Все это годилось разве что на металлолом, тут не было ни контейнерных городов, ни других крупных сооружений. Ребел вместе со Стилихоном и еще одной, непосредственно не занятой в завершении проекта гражданкой по имени Вергилия наняла катер. Стилихон оказался неумелым пилотом, и полет оказался долгим и утомительным. Стилихону то и дело приходилось резко сворачивать, чтобы не столкнуться с каким-нибудь внезапно возникшим искусственным объектом. Похоже, Народная милиция редко когда управляла транспортом.
Пока катер летел к Деймосу, на поверхности луны выросли тонкие, словно иглы, и сверкающие, как зеркала, столбы. Они поднялись на сотни километров ввысь, потом изогнули свои длинные стебельки (их очертания стали напоминать смерч) и слегка расширились под воздействием притяжения Марса.
— А это еще что за херня? — спросила Ребел, и тут Стилихон так рванул в сторону от надвигающегося столба, что ей пришлось ухватиться за подлокотник.
— Пыль, — пробурчал Стилихон.
Он бросил рычаги управления до упора вправо, а затем быстро отвел их обратно.
— Измельченная скала, — пояснила Верги-лия. — Отходы от разработки полезных ископаемых и прокладки тоннелей, направляемые вверх двигателями массы. Пыли придается электростатический заряд, она поляризуется и затем выбрасывается наружу фазированными импульсами с частотой семьсот двадцать импульсов в секунду. При такой частоте поток кажется непрерывным.
Женщина говорила с воодушевлением. В надежде, что она наконец замолчит, Ребел отвернулась. От монотонного голоса этой фанатички у нее начался зуд.
— Когда вас запрограммируют как гражданку? — спросил Стилихон.
— Вы уже трижды меня об этом спрашивали. Сделайте для разнообразия передышку.
— Я не получил удовлетворительного ответа. — Стилихон с раздражением помахал рукой. — Увертки, отговорки, ничего не значащие слова! Если вы примете программу, как только мы достигнем Деймоса, вы сможете завтра же приступить к работе. Приближается поток ледяных астероидов, и бригадам сеятелей всегда нужны руки.
Посреди катера появилось голографическое изображение ледяного астероида: грязный шарик, в котором больше угля, чем воды. Снаружи прицепился лагерь горняков, а внутри сияли шахты, штреки и штольни.
— Маленькие треугольники обозначают скопления спор. Каждое не больше пальца, но сотни их пронизывают лед. Звездочками показаны бактериальные заряды, сложенные в дробильные камеры.
Ребел глядела сквозь лобовое стекло на изгибающиеся столбы пыли. Методы добычи полезных ископаемых на Народном Марсе были слишком сложны для ее понимания, а биотехнологии, наоборот, устарели, оставаясь на уровне начала века, когда засеивались первые кометы. В этой лекции не было для нее ничего интересного.
Увидев, что Ребел смотрит на столбы пыли, Вергилия приняла безразличие за интерес.
— Вы наблюдаете очень утонченный способ использования ресурсов, — сказала она. — Отработанная пыль забрасывается на одну из двух ареосинхронных орбит, где она образует зеркальные облака, отражающие дополнительный солнечный свет на поверхность. Таким образом, освещенность увеличивается почти на десять процентов.
Между тем Стилихон тоже не умолкал:
— Ледяные астероиды, движущиеся от переднего края Марса, ударяются о поверхность с силой термоядерных бомб…
— Поскольку орбита не постоянна, пыль медленно, но неизбежно теряется, а затем потери необходимо восполнить…
— От удара разламывается верхний реголит, и скрытые под ним бактерии и споры разносятся по вечной мерзлоте взрывной…
Стилихон и Вергилия походили на две машины, которые невозможно остановить. Они заглушали друг друга, их голоса то затихали, то снова крепли, сливаясь в невыносимый, раздражающий шум. Кроме того, противный голос Вергилии резал слух, словно скрежет железа по стеклу.
— Заткнитесь! — крикнула Ребел. — Идите вы на хрен, не нужно мне вашего программирования! Не собираюсь я становиться гражданкой! Я вас всех презираю! Теперь вам ясно или требуется уточнить?
Наступило неловкое молчание.
— Ну… Может, вам стоит еще подумать? — наконец проговорила Вергилия.
И тут что-то внезапно выплыло из памяти Ребел, и ее осенило. Она поняла, почему ей так действует на нервы спокойный, уверенный тон Вергилии, ее произношение, ее ровные интонации.
Эта женщина напоминала мать Эвкрейши.
* * *
В глубь безжизненных скал Деймоса уходили длинные, прямые и круглые, как трубы, тоннели. Они были прорублены напрямик, без особых раздумий. Почти полное отсутствие силы тяжести осложняло передвижение. Ребел, даже нагруженная пожитками (дюжина коробок Уайета и две ее), с трудом удерживалась на ногах. Они зашли далеко, миновали осветительные вышки, расположенные так редко, что полосы резкого света сменялись темными пятнами. Ребел словно забрела в далекое детство своей — не своей, конечно, но какая разница — матери, в детство, которое та с такой гордостью ненавидела. Те самые серо-черные скалистые пейзажи, о которых она столько слышала. Те самые вечно куда-то спешащие граждане в сером, которых мать виновато презирала.
— Заметьте, какие круглые стены у наших тоннелей, — сказал Стилихон. — Все помещения у нас многоцелевые. Сегодня общая спальня, а завтра зернохранилище. Коридор в случае надобности может стать водопроводной трубой или стоком для промышленных химикалиев, или даже складом бактериальных зерен. Ничто не предназначено исключительно для удобства человека.
Мать Эвкрейши рассказывала, что были случаи, когда сидящий у затвора оператор нажимал не на ту кнопку и люди тонули во вдруг хлынувшем потоке креозота или патоки. Ребел посмотрела через плечо. До ближайшего выхода далеко.
— Не очень привлекательный образ жизни.
— Вы должны понять, что когда мы преобразуем Марс по подобию Земли, то перейдем на его поверхность и бросим Деймос. Нет смысла тратить усилия на создание временных стоянок.
Впереди группа неграждан с лицами, почти сплошь покрытыми психораскраской, устанавливали предохранительный затвор. Когда Вергилия, и Стилихон поравнялись с ними, рабочие разбежались, уступая им дорогу. Мать Эвкрейши рассказывала, что бывает с теми, кто мешает пройти программированным гражданам.
— И когда Марс будет готов?
— Через двести восемьдесят лет.
Они подошли к железнодорожной станции. Если бы не ее проводники, Ребел никогда бы об этом не догадалась. Просто место пересечения двух тоннелей, около которого стоит унылая толпа граждан и несколько запрограммированных чужаков. Потом из поперечной трубы выплыл металлический червяк. Головной вагон без окон замедлил ход и остановился, двери со скрипом раскрылись. Вергилия и Стилихон помогли Ребел втащить груду ее коробок в багажное отделение и все вместе отправились в транзитный вагон. Ребел сунула руки и ноги в кольца; вагон заполнился до отказа.
Прозвенел колокольчик, и двери закрылись. Поезд сорвался с места и понесся на бешеной скорости. Лампы погасли. В кромешной тьме на Ребел со всех сторон напирали другие пассажиры, и она почувствовала, как в ней просыпается клаустрофобия Эвкрейши.
— В чем дело? — крикнула Ребел. — Что со светом?
— Здесь нет необходимости в свете, — ответил Стилихон. — Народ никогда не расходует ресурсы зря.
Поезд летел в глубь черной, без единого огонька, скалы.
* * *
Когда вся компания добралась до общежития, Ребел все еще ощущала слабость и беспомощность. Примерно четверть спальных ниш была занята. Люди все время входили и выходили.
— Ваша ниша — Синий ромб номер семнадцать, — сказал Стилихон. — Запомните.
— Ниша вашего начальника рядом. Синий ромб номер восемнадцать, — добавила Вергилия.
— Хорошо, — обессиленно пробурчала Ребел. Ниши были маленькие — просто спальные места, вырубленные в скале. К веселому изумлению Стилихона и Вергилии, багаж занял одну нишу почти целиком.
— Как закрыть дверь?
— Дверь? — переспросила Вергилия.
Стилихон сказал:
— Не беспокойтесь о своих вещах. За некоторыми исключениями вроде вас, все неграждане, которым разрешен въезд на Деймос, жестко запрограммированы. У нас не воруют.
— Я хочу закрыть дверь, чтобы побыть одной.
— Побыть одной?
Устало кивнув головой, Ребел попыталась объяснить:
— Послушайте, мне было с вами очень интересно. Спасибо за помощь. А теперь оставьте меня, пожалуйста, в покое.
Она села на лежанку. Скала слабо пахла смесью оливкового и машинного масел.
— Уходите!
— Вероятно, вы не понимаете, — увещевательным тоном начал Стилихон, — как нужны нам новые граждане для выполнения великой задачи…
— Моя мать была гражданкой, — зло перебила его Ребел. — Вам это известно?
Вергилия и Стилихон смотрели на нее в полном недоумении.
— Да, она родилась здесь, на Деймосе. Ее воспитывали в детском саду. В десять лет стала гражданкой. Делала все, что положено, перепрограммировалась раз в год. Знаете, она была очень похожа на вас.
— Я не…
Ребел продолжала говорить, не слушая ответа, она так переутомилась, что была на грани истерики.
— И вот что самое интересное. Она работала в бригаде сеятелей на ледяном астероиде! Кажется, именно туда вы уговариваете меня пойти? Это была бригада новичков, так что мать работала там с самого начала. Летала на орбиту Сатурна заключать сделку с ледорубами. — Граждане смотрели на Ребел с раскрытым ртом. — В общем, она была образцовой постоянной гражданкой. Только путешествие от Сатурна до Марса занимает года два, даже с ранним ускорением и солнечным парусом. И за это время может проявиться свое "я". Ставка бригады думала, что в полете нет возможности приобрести необходимый для формирования личности индивидуальный опыт. Они потеряли бдительность. Но когда астероид проходил через пояса, произошла непредвиденная авария. Половина бригады погибла. Требовалось заменить механизмы и сделать капитальный ремонт большого проходческого щита. В ближайшем промышленном Кластере группа заказчиков, среди них моя мать, подписали контракт и вернулись. Кластер прислал монтажников, один из них стал моим отцом. Отличный парень, очень хороший работник, уверенный в себе, спокойный. Замечательный парень. Такие всем нравятся. И мать в него влюбилась. Понимаете? Сначала она не знала, что с ней, ведь граждане не влюбляются, правда? Они не могут. Когда мать сообразила, что к чему, она уже так далеко зашла, что не хотела возвращаться. Отец улыбнулся ей, и она с ним сбежала. В Кластере она попросила экономического убежища, и бригаде пришлось уехать без нее. — У Ребел пересохло в горле. Она кашлянула, прикрыв рот кулаком. — Понимаете, что я говорю? Я знаю о вас все. Я наслышалась о ваших фокусах еще в детстве. Я знаю все ваши уловки, но меня вы не проведете. Ясно?
Стилихон с чопорным видом повернулся и пошел прочь. Вергилия задержалась, чтобы сказать:
— Мне жаль, что ваша мать совершила сексуальное преступление и лишила вас права гражданства по рождению. Но это не оправдывает вашу грубость.
И тоже ушла.
Камень холодил спину Ребел и подрагивал от далекого рокота землеройных машин. Ребел подташнивало, голова болела. Воспоминания Эвкрейши завладели ею полностью. В прошлом Эвкрейши были эпизоды, о которых она даже не задумывалась, но они остались в памяти и теперь воскресли.
Но вместе с жутким грузом воспоминаний Эвкрейши пришла неожиданная догадка. Она поняла, почему мать изводила ее неинтересными, нудными рассказами о коридорах Деймоса, о тихих страданиях, унылом однообразии и нескончаемом труде. Чем были вызваны внезапные, необъяснимые вспышки гнева, случайные запреты, необоснованные наказания. Мать робко, неумело пыталась привить Эвкрейше отвращение к Народному Марсу. Воспитать в ней свободолюбие, которое никогда не позволит ей вернуться на родную луну ее матери и подчиниться программе.
И вот она здесь, в тех самых старых тоннелях.
«Это не мое прошлое, — думала Ребел. — Это не моя вина».
И все же, когда она лежала вот так в лишенном дверей закутке и мимо сновали и время от времени поглядывали на нее с холодным любопытством граждане, а по каменным стенам прокатывалось эхо грохочущих вдалеке машин, ей очень хотелось плакать.
И скоро она заплакала.
* * *
Из общественной столовой доносился шум голосов. В высоком, громадном зале стояли сотни столов и скамей, тысячи людей заполняли его лишь частично. Высоко над головой зияло огромное отверстие, откуда изредка капала вода. Ребел невольно поискала глазами далекий выход и подумала, многие ли успеют добраться до предохранительного затвора, если какой-то там оператор сдуру ошибется.
То здесь, то там среди одетых в серое граждан попадались беседующие между собой оранжевые комбины (всего их было несколько сотен, один из них молча взирал на Ребел неподвижным взглядом насекомого) и немногочисленные пестро одетые сотрудники Констанции. Люди весело болтали и ходили между столами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Пока катер летел к Деймосу, на поверхности луны выросли тонкие, словно иглы, и сверкающие, как зеркала, столбы. Они поднялись на сотни километров ввысь, потом изогнули свои длинные стебельки (их очертания стали напоминать смерч) и слегка расширились под воздействием притяжения Марса.
— А это еще что за херня? — спросила Ребел, и тут Стилихон так рванул в сторону от надвигающегося столба, что ей пришлось ухватиться за подлокотник.
— Пыль, — пробурчал Стилихон.
Он бросил рычаги управления до упора вправо, а затем быстро отвел их обратно.
— Измельченная скала, — пояснила Верги-лия. — Отходы от разработки полезных ископаемых и прокладки тоннелей, направляемые вверх двигателями массы. Пыли придается электростатический заряд, она поляризуется и затем выбрасывается наружу фазированными импульсами с частотой семьсот двадцать импульсов в секунду. При такой частоте поток кажется непрерывным.
Женщина говорила с воодушевлением. В надежде, что она наконец замолчит, Ребел отвернулась. От монотонного голоса этой фанатички у нее начался зуд.
— Когда вас запрограммируют как гражданку? — спросил Стилихон.
— Вы уже трижды меня об этом спрашивали. Сделайте для разнообразия передышку.
— Я не получил удовлетворительного ответа. — Стилихон с раздражением помахал рукой. — Увертки, отговорки, ничего не значащие слова! Если вы примете программу, как только мы достигнем Деймоса, вы сможете завтра же приступить к работе. Приближается поток ледяных астероидов, и бригадам сеятелей всегда нужны руки.
Посреди катера появилось голографическое изображение ледяного астероида: грязный шарик, в котором больше угля, чем воды. Снаружи прицепился лагерь горняков, а внутри сияли шахты, штреки и штольни.
— Маленькие треугольники обозначают скопления спор. Каждое не больше пальца, но сотни их пронизывают лед. Звездочками показаны бактериальные заряды, сложенные в дробильные камеры.
Ребел глядела сквозь лобовое стекло на изгибающиеся столбы пыли. Методы добычи полезных ископаемых на Народном Марсе были слишком сложны для ее понимания, а биотехнологии, наоборот, устарели, оставаясь на уровне начала века, когда засеивались первые кометы. В этой лекции не было для нее ничего интересного.
Увидев, что Ребел смотрит на столбы пыли, Вергилия приняла безразличие за интерес.
— Вы наблюдаете очень утонченный способ использования ресурсов, — сказала она. — Отработанная пыль забрасывается на одну из двух ареосинхронных орбит, где она образует зеркальные облака, отражающие дополнительный солнечный свет на поверхность. Таким образом, освещенность увеличивается почти на десять процентов.
Между тем Стилихон тоже не умолкал:
— Ледяные астероиды, движущиеся от переднего края Марса, ударяются о поверхность с силой термоядерных бомб…
— Поскольку орбита не постоянна, пыль медленно, но неизбежно теряется, а затем потери необходимо восполнить…
— От удара разламывается верхний реголит, и скрытые под ним бактерии и споры разносятся по вечной мерзлоте взрывной…
Стилихон и Вергилия походили на две машины, которые невозможно остановить. Они заглушали друг друга, их голоса то затихали, то снова крепли, сливаясь в невыносимый, раздражающий шум. Кроме того, противный голос Вергилии резал слух, словно скрежет железа по стеклу.
— Заткнитесь! — крикнула Ребел. — Идите вы на хрен, не нужно мне вашего программирования! Не собираюсь я становиться гражданкой! Я вас всех презираю! Теперь вам ясно или требуется уточнить?
Наступило неловкое молчание.
— Ну… Может, вам стоит еще подумать? — наконец проговорила Вергилия.
И тут что-то внезапно выплыло из памяти Ребел, и ее осенило. Она поняла, почему ей так действует на нервы спокойный, уверенный тон Вергилии, ее произношение, ее ровные интонации.
Эта женщина напоминала мать Эвкрейши.
* * *
В глубь безжизненных скал Деймоса уходили длинные, прямые и круглые, как трубы, тоннели. Они были прорублены напрямик, без особых раздумий. Почти полное отсутствие силы тяжести осложняло передвижение. Ребел, даже нагруженная пожитками (дюжина коробок Уайета и две ее), с трудом удерживалась на ногах. Они зашли далеко, миновали осветительные вышки, расположенные так редко, что полосы резкого света сменялись темными пятнами. Ребел словно забрела в далекое детство своей — не своей, конечно, но какая разница — матери, в детство, которое та с такой гордостью ненавидела. Те самые серо-черные скалистые пейзажи, о которых она столько слышала. Те самые вечно куда-то спешащие граждане в сером, которых мать виновато презирала.
— Заметьте, какие круглые стены у наших тоннелей, — сказал Стилихон. — Все помещения у нас многоцелевые. Сегодня общая спальня, а завтра зернохранилище. Коридор в случае надобности может стать водопроводной трубой или стоком для промышленных химикалиев, или даже складом бактериальных зерен. Ничто не предназначено исключительно для удобства человека.
Мать Эвкрейши рассказывала, что были случаи, когда сидящий у затвора оператор нажимал не на ту кнопку и люди тонули во вдруг хлынувшем потоке креозота или патоки. Ребел посмотрела через плечо. До ближайшего выхода далеко.
— Не очень привлекательный образ жизни.
— Вы должны понять, что когда мы преобразуем Марс по подобию Земли, то перейдем на его поверхность и бросим Деймос. Нет смысла тратить усилия на создание временных стоянок.
Впереди группа неграждан с лицами, почти сплошь покрытыми психораскраской, устанавливали предохранительный затвор. Когда Вергилия, и Стилихон поравнялись с ними, рабочие разбежались, уступая им дорогу. Мать Эвкрейши рассказывала, что бывает с теми, кто мешает пройти программированным гражданам.
— И когда Марс будет готов?
— Через двести восемьдесят лет.
Они подошли к железнодорожной станции. Если бы не ее проводники, Ребел никогда бы об этом не догадалась. Просто место пересечения двух тоннелей, около которого стоит унылая толпа граждан и несколько запрограммированных чужаков. Потом из поперечной трубы выплыл металлический червяк. Головной вагон без окон замедлил ход и остановился, двери со скрипом раскрылись. Вергилия и Стилихон помогли Ребел втащить груду ее коробок в багажное отделение и все вместе отправились в транзитный вагон. Ребел сунула руки и ноги в кольца; вагон заполнился до отказа.
Прозвенел колокольчик, и двери закрылись. Поезд сорвался с места и понесся на бешеной скорости. Лампы погасли. В кромешной тьме на Ребел со всех сторон напирали другие пассажиры, и она почувствовала, как в ней просыпается клаустрофобия Эвкрейши.
— В чем дело? — крикнула Ребел. — Что со светом?
— Здесь нет необходимости в свете, — ответил Стилихон. — Народ никогда не расходует ресурсы зря.
Поезд летел в глубь черной, без единого огонька, скалы.
* * *
Когда вся компания добралась до общежития, Ребел все еще ощущала слабость и беспомощность. Примерно четверть спальных ниш была занята. Люди все время входили и выходили.
— Ваша ниша — Синий ромб номер семнадцать, — сказал Стилихон. — Запомните.
— Ниша вашего начальника рядом. Синий ромб номер восемнадцать, — добавила Вергилия.
— Хорошо, — обессиленно пробурчала Ребел. Ниши были маленькие — просто спальные места, вырубленные в скале. К веселому изумлению Стилихона и Вергилии, багаж занял одну нишу почти целиком.
— Как закрыть дверь?
— Дверь? — переспросила Вергилия.
Стилихон сказал:
— Не беспокойтесь о своих вещах. За некоторыми исключениями вроде вас, все неграждане, которым разрешен въезд на Деймос, жестко запрограммированы. У нас не воруют.
— Я хочу закрыть дверь, чтобы побыть одной.
— Побыть одной?
Устало кивнув головой, Ребел попыталась объяснить:
— Послушайте, мне было с вами очень интересно. Спасибо за помощь. А теперь оставьте меня, пожалуйста, в покое.
Она села на лежанку. Скала слабо пахла смесью оливкового и машинного масел.
— Уходите!
— Вероятно, вы не понимаете, — увещевательным тоном начал Стилихон, — как нужны нам новые граждане для выполнения великой задачи…
— Моя мать была гражданкой, — зло перебила его Ребел. — Вам это известно?
Вергилия и Стилихон смотрели на нее в полном недоумении.
— Да, она родилась здесь, на Деймосе. Ее воспитывали в детском саду. В десять лет стала гражданкой. Делала все, что положено, перепрограммировалась раз в год. Знаете, она была очень похожа на вас.
— Я не…
Ребел продолжала говорить, не слушая ответа, она так переутомилась, что была на грани истерики.
— И вот что самое интересное. Она работала в бригаде сеятелей на ледяном астероиде! Кажется, именно туда вы уговариваете меня пойти? Это была бригада новичков, так что мать работала там с самого начала. Летала на орбиту Сатурна заключать сделку с ледорубами. — Граждане смотрели на Ребел с раскрытым ртом. — В общем, она была образцовой постоянной гражданкой. Только путешествие от Сатурна до Марса занимает года два, даже с ранним ускорением и солнечным парусом. И за это время может проявиться свое "я". Ставка бригады думала, что в полете нет возможности приобрести необходимый для формирования личности индивидуальный опыт. Они потеряли бдительность. Но когда астероид проходил через пояса, произошла непредвиденная авария. Половина бригады погибла. Требовалось заменить механизмы и сделать капитальный ремонт большого проходческого щита. В ближайшем промышленном Кластере группа заказчиков, среди них моя мать, подписали контракт и вернулись. Кластер прислал монтажников, один из них стал моим отцом. Отличный парень, очень хороший работник, уверенный в себе, спокойный. Замечательный парень. Такие всем нравятся. И мать в него влюбилась. Понимаете? Сначала она не знала, что с ней, ведь граждане не влюбляются, правда? Они не могут. Когда мать сообразила, что к чему, она уже так далеко зашла, что не хотела возвращаться. Отец улыбнулся ей, и она с ним сбежала. В Кластере она попросила экономического убежища, и бригаде пришлось уехать без нее. — У Ребел пересохло в горле. Она кашлянула, прикрыв рот кулаком. — Понимаете, что я говорю? Я знаю о вас все. Я наслышалась о ваших фокусах еще в детстве. Я знаю все ваши уловки, но меня вы не проведете. Ясно?
Стилихон с чопорным видом повернулся и пошел прочь. Вергилия задержалась, чтобы сказать:
— Мне жаль, что ваша мать совершила сексуальное преступление и лишила вас права гражданства по рождению. Но это не оправдывает вашу грубость.
И тоже ушла.
Камень холодил спину Ребел и подрагивал от далекого рокота землеройных машин. Ребел подташнивало, голова болела. Воспоминания Эвкрейши завладели ею полностью. В прошлом Эвкрейши были эпизоды, о которых она даже не задумывалась, но они остались в памяти и теперь воскресли.
Но вместе с жутким грузом воспоминаний Эвкрейши пришла неожиданная догадка. Она поняла, почему мать изводила ее неинтересными, нудными рассказами о коридорах Деймоса, о тихих страданиях, унылом однообразии и нескончаемом труде. Чем были вызваны внезапные, необъяснимые вспышки гнева, случайные запреты, необоснованные наказания. Мать робко, неумело пыталась привить Эвкрейше отвращение к Народному Марсу. Воспитать в ней свободолюбие, которое никогда не позволит ей вернуться на родную луну ее матери и подчиниться программе.
И вот она здесь, в тех самых старых тоннелях.
«Это не мое прошлое, — думала Ребел. — Это не моя вина».
И все же, когда она лежала вот так в лишенном дверей закутке и мимо сновали и время от времени поглядывали на нее с холодным любопытством граждане, а по каменным стенам прокатывалось эхо грохочущих вдалеке машин, ей очень хотелось плакать.
И скоро она заплакала.
* * *
Из общественной столовой доносился шум голосов. В высоком, громадном зале стояли сотни столов и скамей, тысячи людей заполняли его лишь частично. Высоко над головой зияло огромное отверстие, откуда изредка капала вода. Ребел невольно поискала глазами далекий выход и подумала, многие ли успеют добраться до предохранительного затвора, если какой-то там оператор сдуру ошибется.
То здесь, то там среди одетых в серое граждан попадались беседующие между собой оранжевые комбины (всего их было несколько сотен, один из них молча взирал на Ребел неподвижным взглядом насекомого) и немногочисленные пестро одетые сотрудники Констанции. Люди весело болтали и ходили между столами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41