад и ударил тяжелой гардой в лицо.
– Это за наш танец, Ванда…
Легкая ссадина у нее на подбородке затягивается на моих глазах, откуда-то появляется тоненький зеленый стебель, стягивая ее волосы в хвост, второй закалывает длинную челку.
Она делает красивый проход, я отступаю все дальше. В какой-то момент она забывается и наносит бесполезный колющий. Отключенный термостек глупо утыкается мне в ребра. И я снова бью ее по лицу.
– Это за поцелуй.
Пара реприз, мы сходимся. Она достает меня справа, в висок. Отступаю на пару шагов, трясу головой. Туше, Ванда…
Проводит серию обманных, бьет по ногам, я прыгаю влево, и клинок входит ей в бедро.
– За то, что позвала меня снова…
Моя шпага оставляет глубокий шрам на ее спине… За твои коктейли и твою улыбку.
Она успевает развернуться и отвести удар от сердца. Шпага протыкает ее плечо насквозь… Это за твои несмелые объятия и за то, как ты сопишь во сне и зарываешься пальцами в мои волосы.
Я включаю «просветку» и перемещаю прозрачную шпагу к ее сердцу…
– За то, что позволила мне влюбиться в тебя, Ванда…
Я медленно отвожу шпагу, так и не выключив «просветку». И снова бью тяжелой гардой в лицо. Кричу:
– За то, что я не могу тебя убить.
Она бьет снизу, и я срубаю ее стек у самого основания. Она ретируется. Я жду, пока ей швырнут целый. Все повторяется. На третий раз я втыкаю шпагу в песок и поворачиваюсь к солдатам, окружившим нас полукольцом.
– Мне то же, что и даме. И не забудьте зонтик – без него теряется ощущение праздника…
Они не смеются. Они бросают мне термостек, и мы снова сходимся. Я улыбаюсь.
– En guard!
Она прыгает и бьет сверху. Хватаюсь за голову, отступаю, теряю ее из виду. Ванда подрубает мне колено, потом разбивает челюсть. Я пытаюсь достать ее, но колено взрывается болью, я оступаюсь, и Ванда со всего размаха бьет меня по шее. Валюсь на песок котом в мешке.
Она дает мне подняться, но это уже просто игра. Ее раны затянулись, сквозь разрезы на одежде видна чуть красноватая новая кожа. Я еле стою.
Получаю два тычка в ребра, на излете – рубящий по горлу, потом локтем в скулу… Избавившись от противных искр в глазах, чувствую стек у себя на горле, бью не глядя, за спину… Она перехватывает мои руки, толкает вперед, и я падаю на колени. Ее дубинка все еще не дает мне вдохнуть. Горячий шепот у самого уха:
– Прости…
Ее нити оплетают мое сердце, сжимают его. Я хрипло смеюсь.
– Пей или уходи.
– Что?
– Я не ушел, ты не убьешь. Ты обещала…
Она вздрагивает.
– Я отключу тебя, разберусь со всем. А потом я отпущу – официально или нет. Ты мне веришь?..
– Нет…
Я чувствую, как пульсирует кокон ее корней, сжимающий мое сердце. Кажется, что наши сердца бьются в такт, мы дышим синхронно и моргаем одновременно. Целую секунду мне кажется, что мы одно целое. Потом она произносит сквозь зубы, раздельно…
– Черт… тебя… дери…
И выдирается из меня, разворачивается, тонкая нить устремляется к Боуди и выключает его, как игрушку. Он валится на песок. Нить летит к следующему, тот медленно отмахивается, но белое жало входит в его ладонь, он падает без единого звука. Я вижу, как песок под другим солдатом взрывается – Эммади взлетает из-под земли, касается противника в воздухе и тот приземляется уже мертвым. Техноид бросается к очередному солдату, открывшему огонь. Потом робот перехватывает чей-то шокер… Через две секунды все солдаты лежат, а Ванда и Эммади кружат по песку. Я бросаюсь к ним, всем телом врезаюсь в грудь Эммади, расшибаюсь, как о каменную стену, вскакиваю, заслоняю Ванду. Я ничего не смогу сделать – без скуфа я ему не соперник. Но пока я могу стоять, он не тронет Ванду. И лучше бы он не спрашивал почему.
– Мы теперь все против Империи. Либо вы оба сейчас вскрываете свои карты и выясняете, из одного вы лагеря или нет, либо мы продолжаем играть вслепую.
Они молчали. Я повернулся к Ванде.
– Мы будем играть вслепую и заключим с «жестянкой» временное перемирие.
– Условия?
На «жестянку» «уважаемый техноид» не прореагировал…
– Думаешь, интересы пересекаются?
– Пока нет.
– Ну и отлично. Сообщишь, когда пересекутся, и я тебя поджарю.
Он оставил реплику без комментария. Про меня они, похоже, забыли. Я прокашлялся.
– Что теперь?
Мы, все трое, внимательно осмотрелись, будто только что обнаружив себя посреди пятнадцати трупов, моря песка и Второй Империи Свободы, объявившей нам войну. И все трое молчали.
Первым делом мы сожгли трупы. Взяли тяжелые бластеры с глайдеров и стреляли, пока от тела не оставалась груда вязкого пепла, смешанного с песком. Потом мы подвели глайдеры поближе и подорвали их. Ванда была уверена, что запись не велась, наблюдение с орбиты отсекали облака лиитов, поэтому разобраться, что же произошло с этим взводом, будет не так просто.
– Остался твой жук, Тим.
Ванда подошла и положила руку мне на грудь. Я снова почувствовал, как в меня входят ее белые нити. Эммади повернулся к нам.
– Он улавливает пульс. Перестанет ловить – взорвется. Без аппаратуры его не вытащить.
Ванда улыбнулась. Нити в ее ладони плясали, собираясь в тонкий стебель, похожий на замерзшую струйку крови. Свободной рукой она попыталась расстегнуть мою куртку. Я справился быстрее. Ванда приложила стебель к моей груди, и он начал врастать в кожу. Было скорее противно, чем больно. Растение не разрывало ткани, оно врастало в плоть. Ванда еле слышно произнесла:
– Дройд, вырой мне ямку. Небольшую.
Робот оттопырил указательный палец для выстрела. Ванда обернулась.
– Не плазмой – всю микроорганику пожжешь. Руками вырой.
Эммади усмехнулся.
– Ну вот, я же говорил, что робот для человека всего лишь лопата…
Он отошел к деревьям, где почва была потверже, несколькими движениями разгреб слой песка и ввинтился в землю ладонью… Хорошая лопата.
Ванда взяла меня за подбородок и повернула к себе.
– Смотри на меня…
– С удоволь…
Я не договорил – закричал. Ванда довольно грубо зажала мне рот свободной рукой. Я посмотрел себе на грудь, ожидая увидеть дыру размером с голову дройда. Нет, ранка была совсем маленькой и даже почти не кровоточила. Ванда на секунду прикоснулась к ней кончиками пальцев – и та исчезла. Я с удивлением заметил, что раны от ее ударов тоже затянулись. Колено встало на место, шея больше не ныла.
Ванда закапывала свое растение. Ярко-красный пульсирующий бутон на тонком розовом стебле. Я подошел поближе – внутри цветка виднелась крошечная железяка.
– Он воспроизводит пульс?
Ванда кивнула. Эммади уже поднял один из оставшихся глайдеров, второй оставил мне. Я запрыгнул в седло машины, поднял ее в воздух и круто развернул, на секунду почувствовав себя лихим байкером. Ванда запрыгнула сзади, обхватила руками за пояс. Я замялся.
– Сядь-ка ты лучше к Эммади. Не рискуй.
– Ты не умеешь водить?
– И это тоже.
Ванда так долго колебалась, что я даже понадеялся, что она останется. Но потом она спрыгнула на песок и пересела за спину Эммади.
– Черт. Ты холодный.
Ванда неуверенно обхватила талию техноида.
– Если хочешь, я могу выдать пару логических парадоксов, Эммади сойдет с ума, и его грудная пластина нагреется… Только не обожгись.
Эммади вздохнул.
– Тим, парадоксы существуют только для вас. Вы их очень любите. Они приводят вас в восторг.
– В смысле?
– «Умирают обычно за то, ради чего стоит жить…»
– Разве Антуан был не прав?
Эммади молчал. Попробовал бы он возразить.
– Наперегонки?
– Стремление к первенству тоже присуще только…
Не дослушав, я рванул с места.
– Тим?
Это Ванда.
– Он очнулся?
Это Эммади.
– Да… Похоже, эта штука напала на него…
Это идиотизм.
– Тим, как тирдоянин оказался у тебя на голове?
Это не тирдоянин.
– Тим, эта тварь вскипятила тебе мозг.
Это не важно. Мне не привыкать.
– Я восстановлю. Просто принеси еще парочку этих фруктов, чтобы я не свалилась в обморок.
Стараясь не делать резких движений, я осторожно сел и открыл глаза. Ладони Ванды лежали на моих висках – она снова что-то творила там, внутри черепа, отчего перед глазами иногда вспыхивали небольшие молнии или на пару секунд пропадал слух. Эммади на заднем плане подпрыгивал и срывал со стрекозиных деревьев продолговатые коричневые плоды. Благодаря своему гравитатору, он прыгал неестественно высоко и надолго задерживался в верхней точке, срывая все плоды, до которых мог дотянуться. У меня сложилось впечатление, что он набирал их с запасом на зиму. Картинка была несколько сюрреалистичной – порхающий робот, бережно собирающий дары природы.
– Тим, не двигайся, дай мне закончить. Можешь пока рассказать, что произошло. Раньше тирдояне не нападали на людей.
– Они и не нападают. Только это не тирдояне, Ванда.
– А кто?
– Я все расскажу. Только сначала нужно найти мальчишку.
– Какого мальчишку?
– Последнего из этой расы, кто еще не превратился в это.
И я осторожно кивнул в сторону шара.
– Тим, эта планета как-то странно на тебя действует.
– Ванда, это не планета.
– Похоже, мозг тебе задели сильнее, чем я думала. Молчи и попытайся расслабиться.
– Ванда, нужно найти…
– Я помню. Мальчишку, на непланете, на которой живут нетирдояне, которые не нападают и не кипятят мозг. Что еще ты потерял, пока там ходил? Запонку, золотой ключик, фамильные драгоценности?
– Ванда…
– Заткнись, Тим, или мне придется тебя вырубить.
Я замолк. Эммади вернулся с годовым запасом фруктов и свалил его перед Вандой. Она посмотрела на дройда округлившимися глазами.
– Благодарю вас, Эммади ибн Абу-т-Тайиб аль Муттанаби. Ты собрал их все?
– Ты не назвала точное количество.
Похоже, Эммади решил терпеливо сносить все ее шпильки.
– Перенесем его к дереву, чтоб он мог облокотиться.
– Не стоит.
Он опустился на песок позади меня, и я осторожно откинулся на его спину. Ванда сняла куртку от своего походного комбеза и подложила мне под голову. Я шепотом поблагодарил ее. Когда Эммади обратился ко мне, Ванда бросила на него неодобрительный взгляд, но так ничего и не сказала.
– Тим, проясни, пожалуйста, ситуацию.
Прояснить – это сложно. Мы добрались до очередной рощи, устроили привал. Я пошел прогуляться…
– Я встретил тирдоянина, снял этот шарик с цзака и надел на голову.
Ванда присела рядом – она явно была уверена в своем провале как мозгоправа.
– Назови хоть одну разумную причину…
– Это было предчувствие. Он словно позвал меня.
– Тим, если ты решил пошутить – лучше кончай. Нам сейчас не до этого.
Я глубоко вдохнул, потом наклонился вперед, осторожно размял шею.
– Дослушай.
Ванда вздохнула и расположилась поудобнее. Я неуверенно продолжил:
– Тирдо-Я не настоящая планета. Она была искусственно создана несколько десятков тысяч лет назад некой расой. Они расположили планету между двух звезд и поместили глубоко в ее коре сеть двигателей-компенсаторов, не позволяющих планете скатиться из неустойчивой точки Л1. Из-за этой «гравитационной аномалии» лииты и взмывают вверх, не касаясь земли. Она же удерживает их в небе… Планета должна была аккумулировать энергию этих звезд. Причем под энергией я подразумеваю не просто свободные электроны, это комплексное понятие… Черт, пока он со мной говорил, я это понимал… В общем, нечто отдаленно напоминающее нашу пси-энергию.
Ванда насторожилась.
– Ты имеешь в виду, что у нас под ногами огромная батарейка, заряженная до предела? Мы можем это использовать?
Я усмехнулся и покачал головой.
– Воистину, твоя практичность сравнится только с твоей красотой, о Вечноцветущая.
Ванда поморщилась, Эммади приглушенно хмыкнул.
– Нет, батарея разряжена, использовать энергию мы не можем.
– Тогда к чему ты все это?
– Тебе не интересно?
Эммади подошел и сел прямо передо мной.
– Мне интересно, Тим. Как ты это понял?
– Надев на голову этот шарик. На меня свалилась лавина информации. К сожалению, я не выдержал и почти сразу отключился.
Ванда взяла один из принесенных Эммади фруктов и начала меланхолично жевать. Дройд осматривал «тирдоянина».
– Что за расу ты имеешь в виду?
– Мы не встречали их раньше. Я назвал их аархи. Этот звук – «аарх», напоминающий вздох, рокот и сухой треск одновременно – все, что я разобрал в их речи.
– Где они сейчас?
– Одного из них ты сейчас пытаешься напялить на свою голову.
Эммади действительно соблазнился вселенским знанием и довольно долго пытался натянуть на себя зародыш. Голова не пролезала.
– Можешь не мучиться. Во-первых, твой мозг сгорит от количества информации, а во-вторых…
– Твой же не сгорел.
– Я вовремя потерял сознание. У тебя нет предохранителей. Но это не важно, потому что, во-вторых, контакта не произойдет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54