Где его практически нет.
— Теперь куда?
— Сейчас, дай вспомнить. Кажется, туда. Полковник начал спускаться к парапету крыши.
— Ты же говорил, что в вентиляционную трубу бросил?
— Да — бросил. Но вначале шел по крыше. Вон там. И там. А уже оттуда поднялся к трубе.
— Ну так и иди сразу к трубе.
— Как же я могу к ней идти, если я не знаю к какой. Мне надо ее с той стороны увидеть, с какой тогда видел.
— Черт с тобой, пошли.
Полковник стал сползать к намеченной точке. Сзади него по жестяному покрытию крыши гулко топали каблуками оперативники. Пять человек. С подвешенными под левыми подмышками кобурами с табельными «ПМ». Которые готовы были пустить в ход.
— Ну что, здесь, что ли?
Тянуть дольше было невозможно… — Здесь.
Полковник попытался встать, видимо, подрагивая коленями и локтями, демонстрируя свою боязнь высоты и аргументируя последующие, на которые он решился, действия.
— Ну? Где?
Зубанов выпрямился, попытался сделать шаг и вдруг, споткнувшись, скользнул подошвой к краю крыши.
— А-а-а! — дико заорал он, размахивая свободной рукой. И, потеряв равновесие, перевалился через почти лежащий на крыше парапет и рухнул вниз, увлекая за собой пристегнутого к его руке оперативника.
— Спасите-е! — кричал он, сползая все ниже. И еще ниже, чтобы сверху невозможно было ухватить его за руку.
— А-а-а! — в тон ему завопил оперативник, хватаясь за выступы на крыше, за парапет и сползая все дальше и дальше, за срез крыши.
Его друзья ухватили его за туловище и ноги Еще секунда-другая — и они начнут вытягивать его наружу и вместе с ним пристегнутое к нему наручниками тело. Через секунду-другую.
Полковник резко задвигал, закачался из стороны в сторону телом, с тем, чтобы наручники сильнее впились в кисть оперативника. Почувствовал, как на него сверху закапала кровь.
— Отстегните, отстегните его! — кричал оперативник. Ему казалось, что его кисть вот-вот оторвется от руки. — Скоре-е-е!
— Помогите! Вытащите меня! — в свою очередь вопил Зубанов, протягивая вверх свободную руку.
— Отстегните-е!!
— Тащи их! — скомандовал кто-то.
Почувствовав рывок, полковник незаметно уперся свободной рукой в выступы украшений, предваряющих карниз крыши.
— Тяните! Тяните! — просил он, одновременно всячески, рукой, ногами и плечом, упираясь движению, направленному вверх.
— Ну что же вы?!
— Не получается!
Ну и слава богу!
Полковник висел над пропастью пустоты, на неестественно вытянутой руке оперативника, лежащего на крыше.
— Держите меня, я попробую ухватиться за наручники! — сказал кто-то.
Это было опасно, потому что если они ухватятся за наручники, то гарантированно смогут вытянуть их и их пленника на крышу.
Зубанов сильно дернул наручники вниз, и оперативники увидели, как из-под браслетов брызнула кровь и полезли клочья кожи.
— Отстегните-е!
Кто-то, свесившись телом с крыши, потянул к замку ключ.
— Не отстегивайте! — закричал Зубанов.
— Держись! — потянулись к нему сверху несколько рук.
Он подтянулся на наручниках и вцепился в них. Рука дотянулась до замка, всунула в замочную скважину ключ.
— Держись крепко, сейчас я открою наручники, — предупредил голос.
Полковник вцепился в руки Замок щелкнул. Наручники раскрылись. Зубанов дернулся вниз и повис на нескольких удерживающих его руках.
Его попытались подтянуть, но неудачно.
— Левее, — попросил он. — Там выступ есть. Я за выступ зацеплюсь.
Его снова попытались подтянуть, но он уперся в карниз.
— Еще! Еще!
— Не получается. Тяжелый ты!
— Тогда левее! Левее!! Я зацеплюсь! Его сдвинули чуть левее. Под расположенный внизу балкон.
— Тяните! Потянули.
Полковник уцепился свободной рукой за чужие руки, подтянулся и вцепился в них зубами. Со всей силы. В одни. И другие.
Наверху вскрикнули и разжали руки. Полковник рухнул вниз. На балкон. Упал, ломая какие-то полки, мгновенно вскочил на ноги, перепрыгнул через перила, спустился вниз, повис, зацепившись пальцами за срез балкона.
— Стой! — заорали сверху сразу несколько голосов. — Стой! Стрелять буду!
Полковник раскачался и прыгнул на нижний балкон. И сразу же на другой.
Сверху бухнул предупредительный выстрел. Еще один. Возможно, уже не предупредительный.
Следующий балкон был застеклен, и пришлось высаживать ногой стекло. И пришлось прыгать в осколки, что стоило нескольких глубоких порезов. Но это ничего. Это не пуля.
С последнего балкона полковник прыгнул под самую стену и, пробежав вдоль нее, оказался на улице.
Оперативники наверняка уже были на третьем или втором этаже. И наверняка передали водителям машин и в горотдел сигнал тревоги. И значит, на уход оставались буквально мгновения.
Зубанов, изображая пьяного, выскочил на проезжую часть, под колеса надвинувшихся на него «Жигулей».
— Ты чего? — возмущенно заорал выскочивший из машины водитель. — Тебе жить надоело?
Полковник, лежа на асфальте, зажимал бок и демонстрировал окровавленную, с ранами, оставленными наручниками, руку.
Водитель испуганно наклонился над ним.
— Ты чего? Ты живой, что ли?
— Мертвый, — тихо сказал полковник и коротко и сильно ударил водителя в солнечное сплетение. Тот кулем упал под колеса собственной машины.
Зубанов сел на его место. На заднем сиденье испуганно жались друг к другу женщина и взрослая девочка. Скорее всего жена и дочь поверженного водителя.
— А ну быстро из машины! — скомандовал полковник. — Ну!
Женщина и девочка выбрались наружу. Полковник резко вывернул во второй ряд и, слившись с потоком машин, стал быстро удаляться от места своего побега.
Теперь у него были колеса. По крайней мере, на ближайшие пять минут, пока погоня не добежит до дороги, не обнаружит лежащее на обочине тело и не сообщит об угоне в горотдел, где немедленно введут в действие план перехвата автомашины «Жигули» серого цвета, номерной знак… Пять минут.
Четыре.
Три… Зубанов повернул «Жигули» в ближайший двор и бросил, загнав на тротуар. Здесь их искать будут долго. Уходя, он прихватил из салона чужую, скорее всего нокаутированного им водителя, куртку.
На улице он заступил на проезжую часть и поднял руку. И тут же опустил.
"Жигули». Нет, «Жигули» ему не подходили.
И эти тоже.
"Москвич». То, что надо.
— Куда вам?
— Двенадцатый километр Восточного шоссе.
— Нет, туда не могу. Мне в другую сторону.
— Плачу тройной тариф.
— Ладно. Садитесь.
Дожидаться двенадцатого километра полковник не стал. Гораздо больше ему понравился десятый.
— Притормозите здесь.
— Где?
— Вот здесь.
— Но мы не доехали.
— Все равно.
Вокруг не было никаких населенных пунктов или сооружений. Был небольшой лесок и кусты вдоль обочины дороги.
— Вон туда, на проселок. У меня тропинка до дачи.
— Я могу довезти.
— Нет. Я же говорю — тропинка. Там только пешком.
Водитель съехал на грунтовую дорогу, остановился и вопросительно посмотрел на пассажира.
— Ах, деньги? — понял тот. — Извини, но денег у меня и нет.
— Как нет? — не понял водитель. — Ты же говорил втрое.
— Да я бы и вчетверо, но денег нет! Поиздержался. Так что платить за машину мне нечем.
— За какую машину? — опять не понял водитель. Совсем ничего не понял.
— За твою машину, которую я у тебя забираю. Сейчас забираю.
— Такты… Водитель потянулся за гаечным ключом, спрятанным за сиденьем. Но взять не успел, оглушенный хорошо поставленным ударом в висок.
Полковник вытащил тело водителя из машины, связал ему руки и ноги и оттащил в кусты. Раньше чем через несколько часов он развязаться не мог. А больше чем на несколько часов машина была не нужна.
Зубанов вырулил с грунтовки, доехал до кольцевой дороги и по ней вокруг города до противоположного его края. Здесь его будут искать меньше всего. И меньше всего на этой, не похожей на объявленную в перехват машине. На «Москвиче». Вместо «Жигулей».
Полковник проезжал мимо постов ГАИ, с удовлетворением наблюдая, как инспектора выуживают из транспортного потока и останавливают все «Жигули» серого цвета. И не обращают никакого внимания на прочие марки проносящихся мимо автомобилей. В том числе «Москвичи». В том числе на «Москвич», в котором сидел он.
Дело было сделано — побег состоялся и следы были заметены. Только что делать дальше? Куда податься удачливому беглецу? Куда приткнуться? Чтобы на преследователей не наткнуться?
Дома, вернее, в той квартире, что заменяет дом, наверняка посадят засаду. На случай возвращения блудного сына в родные стены.
К той женщине, с которой он жил как с женой, — тем более.
Уехать из этого города куда глаза глядят? А куда они глядят? И где их ждут? Кому может быть нужен скрывающийся от правосудия беглый подследственный?
Кроме того, для путешествий по стране как минимум нужны документы и деньги. Которые были изъяты во время ареста.
Ну и что делать? К кому прийти за помощью?
Только разве к своим друзьям-однополчанам. За которыми далеко ходить не надо. Которые все здесь. Если, конечно, здесь после гибели Хозяина, которому они служили. Если здесь, то вытащат. Потому что вытаскивали из гораздо более серьезных переделок.
Полковник остановился у уличного телефона-автомата. И набрал номер своего телефона. На котором теперь, по идее, должен был находиться его зам.
Гудки, гудки, гудки.
Неужели?..
Тогда дежурного. Дежурный всегда на месте.
Гудки.
Гудки… — Слушаю. Голос был знаком.
— Петр, ты?
— Какой Петр? Кто это говорит?
— Гриша это говорит! Хорошо тебе знакомый Гриша.
— Григорий Степанович! — радостно воскликнул дежурный.
— Просто Петя.
— Я слушаю вас. Петя.
— У меня тут небольшие неприятности. Были. Ну да ты знаешь.
— Знаю.
— Теперь я один не справляюсь. Мне помочь надо.
— Конечно.
— Жду вас на одном известном тебе месте. Где мы сразу два колеса прокололи и, пока его ремонтировали, пиво пили. Помнишь?
— Помню.
— Тогда жду через пятьдесят пять минут. Когда поедете — смотрите по сторонам. Там пейзажи интересные.
— Понял. Понял! — И тут же по внутренней трансляции:
— Всем внимание. Полный сбор… Через десять минут из ворот выехали три машины, набитые бойцами полковника Зубанова. Специально три. Чтобы было удобней наблюдать окружающие пейзажи.
— Разошлись, — коротко сказал в переносную радиостанцию «замок», сидевший в первой машине.
Машины разъехались веером на ближайшем перекрестке. И сошлись еще через три.
— Ну что?
— У меня все чисто.
— У меня непонятно.
— Что значит непонятно?
— Были одни подозрительные колеса. «Пятерка» — «Жигули».
— Номер?..
— 25-17.
— Ну-ка еще раз проверились.
Машины вновь разошлись. И вновь сошлись.
— Точно — «хвост». Вначале «пятерка», потом «семерка». Которая мелькала раньше.
— Мы тоже видели «семерку».
— Отрываемся.
Машины набрали ход и завертели по улицам и переулкам города сложную, но хорошо отрепетированную карусель.
— Я ухожу, — сообщил «замок».
— Добро, командир. Мы прикроем.
Головная машина выскочила из карусели, предоставив возможность оставшимся таскать за собой возможные «хвосты» хоть до вечера.
— Покрутись еще на всякий случай, — приказал «замок».
— Вроде все чисто.
— Тогда поехали на место… Машина сделала два десятка противоречащих друг другу поворотов и подкатила к пивному киоску, возле которого однажды были проколоты сразу два колеса.
— Вон он!
Зубанов сидел в стороне на деревянном ящике и держал в руках уже почти пустую кружку с пивом. Вторую, аргументирующую его здесь присутствие, кружку.
— Погуди ему.
Полковник услышал сигнал и оглянулся. Из машины ему радостно улыбался его заместитель. Не подвели его бойцы.
Полковник поставил на землю кружку и пошел к машине.
— Прошу, командир, — широким жестом распахнул «замок» багажник с заботливо подстеленным на дно матрасом.
— Плацкарта, говоришь?
— Мягкая. И главное — безопасная. Полковник закинул в багажник ногу, другую и перевалился сам.
— Бензином тут у тебя воняет, — недовольно сказал он.
— Так ведь… — Ладно, поехали.
"Замок» захлопнул багажник.
Через четверть часа машина въехала в распахнутые ворота бывшего зубановского особняка. Сразу — в подземный гараж. А из гаража по узкой подземной галерее в схрон — вырытую на глубине десяти метров, обитую звукоизолирующим материалом, примитивно благоустроенную комнату. Изначально предназначенную для сокрытия заложников, а теперь вот… — Все, прибыли.
Здесь полковника достать было невозможно. Здесь он был в безопасности. И даже не потому, что в зарытом глубоко под землю схроне. Потому что среди своих.
Глава 28
В этой комнате было все — стол, стулья, кровать, шкаф для одежды, холодильник, плита для приготовления пищи, телевизор с видеомагнитофоном, книжные полки с книгами и журналами. За перегородкой унитаз, раковина и душ. В общем, все как в обычных квартирах или гостиничных номерах. Кроме отсутствующих окон и входной двери, которая представляла собой бронированный, с торчащими во все стороны рычагами люк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
— Теперь куда?
— Сейчас, дай вспомнить. Кажется, туда. Полковник начал спускаться к парапету крыши.
— Ты же говорил, что в вентиляционную трубу бросил?
— Да — бросил. Но вначале шел по крыше. Вон там. И там. А уже оттуда поднялся к трубе.
— Ну так и иди сразу к трубе.
— Как же я могу к ней идти, если я не знаю к какой. Мне надо ее с той стороны увидеть, с какой тогда видел.
— Черт с тобой, пошли.
Полковник стал сползать к намеченной точке. Сзади него по жестяному покрытию крыши гулко топали каблуками оперативники. Пять человек. С подвешенными под левыми подмышками кобурами с табельными «ПМ». Которые готовы были пустить в ход.
— Ну что, здесь, что ли?
Тянуть дольше было невозможно… — Здесь.
Полковник попытался встать, видимо, подрагивая коленями и локтями, демонстрируя свою боязнь высоты и аргументируя последующие, на которые он решился, действия.
— Ну? Где?
Зубанов выпрямился, попытался сделать шаг и вдруг, споткнувшись, скользнул подошвой к краю крыши.
— А-а-а! — дико заорал он, размахивая свободной рукой. И, потеряв равновесие, перевалился через почти лежащий на крыше парапет и рухнул вниз, увлекая за собой пристегнутого к его руке оперативника.
— Спасите-е! — кричал он, сползая все ниже. И еще ниже, чтобы сверху невозможно было ухватить его за руку.
— А-а-а! — в тон ему завопил оперативник, хватаясь за выступы на крыше, за парапет и сползая все дальше и дальше, за срез крыши.
Его друзья ухватили его за туловище и ноги Еще секунда-другая — и они начнут вытягивать его наружу и вместе с ним пристегнутое к нему наручниками тело. Через секунду-другую.
Полковник резко задвигал, закачался из стороны в сторону телом, с тем, чтобы наручники сильнее впились в кисть оперативника. Почувствовал, как на него сверху закапала кровь.
— Отстегните, отстегните его! — кричал оперативник. Ему казалось, что его кисть вот-вот оторвется от руки. — Скоре-е-е!
— Помогите! Вытащите меня! — в свою очередь вопил Зубанов, протягивая вверх свободную руку.
— Отстегните-е!!
— Тащи их! — скомандовал кто-то.
Почувствовав рывок, полковник незаметно уперся свободной рукой в выступы украшений, предваряющих карниз крыши.
— Тяните! Тяните! — просил он, одновременно всячески, рукой, ногами и плечом, упираясь движению, направленному вверх.
— Ну что же вы?!
— Не получается!
Ну и слава богу!
Полковник висел над пропастью пустоты, на неестественно вытянутой руке оперативника, лежащего на крыше.
— Держите меня, я попробую ухватиться за наручники! — сказал кто-то.
Это было опасно, потому что если они ухватятся за наручники, то гарантированно смогут вытянуть их и их пленника на крышу.
Зубанов сильно дернул наручники вниз, и оперативники увидели, как из-под браслетов брызнула кровь и полезли клочья кожи.
— Отстегните-е!
Кто-то, свесившись телом с крыши, потянул к замку ключ.
— Не отстегивайте! — закричал Зубанов.
— Держись! — потянулись к нему сверху несколько рук.
Он подтянулся на наручниках и вцепился в них. Рука дотянулась до замка, всунула в замочную скважину ключ.
— Держись крепко, сейчас я открою наручники, — предупредил голос.
Полковник вцепился в руки Замок щелкнул. Наручники раскрылись. Зубанов дернулся вниз и повис на нескольких удерживающих его руках.
Его попытались подтянуть, но неудачно.
— Левее, — попросил он. — Там выступ есть. Я за выступ зацеплюсь.
Его снова попытались подтянуть, но он уперся в карниз.
— Еще! Еще!
— Не получается. Тяжелый ты!
— Тогда левее! Левее!! Я зацеплюсь! Его сдвинули чуть левее. Под расположенный внизу балкон.
— Тяните! Потянули.
Полковник уцепился свободной рукой за чужие руки, подтянулся и вцепился в них зубами. Со всей силы. В одни. И другие.
Наверху вскрикнули и разжали руки. Полковник рухнул вниз. На балкон. Упал, ломая какие-то полки, мгновенно вскочил на ноги, перепрыгнул через перила, спустился вниз, повис, зацепившись пальцами за срез балкона.
— Стой! — заорали сверху сразу несколько голосов. — Стой! Стрелять буду!
Полковник раскачался и прыгнул на нижний балкон. И сразу же на другой.
Сверху бухнул предупредительный выстрел. Еще один. Возможно, уже не предупредительный.
Следующий балкон был застеклен, и пришлось высаживать ногой стекло. И пришлось прыгать в осколки, что стоило нескольких глубоких порезов. Но это ничего. Это не пуля.
С последнего балкона полковник прыгнул под самую стену и, пробежав вдоль нее, оказался на улице.
Оперативники наверняка уже были на третьем или втором этаже. И наверняка передали водителям машин и в горотдел сигнал тревоги. И значит, на уход оставались буквально мгновения.
Зубанов, изображая пьяного, выскочил на проезжую часть, под колеса надвинувшихся на него «Жигулей».
— Ты чего? — возмущенно заорал выскочивший из машины водитель. — Тебе жить надоело?
Полковник, лежа на асфальте, зажимал бок и демонстрировал окровавленную, с ранами, оставленными наручниками, руку.
Водитель испуганно наклонился над ним.
— Ты чего? Ты живой, что ли?
— Мертвый, — тихо сказал полковник и коротко и сильно ударил водителя в солнечное сплетение. Тот кулем упал под колеса собственной машины.
Зубанов сел на его место. На заднем сиденье испуганно жались друг к другу женщина и взрослая девочка. Скорее всего жена и дочь поверженного водителя.
— А ну быстро из машины! — скомандовал полковник. — Ну!
Женщина и девочка выбрались наружу. Полковник резко вывернул во второй ряд и, слившись с потоком машин, стал быстро удаляться от места своего побега.
Теперь у него были колеса. По крайней мере, на ближайшие пять минут, пока погоня не добежит до дороги, не обнаружит лежащее на обочине тело и не сообщит об угоне в горотдел, где немедленно введут в действие план перехвата автомашины «Жигули» серого цвета, номерной знак… Пять минут.
Четыре.
Три… Зубанов повернул «Жигули» в ближайший двор и бросил, загнав на тротуар. Здесь их искать будут долго. Уходя, он прихватил из салона чужую, скорее всего нокаутированного им водителя, куртку.
На улице он заступил на проезжую часть и поднял руку. И тут же опустил.
"Жигули». Нет, «Жигули» ему не подходили.
И эти тоже.
"Москвич». То, что надо.
— Куда вам?
— Двенадцатый километр Восточного шоссе.
— Нет, туда не могу. Мне в другую сторону.
— Плачу тройной тариф.
— Ладно. Садитесь.
Дожидаться двенадцатого километра полковник не стал. Гораздо больше ему понравился десятый.
— Притормозите здесь.
— Где?
— Вот здесь.
— Но мы не доехали.
— Все равно.
Вокруг не было никаких населенных пунктов или сооружений. Был небольшой лесок и кусты вдоль обочины дороги.
— Вон туда, на проселок. У меня тропинка до дачи.
— Я могу довезти.
— Нет. Я же говорю — тропинка. Там только пешком.
Водитель съехал на грунтовую дорогу, остановился и вопросительно посмотрел на пассажира.
— Ах, деньги? — понял тот. — Извини, но денег у меня и нет.
— Как нет? — не понял водитель. — Ты же говорил втрое.
— Да я бы и вчетверо, но денег нет! Поиздержался. Так что платить за машину мне нечем.
— За какую машину? — опять не понял водитель. Совсем ничего не понял.
— За твою машину, которую я у тебя забираю. Сейчас забираю.
— Такты… Водитель потянулся за гаечным ключом, спрятанным за сиденьем. Но взять не успел, оглушенный хорошо поставленным ударом в висок.
Полковник вытащил тело водителя из машины, связал ему руки и ноги и оттащил в кусты. Раньше чем через несколько часов он развязаться не мог. А больше чем на несколько часов машина была не нужна.
Зубанов вырулил с грунтовки, доехал до кольцевой дороги и по ней вокруг города до противоположного его края. Здесь его будут искать меньше всего. И меньше всего на этой, не похожей на объявленную в перехват машине. На «Москвиче». Вместо «Жигулей».
Полковник проезжал мимо постов ГАИ, с удовлетворением наблюдая, как инспектора выуживают из транспортного потока и останавливают все «Жигули» серого цвета. И не обращают никакого внимания на прочие марки проносящихся мимо автомобилей. В том числе «Москвичи». В том числе на «Москвич», в котором сидел он.
Дело было сделано — побег состоялся и следы были заметены. Только что делать дальше? Куда податься удачливому беглецу? Куда приткнуться? Чтобы на преследователей не наткнуться?
Дома, вернее, в той квартире, что заменяет дом, наверняка посадят засаду. На случай возвращения блудного сына в родные стены.
К той женщине, с которой он жил как с женой, — тем более.
Уехать из этого города куда глаза глядят? А куда они глядят? И где их ждут? Кому может быть нужен скрывающийся от правосудия беглый подследственный?
Кроме того, для путешествий по стране как минимум нужны документы и деньги. Которые были изъяты во время ареста.
Ну и что делать? К кому прийти за помощью?
Только разве к своим друзьям-однополчанам. За которыми далеко ходить не надо. Которые все здесь. Если, конечно, здесь после гибели Хозяина, которому они служили. Если здесь, то вытащат. Потому что вытаскивали из гораздо более серьезных переделок.
Полковник остановился у уличного телефона-автомата. И набрал номер своего телефона. На котором теперь, по идее, должен был находиться его зам.
Гудки, гудки, гудки.
Неужели?..
Тогда дежурного. Дежурный всегда на месте.
Гудки.
Гудки… — Слушаю. Голос был знаком.
— Петр, ты?
— Какой Петр? Кто это говорит?
— Гриша это говорит! Хорошо тебе знакомый Гриша.
— Григорий Степанович! — радостно воскликнул дежурный.
— Просто Петя.
— Я слушаю вас. Петя.
— У меня тут небольшие неприятности. Были. Ну да ты знаешь.
— Знаю.
— Теперь я один не справляюсь. Мне помочь надо.
— Конечно.
— Жду вас на одном известном тебе месте. Где мы сразу два колеса прокололи и, пока его ремонтировали, пиво пили. Помнишь?
— Помню.
— Тогда жду через пятьдесят пять минут. Когда поедете — смотрите по сторонам. Там пейзажи интересные.
— Понял. Понял! — И тут же по внутренней трансляции:
— Всем внимание. Полный сбор… Через десять минут из ворот выехали три машины, набитые бойцами полковника Зубанова. Специально три. Чтобы было удобней наблюдать окружающие пейзажи.
— Разошлись, — коротко сказал в переносную радиостанцию «замок», сидевший в первой машине.
Машины разъехались веером на ближайшем перекрестке. И сошлись еще через три.
— Ну что?
— У меня все чисто.
— У меня непонятно.
— Что значит непонятно?
— Были одни подозрительные колеса. «Пятерка» — «Жигули».
— Номер?..
— 25-17.
— Ну-ка еще раз проверились.
Машины вновь разошлись. И вновь сошлись.
— Точно — «хвост». Вначале «пятерка», потом «семерка». Которая мелькала раньше.
— Мы тоже видели «семерку».
— Отрываемся.
Машины набрали ход и завертели по улицам и переулкам города сложную, но хорошо отрепетированную карусель.
— Я ухожу, — сообщил «замок».
— Добро, командир. Мы прикроем.
Головная машина выскочила из карусели, предоставив возможность оставшимся таскать за собой возможные «хвосты» хоть до вечера.
— Покрутись еще на всякий случай, — приказал «замок».
— Вроде все чисто.
— Тогда поехали на место… Машина сделала два десятка противоречащих друг другу поворотов и подкатила к пивному киоску, возле которого однажды были проколоты сразу два колеса.
— Вон он!
Зубанов сидел в стороне на деревянном ящике и держал в руках уже почти пустую кружку с пивом. Вторую, аргументирующую его здесь присутствие, кружку.
— Погуди ему.
Полковник услышал сигнал и оглянулся. Из машины ему радостно улыбался его заместитель. Не подвели его бойцы.
Полковник поставил на землю кружку и пошел к машине.
— Прошу, командир, — широким жестом распахнул «замок» багажник с заботливо подстеленным на дно матрасом.
— Плацкарта, говоришь?
— Мягкая. И главное — безопасная. Полковник закинул в багажник ногу, другую и перевалился сам.
— Бензином тут у тебя воняет, — недовольно сказал он.
— Так ведь… — Ладно, поехали.
"Замок» захлопнул багажник.
Через четверть часа машина въехала в распахнутые ворота бывшего зубановского особняка. Сразу — в подземный гараж. А из гаража по узкой подземной галерее в схрон — вырытую на глубине десяти метров, обитую звукоизолирующим материалом, примитивно благоустроенную комнату. Изначально предназначенную для сокрытия заложников, а теперь вот… — Все, прибыли.
Здесь полковника достать было невозможно. Здесь он был в безопасности. И даже не потому, что в зарытом глубоко под землю схроне. Потому что среди своих.
Глава 28
В этой комнате было все — стол, стулья, кровать, шкаф для одежды, холодильник, плита для приготовления пищи, телевизор с видеомагнитофоном, книжные полки с книгами и журналами. За перегородкой унитаз, раковина и душ. В общем, все как в обычных квартирах или гостиничных номерах. Кроме отсутствующих окон и входной двери, которая представляла собой бронированный, с торчащими во все стороны рычагами люк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48