– На какой частоте ты с ними болтал? – спросил он Бешеного строго.
– Четыреста двадцать мегагерц.
Акула потыкал в кнопки длинным заточенным ногтем на мизинце. Наушники, мирно лежавшие на коленях Бешеного, вдруг дико и оглушительно захрипели, заставив всех, кто их услыхал, подпрыгнуть. Один Акула понимающе улыбнулся, оставшись совершенно спокойным.
– Никакого результата? Я так и думал. – Он быстро нажал кнопки еще раз. Бритва начала противно пищать через неравные промежутки времени – это работал сканер. Когда он находил передачу, опять вступал в дело генератор шума, забивающий помехами найденную частоту. Акуле потребовалось еще пять попыток, прежде чем самолет вдруг качнулся и снова потерял управление. Бешеный с глумливым хохотом обозвал австрийцев воздушными импотентами и, покрепче ухватив штурвал, снова развернул «Дорнье» на юг.
– Если они не дружны с руководством ВВС, то, я думаю, беспокоиться нам не о чем, – заявил он, когда лег на курс. – Господа и дамы, под нами сорок седьмая параллель, правый берег реки Инн. Впереди около пятисот километров, или часа лета до нашей конечной цели, острова Корсика. Если кто-то верит в Бога, может ему помолиться, так как кроме него нам надеяться больше не на кого.
Неизвестно, молился ли кто-нибудь из них, но австрийских истребителей не появилось ни через десять минут, ни через полчаса, когда они уже углубились на итальянскую территорию. Многие не стали дожидаться расправы с дрожью в сердце и уснули мертвым сном измученных разными переживаниями людей. Они не видели, как тучи отхлынули, обнажая под собой темные массивы гор, которые мрачно вздымались над зеленой, умытой дождем Падуанской низменностью. Она оставалась в стороне от линии их полета. Горы внизу постепенно разглаживались и расползались по сторонам неряшливой серой долиной, кое-где украшенной останками железных дорог. Потом появилась кучка крупинок на ниточке дороги – Больцането. За ним, похожая на улегшуюся в лужу свинью, купалась в грязи загнивающая Генуя. Неразличимая темнота городских переулков, унылые коробки заводов и фабрик, а рядом такая чужая и кажущаяся нереальной буйная зелень, пожравшая элегантную некогда Ривьеру ди Поненте. Молы, как множество грязных щупальцев, распластались по заливу. Все это осталось позади, будто утонуло в бескрайнем голубом искрящемся море. Только редкие рыбацкие лодки пятнали его залитую розовыми лучами заходящего солнца поверхность. Не успели пропасть они, впереди выросла из-под воды скала, еще очень далекая и различимая лишь на локаторе. Мыс Капо-Бьянка, Корсика, на которой ждет их поражение или победа – кто знает? Оскар проснулся, когда мыс уже проступил сквозь туманное марево предвечернего морского горизонта. Анна, не смыкая глаз, просидела все это время на кресле второго пилота и не давала уснуть мужественно вцепившемуся в штурвал Бешеному, который нажил себе красные глаза и осоловелый взгляд. Оскар с радостью впился глазами в морской пейзаж. Как давно и недавно он переплывал его, двигаясь в обратную сторону! Или нет, больше ему теперешний момент напомнил еще более давнюю картину, когда он подлетал к Корсике с Востока на быстрокрылом сибирском МиГе. Тогда он тоже дремал и грезились ему обнаженные красотки на золотых пляжах, а теперь он со стоном оторвался от видения парня с развороченной выстрелом в упор головой. «Ты убил меня зря?» – укоризненно спрашивал тот, прерывая свой дрожащий крик.
Да, девочка, за смерть которой он хотел отомстить той безжалостной расправой, сидела рядом, живая и лучащаяся любопытством.
– А этот остров… он очень большой?
– Не больше твоей Венгрии, – ответил Оскар.
– А! Ты проснулся, наконец-то!! Я хотела уже прийти и разбудить тебя насильно. Наш молодой камикадзе – кстати, кто это?
– Японский летчик-смертник. Откуда ты взяла это слово?
– Акула его так назвал. Так вот, Бешеный не знает, куда именно лететь.
– Молодых вечно надо учить… Облетай этот могучий мыс справа: нам надо попасть в Аяччо.
– Угу.
Под мудрым руководством Оскара самолет обогнул Капо-Бьянка с запада, сделав широкую дугу в километре от поверхности моря и в полета – от береговой черты.
– Держи точно между этих двух вершин, Монтечинто и Энкюдип. Попадем как раз туда, куда надо. – Однако через пять минут Оскар был пристыжен в своей вальяжной поучительности, ибо «куда надо» почему-то оказалось значительно левее них. Им пришлось развернуться над мысом Фено, и только тогда они очутились, наконец, над Аяччо.
– Что ты делаешь? – спросил Оскар Бешеного, ожесточенно щелкавшего клавишами.
– Как что? Пытаюсь связаться с диспетчером аэропорта.
– Ну ты даешь! Какой к черту диспетчер? Здесь его нет. Кто хочет, тот подлетает и садится. Если там кто-то вдруг собирается взлетать, то на аэродроме жгут костры.
– Придурки!! Ну, костров там пет, хотя два самолета стоят.
– Да ты что?! Целых два!! Похоже, там ажиотаж.
Их самолет для большей уверенности сделал над аэродромом пару кругов, а потом начал снижаться. Компьютер с помощью ультразвукового радара держал высоту, регулируя плавность снижения. Колеса, парашют, тормоза – и вот они застыли в конце бетонной полосы. Полуголый человечек на тракторе зацепил их за переднее колесо и оттащил прочь, при этом безобразно ругаясь. Когда «Дорнье», в конце концов, перестал двигаться, они смогли выбраться из надоевшего тесного салона в теплые корсиканские сумерки.
– Ух!! Здесь жарко!
– Это точно.
Возглавив колонну, Оскар повел всех к знакомой гостинице. Сзади послышались шаги.
– Эй, вы!! Как насчет платы за то, что я надрывался с вашим гребаным самолетом? – это кричал рассерженный тракторист. Получив серебряную монету, он разом подобрел. – Мсье, послушайте, за самолетом нужен глаз да глаз, не то его разберут до последнего винтика!
– Ну так присмотри за ним! Когда будем улетать, расплатимся.
– Хорошо, хорошо! С большим удовольствием, мсье! Акула дернул Оскара за рукав:
– На хрена нам сдался угнанный самолет, а? Может, выгоднее его продать?
– Эй, старик! Мы можем его продать. Скажи хозяину аэропорта – тридцать золотых.
Тракторист выпучил глаза и затряс головой:
– Я не могу с ним так шутить!!
– Это самая настоящая правда.
Часто оглядываясь, видно, с уверенностью, что сумасшедшие иностранцы просто растают в воздухе вместе с самолетом, старикан побежал прочь.
– Чем ты его напугал? – остальные, кроме него и Акулы, не понимали французского.
– Вас это не испугает.
Лениво перебрасываясь фразами, они достигли отеля. Внутри, в пыльном холле было пусто, но вскоре появился по-прежнему слегка небритый хозяин. На этот раз он имел вполне счастливый довольный вид.
– О! Сколько гостей!! Вы все хотите остановиться у меня? О, prego, prego, signori!! Приветствую вас в этой отличной гостинице!
– Эй, я был у тебя не так давно, – прервал его словоизлияния Оскар. – Так что можешь не врать понапрасну.
– Ви? – от волнения у хозяина появился сильный акцент. – Ви бывало здесь? Ах, скузи!! Я вспоминатто!! Богатый араб на мощном самолетто! Я вспоминатто.
Потерев руки, хозяин заговорил таинственным шепотом:
– Сейчас все не так. Близко октябрь, стормо на море, тучи на небо. Осенняя прохлада, много синьоров и синьорин с континента. Мы теперь имеем свет и вода. Вот так.
Новость была и хорошей и плохой одновременно, ибо им предлагали цивилизованное жилье, однако и плату спрашивали соответственную. Однако не успели они обрадоваться и огорчиться, как примчался запыхавшийся владелец аэродрома с охапкой похожих на пуговицы серебряных франков.
– Он мой? – жалобно простонал несчастный, которого вот-вот готов был хватить удар.
– Да, ваш. Только выгоните прочь из салона двух связанных людей. Они сумасшедшие и совершенно не знают французского. Гоните их прочь.
Счастливый обладатель «Дорнье» убежал, подгоняя себя истошными воплями радости.
– Итак, – обернулся к хозяину отеля Оскар. – Семь одноместных номеров на одну ночь. Сколько это будет стоить?
Тот очень удивился количеству заказанных комнат, ибо видел среди пришедших двух особей женского пола, но ему так было только выгоднее. Скороговоркой прославляя щедрость Девы Марии, он пошевелил пальцами и выпалил, пытливо стараясь разглядеть выражение лиц нанимателей:
– Золотой в сутки на человека. – Вместо ожидаемых им возгласов возмущения послышался стук отсчитываемых франков.
– Нужно было отсчитать шесть, по одному на человека! – невнятно проговорил Рихард и криво усмехнулся, глядя на «Хелен». Та тоже улыбнулась в ответ.
– Можешь проверить, я очень похожа на настоящую, – ответила она страстным шепотом и ухватила немца пониже живота. Рихард с воплем отскочил в сторону и первым взобрался вверх по лестнице.
28. ГНЕЗДО
Оскар мылся под холодным душем, только голову ополаскивал теплой водой из кувшина. Пегую щетину на подбородке он решил не трогать. После душа он подстриг достигшие безобразной длины ногти, а потом, сопя от сосредоточенности и боли, выдрал из-под них магниты. Ожоги-наклейки слезли еще в самолете, и от всего страхолюдного маскарада остались лишь веки без ресниц и несколько маленьких шрамов. Часы пропищали семь. В одних плавках и накинутой на плечи гавайке он вышел в комнату и остановился, как вкопанный. Свеженькая и чистенькая Анна с копной распушившихся волос и радостным блеском в глазах сидела на кровати. Одежды на ней было тоже не густо – поначалу Оскар ее и не заметил вовсе. Где, черт возьми, она взяла эти прозрачные трусики и бюстгальтер?
– Иди ко мне! – проворковала она, вытянув вверх руки. Оскар в ужасе зажмурился, но это ему не помогло. Изящный скелетик тянул к нему свои косточки сквозь закрытое веко, а в мозгу вертелась картинка, которую успел запечатлеть здоровый глаз, – изящные руки, тонкая талия и кругленькие бедра. А грудь? С какой стати она казалась ему раньше совсем детской, крошечной? Как ни крути, как не отказывайся Оскар в это поверить, у него на кровати сидела не девчонка, а женщина. Очень привлекательная и кое-чего желающая… Но он, чувствуя в себе почти физическую боль, взял себя в руки. Да, да, он смог побороть все чувства и даже родить раздражение, хотя, по большому счету, он был зол на себя, ухитрившегося попасть в такое двусмысленное положение:
– Уходи. Сейчас не время играть в любовь. Нас ждут ужинать.
– А потом?
– Что потом?
– Любовь! Только не игра, а настоящая!! Раз ты поцеловал меня, то должен довести дело до конца.
– Да-да, потом, – про себя он подумал: я скажу что угодно, только уйди!! Я не могу спокойно стоять здесь почти голый рядом с соблазнительной и тоже почти голой милашкой, которую назвал своей дочерью. Краем игривого крыла его задело похотливое видение, и он задрожал от ужаса.
– Хорошо, я зайду к тебе после ужина! – как странно, она не замечала или не хотела замечать его тона и вида.
Воздух заколебался – хрупкий скелетик вышел в коридор и превратился в длинное мутное пятно. Дрожащими руками Оскар нашел на столе повязку и водрузил ее на голову. Вот это он влип!! Кроме всего прочего, Анне вряд ли было больше, шестнадцати лет. Конечно, здесь не было родителей, которых могло возмутить увлечение дочери, но зато здесь была совесть Оскара… или что-то другое, выстроившее барьер между ним и этой прекрасной нимфеткой. О, так вот что чувствовал Гумберт, когда видел Лолиту!! Оскар медленно надел брюки, сандалии, застегнулся и причесался. Но прежде чем идти вниз, он достал из сумки металлический футляр, раскрывающийся на две части, как книга. Внутри притаился мощный радиотелефон, настроенный на спутник, висевший над Британскими островами. Набирай любой номер – Женька будет слышать и может даже возьмет трубку. Как его люди смогли проникнуть внутрь летающего в верхнем слое атмосферы ящика с аппаратурой – загадка. Скорее всего, это подарок со старых времен, и жучок в спутник запихали еще перед запуском… Как бы там ни было – пять… семь… два… ноль, еще три цифры. Гудки. Щелчок.
– Yes? – приятный женский голос
– Алло, это Кремень. – Внутри компьютерного разума эта фраза за долю секунды распознала код и отправила сигнал далеко прочь – на другой ящик, болтающийся в космосе над Сибирью.
– Who is this? I don't understand you. – Еще несколько мгновений, оператор в подвалах разведуправления щелкает тумблерами.
– Sorry, lady, this is horrible mistake! – в разговор вступил третий голос. Женька. – Привет, Серж. Долго ты пропадал.
– Как всегда.
– Ну да, я помню. Рассказывай.
– У меня дела плохи. Я не могу говорить об этом по телефону… Вполне возможно, что ты никогда меня больше не увидишь, – Оскар страшно мучился, не желая рассказывать то, о чем узнал за последнее время, в эфир, и боясь, что у него не будет возможности поведать Женьке правду. Но, черт возьми, для толстяка это может оказаться благом! – Скажу тебе только, что никакого лучевого оружия больше нет. Оно существовало в единственном экземпляре и теперь уничтожено.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52