ощущение было такое, будто густой лес сменился лугом. Далекие заросли воздушного растения походили на вереницу светящихся облаков. Одинокий и сверкающий, шератон вращался, как колесо. Его огни стали краснее, почти достигли полуденного оранжевого цвета. Вокруг шератона серебристыми мушками летали люди.
Наконец Уайет заговорил:
— У меня впервые появились подчиненные. Я всегда был одиноким волком.
Ребел смотрела на него, не зная, что сказать.
— Скорее, стаей одиноких волков? — попробовала она пошутить.
— Вроде того.
Опять тишина. И потом:
— А на что это похоже — иметь четыре личности?
— Ну.., когда от меня ничего не требуется, я ничего не делаю, лишь осознаю, что я существую. Я вижу, что происходит. Как будто мы вчетвером стоим вокруг маленькой ярко освещенной сцены. Мы наблюдаем за разыгрывающимся действием, все слышим, все чувствуем, но не вмешиваемся, пока не выйдем на свет. Когда мы в темноте, нам все равно. Иногда мы все попадаем в полосу света, а иногда, — его голос слегка изменился, — только двое, но один из этих двоих сидит и помалкивает. Еще полчаса работы, и перерыв. — Голос стал прежним. — Это был мой воин. В настоящий момент он руководит безопасностью шератона. А тем временем я могу пользоваться телом.
— Дико это как-то, — сказала Ребел. — Как у тебя меняется голос. Тебе ведь не нужно говорить с самим собой вслух, правда? То есть ты можешь что-то подумать, а остальные услышат твои мысли.
— Нет, я должен разговаривать, по крайней мере артикулировать звуки, потому что.., ну, личность в основном и состоит из мыслей, понимаешь? Мысли — это костяк, они определяют форму и существование личности, где она начинается и где конец. Мы не можем непосредственно делиться своими мыслями…
— ..не разрушая личности, — договорила за него Ребел.
— Да, правильно, это все равно что разрушить перегородку между двумя зародышами в яйце — желтки сольются.
— К тебе в самом деле возвращаются знания Эвкрейши.
Ребел отвернулась.
— Зря тебя это так радует. Это словно.., я чувствую, как эти воспоминания подступают все ближе и подавляют меня. Они все принадлежат ей, ни одна из них не моя, и они на меня влияют. Они изменяют меня, делают похожей на нее. — Ребел удержала в себе смутное желание зареветь от беспомощности. — Иногда я думаю, что однажды эти воспоминания накатят на меня и я утону в них.
Уайет коснулся ее руки.
— Твоя личность всего лишь маска, — произнес он голосом ваятеля структур. — В конечном счете она не важна. Ты — твое существо, твоя душа — здесь, в этой голове, в этом теле.
Ребел вздрогнула от его прикосновения и повернулась. И тут, это случилось с быстротой молнии, как во время тренировки, когда Трис добрался до ее горла, Уайет притянул Ребел к себе, и они слились в поцелуе. Ребел желала его так сильно, ей даже не верилось, что он первый потянулся к ней.
— Пойдем.
Уайет снова повел ее в глубь орхидеи, в темное и укрытое место. Он снял с Ребел накидку и положил рядом. Руки Уайета скользнули вниз по ее телу, трусики полетели в сторону. Он прижался лицом к ее шее.
— Подожди, — сказала Ребел. — Я хочу настоящего мужчину.
Уайет вопросительно посмотрел на нее.
— Воина. Я хочу, чтобы ты любил меня в образе воина.

* * *
Потом Ребел ехала с шутом. Они летели, без цели, смеялись и болтали.
— Придется тебе отказаться от своего необъяснимого предубеждения против психопрограмм, — улыбаясь, проговорил Уайет. — Это полезная штука. Если бы моя другая личность не управляла сейчас шератоном, я бы не мог здесь развлекаться с тобой.
Они летели все дальше и вдруг попали на карнавал.
Это происходило там, где орхидея подходила ближе всего к резервуарам. Один из длинных ее побегов был вытащен из общей путаницы лиан и привязан к шлюзу; держась за него, люди шли под веселую музыку туда, где было вырублено что-то вроде просеки внутри растения.
Снаружи карнавал был похож на скопище разношерстых загородок и шалашей, утопающих в густой зелени. Внутри он сверкал цветами и гирляндами бумажных фонариков. Жители резервуаров в накидках, ярких, как тропические бабочки, порхали туда-сюда. Из множества высушенных в вакууме лиан они сплели сетки, огораживающие площадки для поединков, кабины астрологов и колдунов, лабиринты влюбленных, павильоны для игры в рулетку и столы торговцев. Ремесленники раскрашивали доски для аттракциона «Катание на центрифуге», и из-под их рук выходили короли, быки, звездные корабли и скелеты.
Около главных ворот шла дуэль на палках. Уайет и Ребел вошли и увидели Триса, с интересом следившего за поединком.
— Смотри! — Уайет увлек Ребел в кабину, где весельчаки бросали водяные шары в стоящего вдалеке клоуна. — Дайте мне три шара!
Первый он швырнул слишком сильно, шар разлетелся на мелкие капли, пролетевшие мимо клоуна. Тот обидно захохотал, и Уайет бросил снова. На этот раз шар угодил прямо в лицо клоуну и взорвался тысячей шариков.
— Вот это здорово!
Зазывала подал ему последний шар, и Уайет, подмигнув клоуну, запустил его себе в лицо. Гуляющие рядом люди в изумлении засмеялись. Вдали от бумажных фонариков их глаза казались туманными, лица напоминали бледные маски.
От кабинок для незамысловатых игр, где мошенничество приходит на помощь удаче, Уайет и Ребел перешли к столам торговцев, продающих леденцы и варенья, деревянных астронавтов и ярких соломенных кукол.
— Сюда! — кричал зазывала. — Да, да, да! Ребел купила сделанный из сахара череп и откусила кусочек. Из пустой глазницы полилась густая красная жидкость. Ребел в ужасе вздрогнула, а потом рассмеялась. Она приценивалась к серебряным колокольчикам со шнурками, и вдруг ей стало как-то не по себе. Подняв глаза, она увидела, что Уайет держит в руках светящееся яблоко размером с небольшой помидор.
— Семь часов? — удивился Уайет. — Семь кластерских часов за яблоко?
Торговец, маленький человечек с тонкими руками и ногами и сумасшедшинкой в глазах, криво ухмыльнулся. И запел:
Проснись, вставай и не зевай, Скорей открой глаза!
И уж тогда раскрой уста, Коль знаешь, что сказать! «Здесь и далее автор использует английские народные стихи для детей.» Затем, обращаясь к Уайету, торговец сказал:
— Заколдованное яблоко не обычный фрукт, нет, у него в самой сердцевине червь.
— А что он делает?
— Грызет, сэр. Он грызет и выделяет жидкость, а под конец тонет в своих выделениях. — Он вырвал яблоко из рук Уайета. — Надо проглотить его целиком: с черенком и семечками. Вот так!
Что снилось мне? Не помню И вспоминать боюсь.
Мне было так щекотно Я до сих пор смеюсь.
И продолжал:
— Зовут меня Чарльз Чародей, мой дом в кукушкином гнезде. И если нет меня нигде, то это я и есть.
Он задрыгал ногами и сделал сальто в воздухе. Уайет с изумлением и интересом повернулся к Ребел.
— Ты понимаешь, что говорит этот псих?
— Не дотрагивайся до этих фруктов! Неужели ты не знаешь, что такое заколдованное яблоко?
Уайет вытаращил глаза и покачал головой.
— Они изменяют сознание. Эти, скорее всего, — направленные психоделики, но заколдованные яблоки могут почти все: сделать человека гением, свести с ума, излечить. Одни действуют пару часов, воздействие других.., постоянно. Нельзя брать их в рот, не зная, для чего они предназначены.
— Правда? Химическое психопрограммирование? — Уайет потер пальцем по яркой кожице, поднес его к носу и осторожно понюхал. — Как они действуют?
— Ну, яблоко — это только матрица. Изменено не оно, а червяк. В него.., вводят вирус, который… Когда сердцевина яблока пропитывается жидкостью, вирус начинает быстро размножаться и… — Она замялась. — Нет, забыла. Я знала, но все забыла.
Однако Ребел чувствовала, что это очень важно.
— Никогда не слышал ничего подобного. — Уайет поднес заколдованное яблоко к глазам, восхищаясь полупрозрачной кожицей, красноватым мерцанием, плод был такой спелый, что, казалось, вот-вот брызнет сок. — Интересно, где это их делают? И почему они вдруг здесь появились?
Ребел растерянно покачала головой:
— Сколько их у вас? Три ящика?
Чарльз Чародей одарил всех ослепительной улыбкой:
— Я беру все. Трис! Договорись с ним о цене и проследи, чтобы яблоки доставили в шератон.
Они двинулись дальше. Ребел задержалась у витрины с украшениями и стала рассматривать брошки в форме религиозных символов: звезды, креста, свастики и тому подобного. Она купила белую раковину морского гребешка и приколола к воротнику накидки.
— Теперь я могу смыть краску с лица, — сказала она. — Все решат, что я религиозная фанатичка.
Странно, но ее беспокойство нарастало.
— Хорошая мысль. Хотя на твоем месте я бы выяснил значение этой брошки. А то можно попасть в очень неловкое положение.
Они парили рука об руку перед огромным плетеным шаром, где шли петушиные бои, как вдруг Уайет сказал голосом вожака:
— Вот же черт! Пошли. Надо возвращаться в шератон.
Он потащил Ребел к воротам. Рядом появился охранник.
— Что случилось? — спросила Ребел.
— Констанция разговаривает с комбинами.

* * *
На обратном пути в шератон Ребел не оставляло неприятное ощущение, что кто-то ее преследует. Однако как только она бросала взгляд назад, тень, скользящая за ними вдоль листьев и веток, исчезала, но потом опять возникала. Здесь, в ярко освещенных помещениях шератона, это чувство притупилось, но не прошло. Кто-то за ней охотился.
— Мы не нашли тела Хайсена, — признался Уайет, когда Ребел рассказала ему о своих страхах. — Он вполне может охотиться за тобой. Отчасти поэтому у тебя теперь будет постоянная охрана.
— А еще почему?
— Мы собираемся иметь дело с комбинами.
Он снял браслет — толстый обруч из отделанной серебром слоновой кости. Второй такой же остался у него на руке.
— Вот. Надень его. Он следит за электромагнитным спектром.
Самурай посторонился, и Уайет, хлопая дверьми, устремился в большой зал заседаний, расположенный во внутреннем кольце. Там, под голограммой с изображением неба, на краю красного, покрытого лаком мостика сидела Констанций. Она опустила ноги в ручей, где плавали золотые рыбки. Несколько стоявших рядом комбинов слушали, что она говорит. Среди подстриженных кустов расположились ее подчиненные со своим оборудованием: ферментационными аппаратами, установками для синтеза РНК, микробными биореакторами и прочим — и демонстрировали лабораторные методы, а одетые в одинаковые комбинезоны комбины теснились вокруг них, образуя оранжевые островки. Лицо Уайета окаменело.
— Так, Мурфилдз!
Констанция вскочила на ноги.
— Ой! — Она испуганно заморгала. — Вы напугали меня, мистер Уайет.
— Я не только напугаю вас! — Уайет стоял на берегу ручья и свирепо смотрел на нее. — Что вы делаете, скажите на милость? Почему вы перевели сюда с третьего яруса лабораторию и всех сотрудников?
— Ну, мне пришлось это сделать. Я хотела поболтать с комбинами, а мне сказали, что существует какое-то глупое распоряжение, чтобы они не покидали внутреннего кольца.
В помещении столпилось около ста комбинов. Часть из них обступили широким полукругом Уайета и Ребел и молча пристально их разглядывали.
— Выпроводите отсюда лесоводов, — приказал Уайет. Самураи повели биоинженеров к выходу. — Запрограммируйте двух человек юристами, одного — лондонградским, а другого — по законам Народного Марса, и пришлите их сюда. — Затем он обратился к Констанции:
— Вы увидите, что законы Кластера составлялись педантами, а законы Марса неформальны и основаны на целесообразности. По их совокупности, если вы опять нарушите правила, я повешу вас за измену.
— Измена! Вы шутите.
— Я говорю серьезно.
Констанция покачала головой, сцепила руки и снова их уронила.
— Но мы просто обменивались научными данными.
— Да? Ну и о чем комбины вам поведали?
— Мы только начали разговор, сообщили друг другу общие сведения. Не говорили ни о чем, кроме работы. Понимаете?
— Я отлично понимаю. — Уайет так сильно сжал кулаки, что побелели суставы. — Подумайте головой! Вы обмениваетесь подробной научной информацией с бригадой комбинов, которые официально числятся здесь инженерами и физиками. Откуда они знают Профессиональный биологический жаргон? Как это случилось, что у них достаточно познаний в биологии, чтобы вас понять?
— Все-таки Земля — это планета. У них наибольшее во Внутренней Системе количество взаимозависимых экологических систем, так что они должны пользоваться…
Ребел в смущении отвернулась и уставилась в окно. В орхидее мелькали пятна света: это двигались люди. Резервуары наверняка опустели, все перебрались сюда. Но хотя Ребел и не смотрела на Констанцию и Уайета, она все равно слышала каждое слово.
— Чепуха! Если они знают биологию, значит, они шпионы. Перед отлетом с Земли их методично накачивали основами всех наук в надежде, что они здесь наткнутся на что-нибудь полезное. Мисс Мурфилдз, посмотрите на них! Это не люди, это враждебные существа, у них нет альтруистических побуждений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41