Может, ее муженек, прежде чем ее так бессовестно мучить, предупредил. Или намекнул о чем-нибудь. Может, дрогнул полковник. Выдави из нее все, как из тюбика зубную пасту. Мне очень важно это знать.
— А сам Зубанов?
— А сам Зубанов мне — что та зубная боль. В общем, если эта волынка продлится еще месяц… И не даст результата… То, боюсь, мне придется пить вместе с ним. На одной скамейке. Как двум с одинаковой биографией отставникам.
Если я не выиграю с Зубановым. Если я не выиграю с братом Иванова. Если я не выиграю хоть где-то, то, значит, я… проиграю. По всем статьям.
Глава 23
Брат прапорщика Иванова ждать себя не заставил. Еще бы, кто откажется от необременительной, за казенный счет поездки в столицу нашей Родины. Причем не к своему морскому, от которого можно ждать любого подвоха, начальству, а к какому-то совсем неизвестному сухопутному генералу. Сухопутчиков Иванов не опасался. Перед «зелеными» генералами капитан был чист как капля росы. В крайнем случае им, не знающим морской специфики, он мог навешать такой «лапши по-флотски» на уши, что сам черт, где правда, а где кривда, не разберет.
В аэропорту капитана встречал брат. На черной «Волге».
— Ого! — удивился капитан второго ранга, оглядывая машину и брата. — Встреча по высшему разряду. А я, грешным делом, думал, ты нам там пули отливал.
— Это еще не класс — так, разминка, — ответствовал прапорщик и тронул за плечо водителя. — Вначале покатай по городу, потом — в Контору, потом — на дачу.
— На какую дачу? — переспросил морской брат.
— На загородную. Там увидишь, — ответил сухопутный.
Всю дорогу прапорщик рассказывал о мелькающей за окнами Москве: о том, где он живал, где бывал, с кем бутылочку распивал. Выходило очень значительно, а главное — привязано к конкретным городским пейзажам. Такие рассказы оспаривать было трудно. Морской брат заметно притих и даже как-то приуменьшился ростом.
На что и рассчитывал генерал, отряжая в распоряжение прапорщика служебную «Волгу».
— Куда еще? — спрашивал водитель.
— Давай Останкино и ВДНХ. «Волга» выкатывалась в правый ряд и набирала скорость.
— А не боитесь? — спрашивал моряк.
— Чего?
— Дырки в правах, — показывал капитан на зашкаливавший спидометр.
— Нет. Мы движемся в режиме «зеленый свет». Нас ГАИ останавливать права не имеет.
— А как они узнают, что это именно вы?
— По номерам, — ответил довольный заданным вопросом и собой прапорщик. — У них специальные списки есть. Мы проходим по второй категории.
Периферийный брат только головой качал. Его, несмотря на непоследнюю должность на флоте, ГАИ не жаловало. Может, и вправду его родственник достиг чего-то в этой жизни.
К назначенным четырнадцати ноль-ноль подкатили к Конторе. К главному корпусу. Здесь генерал обычно не работал, но кабинет для пускания пыли в глаза имел.
— Так вот он какой, наш герой-подводник! — сказал генерал, выходя из-за стола.
Он был в штатском. Но очень дорогом штатском. Таком, что смотрелось ничуть не слабее генеральского мундира.
Прапорщик толкнул брата в спину.
— Капитан второго ранга Иванов по вашему приказанию…
— Брось горланить, капитан. Какой приказ? Никакого приказа не было. Была просьба, чтобы ты приехал. В гости. Точно, прапорщик?
— Так точно! Просьба!
— Ну вот видишь, мне твой брат тут такого про тебя порассказывал, что я решил с тобой познакомиться поближе. Ты как, не против, капитан?
— Никак нет.
— А раз нет — расслабься и перестань орать и есть меня глазами. Я не девка в мини-юбке, чтобы от меня взгляда не отрывать. Садись лучше и рассказывай, как там у вас дела на орденоносном Тихоокеанском?
— Нормально, — пожал плечами капитан, незаметно оглядываясь по сторонам.
— А жизнь? Вообще.
— Нормально!
— Понятно, — вздохнул генерал. — Вот что, прапорщик, бери брата и вези его, как говорится, в неофициальную обстановку. На дачу, в баню. Попарьтесь там, пообщайтесь, расслабьтесь, а я вечерком подъеду. Вместе и поужинаем. Понял?
— Так точно!
— Да не «так точно», а «хорошо». Ну или хотя бы — «ладно».
— Так точно! Ладно!
— Идите.
Братья развернулись кругом и зашагали по ковру к выходу.
Обстановка кабинета возымела нужное действие. А иначе зачем содержать кабинеты?
— Ну как? — спросил прапорщик брата в коридоре.
— На глаза давит. И на уши. Как при погружении на запредельную глубину.
Глава 24
Строительство подземного схрона было завершено в условленный срок. Прапорщик Анисимов не был профессиональным строителем и не привык тянуть время сдачи объекта, оправдываясь объективными обстоятельствами — отсутствием стройматериалов, нехваткой автотранспорта, погодой, выданной накануне зарплатой.
* * *
Прапорщик Анисимов по специальности и призванию был военным. Военным разведчиком и диверсантом. И сроки, обозначенные часами и минутами, понимал буквально. Ноль-ноль — это было ноль-ноль, а не, к примеру, ноль один. И уж тем более не ноль два. В их деле опаздывать было не принято. Потому что от выполнения работы в срок или выхода в конкретную топографическую точку в конкретное время нередко зависела жизнь.
Если прапорщику Анисимову была поставлена задача оборудовать подземное хранилище к… он должен был успеть оборудовать его именно к этому времени. Минута в минуту. Хоть застрелись.
В эту условленную минуту самодеятельный метростроевец вынул из земли последний квадратный дециметр грунта и вбил последний закрепляющий колышек. Объект был сдан в срок.
Длинная галерея, начинавшаяся в погребе, заканчивалась обширной комнатой с обшитыми деревом стенами и засыпанным мелкими камнями полом. Вход в галерею был надежно закрыт и замаскирован. Второй выход из комнаты вел в заброшенный колодец, из которого, при необходимости и некоторой ловкости, можно было выбраться на поверхность земли.
Впервые за многие недели прапорщик позволил себе уснуть в будний день. И спать всю ночь.
Работа была закончена. Не досрочно. И не с опозданием. А тогда, когда нужно.
— Работа завершена, — доложили местному начальнику ГРУ.
— Вы уверены?
— Сегодня он не выносил из дома мешки. Сегодня он спал.
— Может, он заболел?
— Нет, он здоров.
— Сколько, по-вашему, он вытащил на поверхность грунта? В общей сложности?
— Не меньше двадцати пяти кубов.
Начальник ГРУ прикинул примерные размеры подземного помещения. Помещение выходило немаленьким.
— Продолжайте наблюдение. Если в течение трех дней он не продолжит работу, наблюдение можно будет снять.
Глава 25
Через неделю геологи-артельщики завершили основные работы. В окрестностях лагеря были установлены натяжные, срабатывающие на разрыв нити и акустические датчики. По дальнему периметру лагеря смонтирована индуктивная сигнализация, настроенная на приближение живого объекта весом свыше двадцати килограммов. На особо опасных направлениях поставлены хорошо замаскированные телекамеры.
Открытые, удобные для наступления подходы завалены искусственными буреломами. Путь возможного отхода — через обширное гиблое болото — оборудован скрытой от глаз гатью. Теперь довольно было извлечь из-под гнилого пня небольшую лебедку и смотать на нее двадцать метров троса, чтобы со дна болота поднялась металлическая ячеистая сетка, по которой, как по волшебной дорожке, можно было перейти наиболее опасные участки. Уйдя же от погони — обрубить закрепленный на противоположной стороне несущий трос и утопить металлическую тропу на дне, отсекая преследователей. Такой прием не раз спасал диверсантов, обложенных со всех сторон превосходящими силами противника.
Умный человек всегда вначале думает об отступлении и лишь потом об атаке. Идти вперед без заранее обеспеченной страховки не героизм — безрассудство, граничащее с глупостью. Артельщики не были ни глупцами, ни героями. Они были профессионалами.
Когда охранная техника была установлена, временная схема охраны лагеря была демонтирована, вместе с архаичными, времен пиратов и партизан с незаконченным начальным образованием «вороньими гнездами». Примитивизм хорош в живописи, но не в диверсионно-разведывательном деле. Как бы ни был внимателен и опытен живой наблюдатель, специальной техники он не заменит. Электроника не ошибается, не курит, выдавая огнем свое местоположение, и не задремывает под утро. Единственный недостаток охранной сигнализации, что она в отличие от наблюдателя не умеет отличать человека от случайного зверя. Ей что солдат с гранатометом, что лось, кабан или медведь — все едино: движущийся объект массой свыше двадцати килограммов. Поэтому при использовании приборов скрытого слежения дежурному караулу приходится бегать гораздо больше, чем когда работают просто наблюдатели. Но это все же менее опасно, чем пропуск противника на свою территорию по причине ротозейства часового.
И лишь после того, как была обеспечена надежная охрана лагеря, артельщики занялись собственно бытом.
Глава 26
Генерал прибыл в баню к ночи, когда братья Ивановы отдохнули уже очень основательно. Возможно, даже чересчур. Генерал переоделся в потертый спортивный костюм и сел за стол.
— За что пили?
— За папаню, маманю, за орденоносный Тихоокеанский флот, — доложил прапорщик.
— За что будем пить?
— За вас, товарищ генерал.
— Тогда наливай.
Сухопутный генерал капитану-водолазу понравился. Пил наравне со всеми, погонами и должностью не кичился и вообще при ближайшем знакомстве оказался своим в доску парнем.
— Еще по одной?
— Еще.
— А вот, скажем, на глубину пятьдесят метров ты нырнуть можешь?
— Могу. Хоть даже в акваланге
— А глубже?
— Тогда в «тяжелом».
— В каком таком «тяжелом»?
— В том, который со шлангом и свинцовыми ботинками, — встрял, демонстрируя свою осведомленность, прапорщик. Мол, не зря на Дальний Восток ездил. — Я сам такой примерял. Тяжелый, зараза! Ноги не сдвинуть.
— Тогда еще по одной?
— Еще.
— А на сто метров можешь?
— Могу. Если применять инжекторно-регенеративное снаряжение, — воспроизвел капитан еще в молодости заученный параграф служебной инструкции.
— Что?
— Инженерно-дегенеративное, — повторил прапорщик, многозначительно задрав вверх палец.
— Причем до ста метров надо использовать воздушно-гелиевые дыхательные смеси, а если глубже — гелиево-кислородные.
— А глубже это сколько?
— А сколько надо?
— Например, двести!
— Двести — это много, это целый стакан! — услышал совершенно разомлевший прапорщик. — Я пас!
— И двести могу. Если из водолазного колокола.
— А двести пятьдесят?
— Нет. Потому что техника безопасности. Потому что запрещено.
— Я же не про то, запрещено или нет. Я про то, можешь ли ты. Способен ли.
— Я? Могу! Запросто. Я тебе по секрету скажу, только ты никому, что однажды… Утром протрезвевших братьев привели в уже знакомый им кабинет. За столом сидел генерал. Совсем не такой, что был в бане.
— Проходите, садитесь, — сухо предложил он. Братья, переглядываясь и силясь вспомнить, о чем таком они говорили вчера, уселись на краешек стульев.
— Долго задерживать я вас не хочу. Поэтому сразу скажу, что от вас требуется. Братья напряглись.
— Не много. Мне требуется собрать кое-какие оброненные на глубине двести пятьдесят — двести семьдесят метров вещички. Что вы на это скажете?
— Это невозможно! — ответил капитан второго ранга.
— Почему?
— Данные глубины превышают возможности используемого у нас водолазного снаряжения.
— Вчера вы говорили другое. Вчера вы рассказывали, что однажды…
— Это было нарушением существующих инструкций.
— Меня не интересуют инструкции. Меня интересует дело. Или вам бюрократические параграфы страшнее глубины?
Капитан потупил глаза.
— Так было то, о чем вы рассказывали, или вы хвастали?
— Было, — ответил моряк.
— Значит, погружение на данные глубины возможно?
— Возможно.
— Тогда я прошу вас помочь мне в деле, от которого зависит очень и очень многое.
— Я не могу решать подобные вопросы без согласования со своим непосредственным начальством.
— С начальством уже все согласовано. Они не против. Под вашу ответственность. Но я так понимаю, что если что-то случится, то нести эту ответственность уже будет некому. Так что вы ничем не рискуете. Кроме жизни.
— У меня нет соответствующего снаряжения.
— Снаряжение уже в пути.
— Что будет, если я откажусь?
— Я проведу служебное расследование по известным мне фактам нарушения техники безопасности. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Извини, капитан, но у меня нет другого выхода. Мне нужно то, что нужно. В случае удачи я гарантирую вам присвоение внеочередного звания, премию в размере годового оклада и свою признательность.
Капитан сцепил руки, положенные на стол, в кулаки. Прапорщик ошарашенно вертел головой, поглядывая то на брата, то на генерала.
— Когда я должен приступить к работе?
— Сейчас.
— Где будет производиться погружение?
— На Крайнем Севере.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51