Закончив, она отскочила подальше, земля под ногами опять затряслась. Но больше никаких чудовищ не появилось, зато почва неожиданно просела длинной дугой, уходящей на юго-запад. Свежеобразованная траншея была порядочной глубины и имела на редкость правильные очертания. Несложно догадаться, что ведьма устроила обвал в прорытой здесь гномами подземной галерее.
– Надеюсь, милостью Прародительницы Неба, ни один хиллсдунский ублюдок не успел улизнуть. Иначе нам от них не отвязаться! – пробурчал, появляясь рядом, Вага. – Спасибо, Бурый, я уж думал, все, отпутешествовался.
– Не за что. – Морщась от боли, я попытался рассмотреть, насколько сильно каменная тварь прожгла мне бок.
– Не трогай, – посоветовал Вага. – Пусть лучше леди Ильяланна взглянет.
Но ведьме было не до раненых, она побежала осматривать сброшенный нами груз. Поклажу побросали кто где стоял. Ильяланна чуть не обнюхивала каждый мешок, убедившись, что цел, подзывала носильщиков. В одном тюке хиллсдунский болт пропорол дыру. Любопытство, которое по идее давно должно было оставить меня, властно потребовало посмотреть, что же такое я пер на спине всю эту неделю. И я, преодолевая боль в боку, шагнул ближе. Через рваное отверстие на тропу просыпались желто-коричневые крупные семена, похожие по форме на яблочные.
– Что это? – указал я на них остановившемуся рядом Ваге.
– Семена золотого леса. – почему-то шепотом ответил он.
Леди Ильяланна между тем приложила ладошку к прорехе, опять пошептала что-то, и на месте разрыва появился «шрам». Похоже, мертвая кожа заросла от эльфийского наговора не хуже живой. Потом ведьма, опустившись на колени, сгребла с земли выпавшие зерна, ссыпала в поясной кошель. Не довольствуясь этим, принялась выбирать из травы оставшиеся семечки.
– Они что же, такие дорогие? – Я, конечно, слышал об эльфийском золотом лесе (а кто о нем не слышал?), но прежде вечно юные интересовали меня весьма мало, так что и об обычаях их я не больно расспрашивал.
– Дорогие, – снова шепотом ответил старик. – Если найдется дурак, торгующий подобным товаром. Только в последнее время я что-то таких не встречал.
– Тогда что они с ними делают?
Я придвинулся еще ближе, чтобы рассмотреть странные семена, имеющие столь большую ценность для остроухих, что ради них наша высокородная стерва опустилась на колени.
Что-то легонько стукнуло меня по плечу. Легонько, но так, что я мигом повернул голову.
– Эа, тиу фэс дарра. – Твердый тонкий палец ведьминого братца брезгливо касался моей рубахи, глаза смотрели сквозь меня.
– Ты топчешь тень госпожи, – торопливо перевел Вага. Я бросил взгляд себе под ноги. Солнце светило нам в левую щеку, так что тень эльфийки протянулась совсем в другую сторону. – Отойди, не стой так близко! – с явным испугом зашипел возница. Я отступил назад, эльф, больше не обращая на меня внимания, прошел мимо. – Говорю тебе, они с этими семенами, почитай, как с родными детьми носятся! Так что лучше держись от тюков подальше. – («С радостью, если бы не надо было их тащить на горбу!» – горько усмехнулся я про себя.)
– Так что они такое с ними делают, что трясутся над каждым зернышком?
– Все. – Вага, проводив взглядом удаляющуюся спину Ярвианна, заговорил громче: – Едят, пьют, выращивают новые деревья, даже одежду ткут из листьев…
– Да ты у нас знаток эльфов! – обронил, появляясь, вездесущий Суслик. Старик неприязненно зыркнул в его сторону и разом замолк.
Только когда все тюки были осмотрены и посчитаны, Ильяланна соизволила обратить свое внимание на раненых и убитых. Последних у нас оказалось трое. Пока фея колдовала над тяжелораненым Лотом, которому гном разворотил брюхо, я, как мог, помогал остальным закладывать камнями трупы. Обожженный бок болел, но не настолько, чтобы я отказался исполнить долг перед умершими. Если загнусь, надеюсь, спутники обойдутся со мной так же. Потом настал мой черед: ведьма, не особо аккуратничая, оторвала от раны припекшуюся рубаху. Ненависть к этой бледной немочи, тщательно взращиваемая все последние дни, не позволила закричать, но лицо перекосило – с этим я ничего поделать не смог. Наверняка она получала удовольствие, причиняя другим страдания. Но на безжизненном лице не отражалось ничего.
Кожа в месте соприкосновения с огненным великаном вздулась волдырями, местами уже лопнувшими, сукровичная масса ссохлась, а после растрескалась от движений, вдоль свежих трещин проступила кровь. Насыпанная поверх всей этой красоты едко-синяя дрянь жгла почище раскаленного камня. Но я молча вытерпел и это, и последующую перевязку, когда широкий бинт ложился на растревоженную рану.
– Все. Поднимаемся, уходим.
На этот раз вместо мешка мне досталось тащить носилки с раненым. Что, кстати, оказалось не в пример легче. Весил он немногим больше тюка, набитого семенами, но носилки мы несли вдвоем. В напарники угодил мужик с простреленным плечом, наши мешки временно перекочевали на спины здоровых охранников. В боку у меня продолжала пульсировать боль, а вот Лот, которого мы тащили, чувствовал себя явно неплохо.
– Совсем не болит! – поделился он с нами на вечернем привале. – Наверное, со страху показалось, что кишки-то выпали. Может, через пару деньков и оклемаюсь.
Я не стал разубеждать парня, хотя выпавшие кишки видел собственными глазами. Кроме нас троих в караване было еще два пострадавших во время схватки охранника, но их раны не были серьезными.
После нападения гномов Ильяланна вела колонну ускоренным маршем. Ее брат шел последним, постоянно оглядываясь. Вага, державшийся рядом с носилками, тоже то и дело оборачивался, вздрагивал от любого резкого шума. Когда остановились на ночлег, он долго не желал разводить огонь, пока эльфийка лично не распорядилась вскипятить воды для ужина и для перевязки Лота.
Сжевав вяленое мясо и запив разбавленной тофрой, я нашел себе место подальше от носилок и расположившихся рядом с костром спутников. Здесь хоть и было холодней, зато можно было не опасаться разбудить кого-нибудь во время ночного приступа. Прилег на здоровый бок, закутавшись в одеяло. Разговоры вскоре затихли. Слышалось лишь потрескивание доедающего ветки огня да урчание воды в протекавшем поблизости ручье. Даже комаров отчего-то не было.
Судороги, как всегда, явились вместе с первыми звездами, мышцы скрутило изнутри, так что наяву послышался треск костей. Или это я так зубами заскрипел? Первая волна пришла и отступила. Вторую следовало ждать минут через пять. Рядом прошелестела по траве шерстяная юбка, я поспешно закрыл глаза и выровнял дыхание, притворяясь спящим.
– Эй, Бурый… – Ненавижу это прозвище, но лучше уж оно, чем смертник. Пришлось «проснуться». – На-ка, выпей.
Госпожа Ильяланна, видимо, считала меня своей дрессированной собачкой. Такой скажи: «Ну-ка, ап!» – и она крутанет сальто или спляшет на задних лапах. Я не торопился принимать тонкий пузырек из мутного стекла.
– Пей. – Это был приказ из тех, что лучше исполнить. Но я все равно ничего не успел сделать: тело свела новая судорога. В первый момент я зажмурился, уже привычным жестом впиваясь ногтями правой руки в клейменое плечо в безуспешной попытке хоть немного отвлечь боль. Дыхание перехватило, зубы опять заскрежетали о зубы. Второй приступ по традиции длился дольше. Только-только начало отпускать, и тут кто-то нахально ухватил меня за нос. Глаза и рот открылись сами собой от удивления. Тут же в горло потекла кисловатая жижа.
– Вот так. – Фея отдернула руку раньше, чем я сообразил, что к чему. – И не вздумай выплевывать! Эта штука – твое снотворное на ближайшие дни. – Не вдаваясь больше в объяснения, эльфийка преспокойно вернулась на свое место рядом с Ярвианном. Я же лежал дурак дураком, наглотавшись неведомой дряни. Плеваться? Возмущаться? Наверное, следовало, если бы не знал, что не позднее двух-трех минут опять буду корчиться, забыв обо всем, кроме прожигающей плечо печати. Но в ту ночь приступы больше не повторялись, и онемение не пошло дальше кончиков пальцев.
Десятник разбудил меня задолго до рассвета, обычно я сплю чутко, но тут, несмотря на обожженный бок, дрых как убитый.
– Леди зовет, – буркнул растолкавший меня Дрейго Его напарник Алкит возился с дровами у прогоревшего костра.
Я отправился к смутно выделяющемуся на фоне темного неба силуэту.
– У нас мало стражников, – без предисловий сообщила мне эльфийская ведьма. – Предлагаю тебе новый контракт. Это меч Ринно, убитого фойербардом. Если примешь его, твое жалованье возрастет до трехсот лорров.
Очень хотелось съязвить, мол: «Мне нужны не деньги, а…», но рука уже сама потянулась к оружию. Плохо идти по смертельно опасной местности, не имея не то что меча – приличного ножа под рукой.
– Когда бок заживет, тебе придется снова нести мешок, – предупредила Ильяланна.
Я кивнул – и так понятно, что носильщиков в караване не хватает.
Рукоять меча удобно легла в ладонь. Вместе с клинком фея протянула мне кожаную поясную перевязь.
С ночевки снялись затемно.
Тропа снова взбиралась в горы. Похолодало, но мы едва заметили перемену. Эльфийка и десятники гнали и гнали караван, сократив до минимума ночевки и почти не делая остановок днем. Никто не роптал; стоило горному эху донести необычный звук, и по колонне полз зловещий шепоток: «Хиллсдуны… хиллсдуны…» Даже самые усталые прибавляли шаг. Долина гейзеров давно осталась позади, но никто не чувствовал себя в безопасности – Гномьи Горы не зря получили свое имя, подземные жители были здесь хозяевами, а значит, враг мог ожидать за любой скалой, под любым камнем.
В первые два дня я тащил носилки, но уже к вечеру второго мой ожог на боку успел зарубцеваться, я не стал прикидываться больным и на третье утро взвалил на плечи знакомый тючок. Вместо меня носилки вызвался нести Вага, предварительно сгрузив на колени быстро шедшему на поправку Лоту свои поварские причиндалы. Как-то само собой вышло, что мы теперь держались рядом. Третьим, хоть его и не звали, то и дело прибивался Суслик. К прочим тяготам пути добавились рассказы о его былой жизни, неизменно грустные и, похоже, бесконечные. Прервать поток его речи не могла даже одолевавшая рассказчика одышка. Он успел мне порядком надоесть, но сказать об этом прямо было бы слишком жестоко. Так что приходилось терпеть и слушать, а вместе со мной поневоле слушали Вага, его напарник и Лот, которого они несли.
– Ты уже достал человека своим нытьем, Суслик! – бросил как-то проходивший мимо десятник. – Гони его, Бурый, иначе он тебе весь мозг выпьет. – (Забыл сказать – после инцидента с фойербардом и вручения меча моя популярность у наемной охраны резко возросла. Кое-кто так даже пожелал мне пару раз «доброго утра!».)
– Иди ты… – огрызнулся вслед Суслик, но так тихо, что воин вряд ли его расслышал. Бывший плотник покосился на меня, хотел еще что-то добавить, но потом стушевался и передумал. Мне стало жаль беднягу.
– Послушай, откуда это прозвище – Суслик? – спросил я, чтобы как-то приободрить мужика. – Помню, тебя еще в той корчме так называли. С виду вроде не похож.
– Сулли – так меня зовут по-настоящему, – довольно мрачно сообщил недавний пьянчужка. – Сулли Топорище. А мастерская моя называлась: «Знатное топорище». – Постепенно он снова оживился. – Если дойдем до Западного побережья, куплю себе домик, чтобы рядом сарай, где верстак поставить да доски хранить. Плотнику ведь для работы не так много надо! А как пойдут клиенты, можно и мастерскую открыть, название возьму старое…
– А за дочерью в Каннингард когда собираешься? – как бы между прочим поинтересовался я.
Плотник задумался ненадолго, потом осторожно, словно прощупывая, выговорил:
– Сто лорров – большие деньги, но если возвращаться в Каннингард, почитай, все на дорогу и уйдут. А тащить малолетнюю девчонку через горы? Нет, для нее же лучше подождать несколько лет, пока я разбогатею, а она – вырастет.
– Может, и лучше. Только вспомнит ли она тебя через несколько-то лет? Или уже кого другого отцом называть станет?
Сулли опять сник.
– Вряд ли Ильяланна отправит караванщиков назад в Каннингард порожняком, – поделился я с ним своими мыслями. – Ты бы мог наняться на обратный путь, глядишь – еще сотню заработаешь, так и на новую мастерскую в столице скопишь, и дочь к себе заберешь.
Ответа я не дождался, но это и ничего, главное, пусть человек задумается хорошенько.
Зеленая травка и кустарник практически исчезли, их сменили желто-коричневая почва и серые камни, между которыми в углублениях лежал снег. Даже на солнечных склонах рос преимущественно лишайник. Вскоре должно было показаться ущелье. Я давно догадался, что мы идем не к Пересветскому перевалу – до того было от силы дней четыре-пять от замка Маледо, а мы сбивали ноги уже вторую неделю. Судя по тому, что родовое поместье леди Ильяланны располагалось где-то в Кирнее, то и двигались мы, вероятно, к Кирнейскому горному проходу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59