Милорд несколько минут без интереса рассматривал лабораторию, потом, не удостоив мертвого мага последним взглядом, направился к ступеням.
Его компаньон между тем уже обежал холл, нашел малоприметную дверь под лестницей, приоткрыв, громко позвал:
– Ганна!
Девушка немедленно появилась из своей каморки.
– Что желает господин?
– Хозяин срочно зовет тебя в лабораторию, – с милой улыбкой сообщил ей посетитель.
– Но мне запрещено туда спускаться! – испугалась горничная.
– Он сам послал меня за тобой. – Гость развел руками. – Но на всякий случай, ты можешь спросить его из-за двери.
– Ладно.
Ганна протиснулась мимо замешкавшегося у двери мужчины, но к спуску в лабораторию дойти не успела. Сильные руки сзади обхватили девичий подбородок, резким рывком в сторону сломали шейные позвонки. Служаночка беззвучно упала к ногам своего убийцы. Тот поднял тело, отнес его по крутой лесенке на верхний этаж, после чего столкнул труп, заставив скатиться до самого низа. Спустившись следом, перешагнул у подножия через мертвую девушку, услужливо подал руку патрону, как раз закончившему подъем из подвальной лаборатории.
– Ну что, все чисто? – покосившись на труп, уточнил тот.
– Да, милорд.
* * *
Утром накануне дня Всех Богов ворота герцогского Дворца отворились, выпуская праздничную кавалькаду: нарядные всадники, кареты, украшенные цветами и лентами, все это великолепие во главе с Его Светлостью герчогом Ги-Васко на белом иноходце продефилировало через город в направлении Карской заставы. Следом потянулись повозки горожан попроще. Те, кто не мог себе позволить конной прогулки, еще за неделю отправились в Ольсо пешком, чтобы успеть добраться к празднику, да и кое-кто из вполне обеспеченных граждан предпочел загодя обеспечить себе комнату получше на тамошних постоялых дворах. Правда, это еще не гарантировало им удобное место на самой церемонии. Посмотреть на знаменитое шествие по воде к Озерному храму съезжались не только каннингардцы. Господину герцогу и его свите, естественно, не было нужды беспокоиться о месте для постоя, к их услугам был недавно обновленный дворец.
Когда кавалькада миновала предместья, герцог остановил своего скакуна и пересел в карету. Солнце заглядывало в узкое оконце в задней стенке, слепящий глаза квадрат мешал плотному мужчине, сидевшему напротив, расположиться с удобством на лавке. Когда Ги-Васко опустился на мягкое сиденье, закрыв затылком оконный проем, тот вздохнул с явным облегчением.
– Каретникам следовало бы подумать о шторке для этого проклятого окошка, – передвигаясь к центру лавки, заметил он.
– Зачем?
– Чтобы солнце не било в глаза. Вам разве не мешает?
– Я никогда не сажусь спиной в направлении движения, – усмехнулся герцог. – Ну а мои гости могут и потерпеть. Разве не ваш Эрт назвал терпение одной из благих черт человека, помогающих ему достичь идеального воплощения?
По хаэльским поверьям, душа праведника после смерти, переступая за Край, попадает на склоны Незримой Горы – в счастливую страну вечного лета и благоденствия. Души же злодеев и грешников дожидаются своего перерождения в Бездне. Согласно старой вере, череда перерождений непрерывна и бесконечна. По вере «возрожденцев», цепь перерождений заканчивается идеальным воплощением. Когда все души достигнут идеального воплощения – в мире воцарится царство вечного блаженства, все станут бессмертными, а нераскаявшиеся грешники, отвергнувшие учение Эрта Благолепного, вечно пребудут в Бездне.
Собеседник немного попыхтел, продолжая устраиваться на своей лавке.
– Вы правы, Ваша Светлость, с годами мне стало не хватать этого качества. Привязанность к комфорту – грех. Надеюсь, Благолепный простит мне его за долгую верную службу.
– Уверен, Вашему Благолепию не о чем тревожиться.
– М-да… – Толстяк покивал головой. – Я беспокоюсь совсем о другом… – Многозначительная пауза повисла в сумраке экипажа.
– Так о чем же вы беспокоитесь? – неслышно вздохнув, нарушил молчание герцог. Он уже догадывался, о чем пойдет речь.
– Слишком опасно появляться при таком стечении народа без всякой охраны. Надо изменить церемонию. Пусть бы гвардейцы заставили толпу встать подальше от озера.
– Нет, – прервал Васко говорившего. – Я не стану менять традиции.
– Но враги, они смогут подобраться к Вашей Светлости совсем близко, на расстояние вытянутой руки, а значит, и удара кинжалом!
– О чем мы толкуем! – отмахнулся правитель. – Какие враги? Милостью обитателей Незримой Горы, вот уже шестнадцать лет мы живем в мире с соседями. А вы предлагаете мне оскорбить богов, согнав паломников с берега Священного озера!
Теперь пришел черед жреца Возрожденного недовольно двигать бровями.
– Ах, перестаньте! – заметив эти гримасы, усмехнулся Ги-Васко. – Вы ревнивы, точно старая любовница! Я просто не успел упомянуть вашего возлюбленного Эрта, но конечно же часть заслуг в том, что герцогство пребывает в достатке и мире, принадлежит и ему! Если я иногда и забываю порой вознести хвалу Благолепному, так зато позволил вам отстроить святилище в самом центре Старого города. Думаю, одного этого могло бы хватить, чтобы мое нынешнее воплощение стало идеальным! – В последних словах герцога прозвучала откровенная ирония, и жрец насупился еще больше.
– Никто из нас не знает, какого воплощения он достиг, пока не умрет. Только возрождение в собственном теле послужит знаком, что цель достигнута. Как знать, быть может, закрыв глаза с последним вздохом, вы тут же откроете их вновь для жизни вечной!
– С чего мне тогда бояться убийцы, ведь он всего лишь откроет путь к возрождению?
– Вы все шутите, – укоризненно затряс щеками священнослужитель. – Между тем один из прихожан сообщил мне о странной гибели вашего придворного мага. Он сказал, что магистра убило собственное заклинание, когда он хотел создать печать тьмы. Не кажется ли вам подозрительным, что маг, потеряв одну печать, так торопился создать взамен новую, что даже пренебрег собственной безопасностью? Кому в вашем герцогстве она могла предназначаться? Вряд ли это совпадение, что Траск погиб как раз накануне дня Всех Богов.
– Какие, однако, осведомленные у вас прихожане…
– Слова истинного бога находят отклик в самых разных сердцах. Все больше достойнейших граждан Каннингарда приходят к Эрту Благолепному в его Храм. Они чувствуют: грядут темные века. Полчища тварей замерли у края Бездны, и старые божества больше не в силах сдерживать их. Стоит пасть Вратам Света, и они затопят землю. Лишь один бог способен выстоять против армии Тьмы!
– Какие мрачные у вас фантазии, – не меняя насмешливого тона, заметил Ги-Васко.
– Это не фантазии!
– Что ж, тогда нас ждут действительно трудные времена. Но пока они еще не наступили, я, с вашего позволения, хотел бы вздремнуть. Вчера пришлось засидеться за полночь с делами, а утром – встать рано.
Герцог откинулся на спинку сиденья, вытянул ноги чуть не через всю карету и прикрыл глаза. Но сон не шел к правителю. В последние дни череда вроде бы мелких, но странных и неприятных событий произошла в столице. Все они оказывались тем или иным образом связаны с дворцовым магом. Теперь Траск мертв, некому пролить свет на случившееся.
Заговор? Мрачное слово траурными буквами всплыло перед мысленным взором Ги-Васко. Неужели снова заговор? А и вправду, слишком долго все было спокойно. В тихой воде, как известно, заводится масса всякой дряни! Но кто? Первый кандидат в заговорщики трясся сейчас напротив него в карете. Нет, вряд ли. Служителям Благолепного невыгодна резкая смена власти: как-то еще новый правитель взглянет на растущую мощь их Храма? Тогда, может, Империя? Старый, проверенный временем враг, затаившийся на несколько десятилетий, прикинувшийся дряхлым. Но он-то знает: стоит на миг утратить бдительность, и хищные зубки императрицы вопьются в горло герцогства.
Герцог не спал. Расслабленная поза и опущенные веки не сумели ввести в заблуждение старшего жреца. Нетрудно догадаться, какие заботы снедают сейчас каннингардского властителя. Его Благолепие не позволил удовлетворенной улыбке испортить суровое выражение своего лица и, подперев щеку рукой, сам задремал под мерное поскрипывание рессор.
Герцогский кортеж прибыл в Ольсо задолго до сумерек, но Ги-Васко сразу отправился отдыхать в пышно убранную к его приезду спальню. Придворные занялись грызней за лучшие комнаты. Его Благолепие оставил герцога после въезда в городок, предпочтя ночлег в маленьком святилище Эрта, устроенном его собратьями недалеко от Столичных ворот.
Церемония принесения даров божествам Незримой Горы начиналась с рассветом. На этот раз герцог возглавил пешее шествие к Озерному храму. Одет Ги-Васко был в подобающий его рангу и торжественному дню сплошь затканный золотом бирюзовый наряд. Голову украшала ставшая знаменитой герцогская корона. По бокам вышагивали старший жрец Эрта Благолепного – солидный годами и фигурой, в белоснежном хитоне, подпоясанном ярко-малиновым поясом поперек обширного живота, и совсем молодой сын анхорнского посланника. Юноша был чрезвычайно горд оказанной ему честью – помогать правителю нести дары, предназначенные девяти богам Круга. Выбор этого спутника привел в замешательство двор, не догадывавшийся о мыслях, посетивших недавно их повелителя. Герцог между тем хотел постоянно иметь на виду первейших из своих потенциальных противников: набирающий силу культ Возрожденного, в лице его главного жреца, и Империю, представленную юным анхорнцем.
Храм, оправдывая свое название, возвышался прямо посреди обширного озера, окаймленного цепью острых, похожих на зубы, холмов. Жрецы говорили, будто озеро образовалось на месте потухшего вулкана, но раскинувшиеся вокруг на многие мили поля и перелески мало походили на горный пейзаж, поэтому россказни храмовых служителей были неубедительны. Десять молочно-белых колонн вырастали из темной воды, капители в виде цветков лотоса подпирали свод. Тонкие круги разбегались по воде из центра мраморной беседки и, словно по волшебству, исчезали, достигнув границы купола.
Между колоннами на цилиндрических постаментах стояли статуи девяти богов Круга. Отражения их подрагивали в такт пробегающим волнам. Водное зеркало практически не искажало цвета, и небесно-голубой плащ Улле имел точно такой же оттенок у его отражения. Правда, внимательный наблюдатель мог бы заметить необъяснимые различия между статуями и их отражениями: навершие скипетра Прародительницы Неба изображало бутон водяной лилии, а рука ее зеркальной сестры сжимала похожий жезл, но увенчанный уже увядшим цветком. Шлем бога-воителя Рорга украшал гребень из конского волоса, а головной убор его водяного двойника – перья стервятника. Но удивительнее всего было не это, а то, что статуя Эрта, Достигшего Идеального Воплощения, вовсе не имела отражения. Однако поражаться всем этим странностям обычно было некому. Берега озера находились под бдительным присмотром жрецов, следивших, чтобы никто из непосвященных не ступил на дорожку, ведущую к храму. Лишь раз в год правитель Каннингарда по древнему обычаю проходил по расположенным вровень с водой каменным плитам – так что казалось, он плывет над озерной гладью. Опустив дары в омут, заключенный между колоннами, герцог возвращался на берег, и праздник продолжался веселым пиршеством.
Сегодня встречавшие процессию жрецы не были одеты каждый в цвета своего бога, все они облачились в белые хитоны, символизирующие принадлежность к Свету. Сначала их шеренга расступилась, пропуская пришедших с дарами на священную тропу, ведущую к храму. А когда герцог и его сопровождающие начали шествие по каменным плитам, жрецы парами последовали за ним. Остальные паломники с берега наблюдали завораживающую в своей нереальности картину: череда фигур, идущих по воде, «аки по суху». Вот они достигли храмовой беседки, герцог остановился напротив пустого центрального проема; священнослужители, обойдя колоннаду с двух сторон, заняли места каждый напротив своего кумира. Затем Ги-Васко уронил в центр очерченного беседкой «колодца» сначала свой ларец с дарами, потом поданные ему один за другим ларцы, принесенные жрецом Эрта и сыном имперского посланника. Когда последний дар скрылся под водой, над озером раздался мелодичный перезвон. «Дин-дон, дин-дон» – девять раз разнеслось над водой и стихло. Толпа, затопившая окрестные холмы, восхищенно ахнула. Из года в год повторялась незамысловатая церемония, и столь же неизменно начинавший сам собой звонить колокол вызывал священный трепет у верующих. Герцог не разделял восторга подданных, но отдавал должное изобретательности древних мастеров, чьим творением был Озерный храм и хитрый механизм, в нужный момент заставлявший раскачиваться язык колокола.
Тем же порядком процессия вернулась на берег.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Его компаньон между тем уже обежал холл, нашел малоприметную дверь под лестницей, приоткрыв, громко позвал:
– Ганна!
Девушка немедленно появилась из своей каморки.
– Что желает господин?
– Хозяин срочно зовет тебя в лабораторию, – с милой улыбкой сообщил ей посетитель.
– Но мне запрещено туда спускаться! – испугалась горничная.
– Он сам послал меня за тобой. – Гость развел руками. – Но на всякий случай, ты можешь спросить его из-за двери.
– Ладно.
Ганна протиснулась мимо замешкавшегося у двери мужчины, но к спуску в лабораторию дойти не успела. Сильные руки сзади обхватили девичий подбородок, резким рывком в сторону сломали шейные позвонки. Служаночка беззвучно упала к ногам своего убийцы. Тот поднял тело, отнес его по крутой лесенке на верхний этаж, после чего столкнул труп, заставив скатиться до самого низа. Спустившись следом, перешагнул у подножия через мертвую девушку, услужливо подал руку патрону, как раз закончившему подъем из подвальной лаборатории.
– Ну что, все чисто? – покосившись на труп, уточнил тот.
– Да, милорд.
* * *
Утром накануне дня Всех Богов ворота герцогского Дворца отворились, выпуская праздничную кавалькаду: нарядные всадники, кареты, украшенные цветами и лентами, все это великолепие во главе с Его Светлостью герчогом Ги-Васко на белом иноходце продефилировало через город в направлении Карской заставы. Следом потянулись повозки горожан попроще. Те, кто не мог себе позволить конной прогулки, еще за неделю отправились в Ольсо пешком, чтобы успеть добраться к празднику, да и кое-кто из вполне обеспеченных граждан предпочел загодя обеспечить себе комнату получше на тамошних постоялых дворах. Правда, это еще не гарантировало им удобное место на самой церемонии. Посмотреть на знаменитое шествие по воде к Озерному храму съезжались не только каннингардцы. Господину герцогу и его свите, естественно, не было нужды беспокоиться о месте для постоя, к их услугам был недавно обновленный дворец.
Когда кавалькада миновала предместья, герцог остановил своего скакуна и пересел в карету. Солнце заглядывало в узкое оконце в задней стенке, слепящий глаза квадрат мешал плотному мужчине, сидевшему напротив, расположиться с удобством на лавке. Когда Ги-Васко опустился на мягкое сиденье, закрыв затылком оконный проем, тот вздохнул с явным облегчением.
– Каретникам следовало бы подумать о шторке для этого проклятого окошка, – передвигаясь к центру лавки, заметил он.
– Зачем?
– Чтобы солнце не било в глаза. Вам разве не мешает?
– Я никогда не сажусь спиной в направлении движения, – усмехнулся герцог. – Ну а мои гости могут и потерпеть. Разве не ваш Эрт назвал терпение одной из благих черт человека, помогающих ему достичь идеального воплощения?
По хаэльским поверьям, душа праведника после смерти, переступая за Край, попадает на склоны Незримой Горы – в счастливую страну вечного лета и благоденствия. Души же злодеев и грешников дожидаются своего перерождения в Бездне. Согласно старой вере, череда перерождений непрерывна и бесконечна. По вере «возрожденцев», цепь перерождений заканчивается идеальным воплощением. Когда все души достигнут идеального воплощения – в мире воцарится царство вечного блаженства, все станут бессмертными, а нераскаявшиеся грешники, отвергнувшие учение Эрта Благолепного, вечно пребудут в Бездне.
Собеседник немного попыхтел, продолжая устраиваться на своей лавке.
– Вы правы, Ваша Светлость, с годами мне стало не хватать этого качества. Привязанность к комфорту – грех. Надеюсь, Благолепный простит мне его за долгую верную службу.
– Уверен, Вашему Благолепию не о чем тревожиться.
– М-да… – Толстяк покивал головой. – Я беспокоюсь совсем о другом… – Многозначительная пауза повисла в сумраке экипажа.
– Так о чем же вы беспокоитесь? – неслышно вздохнув, нарушил молчание герцог. Он уже догадывался, о чем пойдет речь.
– Слишком опасно появляться при таком стечении народа без всякой охраны. Надо изменить церемонию. Пусть бы гвардейцы заставили толпу встать подальше от озера.
– Нет, – прервал Васко говорившего. – Я не стану менять традиции.
– Но враги, они смогут подобраться к Вашей Светлости совсем близко, на расстояние вытянутой руки, а значит, и удара кинжалом!
– О чем мы толкуем! – отмахнулся правитель. – Какие враги? Милостью обитателей Незримой Горы, вот уже шестнадцать лет мы живем в мире с соседями. А вы предлагаете мне оскорбить богов, согнав паломников с берега Священного озера!
Теперь пришел черед жреца Возрожденного недовольно двигать бровями.
– Ах, перестаньте! – заметив эти гримасы, усмехнулся Ги-Васко. – Вы ревнивы, точно старая любовница! Я просто не успел упомянуть вашего возлюбленного Эрта, но конечно же часть заслуг в том, что герцогство пребывает в достатке и мире, принадлежит и ему! Если я иногда и забываю порой вознести хвалу Благолепному, так зато позволил вам отстроить святилище в самом центре Старого города. Думаю, одного этого могло бы хватить, чтобы мое нынешнее воплощение стало идеальным! – В последних словах герцога прозвучала откровенная ирония, и жрец насупился еще больше.
– Никто из нас не знает, какого воплощения он достиг, пока не умрет. Только возрождение в собственном теле послужит знаком, что цель достигнута. Как знать, быть может, закрыв глаза с последним вздохом, вы тут же откроете их вновь для жизни вечной!
– С чего мне тогда бояться убийцы, ведь он всего лишь откроет путь к возрождению?
– Вы все шутите, – укоризненно затряс щеками священнослужитель. – Между тем один из прихожан сообщил мне о странной гибели вашего придворного мага. Он сказал, что магистра убило собственное заклинание, когда он хотел создать печать тьмы. Не кажется ли вам подозрительным, что маг, потеряв одну печать, так торопился создать взамен новую, что даже пренебрег собственной безопасностью? Кому в вашем герцогстве она могла предназначаться? Вряд ли это совпадение, что Траск погиб как раз накануне дня Всех Богов.
– Какие, однако, осведомленные у вас прихожане…
– Слова истинного бога находят отклик в самых разных сердцах. Все больше достойнейших граждан Каннингарда приходят к Эрту Благолепному в его Храм. Они чувствуют: грядут темные века. Полчища тварей замерли у края Бездны, и старые божества больше не в силах сдерживать их. Стоит пасть Вратам Света, и они затопят землю. Лишь один бог способен выстоять против армии Тьмы!
– Какие мрачные у вас фантазии, – не меняя насмешливого тона, заметил Ги-Васко.
– Это не фантазии!
– Что ж, тогда нас ждут действительно трудные времена. Но пока они еще не наступили, я, с вашего позволения, хотел бы вздремнуть. Вчера пришлось засидеться за полночь с делами, а утром – встать рано.
Герцог откинулся на спинку сиденья, вытянул ноги чуть не через всю карету и прикрыл глаза. Но сон не шел к правителю. В последние дни череда вроде бы мелких, но странных и неприятных событий произошла в столице. Все они оказывались тем или иным образом связаны с дворцовым магом. Теперь Траск мертв, некому пролить свет на случившееся.
Заговор? Мрачное слово траурными буквами всплыло перед мысленным взором Ги-Васко. Неужели снова заговор? А и вправду, слишком долго все было спокойно. В тихой воде, как известно, заводится масса всякой дряни! Но кто? Первый кандидат в заговорщики трясся сейчас напротив него в карете. Нет, вряд ли. Служителям Благолепного невыгодна резкая смена власти: как-то еще новый правитель взглянет на растущую мощь их Храма? Тогда, может, Империя? Старый, проверенный временем враг, затаившийся на несколько десятилетий, прикинувшийся дряхлым. Но он-то знает: стоит на миг утратить бдительность, и хищные зубки императрицы вопьются в горло герцогства.
Герцог не спал. Расслабленная поза и опущенные веки не сумели ввести в заблуждение старшего жреца. Нетрудно догадаться, какие заботы снедают сейчас каннингардского властителя. Его Благолепие не позволил удовлетворенной улыбке испортить суровое выражение своего лица и, подперев щеку рукой, сам задремал под мерное поскрипывание рессор.
Герцогский кортеж прибыл в Ольсо задолго до сумерек, но Ги-Васко сразу отправился отдыхать в пышно убранную к его приезду спальню. Придворные занялись грызней за лучшие комнаты. Его Благолепие оставил герцога после въезда в городок, предпочтя ночлег в маленьком святилище Эрта, устроенном его собратьями недалеко от Столичных ворот.
Церемония принесения даров божествам Незримой Горы начиналась с рассветом. На этот раз герцог возглавил пешее шествие к Озерному храму. Одет Ги-Васко был в подобающий его рангу и торжественному дню сплошь затканный золотом бирюзовый наряд. Голову украшала ставшая знаменитой герцогская корона. По бокам вышагивали старший жрец Эрта Благолепного – солидный годами и фигурой, в белоснежном хитоне, подпоясанном ярко-малиновым поясом поперек обширного живота, и совсем молодой сын анхорнского посланника. Юноша был чрезвычайно горд оказанной ему честью – помогать правителю нести дары, предназначенные девяти богам Круга. Выбор этого спутника привел в замешательство двор, не догадывавшийся о мыслях, посетивших недавно их повелителя. Герцог между тем хотел постоянно иметь на виду первейших из своих потенциальных противников: набирающий силу культ Возрожденного, в лице его главного жреца, и Империю, представленную юным анхорнцем.
Храм, оправдывая свое название, возвышался прямо посреди обширного озера, окаймленного цепью острых, похожих на зубы, холмов. Жрецы говорили, будто озеро образовалось на месте потухшего вулкана, но раскинувшиеся вокруг на многие мили поля и перелески мало походили на горный пейзаж, поэтому россказни храмовых служителей были неубедительны. Десять молочно-белых колонн вырастали из темной воды, капители в виде цветков лотоса подпирали свод. Тонкие круги разбегались по воде из центра мраморной беседки и, словно по волшебству, исчезали, достигнув границы купола.
Между колоннами на цилиндрических постаментах стояли статуи девяти богов Круга. Отражения их подрагивали в такт пробегающим волнам. Водное зеркало практически не искажало цвета, и небесно-голубой плащ Улле имел точно такой же оттенок у его отражения. Правда, внимательный наблюдатель мог бы заметить необъяснимые различия между статуями и их отражениями: навершие скипетра Прародительницы Неба изображало бутон водяной лилии, а рука ее зеркальной сестры сжимала похожий жезл, но увенчанный уже увядшим цветком. Шлем бога-воителя Рорга украшал гребень из конского волоса, а головной убор его водяного двойника – перья стервятника. Но удивительнее всего было не это, а то, что статуя Эрта, Достигшего Идеального Воплощения, вовсе не имела отражения. Однако поражаться всем этим странностям обычно было некому. Берега озера находились под бдительным присмотром жрецов, следивших, чтобы никто из непосвященных не ступил на дорожку, ведущую к храму. Лишь раз в год правитель Каннингарда по древнему обычаю проходил по расположенным вровень с водой каменным плитам – так что казалось, он плывет над озерной гладью. Опустив дары в омут, заключенный между колоннами, герцог возвращался на берег, и праздник продолжался веселым пиршеством.
Сегодня встречавшие процессию жрецы не были одеты каждый в цвета своего бога, все они облачились в белые хитоны, символизирующие принадлежность к Свету. Сначала их шеренга расступилась, пропуская пришедших с дарами на священную тропу, ведущую к храму. А когда герцог и его сопровождающие начали шествие по каменным плитам, жрецы парами последовали за ним. Остальные паломники с берега наблюдали завораживающую в своей нереальности картину: череда фигур, идущих по воде, «аки по суху». Вот они достигли храмовой беседки, герцог остановился напротив пустого центрального проема; священнослужители, обойдя колоннаду с двух сторон, заняли места каждый напротив своего кумира. Затем Ги-Васко уронил в центр очерченного беседкой «колодца» сначала свой ларец с дарами, потом поданные ему один за другим ларцы, принесенные жрецом Эрта и сыном имперского посланника. Когда последний дар скрылся под водой, над озером раздался мелодичный перезвон. «Дин-дон, дин-дон» – девять раз разнеслось над водой и стихло. Толпа, затопившая окрестные холмы, восхищенно ахнула. Из года в год повторялась незамысловатая церемония, и столь же неизменно начинавший сам собой звонить колокол вызывал священный трепет у верующих. Герцог не разделял восторга подданных, но отдавал должное изобретательности древних мастеров, чьим творением был Озерный храм и хитрый механизм, в нужный момент заставлявший раскачиваться язык колокола.
Тем же порядком процессия вернулась на берег.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59