Здесь стоял уродливый квадратный дом, построенный в начале пятидесятых. С трех сторон он был скрыт многоэтажными домами, и в его окна почти никогда не заглядывало солнце.
В этом кубическом уродце с незапамятных времен находилась Верхнегородская АТС, а с недавних пор во флигельке под самой крышей приютился еще и интернет-сервер. Путь к нему надо было знать, потому что дверь во флигель находилась позади здания, хитро маскируясь под дверь подсобки.
Влад, впрочем, все эти хитрости знал и потому прошел на задний двор, заросший лопухами и лебедой. Потянул на себя обитую крашеным железом дверь и стал подниматься по узеньким стертым ступенькам наверх.
Тут всегда было грязно, но в этот раз уровень загрязненности превысил все мыслимые границы. На крохотной площадке между этажами растеклась белесая воняющая лужа, в которой медленно дрейфовала шкурка банана, похожая на распластавшуюся морскую звезду, и банка из-под тушенки, с бока которой приветливо глядела нарисованная корова. Этот дурно-пахнущий океан занимал собой почти всю площадку, оставляя для прохода только узкий перешеек.
Влад брезгливо прошествовал по этой тропинке и поспешил наверх. На следующей площадке его поджидало мусорное ведро, лежащее на боку и рассыпавшее содержимое по ступенькам. Сергеев остановился и со смешанными чувствами осмотрел россыпи мусора. Он не помнил, чтобы такой бардак царил в здании раньше. Чуть выше ступени были обшарпаны, с обколотыми ребрами. Крашенные темной краской стены пестрели занимательным мусорным чтивом.
Дверь во флигель находилась на самом верху – как раз напротив однотипной двери на крышу, которая всегда была закрыта на замок. А для того чтобы страждущий посетитель их не перепутал, на двери к свету высоких технологий помещалась соответствующая табличка, сделанная из выдранного из тетради клетчатого листа с надписью ручкой, прилепленная скотчем.
Только на этот раз листка не было – лишь следы от липкой ленты, похожие на выросшую внезапно плесень.
А, потянув на себя эту никогда не запирающуюся дверь, Владислав испытал самый настоящий шок, и в последующие две секунды начала августа этого года ему даже казалось, что это тяжелый шизофренический бред со случаями ложной памяти.
Нет, там не было покрытых серой слизью многоглазых монстров, да и прекрасных иных миров с бирюзовым небом тоже не было. Там не лежала гора кровавых тел, и стены не пестрели дырками от пуль.
Там вообще ничего не было – только пустое светлое помещение, без признаков мебели или хотя бы жилого духа. Пыль вилась в солнечном луче, как стая мошек-однодневок. На обшарпанных досках пола валялся полусгнивший матрас, из расползающихся швов которого выглядывала тонкая до полупрозрачности солома.
Словно никогда и не было первого и единственного городского провайдера. Словно звонки Владислава и еще многих сотен других пользователей достигали этого помещения, этой пронизанной светом пустоты, а отсюда отправлялись куда-то еще.
«Они съехали, – думал Влад. – Сегодня с утра что-то случилось, и они уехали из этого помещения и, может быть, из города».
– После того как я звонил? – сказал Влад вслух, и сказанное отдалось слабым эхом: – За два часа собрались и уехали?!
В небольшом помещении под самой крышей кубического дома давно никто не жил. Тут не было ничего – просто чердачное помещение, пустующее уже много месяцев. Может быть, здесь когда-то ночевали бродяги, судя по матрасу. Загаженная лестница только подтверждала увиденное. Взгляд Влада метался по неприглядной комнате, выхватывая все новые и новые подтверждения этой незамысловатой правды.
Материалист-безумец на заднем плане сознания еще что-то вещал, но голос его приутих и преисполнился неуверенности.
«Может быть, это другой дом?» – предположил он, и тут же устыдился собственной глупости. – Нет, – сказал Влад, – такого не бывает. Глаза говорили обратное.
Последний раз Влад посещал флигель месяца три назад, когда просрочил с оплатой услуг и вынужден был, скрипя зубами, заключать новый договор. Значит, за это время контора куда-то переместилась. А номер?
Отгадка пришла быстро, принеся с собой некоторое облегчение: просто фирма переехала на другое ПМЖ, а номер оставила старый.
«Никого не предупредив?» – спросил логик.
– Значит, так, – сказал Влад.
«А звонок? Звонок-то не проходил сегодня с утра!»
Где теперь искать исчезнувшего провайдера, Влад не знал. Он вообще не очень понимал, что происходит. Ясно было одно – теперь до редакций надо будет топать ножками, сжимая в руках кипу бумаг.
Добро пожаловать в прошлый век!
Громкое курлыканье донеслось от окна. Влад поднял голову и увидел с пяток голубей, примостившихся на узком, скользком от помета подоконнике. Птицы дергали головами, разглядывая пришельца. Судя по всему, людей они здесь увидеть не ожидали.
Сергеев повернулся и зашагал прочь. У двери еще раз оглядел следы от скотча – единственное доказательство, что фирма провайдеров здесь все-таки была. А потом пошел вниз. Голова была тяжелая, и все время вспоминалась фраза дряхлой Степановой родственницы насчет ухода под землю.
А фирма с работниками и дорогостоящей аппаратурой тоже под землю ушла? Вернее, провалилась...
На выходе он не удержался и, обойдя дом, заглянул на АТС, вдруг и там пусто? Но на телефонной станции было людно, в темных закоулках горели лампы дневного света, а в машинном зале, как целая стая сорок, трещали безостановочно реле – станция была старая и обслуживала город с незапамятных времен.
Владу ничего не оставалось, как отправиться обратно домой и там попытаться реанимировать старенький черно-белый принтер, которому теперь предстояло много работы.
У одного из кафе, снимающего полуподвальное помещение рядом с обменной кассой, сегодня было совсем тихо. Обычно здесь людно – народ идет обменивать кровно заработанные рубли на валюту и неминуемо наталкивается на деляг, что снуют в этой толпе, как акулы в косяке трески, и выискивают себе жертву, предлагая обмен на лучших, чем в кассе, условиях. Но эту ловушку знает весь город, и потому на удочку ловятся лишь приезжие, обычно остающиеся с пачкой фальшивых долларов на руках.
Сегодня касса была закрыта, а на том месте, где ошивались ловцы удачи, сейчас стоял черный лакированный «Сааб 9-5», показавшийся Владу смутно знакомым. Пассажирское окошко машины было приоткрыто, и над ним склонился выглядящий потасканным человек в старом плаще. Он внимательно слушал то, что ему говорили из «сааба», и временами истово кивал.
На последней фразе из салона авто внимательный слушатель снова кивнул, с видом величайшей муки. Скосил глаза куда-то в сторону и, Влад мог поклясться, пустил скорбную слезу. Мотор машины взревел, с визгом покрышек она выехала на улицу и влилась в вялый поток автотранспорта. А Влад мрачно отправился дальше. Необъяснимая тревога давала о себе знать, так и не оформившись во что-то узнаваемое.
Дня через два позвонил Дивер. До этого звонка жизнь текла вяло и была заполнена мелочными назойливыми делами – отрадой материалиста, который хочет спрятаться от выпавших на голову неприятностей. Статья, книжки, статья, поход за водой и вечерняя ругань в очереди, статья, поход за едой, очередь у прилавка. Упитанные люди со страхом голода в глазах, статья.
Потом звонок телефона – и Дивер на проводе. – Что? – спросил Влад.
– Да я же хотел позвонить, – произнес Дивер, – рассказать. Ты готов слушать?
– Это мне одному так кажется, или в городе действительно что-то изменилось?
– Изменилось, – бесстрастно сказал Дивер.
– Тревога, да?
– И она тоже. И люди ведут себя странно. Не замечал ничего такого?
– Замечал, – сказал Влад, ему вдруг стало холодно.
– Бойня на дискотеке – это первая ласточка. Теперь все только хуже, – Дивер помолчал, а потом спросил резко: – Скажи, Влад, ты действительно веришь в то, что я обладаю... ммм... некими способностями?
– Не знаю, Михаил, – честно ответил Сергеев, – наверное, не верил... раньше.
– Раньше все было по-другому, – произнес Дивер, и от этой фразы Владу стало не по себе. Ну, просто, неделя нехороших предчувствий, да и только. – Слушай меня внимательно. Когда мы шли к площади, вокруг была такая мрачная тяжелая атмосфера – ну просто тоска зеленая! Это влияло на настроение. А после... после того случая перед домом культуры вышло солнце, и все ожили и защебетали.
– Да, это было.
– На площади у меня случилось видение. Одно, Влад, из первых настоящих видений, так что, считая меня шарлатаном, ты был прав процентов на восемьдесят. Я помню, что упал, ударился головой, а потом как бы воспарил и...
– Увидел себя со стороны, – сказал Сергеев, – да?
– Влад, не смейся. Мне виделось, что я птица, и весь город, и Верхний и Нижний, со всеми его закоулками – подо мной. – Голос Дивера вдруг утратил обычно свойственные низкие интонации, стал почти мечтательным: – Он такой красивый, наш город, никогда не видел его сверху. Полный жизни, полный судеб людей – красивейший из муравейников! Но он был в дымке, такой плотной серо-черной завесе. Это как дым сотни костров, в котором горит человеческая плоть! Она была плотная, эта завеса. Это была Вуаль – черная вуаль, которая не пропускала солнечный свет. И люди, слышишь, Влад, люди ходили под ней, они чувствовали ее, но не могли увидеть. И с их лиц сходили, сходили улыбки, а дети начинали плакать. Они глотали этот дым, понимаешь, глотали, и он исчезал у них внутри, он каким-то образом... усваивался! Слышишь, Влад, это как невидимый яд!
Сергеев молчал. Откровения «просвященного» Дивера походили на полный бред, но... все бы хорошо, если бы Владислав так ясно не помнил то ощущение навалившейся тоски и черно-белого мира, которое испытал тогда на площади.
– А еще я видел, – голосом безумного пророка продолжил Севрюк, – как дымка сгущается, становится фигурами. Не всегда человеческими, и фигуры эти бродили по улицам, а потом, находя определенных людей, набрасывались на них со спины и намертво вцеплялись в плоть. А их жертвы, они не видели своих мучителей, только начинали чахнуть день ото дня, а иные – наоборот, преисполнялись злобы и ненависти к самым близким своим людям.
– Зачем ты мне это рассказываешь? – спросил Влад.
– Просто, чтобы ты знал, – сказал спокойно Дивер, – теперь ты будешь думать над этим и больше обращать внимание на мелочи. Внимание к мелочам – это главное.
– Я понял тебя.
– И знаешь, что еще, – помедлив, произнес Михаил Севрюк, – если вдруг почувствуешь, что становится хуже, – уезжай из города. Бросай все и уезжай.
А если захочешь остаться и разобраться в том, что тебя гнетет, – мой телефон ты знаешь.
«Сплошные предупреждения. Люди оставляют мне свои телефоны. Они что, надеются на меня?» – подумал Влад.
А потом Влад вспомнил, что помимо квартиры на улице Школьной у него есть еще крохотная однокомнатная квартирка в одном из спальных районов Москвы. И он педантично вносил за нее плату. А в Ярославской области построен бревенчатый деревенский дом, где сейчас живут его, Влада, родители.
«Тебе есть, куда отступать, – подумал он, – так, может быть...»
– Хорошо, если запахнет жареным, я уеду, – сказал Влад.
– Только не пропусти, – напутствовал Дивер, – и вот еще, Влад...
–Ну?
– Те крики, что мы слышали на Звоннической, – это была та самая драка. Это были звуки почти недельной давности.
Огорошив напоследок Владислава, Дивер распрощался и положил трубку, оставив Сергеева в растерянности. Он не знал, что и думать, и рациональная часть его боролась в смертном бою с частью другой, темной и мистической, и отзвуки этой эпической битвы отзывались в голове легкой мигренью.
Конца ей пока не предвиделось, и поэтому Влад приземлился на просиженный диван, прикрытый клетчатым пледом, и стал ждать.
В конечном итоге, ничего другого он сейчас делать просто не мог.
7
Ворон поступил просто. Он не стал ругаться и призывать на голову нерадивого своего слуги громы и молнии. Он просто лишил его своего покровительства. И это было ужасно! Рамена чувствовал себя таким забытым, таким беспомощным, таким маленьким!
Охватившая его депрессия была глубока, как Марианская впадина, и черна, как недавно разлитый вар. Она казалась липкой, эта тоска. Брошенный вороном, он мог только сидеть в уголочке своей пустой квартиры да пускать слезу за слезой. Если все прочие чувства давно оставили его, уступив место лишь логической холодности, то всякое нарушение отношений со своим благодетелем – Вороном тьмы – легко исторгало из окаменевшего сердца Рамены бурю эмоций.
К окружающим осталась лишь ненависть, и с каждым новым провалом она становилась все сильнее.
– Прости, – шептал Рамена в полумраке своего убежища, – из меня получился плохой убийца, такой плохой...
Но Ворон не отвечал. Может быть, он покинул его насовсем? Когда пришла эта мысль, Дмитрий тихонько завыл. Только не насовсем, нет, не может птица тьмы бросить верного своего слугу среди тупых и обреченных на закланье людей!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63