В отдельный, совершенно запретный мир.
В полумраке белели три аккуратно застеленные кровати, Темные силуэты шкафа и письменного стола. И прямо напротив окна — тумбочка с цветком: монитор. Как-то я помогал Юле Сухой налаживать ее машину… А вот эта кровать у стены, прямо под зеркалом, мерцающим в темноте, — Ната…
Алина резким щелчком включила свет.
Проморгался я уже посередине комнаты. Из-под Юлиной кровати виднелась задняя половина Гэндальфа; через несколько секунд он вылез, таща за собой процессор и пыльную клавиатуру. Тем временем Алина переставила цветочный горшок на подоконник и театральным движением, каким открывают памятники, сдернула драпировку с монитора.
Все отступили полукругом, предоставляя мне свободу действий.
А что, я был вполне готов. Единственное, на спинке стула перед компьютером висел Наташин тигровый халатик. Пустяки: взять за плечики и аккуратно переложить на…
Третьекурсник Вовка меня опередил. Как всегда. Бросил через полкомнаты поперек чьей-то кровати.
Каждый нормальный программист любит хорошие компы. Мощные машины новейшего поколения, за которыми чувствуешь себя свободным и всесильным — и все равно хочешь улучшать до бесконечности. Левым людям не понять, как это: часами грузиться во флейме на темы, какая железяка или программная примочка круче. Не буду особенно распространяться. Я это к тому, что когда попадаешь за компьютер чуть ли не старше тебя самого… словом, лично у меня появляется совсем другое чувство. Будто к старой лошади. Или к больной птице.
Сидиром был все еще забит осколками диска; выдвинул вручную, почистил. На всякий случай проверил дисковод. И только после этого осторожно запустил машину. Бедную, дрожащую… потерпи.
— Есть?! — одними губами прошелестел над ухом Гэндальф.
Я не ответил. Медленно, диск за диском, сканировал содержимое старого компа. Не подведи. В такие моменты ничто другое не имеет значения. Даже многократно умноженное чужое дыхание в спину. Даже полосатый халатик, свесивший до пола хвост-поясок где-то на краю бокового зрения…
Вот оно! Огромный файл с длиннейшим именем из цифр и символов. Открыть с помощью… конечно, нужной проги тут и близко нет, да и инсталлировать не имело бы смысла: все равно не хватит памяти. Ладно, попробуем хотя бы так. Если выйдет, старушка, подарю тебе новый винчестер. Клянусь: подарю, не забуду.
Процессор угрожающе зажужжал; кто-то тронул меня за плечо, и от напряжения я чуть не взвился на месте.
— Если сломаешь, Хулита меня убьет, — предупредила Алина. — И тебя, разумеется, тоже.
На нее шикнули: наверное, Багалий. Никто другой бы не посмел.
И тут…
— Есть!!! — шепотом заорал Гэндальф.
Пошел грузиться. Символы и буквы, столбцы и строки; черт возьми, я даже знаю эту кодировку, вот только несчастная машина, конечно, не имеет о ней ни малейшего понятия… Попробуем другую, максимально приближенную: уже легче. Кое-что даже можно разобрать, ориентируясь на цифры и последовательность символов. Во всяком случае, я могу. Я, день и ночь размышлявший надо всем этим с того самого дня, как впервые увидел рекламный проспект МИИСУРО…
Нейронная карта. Я вставил в сидиром чистый диск и запустил копирование: старая лошадка со скрипом потянула тяжеленный воз. Справится. Дома, а лучше на работе, спокойно, не спеша разберемся, что представляет собой в экспериментальном плане первокурсник Линичук…
— Влад, — снова его отчаянный шепот над ухом, — может… попробуешь?
Я сразу понял, о чем он. Моя программа. Процент погрешности.
Прямо здесь? А впрочем, почему бы и нет?
Осторожно, почти с нежностью; так подгоняют вконец обессиленную лошадь, если не хотят ее загнать. Так просят подать голос охрипшую птицу. Ты можешь, милая. Уж это ты точно выдержишь… не такую уж сложную прогу написал Влад Санин. Почти автоматические движения пальцев; сколько раз обкатывал, прилагая к чему угодно — только не к тому, ради чего, собственно…
Минута на размышление. Вторая, третья. Едва сдерживаемое многоголосое сопение за спиной. И окно с красным глазом якобы системной ошибки.
Я один знал, что это означает.
Сказал:
— Не потянуло.
Стенные часы с музыкой и кукушкой — ужасающе аляповатый подарок партнерской конторы — громко пропищали половину двенадцатого. После полуночи они, по идее, перестанут подавать свои идиотские сигналы. И это их шанс остаться целыми.
Сашкина нейронная карта лежала на мониторе «макинтоша», как на ладони. Раскрытая, раскодированная, препарированная по всем параметрам. До мелочей сверенная с медицинским атласом, толстенный том которого так и норовил соскользнуть на пол, споткнувшись на коврике для «мышки». И, разумеется, десять раз пропущенная сквозь ту самую прогу…
Подтверждалось все. Ну, почти все.
Сканировали не столько мозг, сколько всю нервную систему, центральную и особенно периферийную: как я и предполагал, комбинаторике человек подвергается полностью, вплоть до мельчайшего нерва на кончиках пальцев. Недаром же говорят: всей кожей чувствует, как нужно поступить, что предпринять, куда повернуть… Недаром после того медосмотра у меня отчаянно тряслись руки, даже Лешка на работе съехидничал по поводу студенческих пьянок…
С самого начала в МИИСУРО набирали людей, чья нервная система позволила бы проникнуть в себя. Стимулировать одни центры и притушить другие. Личность и интеллект не затрагиваются, потому что не имеют значения… так чем же мы, собственно, возмущены? Просто так, за здорово живешь, нам дали уникальнейший шанс возвыситься, реализоваться по максимуму, взять в свои руки Будущее… Каждому из нас. И даже, наверное, Наташе.
А Сашке — нет.
Процент погрешности. Я думал, что скажу ему потом, наедине. С тобой ОНИ просчитались, Гэндальф. Ты — не поддался. Ты остался самим собой и выберешь тот путь в жизни, который считаешь лучшим. Не обязательно — верный. Но когда будет видно, КУДА мы, выпускники «Миссури», двигаем Будущее… Именно ты сумеешь встать на нашей… на ИХ дороге. Ты — сможешь.
Громогласные и пустые слова. С таким же успехом я мог сообщить ему прямо при всех: ты неудачник, Гэндальф. Тебе удалось развести приемную комиссию, но, пожалуй, это так и останется самым крупным успехом в твоей жизни. Ни на что ты не способен. Обречен все время ошибаться в выборе… окно системной ошибки. Программа выполнила недопустимую операцию и будет закрыта.
Конечно, я еще поговорю с ним. Когда буду знать хоть немного больше. Ясно, что все эти нейронные карты, комбинаторика и абсолютный тропизм — только инструментарий. О задачах и целях эксперимента мне пока не известно практически ничего. Отдельно взятый диск Линичука доказывает лишь, что до сих пор я был прав. И могу продолжать.
Я все время был прав и теперь не знаю, что ИМ придется сделать, чтобы меня остановить!.. Я на верном пути — и так будет всегда. ОНИ попались в собственную ловушку, подвергнув своей комбинаторике меня, Влада Санина. Если, конечно, я тоже не угодил в процент погрешности.
Что ж, проверим заодно и это.
А вообще-то я никогда — принципиально — не занимался хаком.
Во внутреннюю сеть МИИСУРО я вошел, как к себе домой. Хотел по-приколу — и для конспирации — зарегистрироваться Русланом Цыбой, но передумал и вбил в графу «логин» привычное Vlad. В качестве е-мейла набрал несколько произвольных букв плюс собака и хвост известной бесплатной службы. Пропустили. Ни намека на защиту.
Солидный, во всех отношениях добропорядочный сервер. Сайты факультетов, странички преподавателей и даже особо рьяных студентов. Громаднейшая библиотека. Внешние и внутренние рассылки, конференции, форумы, чаты и тому подобное. Целый виртуальный мир, в котором новичок запросто может заблудиться не хуже, чем в корпусе с «Шаром». Ну, меня-то не назовешь новичком. И я не только не заплутаю, но и непременно найду то, что ищу: замаскированный линк на секретную лабораторию. Этого линка не может не быть. И пусть он защищен, как сервер ЦРУ, — все равно пробьюсь. Знающие ребята всегда говорили, что я убиваю в себе классного хакера.
…Когда часы с кукушкой взревели о наступлении полуночи, их жизнь по-настоящему повисла на волоске. Счастье, что медицинский атлас как раз тогда все-таки свалился на пол, а другого тяжелого предмета под рукой не оказалось. Я уже нащупал… я был совсем близко, и теперь никакая мелочь не имела права отвлекать меня от работы…
И тут грянул телефонный звонок.
Не знаю почему, но меня передернуло. До такой степени, что палец съехал с клавиши, зацепил соседнюю, и защита сервера тут же выкинула блокирующее окно. Черт возьми! Дураку ведь понятно, что в такое время могли разве что ошибиться номером…
Чтобы прекратить навязчивые звонки, я поднял трубку. И совсем уже автоматически сказал:
— Алло.
Короткие гудки. Разумеется.
…Теперь думать, как пробиваться дальше. В который раз подбирать пароль. Всеми известными способами взламывать защитные примочки; не ЦРУ, конечно, однако эти ребята закрылись от нападения по-взрослому. Значит, им действительно есть что скрывать. Сосредоточиться, только сосредоточиться…
У них там непременно должно быть что-то вроде стратегического плана. До первого выпуска МИИСУРО — курса Багалия — осталось всего два с половиной года. С этого момента, вероятно, и запустится механизм управления Будущим. И, наверное, с этого момента будет уже поздно что-то менять… хотя тут я, конечно, могу и ошибаться. Может быть, процесс гораздо более длительный, и вмешаться в него можно будет даже через десяток лет… если, конечно, кому-то еще захочется вмешиваться.
Пока у меня слишком мало предпосылок. Я должен точно знать, что ИМ нужно. Самая первая задача — найти и скачать этот файл.
Последнее окно со скрипом переварило мой пароль и пропало. Темно-серый экран с невыразительными кнопками по верхнему краю. Чужая территория. ИХ сервер. Я не мог ошибиться. Я студент «Миссури».
Или — мог?!!..
Конечно, это было глупо с моей стороны. Глупо и безответственно: в любой момент система могла засечь чужака и врубить защиту еще черт-те какой степени. Я обязан был прежде всего найти их футурологические разработки, долгосрочные планы, финансовые сметы или что-то в этом роде. И разве что затем — заходить в каталог «третий набор», папку «четвертая группа», файл «Санин Владислав Алексеевич»…
Только скопировать на жесткий диск, оправдывался я перед собой. На моем компе это займет две секунды, Прогу я запущу уже потом. Потом…
В конце концов, я имею право знать.
Когда что-то клацнуло за спиной, я подумал, что это опять часы. Проклятые часы: добрые партнеры, должно быть, долго выбирали их для нашего шефа…
А Наташе бы, наверное, такие понравились.
…Не обернулся.
АНДРЕЙ, 35 лет
На широченном, в две трети комнаты, диване не было ни сантиметра пустого места. Шарфы, пояса, перчатки, цепочки, ожерелья, серьги, искусственные цветы, а еще всевозможные коробочки, баночки, флакончики, кисточки, щетки, расчески, зеркальца и прорва такого, чему Андрей не знал названий; с краю опасно кренился какой-то громадный раскрытый набор, похожий на непомерные акварельные краски… Да, а с виду ведь и не скажешь, что она вообще пользуется косметикой. Аля бы позлорадствовала. Или позавидовала.
Присел сбоку, на круглый низкий пуфик; неудобно. Впрочем, тут же услышал шаги и поднялся навстречу:
— Привет… Звоночек.
Он долго репетировал это приветствие, поэтому получилось самое то. Искренняя радость и немного смущения. И улыбка, которая приносила ему, как язвила Алина, процентов семьдесят от всего рейтинга.
— Здравствуй.
В этой комнате с огромным окном в сад и зеркалом во всю торцовую стену было чересчур много солнца. Так много, что в первый момент Андрей зажмурился и долго не мог проморгаться. До того много, что сейчас он отчетливо различал две ниточки-морщинки от крыльев носа до уголков губ. И еще одну — над переносицей, у левой брови.
Почему она ему это позволила? Не может быть, чтобы просто по рассеянности; такие вещи у нее, разумеется, доведены до профессионального автоматизма. Знак особого доверия? Или — равнодушия?..
Тогда дело плохо. Почти безнадежно.
— Прости за беспорядок, — сказала Звенислава. — В других комнатах еще хуже. Я не собиралась никого принимать в этом городе. Вечером уезжаю, сразу после концерта.
— Я знаю.
Она смотрела вопросительно. Дежа-вю: три месяца назад, во время той поездки по регионам, их встреча выглядела точно так же. Меньше света — может, потому что был март. А удивления — ровно столько же. Звенислава всегда была умной и давно перестала быть наивной. Она сразу поняла, что ему что-то от нее нужно. И тогда, и теперь.
Андрей кругообразным жестом обвел помещение:
— У тебя что, в каждом городе своя квартира?
— Конечно. Если нет, покупаю перед гастролями. Не люблю гостиницы.
— Я тоже не люблю, но приходится. Все-таки люди от чистого сердца предлагают самое лучшее… Видела бы ты, на что похож супер-люкс в местном пятизвездочном отеле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
В полумраке белели три аккуратно застеленные кровати, Темные силуэты шкафа и письменного стола. И прямо напротив окна — тумбочка с цветком: монитор. Как-то я помогал Юле Сухой налаживать ее машину… А вот эта кровать у стены, прямо под зеркалом, мерцающим в темноте, — Ната…
Алина резким щелчком включила свет.
Проморгался я уже посередине комнаты. Из-под Юлиной кровати виднелась задняя половина Гэндальфа; через несколько секунд он вылез, таща за собой процессор и пыльную клавиатуру. Тем временем Алина переставила цветочный горшок на подоконник и театральным движением, каким открывают памятники, сдернула драпировку с монитора.
Все отступили полукругом, предоставляя мне свободу действий.
А что, я был вполне готов. Единственное, на спинке стула перед компьютером висел Наташин тигровый халатик. Пустяки: взять за плечики и аккуратно переложить на…
Третьекурсник Вовка меня опередил. Как всегда. Бросил через полкомнаты поперек чьей-то кровати.
Каждый нормальный программист любит хорошие компы. Мощные машины новейшего поколения, за которыми чувствуешь себя свободным и всесильным — и все равно хочешь улучшать до бесконечности. Левым людям не понять, как это: часами грузиться во флейме на темы, какая железяка или программная примочка круче. Не буду особенно распространяться. Я это к тому, что когда попадаешь за компьютер чуть ли не старше тебя самого… словом, лично у меня появляется совсем другое чувство. Будто к старой лошади. Или к больной птице.
Сидиром был все еще забит осколками диска; выдвинул вручную, почистил. На всякий случай проверил дисковод. И только после этого осторожно запустил машину. Бедную, дрожащую… потерпи.
— Есть?! — одними губами прошелестел над ухом Гэндальф.
Я не ответил. Медленно, диск за диском, сканировал содержимое старого компа. Не подведи. В такие моменты ничто другое не имеет значения. Даже многократно умноженное чужое дыхание в спину. Даже полосатый халатик, свесивший до пола хвост-поясок где-то на краю бокового зрения…
Вот оно! Огромный файл с длиннейшим именем из цифр и символов. Открыть с помощью… конечно, нужной проги тут и близко нет, да и инсталлировать не имело бы смысла: все равно не хватит памяти. Ладно, попробуем хотя бы так. Если выйдет, старушка, подарю тебе новый винчестер. Клянусь: подарю, не забуду.
Процессор угрожающе зажужжал; кто-то тронул меня за плечо, и от напряжения я чуть не взвился на месте.
— Если сломаешь, Хулита меня убьет, — предупредила Алина. — И тебя, разумеется, тоже.
На нее шикнули: наверное, Багалий. Никто другой бы не посмел.
И тут…
— Есть!!! — шепотом заорал Гэндальф.
Пошел грузиться. Символы и буквы, столбцы и строки; черт возьми, я даже знаю эту кодировку, вот только несчастная машина, конечно, не имеет о ней ни малейшего понятия… Попробуем другую, максимально приближенную: уже легче. Кое-что даже можно разобрать, ориентируясь на цифры и последовательность символов. Во всяком случае, я могу. Я, день и ночь размышлявший надо всем этим с того самого дня, как впервые увидел рекламный проспект МИИСУРО…
Нейронная карта. Я вставил в сидиром чистый диск и запустил копирование: старая лошадка со скрипом потянула тяжеленный воз. Справится. Дома, а лучше на работе, спокойно, не спеша разберемся, что представляет собой в экспериментальном плане первокурсник Линичук…
— Влад, — снова его отчаянный шепот над ухом, — может… попробуешь?
Я сразу понял, о чем он. Моя программа. Процент погрешности.
Прямо здесь? А впрочем, почему бы и нет?
Осторожно, почти с нежностью; так подгоняют вконец обессиленную лошадь, если не хотят ее загнать. Так просят подать голос охрипшую птицу. Ты можешь, милая. Уж это ты точно выдержишь… не такую уж сложную прогу написал Влад Санин. Почти автоматические движения пальцев; сколько раз обкатывал, прилагая к чему угодно — только не к тому, ради чего, собственно…
Минута на размышление. Вторая, третья. Едва сдерживаемое многоголосое сопение за спиной. И окно с красным глазом якобы системной ошибки.
Я один знал, что это означает.
Сказал:
— Не потянуло.
Стенные часы с музыкой и кукушкой — ужасающе аляповатый подарок партнерской конторы — громко пропищали половину двенадцатого. После полуночи они, по идее, перестанут подавать свои идиотские сигналы. И это их шанс остаться целыми.
Сашкина нейронная карта лежала на мониторе «макинтоша», как на ладони. Раскрытая, раскодированная, препарированная по всем параметрам. До мелочей сверенная с медицинским атласом, толстенный том которого так и норовил соскользнуть на пол, споткнувшись на коврике для «мышки». И, разумеется, десять раз пропущенная сквозь ту самую прогу…
Подтверждалось все. Ну, почти все.
Сканировали не столько мозг, сколько всю нервную систему, центральную и особенно периферийную: как я и предполагал, комбинаторике человек подвергается полностью, вплоть до мельчайшего нерва на кончиках пальцев. Недаром же говорят: всей кожей чувствует, как нужно поступить, что предпринять, куда повернуть… Недаром после того медосмотра у меня отчаянно тряслись руки, даже Лешка на работе съехидничал по поводу студенческих пьянок…
С самого начала в МИИСУРО набирали людей, чья нервная система позволила бы проникнуть в себя. Стимулировать одни центры и притушить другие. Личность и интеллект не затрагиваются, потому что не имеют значения… так чем же мы, собственно, возмущены? Просто так, за здорово живешь, нам дали уникальнейший шанс возвыситься, реализоваться по максимуму, взять в свои руки Будущее… Каждому из нас. И даже, наверное, Наташе.
А Сашке — нет.
Процент погрешности. Я думал, что скажу ему потом, наедине. С тобой ОНИ просчитались, Гэндальф. Ты — не поддался. Ты остался самим собой и выберешь тот путь в жизни, который считаешь лучшим. Не обязательно — верный. Но когда будет видно, КУДА мы, выпускники «Миссури», двигаем Будущее… Именно ты сумеешь встать на нашей… на ИХ дороге. Ты — сможешь.
Громогласные и пустые слова. С таким же успехом я мог сообщить ему прямо при всех: ты неудачник, Гэндальф. Тебе удалось развести приемную комиссию, но, пожалуй, это так и останется самым крупным успехом в твоей жизни. Ни на что ты не способен. Обречен все время ошибаться в выборе… окно системной ошибки. Программа выполнила недопустимую операцию и будет закрыта.
Конечно, я еще поговорю с ним. Когда буду знать хоть немного больше. Ясно, что все эти нейронные карты, комбинаторика и абсолютный тропизм — только инструментарий. О задачах и целях эксперимента мне пока не известно практически ничего. Отдельно взятый диск Линичука доказывает лишь, что до сих пор я был прав. И могу продолжать.
Я все время был прав и теперь не знаю, что ИМ придется сделать, чтобы меня остановить!.. Я на верном пути — и так будет всегда. ОНИ попались в собственную ловушку, подвергнув своей комбинаторике меня, Влада Санина. Если, конечно, я тоже не угодил в процент погрешности.
Что ж, проверим заодно и это.
А вообще-то я никогда — принципиально — не занимался хаком.
Во внутреннюю сеть МИИСУРО я вошел, как к себе домой. Хотел по-приколу — и для конспирации — зарегистрироваться Русланом Цыбой, но передумал и вбил в графу «логин» привычное Vlad. В качестве е-мейла набрал несколько произвольных букв плюс собака и хвост известной бесплатной службы. Пропустили. Ни намека на защиту.
Солидный, во всех отношениях добропорядочный сервер. Сайты факультетов, странички преподавателей и даже особо рьяных студентов. Громаднейшая библиотека. Внешние и внутренние рассылки, конференции, форумы, чаты и тому подобное. Целый виртуальный мир, в котором новичок запросто может заблудиться не хуже, чем в корпусе с «Шаром». Ну, меня-то не назовешь новичком. И я не только не заплутаю, но и непременно найду то, что ищу: замаскированный линк на секретную лабораторию. Этого линка не может не быть. И пусть он защищен, как сервер ЦРУ, — все равно пробьюсь. Знающие ребята всегда говорили, что я убиваю в себе классного хакера.
…Когда часы с кукушкой взревели о наступлении полуночи, их жизнь по-настоящему повисла на волоске. Счастье, что медицинский атлас как раз тогда все-таки свалился на пол, а другого тяжелого предмета под рукой не оказалось. Я уже нащупал… я был совсем близко, и теперь никакая мелочь не имела права отвлекать меня от работы…
И тут грянул телефонный звонок.
Не знаю почему, но меня передернуло. До такой степени, что палец съехал с клавиши, зацепил соседнюю, и защита сервера тут же выкинула блокирующее окно. Черт возьми! Дураку ведь понятно, что в такое время могли разве что ошибиться номером…
Чтобы прекратить навязчивые звонки, я поднял трубку. И совсем уже автоматически сказал:
— Алло.
Короткие гудки. Разумеется.
…Теперь думать, как пробиваться дальше. В который раз подбирать пароль. Всеми известными способами взламывать защитные примочки; не ЦРУ, конечно, однако эти ребята закрылись от нападения по-взрослому. Значит, им действительно есть что скрывать. Сосредоточиться, только сосредоточиться…
У них там непременно должно быть что-то вроде стратегического плана. До первого выпуска МИИСУРО — курса Багалия — осталось всего два с половиной года. С этого момента, вероятно, и запустится механизм управления Будущим. И, наверное, с этого момента будет уже поздно что-то менять… хотя тут я, конечно, могу и ошибаться. Может быть, процесс гораздо более длительный, и вмешаться в него можно будет даже через десяток лет… если, конечно, кому-то еще захочется вмешиваться.
Пока у меня слишком мало предпосылок. Я должен точно знать, что ИМ нужно. Самая первая задача — найти и скачать этот файл.
Последнее окно со скрипом переварило мой пароль и пропало. Темно-серый экран с невыразительными кнопками по верхнему краю. Чужая территория. ИХ сервер. Я не мог ошибиться. Я студент «Миссури».
Или — мог?!!..
Конечно, это было глупо с моей стороны. Глупо и безответственно: в любой момент система могла засечь чужака и врубить защиту еще черт-те какой степени. Я обязан был прежде всего найти их футурологические разработки, долгосрочные планы, финансовые сметы или что-то в этом роде. И разве что затем — заходить в каталог «третий набор», папку «четвертая группа», файл «Санин Владислав Алексеевич»…
Только скопировать на жесткий диск, оправдывался я перед собой. На моем компе это займет две секунды, Прогу я запущу уже потом. Потом…
В конце концов, я имею право знать.
Когда что-то клацнуло за спиной, я подумал, что это опять часы. Проклятые часы: добрые партнеры, должно быть, долго выбирали их для нашего шефа…
А Наташе бы, наверное, такие понравились.
…Не обернулся.
АНДРЕЙ, 35 лет
На широченном, в две трети комнаты, диване не было ни сантиметра пустого места. Шарфы, пояса, перчатки, цепочки, ожерелья, серьги, искусственные цветы, а еще всевозможные коробочки, баночки, флакончики, кисточки, щетки, расчески, зеркальца и прорва такого, чему Андрей не знал названий; с краю опасно кренился какой-то громадный раскрытый набор, похожий на непомерные акварельные краски… Да, а с виду ведь и не скажешь, что она вообще пользуется косметикой. Аля бы позлорадствовала. Или позавидовала.
Присел сбоку, на круглый низкий пуфик; неудобно. Впрочем, тут же услышал шаги и поднялся навстречу:
— Привет… Звоночек.
Он долго репетировал это приветствие, поэтому получилось самое то. Искренняя радость и немного смущения. И улыбка, которая приносила ему, как язвила Алина, процентов семьдесят от всего рейтинга.
— Здравствуй.
В этой комнате с огромным окном в сад и зеркалом во всю торцовую стену было чересчур много солнца. Так много, что в первый момент Андрей зажмурился и долго не мог проморгаться. До того много, что сейчас он отчетливо различал две ниточки-морщинки от крыльев носа до уголков губ. И еще одну — над переносицей, у левой брови.
Почему она ему это позволила? Не может быть, чтобы просто по рассеянности; такие вещи у нее, разумеется, доведены до профессионального автоматизма. Знак особого доверия? Или — равнодушия?..
Тогда дело плохо. Почти безнадежно.
— Прости за беспорядок, — сказала Звенислава. — В других комнатах еще хуже. Я не собиралась никого принимать в этом городе. Вечером уезжаю, сразу после концерта.
— Я знаю.
Она смотрела вопросительно. Дежа-вю: три месяца назад, во время той поездки по регионам, их встреча выглядела точно так же. Меньше света — может, потому что был март. А удивления — ровно столько же. Звенислава всегда была умной и давно перестала быть наивной. Она сразу поняла, что ему что-то от нее нужно. И тогда, и теперь.
Андрей кругообразным жестом обвел помещение:
— У тебя что, в каждом городе своя квартира?
— Конечно. Если нет, покупаю перед гастролями. Не люблю гостиницы.
— Я тоже не люблю, но приходится. Все-таки люди от чистого сердца предлагают самое лучшее… Видела бы ты, на что похож супер-люкс в местном пятизвездочном отеле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62