Больше он не проронил ни слова, ибо перед его мысленным взором проносились кошмарные видения прошлого, а на горизонте вновь вставали высокие стены Города Проклятых – сияющего города Лилат.
Еврей пристально вглядывался в лицо великого лекаря, словно стараясь угадать, какая судьба ожидает любимого сына, и в глазах его попеременно сменялись надежда, страх и отчаяние.
– Так что же нам делать, о кладезь премудрости? – осмелился он наконец подать голос.
Гарун уже открыл было рот, чтобы признаться в собственном бессилии перед неизвестной болезнью, но в этот момент с улицы донесся какой-то звук и в дверь дома громко постучали.
* * *
Мать юноши вышла из комнаты, чтобы взглянуть на виновника шума, и вскоре вернулась вместе с незнакомым человеком – судя по виду, богатым купцом. Принимая во внимание его наряд, можно было предположить, что это христианин, скорее всего грек. Гость был чрезвычайно бледен. Явно изнуренный болезнью, он тяжело опирался на палку.
Вновь прибывший внимательно осмотрелся вокруг, и лицо его вдруг озарила сияющая улыбка.
– Хвала Господу! – радостно вскричал он. – Именно эту комнату я видел во сне! – Купец обвел взглядом присутствующих. – Но скажите мне ради всего святого, кто из вас Гарун аль-Вакиль?
– Таково мое имя, – откликнулся, выступая вперед, лекарь. – Но поведай, в свою очередь, и ты, о незнакомец, откуда оно известно тебе? Ведь прежде мы никогда не встречались – в этом я абсолютно уверен.
– Я видел сон. И незнакомый голос, звучавший в том сне, велел мне прийти сюда и обратиться к тебе за помощью. Ибо ты единственный, кому по силам избавить меня от недуга.
– На все воля Аллаха. Я же, со своей стороны, конечно, сделаю все от меня зависящее. Но прежде сообщи мне симптомы своей болезни.
– Нет ничего проще! – Христианин указал на лежащего в бреду юношу. – Они в точности такие же.
С этими словами он распахнул одежду, и на его груди все увидели тонкую, сочащуюся кровью царапину.
– Мне остается только поблагодарить Бога за то, что он помог мне вовремя разыскать столь великого врачевателя. Должен признаться, что я слабею с каждым днем.
– Вынужден разочаровать тебя, христианин. – Гарун смущенно качнул головой. – Мне очень жаль, но, похоже, я не в силах исцелить загадочную болезнь.
– Постой! Но как же мой сон?..
– Я не знаю лекарства от этого недуга.
Грек горестно понурился.
– Но мой сон... Мне было сказано...
И тут лицо его просветлело, он засмеялся, хлопнул в ладоши и радостно вскричал:
– Как же я мог забыть?! Я же должен показать тебе рабыню!
– Рабыню? – нахмурился Гарун.
– Это правда, что ты до сих пор бездетен?
– Да. Ну и что?
Аль-Вакиль удивленно взглянул на купца, ибо вспомнил пророчество, данное в его собственном видении.
– Она понравится тебе, вот увидишь, – с улыбкой сказал христианин. – Поверь, такой красоты и грации ты еще не встречал.
Взяв Гаруна за руку, грек подвел его к окну, выходящему на улицу, и указал на стоявшую там девушку. Едва взглянув на юное создание, Гарун признал, что христианин отнюдь не преувеличивал. Ему еще не доводилось встречать столь прелестное смертное существо. Великолепная фигура, высокая грудь, тонкие, изящные руки и стройные ноги с маленькими ступнями – словом, само совершенство. Черные, как ночь, волосы, заплетенные в семь косичек, спускались почти до талии, на щеках горел нежный румянец, а за чуть приоткрытыми коралловыми губами сверкали сравнимые лишь с ослепительным жемчугом зубки. Черные миндалевидные глаза сияли ярче, чем у ангела.
Гарун аль-Вакиль почувствовал, что он, закаленный в битвах полководец, мудрец, познавший многие тайны наук, не в силах устоять перед поистине неземной красотой юной рабыни. Но в следующую минуту он помрачнел и вздрогнул, ибо вспомнил, что уже видел однажды почти столь же прекрасное лицо – лицо идола, богини, скрывавшейся в храме Города Проклятых.
Он постарался поскорее прогнать прочь мрачные мысли. Девушка, представшая его взору, казалась такой чувственной, соблазнительной и в то же время необыкновенно нежной, что в нее нельзя было не влюбиться с первого взгляда. Опьяненный страстью, Гарун повернулся к купцу.
– Скажи мне, какую цену назначишь ты за это прелестное создание?
– Ведь я уже сказал тебе: она твоя, – улыбнулся христианин.
– Но я не в силах победить напавший на тебя недуг.
– Это ты так говоришь, в то время как я совершенно уверен в обратном. Ибо не может быть, чтобы мой сон так точно исполнился даже в малейших деталях и оказался несбыточным лишь в одной-единственной, но едва ли не самой важной.
– Быть может, – ответствовал аль-Вакиль, – будет лучше, если ты во всех подробностях изложишь мне свой сон, а заодно сообщишь, где и каким образом сумел ты отыскать необыкновенную, поистине сказочную рабыню.
– Согласен. Коль скоро ты готов меня выслушать, я поведаю тебе обо всем.
Христианин опустился на пол, устроился поудобнее и начал свой рассказ.
История, поведанная христианским купцом
Узнайте же, мои благородные хозяева, что я всегда сохранял в памяти слова царя Соломона, учившего, что лучше умереть, чем быть бедным. Вот почему я неустанно путешествовал по всему свету, покупая или обменивая свои товары и радуясь каждой возможности приобрести что-либо редкое или особенно ценное и увеличить свое богатство. Правда, в странствия меня манила не только жажда наживы, но в той же мере и любознательность: я с детства мечтал побывать в дальних краях и увидеть диковины и чудеса, коими они славятся. Любопытство, естественно, привело меня в Египет, ибо в книгах мне довелось прочесть много увлекательного о долине Нила и сокрытых там сокровищах вековых тайнах. Больше всего мне хотелось увидеть древний город Фивы, некогда являвшийся столицей земли фараонов. Ныне он заброшен, здания лежат в развалинах, ставших обиталищем для шакалов и сов, остатки дворцов и храмов занесены песками, но даже руины поражают своим величием, заставляя задуматься о том, сколь могучими силами, несметными богатствами и дивными умениями обладали его древние строители.
Правда, нельзя сказать, что в наше время все эти богатства утрачены. Так, на противоположном от Фив берегу Нила есть деревушка – маленькая и жалкая с виду, – жители которой продают необычной красоты и формы украшения из серебра и золота, обильно усыпанные драгоценными камнями. Изделия эти мне полюбились, а поскольку торговля ими приносила хорошую прибыль, я стал часто посещать и Фивы, и эту деревеньку. Мне, разумеется, было интересно узнать, кто изготовил такие замечательные вещи, и, хотя местные жители предпочитали не рассказывать об источниках своего благосостояния, доброе греческое вино развязало одному из них язык, и он выдал секрет своих земляков.
Как выяснилось, неподалеку от развалин Фив находится долина, где древние погребали своих царей. Селянин утверждал, что эти цари до сих пор покоятся в своих великолепно убранных подземных гробницах, заполненных множеством различных предметов из серебра и золота. Но, предупредил меня этот человек, посещение долины смертельно опасно, ибо там до сих пор хозяйничают злые духи – он назвал их очень странным словом «удар». Должен сказать, что при одном только упоминании о них местный житель страшно побледнел.
Демонов долины боялся далеко не он один. В тот же вечер, едва солнце склонилось к закату, я приметил, что все жители деревни спешно возвращаются с полей: похоже, оставаться в сумерки за пределами селения никто не хотел. Около двух часов пополуночи меня разбудил дикий крик, а когда я выглянул из палатки, то мне показалось, будто во тьме блеснули два серебристых глаза. Само по себе неприятное происшествие едва ли могло заставить меня поверить в историю о гулах – мало ли кто может кричать ночами, и мало ли что привидится в темноте? – но на следующий день мне показали несчастного, павшего жертвой нападения злобных ночных тварей, чей предсмертный вопль, надо думать, и разбудил меня в ночи. Грудь его была разорвана – кто-то выгрыз оттуда плоть, но даже не это устрашало больше всего. Мой проводник молча указал на рану между ног убиенного, а потом нажал на живот. Плоть раздалась, и взору моему предстала кишащая масса – неисчислимое множество червей. Их появление, видимо, служило верным признаком нападения ночной нечисти. Насколько я понял, в оставленных ею ранах немедля во множестве заводились черви и личинки.
Разумеется, увиденное не могло не удивлять и не ужасать, однако в ходе своих странствий я хорошо уяснил, что рядом с любой драгоценной добычей непременно присутствует опасность. А в долине искали и, что главное, находили не только золото. На рынках Каира мне не раз предлагали купить – причем за весьма немалую цену – фрагменты иссохших тел древних царей. Местные жители называли эти останки «муммиях» и верили – да убережет Христос меня и моих близких от столь пагубных заблуждений, – будто части трупов, растворенные в особым способом приготовленном зелье, обладают магическими свойствами и могут способствовать продлению жизни. Мыслили они просто: коль скоро эти тела оставались нетленными на протяжении столетий и коснуться их не посмели даже могильные черви, стало быть, они обладают некими свойствами, позволяющими противостоять самой смерти. Это кощунственное заблуждение разделяют многие, и даже здесь, в Каире, найдется немало таких, кто искренне верит в силу магии. Тогда как в действительности над всем в мире властны лишь Господь Бог наш и сын его единосущный Иисус Христос.
Товары из деревни близ Фив пользовались отменным спросом, что позволило мне, получая от их продажи знатную прибыль, стяжать великое богатство. Не удивительно поэтому, что, когда запас чудесных изделий стал подходить к концу, я принялся уговаривать селян отправиться в долину. Однако они наотрез отказывались от даже очень заманчивых моих предложений, говоря, что ныне нечистые духи заполнили почти все гробницы и нападают не только под покровом тьмы, но и при свете солнца. Никакие посулы не могли заставить этих людей побороть свои страхи.
В досаде и огорчении я решил обойтись без помощи невежественных крестьян и пустился в путь, надеясь самостоятельно отыскать сокровища. Но вышло так, что поплатиться за свою алчность и глупость мне пришлось прежде, чем я добрался до какого-либо захоронения, ибо еще на тропе, что вела к гробницам, я внезапно получил сильнейший удар по затылку: небо надо мной завертелось, в глазах потемнело, и я, словно мешок с углем, свалился с лошади.
Однако я не полностью лишился чувств, ибо мгновение спустя почувствовал сомкнувшиеся на шее руки и ощутил гнусное зловоние. Потом грудь мою пронзила резкая боль и к кровавой ране припали влажные, сосущие губы. Воспоминание о крестьянине, павшем жертвой такого же чудища, о том несчастном, чьи внутренности пожирали омерзительные голодные черви, повергло меня в смертельный ужас. Я дико закричал и вручил душу свою милосердию Господа нашего Иисуса Христа, ибо был уверен, что мой земной путь завершен.
Но именно тогда, когда казалось, что надо мной вот-вот сомкнутся черные крылья смерти, мне привиделся дивный сон. Я узрел девушку, стоявшую в тени величественного храма, а затем услышал голос, повелевший мне доставить эту деву к Гаруну аль-Вакилю, дабы она родила ему – то есть тебе, почтеннейший целитель, – ребенка. И мне было послано видение той самой комнаты, где мы сейчас находимся, и сказано, что взамен этой девушки ты исцелишь меня от смертельного недуга. Впоследствии, придя в себя, я понял, что действительно очень болен – бледен, слаб, а грудь моя изуродована кровоточащими ранами. С трудом добравшись до людей, я приказал изготовить для меня носилки и нанял лодку, чтобы переправиться на восточный берег Нила, где, как мне помнилось, находился величественный храм, подобный увиденному мною во сне. И конечно же, среди руин древнего святилища я нашел ту самую красавицу, которая предстала сейчас перед тобой. Все мои расспросы о ее имени, родителях, о том, откуда она явилась, остались без ответа. С самой нашей встречи девушка не вымолвила ни слова. Однако у меня нет ни малейшего сомнения в том, что во сне мне было явлено именно ее лицо и что сон этот был вещим. Хотя, должен признать, все прочее остается загадкой. Однако всеведущ один лишь Господь, пути коего неисповедимы.
* * *
Тут христианин умолк, и Гарун озадаченно покачал головой.
– История твоя и впрямь удивительна! – воскликнул он. – Но я, увы, по-прежнему не знаю, как залечить твою рану. Давай призовем сюда девушку – может быть, она прольет свет на тайну.
Христианин согласился, и девушку привели в комнату. Едва она переступила порог, Гаруна охватила страсть, ибо тело ее было прекрасно, как чистое серебро, а глаза глубоки, как океанская бездна. Однако и в присутствии аль-Вакиля красавица не проронила ни слова и не выказала к нему ни малейшего интереса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60