Сорок… тридцать… В этот момент случились сразу три события: смерч почуял близость жертвы и рванулся к ней с утроенной скоростью; руки Натальи не выдержали давления и ослабли, бросив девушку лицом в воду, и, наконец, еще одно - в тот момент, когда до воды остались считанные сантиметры, что-то сильно ударило ее в бок, оттолкнув в сторону от чаши.
В следующий миг тонкая пленка воды, отделявшая смерч от поверхности, исчезла с жалким хлюпаньем, почти не слышным за остервенелым воем. Наталья обреченно ждала, когда инфернальный пришелец втянет ее в свою ненасытную утробу, но действительность оказалась страшнее: в воздух взметнулись две извивающиеся струны черного дыма. Наталья завороженно следила, как их концы разветвлялись, формируя нечто, напоминающее человеческие кисти… Через мгновение трансформация завершилась: уродливые, гротескно искореженные, оканчивающиеся антрацитно-блестяшими когтями руки принялись жадно шарить вокруг в поисках внезапно ускользнувшей добычи…
К чаше, уворачиваясь от когтистых лап, метнулась чья-то смазанная от скорости тень. Тень на миг застыла, и Наталья увидела искаженное неимоверным напряжением лицо вцепившейся в край чаши старейшей. Время замедлило бег почти до полной остановки - Наталья видела, как, почуяв ее, замерли в воздухе свитые из черного дыма хищные лапы и с ленивой грацией устремились на перехват, опережая ее слабую попытку увернуться. Она видела, как одна из лап сомкнулась на ее ноге и из-под впившихся в джинсы когтей выбились едко пахнущие паленой тканью струйки дыма. Вой легко заглушил жалобный девичий вскрик. Сотканная из дыма лапа обрела плотность стали и раскаленными клещами потянула девушку к разверзшейся пасти вихря. Казалось, ей уже не было спасения, но тут, поддавшись отчаянным усилиям старейшей, край чаши нехотя оторвался от земли, явив миру доселе не существовавшее дно. Чаша медленно встала на ребро… и перевернулась.
Вой стих. Отрезанные от хозяина лапы вновь обернулись дымом. Тяжелые черные полотнища неестественно быстро стекли на пол и втянулись под край чаши, оставив после себя смрад гниющей мертвечины. Воцарилась звенящая тишина… которую тут же прервал скрипучий голос старейшей:
- Хватит разлеживаться - уходить надо! Луот-хозик домой спешит! Не хватало нам еще и с Оленьей Хозяйкой отношения выяснять!
Наталья с трудом перевернулась на живот и попыталась оторвать себя от земли. Руки тряслись, категорически отказываясь удерживать неимоверно потяжелевшее тело. Зубы противно стучали, наполняя рот мельчайшими крошками эмали. Мускулы живота вдруг скрутила болезненная судорога, и Наталью вырвало. Желчная горечь наполнила рот, усилив и без того невыносимые спазмы, и прошло немало времени, пока Наталья сумела хоть немного прийти в себя.
- Очухалась? - безжалостно спросила старуха. - Давно пора! Вылезай из чума, тебе говорят! Иначе совсем худо будет!
Всхлипывая и размазывая рукавом по лицу смешавшиеся с каплями рвоты слезы, Наталья полезла наружу.
Как они возвращались в стойбище, Наталья не запомнила: стоило ей вылезти из чума Луот-хозик, как мир закружился в бешеной карусели, смешав тундру и небо над ней в единый уносящийся назад тоннель. В себя она пришла уже в стойбище, сидя, привалившись спиной к корявой карликовой березе. В паре метров от нее, у соседнего дерева сидела старейшая и дрожащими руками набивала трубку.
- Это и был ответ на мой вопрос? - выдавила из себя Наталья, как только к ней вернулся дар речи.
- Он самый… - сердито отозвалась старейшая. - Черен был тот день, - продолжила она после паузы, - когда ты решила искать ответы на землях предков… Лучше бы я тебя не встречала: однако Луот-хозик жутко рассердилась - олешки разбежаться могут, заболеть могут… много даров дарить надо, однако… сильно откупаться надо…
- Я ли виновата, что ты меня с собой поволокла, - обидчиво возразила Наталья, - и в чашу смотреть заставила?
Старейшая долго молча сопела, яростно затягиваясь. Табачный дым окружил ее густым сизым облаком.
- Это не вина твоя, - вымолвила она наконец, - это беда твоя. Проклятье Черного Нойда вновь проснулось и требует новую жертву! Не верила я, однако, не хотела верить…
Проклятие Черного Нойда? Наталья услышала о нем впервые, но, судя обилию заглавных букв, явственно слышимых в голосе старейшей, лучше было бы о нем не слышать вовсе.
- Что еще за проклятие? - обреченно спросила она.
- Был такой, - нехотя ответила старейшая, когда Наталья уже отчаялась вновь услышать ее голос, - долгая история, однако всю рассказывать не буду: времени нет, желания нет, один страх есть… Большую силу имел Черный Нойд - Мец-хозин для него добычу гнал, Аккрува - Рыбий Хозяин ему сети наполнял. Олени сыты были, не болели. Саамы ему самые большие дары несли, только все мало было Черному Нойду. Загордился, нос высоко задирать начал. «Я для вас теперь верховный бог - Радиен-Атче! - говорить начал, - так ко мне и обращайтесь!» Сайво - предков - уважать совсем перестал: кормить перестал, дары дарить перестал. «Я сильный, мне сайво совсем не нужны», - говорил…
- Если это короткая история, - тихо пробормотала Наталья, - то какова же полная версия?
Впрочем, перебить старухино повествование она не решилась - ну как обидится и самого главного не расскажет? Старуха меж тем продолжала говорить, зажмурив и без того узкие глаза и привалившись головой к березе:
- Кто из них к кому пришел, того не знаю, однако встретился Черный Нойд с Неназываемым и сказал ему: «Я сильный, ты сильный, хочу рядом с тобой стоять, чтоб все меня боялись и дары дарили!»
Рассмеялся Неназываемый и ответил: «Будешь со мной рядом стоять, если саамы каждую третью весну мне невесту дарить будут! А перестанут - я сам выбирать начну: но из твоей крови! Я добрый: только раз в три поколения приходить буду!»
Старейшая еще раз затянулась, но в трубке только заклокотало. Она сплюнула, выбила пепел и принялась набивать трубку по новой.
- И что же, - не выдержав долгого молчания, спросила Наталья, - ты хочешь сказать, что я его крови и пришел мой черед?
- Ничего я больше не хочу, - отрезала старейшая, - однако последнюю невесту Неназываемому сожгли, когда я еще девчонкой была. Как раз три поколения минуло… Потому тебя никто обидеть не может, что Он не дает - для себя бережет!
* * *
Боги! Что за бред несет это чертова старуха! Невозможно! При чем тут она?! В ней и крови то саамской не больше пары ложек! Она даже языка саамского не знает, не говоря уж об обычаях! Да вся эта история с полетами наверняка лишь навеянные бабкиным «табачком» галлюцинации! Стоило сюда лететь, чтобы наслушаться россказней полоумной старухи!
Кипя от негодования, Наталья хотела вскочить, но резкое движение отозвалось жуткой болью в обожженной ноге. Наталья непроизвольно потянулась к больному месту, и вместо привычной шероховатости джинсовой ткани пальцы наткнулись на крошащийся от прикосновения материал. Она скосила взгляд - на джинсах ниже колена черным пятном выделялся горелый отпечаток когтистой лапы…
Значит, не сон, не глюк. Старейшая права - проклятие действительно существует…
- Вот он и ответ на мои вопросы, - простонала Наталья, чувствуя, как похолодело сердце и страх поселился в глубине его. - Что же мне делать теперь?!
Это был крик души, но старейшая поняла по-своему:
- Уходить тебе надо, пока люди не прознали и сами тебя ему в дар не принесли! Всем плохо будет: саамам плохо, соседям нашим плохо, тебе хуже всех будет.
* * *
- И я сбежала. Отгородилась от мрачных легенд бетонной толщей исследовательского центра, полагая, что мир синхротронов и компьютеров послужит надежной защитой… но сегодня выяснилось: проклятие Черного Нойда все еще маячит за моим плечом, и со мной по-прежнему ничего не может случиться.
Глава 11
СИНКЛИТ
- В общем, я уже давно больше волнуюсь о тех, кто рискнет мне угрожать, нежели за себя саму. Горицкий пообещал, что пока я рядом с ним, то проклятие до меня не доберется, а ему я верю. Однако тебе придется привыкнуть к моей неприкасаемости… как и всем прочим, - закончила Наталья свой грустный рассказ.
Букет забыто покоился на сгибе ее локтя, напоминая ребенка, которого у нее никогда не будет.
Дмитрий Сергеевич появился на пороге Олеговой комнаты на десятый день после объявления домашнего ареста, когда тревога Олега за свое будущее сменилась унылой апатией. За спиной командира маячили фигуры остальных членов команды.
- Собирайся, - отрывисто распорядился он, - нас ждут. Посмотрим, какой сюрприз преподнесет сообщество дряхлых святош.
Презрение командира к предстоящему разбирательству столь явно выразилось на его обычно бесстрастном лице, что Олег воспрял духом и рискнул улыбнуться.
- Так-то лучше, - улыбнулся в ответ Дмитрий Сергеевич, - а то мне показалось, что ты слегка скис.
Все-таки командир наверняка был телепатом - с чего бы иначе Олег услышал следующее продолжение:
- И кстати, забудь об утраченном уюте: как бы тебе того ни хотелось, возвращение невозможно. Мы теперь в одной лодке, и только ты сам можешь сделать дальнейший путь приятным для себя. Банально? Как и любая жизнь. Даже теперешняя… Усвоил? - Командир взглянул на часы и буднично заметил: - Нам пора - негоже заставлять ждать почтеннейший синклит.
Сказав это, он развернулся и стремительно вышел, увлекая за собой отставшую на полшага команду. Олег втиснулся между Зайченко и Антонычем. Ожидание кончилось и вместе с ней исчезла подавленность. Вероятно, это отразилось и внешне.
- Прорвемся, мы - Серые Ангелы! - шепнул ему наблюдательный Антоныч, а Серега просто весело подмигнул.
* * *
Спустившись на этаж переходов, они шли достаточно долго, чтобы Олег успел пожалеть об отсутствии велосипеда, но тут командир резко остановился и придирчиво осмотрел присутствующих.
- Робеть не советую, - наконец сказал он, - наглеть тоже. Будьте спокойны, и все пройдет как надо.
С этими словами он открыл ближайшую дверь и шагнул в проем. Команда двинулась следом.
За дверью их встретил казенный уют просторной приемной - что перед ними именно приемная, нетрудно было догадаться по секретарше, с выражением давно не кормленного цербера охраняющей обитый натуральной кожей вход в начальственные апартаменты. Сжатые в тонкую сухую ниточку губы и прилизанные до ощущения нарисованности волосы, собранные на затылке в старушечий «кукиш», при практически отсутствующем макияже создавали законченный облик типичной старой девы, не мыслящей себя вне привычно выполняемых функций. Унылость обстановки не могла смягчить пыльная зелень традесканции, вяло свисающей из укрепленного на стене стаканчика.
Изучив вошедших неприязненным взглядом, секретарша нажала кнопку интеркома и что-то невнятно пробормотала, склонившись к микрофону.
- Пусть войдут, - хрипло буркнул в ответ динамик.
Секретарша встала и открыла створку двери, молча сделав приглашающий жест. Командир шагнул в сторону, пропуская вперед остальных, а Петрович незаметно подтолкнул в спину Олега, напомнив тем самым, чей сегодня бенефис. Кольцов передернул плечами, сбрасывая внезапно накативший озноб, и возглавил процессию.
Огромный зал, притаившийся за дверью, ничуть не соответствовал безликой приемной: сквозь стеклянную панель, заменявшую собой одну из стен, внутрь привольно вливались лучи заходящего солнца, празднично освещая идеально отполированный паркет, над которым до жути явственно витали тени давно забытых гусар, кружащих в вальсе очаровательных барышень. И потому предельно неуместным казался длинный массивный стол черного дерева, мастодонтом застывший в тени сдвинутой почти в самый угол тяжелой портьеры.
Позади стола в креслах с высокими резными спинками сидели семеро мужчин с непроницаемыми, как у сфинксов, лицами.
На фоне шестерых затянутых в смокинги господ выделялся карикатурно американизированный субъект в клетчатом твидовом пиджаке и с погасшим огрызком толстой сигары в зубах. Впрочем, и его лицо своей каменностью выдавало знатока покера.
- Гордись, - почти беззвучно шепнул Сергей Олегу, - ради нас весь синклит собрался! Разнесут нас с тобой вдребезги и пополам…
Словно дождавшись, когда Сергей произнесет свое пророчество, худощавый до аскетизма господин, сидевший в центре группы, немного пожевав жесткими бескровными губами, заявил:
- Вы опоздали, вынудив нас терять драгоценное время, потому предлагаю сразу перейти к существу дела. Дела, вызвавшего громкий резонанс своей кровавостью и бросившего тень на наше служение идеалам Света и Чистоты!
- Эк загнул! - негромко, но так, чтобы быть услышанным, выразил чувства Антоныч, чем вызвал укоризненные взоры коллегии заседателей.
- Может быть, господин Торквемада, как и его знаменитый предок, несколько категоричен в суждениях, - счел своим долгом слегка смягчить резкость потомка Великого Инквизитора сидящий справа от него толстячок, - но по сути, к моему огорчению, он совершенно прав.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68