Через четырнадцать часов, однако, Джим пробурчал что-то себе под нос и начал программировать переход на пять световых лет наружу.
— В чем дело? — заинтересовалась Мэри. — Ты что-то заметил?
— Нет, — ответил Джим. — Просто инстинктивная догадка, лучше это никак не объяснить.
— Что-то ты часто такие вещи говоришь, — заметила Мэри, — сначала хронометр в уме, потом подсчеты нашего местонахождения в уме в дополнение к расчетам корабля. Теперь вот еще догадки. У тебя что, какой-то особый дар?
— Ничего чудесного в этом нет, — объяснил Джим. — Помнишь, я говорил о ранних стадиях океанской навигация? Даже с секстаном и хорошим хронометром было довольно сложно пересечь Атлантику и сразу попасть к нужному берегу. Но у некоторых навигаторов это получалось лучше. А у некоторых пилотов лучше получается межзвездная навигация. Вот и все, очень просто.
— Не так и просто, — возразила Мэри. — Я бы даже сказала, что в это трудно поверить.
— Слышала когда-нибудь про чувство дома у животных — не только птиц, но и кошек, и собак? — сказал Джим. — Полинезийские моряки наблюдали за движением волн, чтобы перебираться через огромные участки Тихого океана в суденышках не больше каноэ. У алеутов возле Северного полюса семнадцать названий для разных видов снега. Их дети играют в снежных насыпях, но не в тех, которые могут осыпаться и завалить их. Когда их спрашивают, как они отличают одну насыпь от другой, они говорят, что это очевидно. А у меня дар к галактической навигации — мою эскадрилью послали за Раулем в том числе и поэтому.
— То есть ты хочешь сказать, что я просто должна тебе доверять?
— Именно. Доверяй мне. Я доверяю своему инстинкту, — сказал Джим. — Вспомни, кстати, на корабле Рауля все приборы вышли из строя задолго до того, как он отправился к Земле. Но шел он в правильном направлении. Как, по-твоему, ему это удалось?
Мэри долго молчала.
— Не знаю, — сказала она наконец, — но...
— Стой! — внезапно прервал ее Джим. — Бандит прямо перед нами!
И правда, он был виден на экране дальнего обзора — пока просто светящаяся точка, но ореол вокруг нее показывал, что она излучает свет так, как не может излучать ни один природный объект.
— Откуда ты знаешь, что это лааги? — начала Мэри. — Может, там что-то не известное нам...
— Это лааги. Я уверен.
— Куда он направляется, к нам или от нас?
— Пока не знаю. Я задействовал приборы, чтобы выяснить. Пока похоже, что он идет параллельно нам в половине светового года отсюда. Но вот куда он направляется, мы не узнаем, пока не подойдем поближе.
— А он нас видит?
— Не знаю. Готов поспорить на месячную зарплату, что пока не видит. Но многое зависит от того, куда он идет, к нам или от нас.
— А какая разница? Экраны-то у него во все стороны, — заметила Мэри.
— Разница есть. Такова уж природа людей или, в данном случае, лаагов. Наше внимание, и их, похоже, тоже, большую часть времени концентрируется впереди, по направлению движения корабля. Поэтому мы и считаем, что у них глаза спереди, как у людей и хищных млекопитающих, а не по бокам, как у птиц и травоядных. Если он идет к нам, то рано или поздно он нас увидит, если только мы не уйдем. А если мы двинемся с места, то это заметят его приборы.
Они подождали.
— Он движется к центру галактики. Смотрит в нашу сторону, — сказал наконец Джим.
Они подождали еще.
— Он нас увидел. Он повернулся к нам. Готовься — сейчас он пойдет на боевое сближение с нами. — Внутренний голос Джима зазвучал сухо и по-деловому. Он и чувствовал, и слышал его так, как прежде слышал свои переговоры с эскадрильей на границе прямо перед атакой приближающейся группы лаагов.
— О Господи, — сказала Мэри, — мы ведь только начали.
— Не беспокойся, малышка. — Если бы у Джима сейчас было лицо, оно бы ухмылялось. На видеозаписях он всегда ухмылялся, вступая в бой. Джим и сам не знал, к кому обращается: к Мэри, или «ИДругу», или к ним обоим. — Если он слишком уж близко к тебе подберется, я его убью.
Глава тринадцатая
Как только Джим сказал это, корабль лаагов совершил фазовый переход и стал ясно виден уже не просто как самая маленькая точка на огромном экране.
— Я был не прав, — сказал Джим. — Его цель — не мы. Под таким углом он пройдет от нас на расстоянии, меньшем, чем дальность их орудий. Либо он идет куда-то в сторону от диаметра, либо...
Он умолк.
— То есть мы сейчас, может быть, среди обитаемых миров лаагов? — спросила Мэри.
— Все может быть, — протянул Джим, — но похоже, он собирается миновать нас на таком расстоянии, что, скорее всего, их аппаратура не зафиксировала нас.
— Разве у их приборов не такая же дальность, как у наших?
— Точно мы не знаем. Мы ничего про них точно не знаем, — сказал Джим. — Но угол подходящий. Я уже говорил, что когда мы подходим к ним под таким углом, они нас видят хуже. Расстояние, конечно, тоже помогает. Это все догадки; в большинстве случаев их корабли не хуже, а то и лучше наших, и нам приказано действовать исходя из этого. Однако из опыта сражений с ними я сделал вывод, что у их наблюдательных устройств есть огрехи, и многие пилоты так считают. Если мы правы, то это объясняет, почему они иногда убегают, когда мы готовы сражаться.
— Ты хочешь просто дать ему пройти? — поинтересовалась Мэри. — Разве это не опасно? Если он вдруг повернет, мы будем у него как на ладони.
— Я же сказал, если мы тронемся с места, то привлечем его внимание. Не забывай, лааги не ждут здесь врагов, тем более единственный корабль. Если они и вправду нас не видели и направляются мимо, то мы можем замереть — они так и не узнают, что мы здесь были. Даже если и заметят, то решат, что мы какой-нибудь образец экспериментального дизайна. Или... ну не знаю, что-нибудь еще.
— Не думала, что ты станешь так рисковать, — сказала Мэри. — Почему ты рассчитываешь, что лааги пройдут мимо и не нападут?
— Потому что, — задумчиво проговорил Джим, — я не думаю, что они вооружены.
На несколько секунд воцарилось молчание.
— Почему? С чего ты это взял? И почему так в этом уверен, что готов рискнуть нашим заданием?
— Точно я сказать не могу. Просто они так себя ведут. Посмотри, корабль повернут к нам на три четверти — весь борт под прицелом. Еще немного пройдет тем же курсом, и я смогу разрезать его лучом. А после этого меньше чем за минуту я смогу подобраться к нему вплотную и выставить мину, которая разорвет его на кусочки, как только мы уберемся подальше. С чего бы они так рисковали? Скорее всего, они безоружны и не видят нас, другой причины нет.
— Все равно это риск, — настаивала Мэри.
— Но обоснованный, — отозвался Джим. — Вдруг их корабль где-то ждут? Вдруг его будут искать, если он не появится... и найдут лишь обломки корабля? Тогда мы сами привлечем к себе внимание.
Последовала еще одна пауза.
— Может быть, — согласилась Мэри, — Ладно, ты специалист по инопланетным кораблям, тебе решать.
— Попробуем переждать, — сказал Джим.
Они стали ждать.
Корабль лаагов прошел мимо, совершил фазовый переход и исчез из поля зрения их радаров.
— Ты же понимаешь, — сказала Мэри, когда он прошел, — они могли быть не вооружены и только притвориться, что уходят. На самом деле их капитан сейчас, может быть, докладывает военному командованию и запрашивает подмогу.
— Тогда, — отозвался Джим, — чем скорее мы отсюда уйдем, тем лучше.
По ходу дела он готовил «ИДруга» к фазовому переходу.
— Теперь, я думаю, пойдем вниз к центру, — сказал он, — раз мы уже наткнулись на них. А насчет доклада: если б ты была командующим лаагов и услышала, что корабль людей находится там, где мы теперь, — куда бы, ты решила, он прыгнет потом? И как далеко он успеет уйти, пока ты вышлешь истребители?
Мэри ничего не ответила.
— Так вот, — продолжил Джим после того, как был совершен фазовый переход, — на месте такого командира не легче бы тебе было просто написать рапорт и пустить его по инстанциям, а не рисковать просто потому, что гражданскому пилоту что-то привиделось?
— Ты и правда думаешь, что они как люди, — заметила Мэри.
— Ну надо же нам от чего-то отталкиваться, — возразил Джим. — Они и вправду часто ведут себя как люди. Мы используем воображаемый диаметр, и они тоже. Их корабли другой формы, но на большие расстояния они тоже передвигаются с помощью фазовых переходов. Их оружие, как и наше, основано на лазерах. Их истребители тоже двухместные. Они, похоже, устанавливают мысленную границу в космосе, как и мы... — Он устал подбирать сравнения и оборвал себя, закончив: — ...и так далее.
— Все это очень интересно, — сказала Мэри, — но ты можешь ошибаться просто потому, что еще не все знаешь. А ты не все знаешь; мы все далеко не все знаем.
— Это точно, — сказал Джим, — но, может, хватит об этом?
— Ладно, хватит.
— Ты мне нравишься, Мэри.
Последовала долгая пауза.
— Если не возражаешь, — сказала Мэри отстраненным тоном, — мне надо кое-что обдумать. Позови меня, если что-то потребуется, но вообще я буду на совещании сама с собой, хорошо?
— Да, конечно, — ответил Джим.
Мэри больше ничего не сказала.
Они продвигались вниз по спирали галактики прыжками не дальше поля зрения приборов. Прошли сутки, и лаагов они больше не встречали. Потом еще сутки с тем же результатом. И еще сутки.
— Наверное, мы уже обошли лаагов, — заметила Мэри наконец.
— Похоже, — сказал Джим. — Впереди есть интересные планетные системы. На двадцать-тридцать световых лет вперед я вижу скопление как минимум восьми звезд типа G0 в пределах десяти световых лет. Если хоть у одной есть обитаемые миры, мы нашли Раулев рай. Может быть, стоит свернуть до диаметра и спуститься по нему.
Поскольку кораблей лаагов все еще не было видно, они потихоньку сдвигались к диаметру.
— Есть возражения? — поинтересовался Джим.
— Нет, — отозвалась Мэри, — это хорошая мысль.
В последнее время, хоть Джим и не понимал почему, их отношения улучшились. Выслушав ее согласие, он отрегулировал управление кораблем и одним прыжком преодолел большую часть дистанции в полтора световых года, отделявших их от диаметра.
— Все равно будем следить, — сказал Джим. — Ты веди наблюдение вверх по спирали галактики, а я вниз, по направлению движения. Да, чтобы не забыть, меня все еще не клонит в сон. А как ты?
Они договорились сообщать друг другу, если заметят признаки усталости.
— Я тоже, — сказала Мэри, — но я два раза звала тебя, а ты спал. Ты еще переспрашивал потом, чего я хотела.
— Правда? — удивился Джим. — Я такого не помню. Ты уверена?
— Конечно; я твои ритмы сна и бодрствования еще в лаборатории изучила, — ответила Мэри.
— Ну, это сходится с тем, что я заметил на базе, когда только слился с кораблем, — сказал Джим. — Тогда понятно, как Рауль продолжал двигаться в нужном направлении, если «Охотник на бабочек» передвигался силой его разума. Думаю, до конца полета нам не стоит беспокоиться насчет сна. Мы, похоже, можем спать, сами того не зная, и будить друг друга при необходимости. Так вот, о чем это я говорил? Да, если здесь, ближе к центру галактики, и есть корабли лаагов, то у диаметра мы скорее на них наткнемся.
— Где ты вырос? — неожиданно спросила его Мэри.
— Мои родные места похожи на те, что вокруг базы, — сказал Джим. — Родился я в больнице в Денвере, но моя семья жила в Эдмонтоне. Там я и вырос. Каждый мальчишка в пять лет хочет стать пограничным пилотом; я вот так и не расхотел. Я прошел все тесты и попал сюда.
— А братья или сестры у тебя есть?
— Нет, я единственный ребенок, — важно заявил он.
Важность была напускная; но он не учел своей новой способности к детальным воспоминаниям. Он снова стал ребенком, снова был дома, в горах. Снова представлял, каково было бы играть с братом или сестрой. Он всегда воображал брата или сестру помладше. Джим вспомнил с мучительной ясностью, как совсем маленьким объяснял маме, что будет очень хорошо заботиться о братике или сестричке, пусть только она родит ему одного или двоих. Только годы спустя он понял, что желание его было несбыточным по медицинским причинам: обстоятельства его собственного рождения не позволяли матери иметь еще детей. Тогда, в детстве, он понял только, что расстроил ее своим вопросом.
— Мы жили в окрестностях Эдмонтона, — сказал он Мэри. — Мой отец был металлургом и специализировался на добыче металла из воды. Он занимался консультированием и все время уезжал куда-то на другой конец света.
— Они до сих пор там живут? — спросила Мэри.
— Они оба умерли, — ответил Джим. — Отец погиб из-за несчастного случая во время подводной инспекции. У него отказал кислородный обменник на дыхательной маске. Через пару лет после этого мама попала в автокатастрофу. Однажды вечером она возвращалась из Эдмонтона домой и слетела с дороги. Полиция предполагала, что на нее могли наехать и другой водитель столкнул ее с дороги под откос, но они так никого и не нашли. Дядя помог мне поступить в кадетский корпус.
— Извини, я не знала, — прошептала Мэри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47