– Положим, увидит Веллер у меня на столе эту книгу. И что? Допустим, начнет он меня о ней спрашивать… Да! Совсем забыл. Он ведь как-то недавно приперся ко мне в первый раз и стал допытываться, не был ли я в Вевельсбурге.
– Серьезно? И что? Что он говорил?
– Я сказал, что никогда там не был, а он, похоже, не хотел в это верить. Потом спросил, был ли я в июле прошлого года уже здесь, во Фленсбурге.
– Что же вы не сказали об этом? Ведь как раз в июле он и покинул замок! – Антона явно обрадовала такая новость. – А что касается этой книги, то ваша задача – проследить за реакцией Веллера, особенно когда он откроет это место. А будет спрашивать – наплетите что-нибудь. Главное, побольше тумана. Создайте видимость, что вы что-то знаете. Кстати, неплохо бы вам ее почитать. Например, сегодня вечером. Не такая уж она толстая. И не отпирайтесь сразу от Вевельсбурга, если он снова начнет о нем распрашивать.
– Зачем вам всё это, Дворжак?
– Что-то подсказывает мне, что этот Веллер нам еще пригодится. Да и неспроста он приехал вместе с Крайновски.
Уже уходя, Ротманн сунул руку в карман шинели и неожиданно для самого себя достал небольшой шероховатый кусок железа.
– Вот, чуть не забыл. По-моему, это один из пробников того оружейника, о котором я рассказывал. Я подобрал его тогда в «Каменном цветке» возле кровати Фальца. Держите для коллекции, раз уж вы занялись этим Копьем.
Ротманн сидел за своим рабочим столом и ломал голову над делом некоего Алоиза Штернера, которого только что увели обратно в камеру после второго допроса. По приказу Крайновски его передал Ротманну унтерштурмфюрер СС Флейдерер.
Речь шла о совершенно сломленном свалившимися на него невзгодами человеке. Оставшись без работы и почти без родных, он рылся в развалинах в надежде найти лекарства (в этом доме была аптека) или банку консервов, когда несколько дней назад его задержал полицейский, обвинив в мародерстве. Всё бы ничего, да только нервы пятидесятилетнего инвалида не выдержали, и он наговорил лишнего. Наговорил при двух свидетелях, так что теперь ему не отвертеться.
Когда дверь отворилась и из-за нее блеснули очки Веллера, Ротманн вспомнил о книге.
– Я не помешаю? – как всегда предельно вежливо поинтересовался пришедший. – Я специально улучил момент, когда вы освободитесь, господин Ротманн.
– Заходите. О чем там у нас был разговор вчера?
– О показаниях Хели Байзекер, жены оберлейтенанта Байзекера, погибшего при взрыве на складе боеприпасов в прошлом сентябре.
– Да, да. Помню. Присаживайтесь.
Ротманн знал, что нужные Веллеру бумаги находятся в ящиках стола слева. Но он выдвинул верхний ящик справа где на стопке других дел лежала книга о Копье. Сделав вид, что ищет, он выложил на стол несколько папок. Затем достал и небрежно положил сверху книгу и, сказав, что это, должно быть, не здесь, переключился на поиски в ящиках с другой стороны. Краем правого глаза он наблюдал за Веллером, который в это время, как назло, крутил головой по сторонам. Приходилось тянуть резину.
Наконец что-то произошло. Веллер протянул руку к стопке папок на столе.
– Хаммерштейн? – воскликнул он. – Значит, я не ошибся, и вы – это вы! Продолжаете интересоваться темой Копья?
Ротманн, собиравшийся в этом месте разыграть непонимание, вдруг ощутил, что на самом деле чего-то не понимает.
– Что вы имеете в виду? – он достал наконец искомую папку с показаниями и положил на стол. – Вот то, что вас интересует.
Но Веллера интересовало уже явно не это. Он раскрыл книгу на заложенном Дворжаком месте и уставился на обведенную строчку.
– Это ваша пометка? – его голос зазвучал глуше.
«В самую точку, – подумал Ротманн, – Дворжак оказался прав».
– Можете взять, если хотите.
– И всё-таки вы там были, – убежденно сказал Веллер.
– Где?
– В Вевельсбурге. Я видел вас там в середине июля или чуть раньше. Вы стояли на мосту, ведущем в замок, и курили.
– Вы могли и обознаться, господин Веллер.
– Я разговаривал с вами больше получаса. Там, на каменном мосту. Был жаркий день, но это место находилось в тени и продувалось приятным ветерком. Поэтому нам не хотелось уходить. Вы помните?
Тут уже пришла пора удивиться Ротманну. Но он решил не подавать виду.
– И о чем же, интересно, мы говорили целых полчаса?
– Но вы же должны помнить!
– В ту пору я едва оправился от тяжелой контузии, последствия которой не прошли и по сей день. Так что вполне простительно, если я кое-что позабыл.
Веллер недоверчиво посмотрел на Ротманна.
– Но как такое может быть?
– Не знаю. После лечения в одной из кельнских клиник меня направили сюда, а Падерборн находится как раз на пути из Кельна во Фленсбург. Возможно, я останавливался там и решил заглянуть в замок просто как турист. Так о чем же мы всё-таки говорили?
Веллер продолжал недоверчиво смотреть то на Ротманна, то на книгу в своих руках.
– Мы говорили о разном. Я рассказывал вам о Вене, а вы о Мюнхене. Мы вспоминали довоенные годы.
– Напомните. Может быть, моя память восстановится. Что говорил я? – удивление Ротманна тоже возрастало.
– Вы рассказывали, что жили с братом и матерью на северо-западной окраине, кажется, на Габельсбергерштрассе, недалеко от какой-то клиники. Там рядом еще была улица вашего имени – Ротманнштрассе.
«Черт возьми, – поразился Ротманн, – этого он не мог прочитать в моем личном деле. Мы действительно жили рядом с Фрауенклиникой, расположенной на Вагнерштрассе. А рядом действительно была Ротманнштрассе. Там еще находится Мюнхенский народный театр».
– Я рассказывал вам о Старом Хофбурге, дворце Амалии, площади Инденбург. Потом, когда мы заговорили о Копье, вы сказали, что у вас есть книга Бруно Ленца…
– Простите, а как это ни с того ни с сего речь зашла о Копье?
– Так вы же сами и завели разговор.
– Я?!
– Именно вы.
Ротманн сделал вид, что пытается вспомнить, а сам тем временем прикидывал, как бы ему развить этот разговор и побольше вытянуть из Веллера.
– Интересно, и что же дальше?
– Потом мы заговорили о подлинности Копья, – Веллер понизил голос. – Я упомянул эту книгу Бруно Ленца, кажется, она называлась «Тайна Хофбургского наконечника», рассказал, что брал ее когда-то в Национальной библиотеке там же, в Хофбурге, и вы сказали, что она у вас есть. Я позволил себе выразить сомнение, но вы уверяли, что она и сейчас припрятана где-то в вашей квартире.
– Почему же припрятана?
Веллер с сомнением посмотрел на Ротманна.
– Вы действительно ничего не помните или только разыгрываете меня?
Ротманн неожиданно принял решение. Он встал и, пройдясь по кабинету, сказал:
– Всё гораздо сложнее. Нельзя помнить или не помнить того, чего вообще не было.
– То есть вы хотите сказать…
– Я приехал сюда еще в июне и весь июль находился во Фленсбурге. И если и выезжал куда-нибудь на машине, то не более чем на несколько часов и не дальше границы Кильского канала. Это может подтвердить не только десятка полтора человек, но и целый ворох бумаг. – Он подошел к Веллеру и произнес клятвенным голосом: – Я никогда в жизни не был в замке Вевельсбург и не видел вас ни там, ни где-либо еще, пока вы не появились здесь.
– И всё-таки я не могу в это поверить, – пробормотал растерянный Веллер.
«Знал бы ты, какие тут происходят чудеса, поверил бы», – подумал про себя Ротманн.
В это время дверь отворилась и вошел Крайновски. Веллер вскочил, а Ротманн распрямился, и они оба вытянулись перед шефом.
– Амон! – сказал тот раздраженно. – Вы когда уходите надолго, так хоть ставьте в известность, куда. Я вас ищу битый час. Вот, это срочно.
Он протянул Веллеру какой-то листок, и тот, забыв, зачем приходил, поспешно удалился. Крайновски повернулся к Ротманну.
– Да, кстати, Отто, сколько вы будете возиться с этим, как его Штернером? Я попросил Флейдерера передать вам его дело, как раз рассчитывая на вашу оперативность. Что там неясного? У нас полно более ответственной работы.
– Оберштурмбаннфюрер, вы знаете, что Штернер – Кавалер Испанского серебряного креста с мечами?
– Вот как? – Крайновски остановился и удивленно посмотрел на Ротманна. – Серьезно? Он что, воевал в «Кондоре»? Летчик?
– Танкист из отряда фон Тома. У него также Крест второй степени за первую войну и несколько медалей. В Испании он фактически стал инвалидом – его правая рука почти не действует.
Ротманн знал, что Крайновски уважает таких людей, и на этом строил свой расчет.
– Флейдерер ничего об этом не сказал.
– И тем не менее… – Ротманн развел руками.
– Ладно, что он там наговорил, этот Штернер, покажите-ка еще раз. – Крайновски взял протянутый ему листок и стал читать, выпятив нижнюю губу. При этом он стал похож на Муссолини. Пару раз он крякнул и покачал головой. Его шрамы на щеке и переносице побагровели. – Сколько было свидетелей этой истерики? – сказал он, возвращая листок.
– Двое. Задержавший его унтервахтмайстер КРИПО и обербауэфюрер организации Тодта. Этот второй, по-моему, как раз и убедил полицейского написать донос. Я его немного знаю. Ядовитейший тип. При первых звуках сирены несется в бомбоубежище, расталкивая всю улицу.
– Да? – Лицо оберштурмбаннфюрера скривилось от отвращения. – Ну а он сам сознался?
– В том-то и дело, что нет. Говорит, что ругать ругал, но не фюрера. Разве что самую малость рейхсмаршала. Позвольте я с ними поговорю.
– Рейхсмаршала? – Крайновски расплылся в саркастической ухмылке. – Ну, этого охотоведа не грех и ругнуть особенно когда стоишь на развалинах своего дома. Ладно, даю вам день. Делайте, как считаете нужным, но учтите: если этот испанец еще раз где-нибудь выступит, он подведет в первую очередь вас, Отто. – Находясь уже в дверях, он добавил: – Вам надо работать в какой-нибудь благотворительной организации или сразу подаваться в священники.
Через три часа перед столом штурмбаннфюрера СС Отто Ротманна стояли два доносчика. Полицейский унтервахтмайстер, застрявший, несмотря на почтенный возраст, на этом низшем унтерском звании, и худой, как скелет, чиновник из строительной организации Тодта. У второго в глазу блестел монокль, которые теперь в Германии носили лишь несколько престарелых генералов.
Не предлагая сесть, Ротманн бросил перед ними на стол фотокарточку.
– Узнаете этого человека?
На снимке был запечатлен светловолосый мужчина лет сорока, в сером открытом кителе без погон и петлиц, серой рубашке с галстуком и черном берете, какие носили танкисты легиона «Кондор». На берете белели алюминиевые череп и свастика. Над левым карманом – две маленькие шестиконечные звездочки, означавшие звание оберлейтенанта. Под ними располагался большой танковый знак легиона, с правой стороны кителя – Испанский крест с мечами. Над звездами была пристегнута группа медалей во главе с Железным крестом второго класса. Правее его хорошо различались две испанские: медаль участника кампании и Красный Воинский крест.
Взяв снимок в руки, они уставились на увешанного наградами танкиста.
– Это Алоиз Штернер, – проскрипел скелетоподобный торговец.
– Да, похож, – подтвердил полицейский.
Ротманн поднялся из-за стола и забрал у них фотографию. Он прошел к окну и, стоя спиной к доносителям, стал говорить как можно более сухим голосом:
– Штернер не сознается. А поскольку мы не можем просто так осудить заслуженного человека, предстоит дополнительное расследование. Если в ходе его выяснится, что вы прибавили лишнего к словам, якобы произнесенным этим инвалидом, то сами понимаете, это не останется без нашего внимания.
– Но ведь там никого больше не было… – заговорил полицейский.
– Вот именно. Кто подтвердит ваши слова? Вы можете поручиться за каждую букву в своих показаниях? – Ротманн повернулся. – Дело может дойти до Союза ветеранов, а вы знаете, как фюрер уважает эту организацию.
– Что вы предлагаете? – скрипнул скелет. Ротманн снова отвернулся.
– Снимите свои обвинения в крамоле и перепишите заявление. Оставьте обвинение в нахождении в неположенном месте. Что касается мародерства, то это смешно. Со своей стороны, я обещаю вам нашу благодарность за бдительность и исполнение служебного долга.
Через час Алоиз Штернер был отпущен домой.
Вечером Ротманн заехал на Бюргплатц к знакомому букинисту.
– Бруно Ленц? – удивился тот. – «Тайна наконечника Габсбургов», кажется, так называлась эта книга. Нет, господин Ротманн, ее у меня нет, да и быть не должно. Ведь она запрещена, дай бог памяти, году еще в тридцать четвертом.
– А в чем дело? – Букинист пожал плечами.
– Ну, во-первых, автор – еврей. – Он взглянул на клиента, как бы давая понять, что и одного этого вполне достаточно. – Во-вторых, он ставит в своей книге под сомнение подлинность Копья Власти, хранившегося в Хофбургском корелевском дворце. А это значит, что и в Нюрнберге сейчас лежит непонятно что. – Букинист заговорил почти шепотом – Сами понимаете…
– Всё ясно. Просто в одном месте мне попалась ссылка на эту книженцию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
– Серьезно? И что? Что он говорил?
– Я сказал, что никогда там не был, а он, похоже, не хотел в это верить. Потом спросил, был ли я в июле прошлого года уже здесь, во Фленсбурге.
– Что же вы не сказали об этом? Ведь как раз в июле он и покинул замок! – Антона явно обрадовала такая новость. – А что касается этой книги, то ваша задача – проследить за реакцией Веллера, особенно когда он откроет это место. А будет спрашивать – наплетите что-нибудь. Главное, побольше тумана. Создайте видимость, что вы что-то знаете. Кстати, неплохо бы вам ее почитать. Например, сегодня вечером. Не такая уж она толстая. И не отпирайтесь сразу от Вевельсбурга, если он снова начнет о нем распрашивать.
– Зачем вам всё это, Дворжак?
– Что-то подсказывает мне, что этот Веллер нам еще пригодится. Да и неспроста он приехал вместе с Крайновски.
Уже уходя, Ротманн сунул руку в карман шинели и неожиданно для самого себя достал небольшой шероховатый кусок железа.
– Вот, чуть не забыл. По-моему, это один из пробников того оружейника, о котором я рассказывал. Я подобрал его тогда в «Каменном цветке» возле кровати Фальца. Держите для коллекции, раз уж вы занялись этим Копьем.
Ротманн сидел за своим рабочим столом и ломал голову над делом некоего Алоиза Штернера, которого только что увели обратно в камеру после второго допроса. По приказу Крайновски его передал Ротманну унтерштурмфюрер СС Флейдерер.
Речь шла о совершенно сломленном свалившимися на него невзгодами человеке. Оставшись без работы и почти без родных, он рылся в развалинах в надежде найти лекарства (в этом доме была аптека) или банку консервов, когда несколько дней назад его задержал полицейский, обвинив в мародерстве. Всё бы ничего, да только нервы пятидесятилетнего инвалида не выдержали, и он наговорил лишнего. Наговорил при двух свидетелях, так что теперь ему не отвертеться.
Когда дверь отворилась и из-за нее блеснули очки Веллера, Ротманн вспомнил о книге.
– Я не помешаю? – как всегда предельно вежливо поинтересовался пришедший. – Я специально улучил момент, когда вы освободитесь, господин Ротманн.
– Заходите. О чем там у нас был разговор вчера?
– О показаниях Хели Байзекер, жены оберлейтенанта Байзекера, погибшего при взрыве на складе боеприпасов в прошлом сентябре.
– Да, да. Помню. Присаживайтесь.
Ротманн знал, что нужные Веллеру бумаги находятся в ящиках стола слева. Но он выдвинул верхний ящик справа где на стопке других дел лежала книга о Копье. Сделав вид, что ищет, он выложил на стол несколько папок. Затем достал и небрежно положил сверху книгу и, сказав, что это, должно быть, не здесь, переключился на поиски в ящиках с другой стороны. Краем правого глаза он наблюдал за Веллером, который в это время, как назло, крутил головой по сторонам. Приходилось тянуть резину.
Наконец что-то произошло. Веллер протянул руку к стопке папок на столе.
– Хаммерштейн? – воскликнул он. – Значит, я не ошибся, и вы – это вы! Продолжаете интересоваться темой Копья?
Ротманн, собиравшийся в этом месте разыграть непонимание, вдруг ощутил, что на самом деле чего-то не понимает.
– Что вы имеете в виду? – он достал наконец искомую папку с показаниями и положил на стол. – Вот то, что вас интересует.
Но Веллера интересовало уже явно не это. Он раскрыл книгу на заложенном Дворжаком месте и уставился на обведенную строчку.
– Это ваша пометка? – его голос зазвучал глуше.
«В самую точку, – подумал Ротманн, – Дворжак оказался прав».
– Можете взять, если хотите.
– И всё-таки вы там были, – убежденно сказал Веллер.
– Где?
– В Вевельсбурге. Я видел вас там в середине июля или чуть раньше. Вы стояли на мосту, ведущем в замок, и курили.
– Вы могли и обознаться, господин Веллер.
– Я разговаривал с вами больше получаса. Там, на каменном мосту. Был жаркий день, но это место находилось в тени и продувалось приятным ветерком. Поэтому нам не хотелось уходить. Вы помните?
Тут уже пришла пора удивиться Ротманну. Но он решил не подавать виду.
– И о чем же, интересно, мы говорили целых полчаса?
– Но вы же должны помнить!
– В ту пору я едва оправился от тяжелой контузии, последствия которой не прошли и по сей день. Так что вполне простительно, если я кое-что позабыл.
Веллер недоверчиво посмотрел на Ротманна.
– Но как такое может быть?
– Не знаю. После лечения в одной из кельнских клиник меня направили сюда, а Падерборн находится как раз на пути из Кельна во Фленсбург. Возможно, я останавливался там и решил заглянуть в замок просто как турист. Так о чем же мы всё-таки говорили?
Веллер продолжал недоверчиво смотреть то на Ротманна, то на книгу в своих руках.
– Мы говорили о разном. Я рассказывал вам о Вене, а вы о Мюнхене. Мы вспоминали довоенные годы.
– Напомните. Может быть, моя память восстановится. Что говорил я? – удивление Ротманна тоже возрастало.
– Вы рассказывали, что жили с братом и матерью на северо-западной окраине, кажется, на Габельсбергерштрассе, недалеко от какой-то клиники. Там рядом еще была улица вашего имени – Ротманнштрассе.
«Черт возьми, – поразился Ротманн, – этого он не мог прочитать в моем личном деле. Мы действительно жили рядом с Фрауенклиникой, расположенной на Вагнерштрассе. А рядом действительно была Ротманнштрассе. Там еще находится Мюнхенский народный театр».
– Я рассказывал вам о Старом Хофбурге, дворце Амалии, площади Инденбург. Потом, когда мы заговорили о Копье, вы сказали, что у вас есть книга Бруно Ленца…
– Простите, а как это ни с того ни с сего речь зашла о Копье?
– Так вы же сами и завели разговор.
– Я?!
– Именно вы.
Ротманн сделал вид, что пытается вспомнить, а сам тем временем прикидывал, как бы ему развить этот разговор и побольше вытянуть из Веллера.
– Интересно, и что же дальше?
– Потом мы заговорили о подлинности Копья, – Веллер понизил голос. – Я упомянул эту книгу Бруно Ленца, кажется, она называлась «Тайна Хофбургского наконечника», рассказал, что брал ее когда-то в Национальной библиотеке там же, в Хофбурге, и вы сказали, что она у вас есть. Я позволил себе выразить сомнение, но вы уверяли, что она и сейчас припрятана где-то в вашей квартире.
– Почему же припрятана?
Веллер с сомнением посмотрел на Ротманна.
– Вы действительно ничего не помните или только разыгрываете меня?
Ротманн неожиданно принял решение. Он встал и, пройдясь по кабинету, сказал:
– Всё гораздо сложнее. Нельзя помнить или не помнить того, чего вообще не было.
– То есть вы хотите сказать…
– Я приехал сюда еще в июне и весь июль находился во Фленсбурге. И если и выезжал куда-нибудь на машине, то не более чем на несколько часов и не дальше границы Кильского канала. Это может подтвердить не только десятка полтора человек, но и целый ворох бумаг. – Он подошел к Веллеру и произнес клятвенным голосом: – Я никогда в жизни не был в замке Вевельсбург и не видел вас ни там, ни где-либо еще, пока вы не появились здесь.
– И всё-таки я не могу в это поверить, – пробормотал растерянный Веллер.
«Знал бы ты, какие тут происходят чудеса, поверил бы», – подумал про себя Ротманн.
В это время дверь отворилась и вошел Крайновски. Веллер вскочил, а Ротманн распрямился, и они оба вытянулись перед шефом.
– Амон! – сказал тот раздраженно. – Вы когда уходите надолго, так хоть ставьте в известность, куда. Я вас ищу битый час. Вот, это срочно.
Он протянул Веллеру какой-то листок, и тот, забыв, зачем приходил, поспешно удалился. Крайновски повернулся к Ротманну.
– Да, кстати, Отто, сколько вы будете возиться с этим, как его Штернером? Я попросил Флейдерера передать вам его дело, как раз рассчитывая на вашу оперативность. Что там неясного? У нас полно более ответственной работы.
– Оберштурмбаннфюрер, вы знаете, что Штернер – Кавалер Испанского серебряного креста с мечами?
– Вот как? – Крайновски остановился и удивленно посмотрел на Ротманна. – Серьезно? Он что, воевал в «Кондоре»? Летчик?
– Танкист из отряда фон Тома. У него также Крест второй степени за первую войну и несколько медалей. В Испании он фактически стал инвалидом – его правая рука почти не действует.
Ротманн знал, что Крайновски уважает таких людей, и на этом строил свой расчет.
– Флейдерер ничего об этом не сказал.
– И тем не менее… – Ротманн развел руками.
– Ладно, что он там наговорил, этот Штернер, покажите-ка еще раз. – Крайновски взял протянутый ему листок и стал читать, выпятив нижнюю губу. При этом он стал похож на Муссолини. Пару раз он крякнул и покачал головой. Его шрамы на щеке и переносице побагровели. – Сколько было свидетелей этой истерики? – сказал он, возвращая листок.
– Двое. Задержавший его унтервахтмайстер КРИПО и обербауэфюрер организации Тодта. Этот второй, по-моему, как раз и убедил полицейского написать донос. Я его немного знаю. Ядовитейший тип. При первых звуках сирены несется в бомбоубежище, расталкивая всю улицу.
– Да? – Лицо оберштурмбаннфюрера скривилось от отвращения. – Ну а он сам сознался?
– В том-то и дело, что нет. Говорит, что ругать ругал, но не фюрера. Разве что самую малость рейхсмаршала. Позвольте я с ними поговорю.
– Рейхсмаршала? – Крайновски расплылся в саркастической ухмылке. – Ну, этого охотоведа не грех и ругнуть особенно когда стоишь на развалинах своего дома. Ладно, даю вам день. Делайте, как считаете нужным, но учтите: если этот испанец еще раз где-нибудь выступит, он подведет в первую очередь вас, Отто. – Находясь уже в дверях, он добавил: – Вам надо работать в какой-нибудь благотворительной организации или сразу подаваться в священники.
Через три часа перед столом штурмбаннфюрера СС Отто Ротманна стояли два доносчика. Полицейский унтервахтмайстер, застрявший, несмотря на почтенный возраст, на этом низшем унтерском звании, и худой, как скелет, чиновник из строительной организации Тодта. У второго в глазу блестел монокль, которые теперь в Германии носили лишь несколько престарелых генералов.
Не предлагая сесть, Ротманн бросил перед ними на стол фотокарточку.
– Узнаете этого человека?
На снимке был запечатлен светловолосый мужчина лет сорока, в сером открытом кителе без погон и петлиц, серой рубашке с галстуком и черном берете, какие носили танкисты легиона «Кондор». На берете белели алюминиевые череп и свастика. Над левым карманом – две маленькие шестиконечные звездочки, означавшие звание оберлейтенанта. Под ними располагался большой танковый знак легиона, с правой стороны кителя – Испанский крест с мечами. Над звездами была пристегнута группа медалей во главе с Железным крестом второго класса. Правее его хорошо различались две испанские: медаль участника кампании и Красный Воинский крест.
Взяв снимок в руки, они уставились на увешанного наградами танкиста.
– Это Алоиз Штернер, – проскрипел скелетоподобный торговец.
– Да, похож, – подтвердил полицейский.
Ротманн поднялся из-за стола и забрал у них фотографию. Он прошел к окну и, стоя спиной к доносителям, стал говорить как можно более сухим голосом:
– Штернер не сознается. А поскольку мы не можем просто так осудить заслуженного человека, предстоит дополнительное расследование. Если в ходе его выяснится, что вы прибавили лишнего к словам, якобы произнесенным этим инвалидом, то сами понимаете, это не останется без нашего внимания.
– Но ведь там никого больше не было… – заговорил полицейский.
– Вот именно. Кто подтвердит ваши слова? Вы можете поручиться за каждую букву в своих показаниях? – Ротманн повернулся. – Дело может дойти до Союза ветеранов, а вы знаете, как фюрер уважает эту организацию.
– Что вы предлагаете? – скрипнул скелет. Ротманн снова отвернулся.
– Снимите свои обвинения в крамоле и перепишите заявление. Оставьте обвинение в нахождении в неположенном месте. Что касается мародерства, то это смешно. Со своей стороны, я обещаю вам нашу благодарность за бдительность и исполнение служебного долга.
Через час Алоиз Штернер был отпущен домой.
Вечером Ротманн заехал на Бюргплатц к знакомому букинисту.
– Бруно Ленц? – удивился тот. – «Тайна наконечника Габсбургов», кажется, так называлась эта книга. Нет, господин Ротманн, ее у меня нет, да и быть не должно. Ведь она запрещена, дай бог памяти, году еще в тридцать четвертом.
– А в чем дело? – Букинист пожал плечами.
– Ну, во-первых, автор – еврей. – Он взглянул на клиента, как бы давая понять, что и одного этого вполне достаточно. – Во-вторых, он ставит в своей книге под сомнение подлинность Копья Власти, хранившегося в Хофбургском корелевском дворце. А это значит, что и в Нюрнберге сейчас лежит непонятно что. – Букинист заговорил почти шепотом – Сами понимаете…
– Всё ясно. Просто в одном месте мне попалась ссылка на эту книженцию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73