Выгорят через сто секунд, перехватят цели один и два, если те останутся на прежнем курсе еще сто пятьдесят секунд. Тогда можно будет отключить контроль нацеливания.
– Хорошо, – коротко бросил Мирский.
Нацелившись на «Полководца» на обратном курсе, корабли противника вполне могут вскоре начать стрельбу, но торпеды точно встанут у них на пути, угрожая и не давая стрелять по флагману. На что и рассчитывал Мирский.
Что-то было крайне непонятное в этих двух кораблях. Они не следовали никакой очевидной тактической доктрине – просто летели по прямой с ускорением, пульсируя лидаром, летели, очертя голову. Никаких признаков хитрых ходов: вылетели и стали испускать сигналы, как пьяные дураки, играющие в компьютерную игру, отбрасывая все преимущество скрытости, которое у них было. Кто бы там ни вел эти корабли, он или кретин, или…
– Радар! – тихо позвал Мирский. – С полным насыщением вперед и вниз. Что-нибудь там есть?
– Сейчас посмотрю. – Марек сглотнул слюну, тут же поняв, к чему клонит капитан.
Если это гончие, вспугивающие дичь на своем пути, кто-нибудь тихо должен идти за ними. Не мины, поставленные на пиковой скорости, но что-то иное. Может быть, что-то и похуже, вроде поля самоходных торпед.
– Оптическое сканирование также, капитан?
– Хуже не будет, – хмыкнул Мирский. – Они и так знают, где мы.
Радар-2 доложил:
– Ничего серьезного не видно, господин капитан. Ничего в пределах двух световых секунд вперед или вниз. Небольшие количества органического мусора – проходили через тонкое облако в узловой точке номер один, пару царапин на носу заработали, – но никаких признаков конвоев или систем оружия.
– Впереди чисто, капитан, – сообщил Марик.
– Ладно, продолжайте наблюдение. – Мирский опустил глаза: руки его лежали на коленях, пальцы тесно переплелись. Старые руки, с седеющими волосками на тыльной стороне кисти. – И как я столько прожил? – спросил он тихо сам себя.
Рабочая станция тихо прозвенела.
– Входящий вызов для вас, капитан, – сообщила телефонистка.
Это был Бауэр.
– Я занят, – сказал Мирский сухо. – Торпедная атака. У вас срочно?
– Вроде бы. Происходит что-то непонятное. Как вы думаете, почему они не стреляют?
– Потому что они уже выстрелили, – ответил Мирский сквозь зубы. – Только пули еще не долетели до нас.
Бауэр секунду смотрел на своего флаг-капитана, и на его лице было написано безмолвное согласие. Потом он кивнул.
– Вытаскивайте нас отсюда к чертям, капитан. Всей эскадре дам приказ следовать за вами. Только дайте мне максимальную дельта-вэ по отношению к этой… что бы оно ни было.
Радар-2 доложил:
– Время до максимального подхода второй торпеды, восемьдесят секунд. Капитан, нет признаков, что цели увидели торпеду. Хотя торпеды вполне в пределах видимости, если у них там что-то вроде нашего Г-90.
– Вас понял. – Мирский помолчал. Какая-то колотилась у него внутри, мерзкое чувство, будто он что-то забыл. А, нейтринный импульс! Нейтрино – мощное ядерное оружие. Так почему же не было вспышки?
– Батарея, зарядить двенадцать СЕМ-20 для сброса с хвоста на кратчайший курс перехвата. Допустим, что нападение будет с кормы.
Он снова взглянул на экран, но контр-адмирал уже повесил трубку.
– Есть, капитан! Ракеты заряжены. – Хельсингас был почти счастлив, дергая рычажки и крутя ручки регулировки. Такого близкого к удовольствию выражения у него на лице не бывало с тех пор, как пропала его собака. – Готовность минус десять секунд.
– Рулевая рубка! – Мирский сделал паузу. – По моей команде выполнять маневр отхода.
Зазвенел сигнал тревоги на столе оператора радара.
– Разрешите доложить, капитан! – начал побледневший старшина. – Пропал «Князь Вацлав»!
Потрясенные лица присутствующих обернулись к нему.
– Что значит «пропал»? – рявкнул Вульпис, нарушая иерархию. – Линкор – не иголка…
– Линкор не отвечает на сигналы. И перестал набирать скорость. На графике его видно, но что-то с ним не так… – оператор запнулся. – Сигнал «свой-чужой» от него получить не удается. И слишком много отражает энергии – как будто с него содрали покрытие маскировки излучения.
– Рулевой! Выполнять маневр отхода! – рявкнул Мирский в наступившей внезапно тишине.
– Есть выполнять маневр отхода! – Капитан-лейтенант Вульпис лихорадочно защелкал переключателями.
Фундаментальная проблема космического боя состоит в том, что если дело оборачивается плохо, это обычно случается в мгновенье ока, и, что того хуже, катастрофа становится видимой для корабля только тогда, когда он настолько окружен вражескими ракетами, что удрать почти немыслимо. Мирский эту ситуацию неоднократно разыгрывал с Бауэром и другими капитанами флота, в результате появился план отхода. Хреновенький планчик, и единственный его плюс, что остальные варианты еще хуже. Что-то дотянулось почти через девяносто тысяч километров и стукнуло линкор из-за угла. Нельзя сказать, что это было совершенно неожиданно: в конце концов, воевать сюда прилетели, а не баловаться. Но не было видно никаких ракет: только свои да осколки после взрыва, плывущие впереди, и еще – тонкие брызги органической «перхоти» от вражеских кораблей.
В активном режиме лидар «Полководца» углядел ракету почти в световой секунде – за триста тысяч километров. Если у врага было лучевое оружие, способное раздолбать на таком расстоянии линкор – почти на два порядка мощнее, чем собственное энергетическое оружие обороны «Полководца Ванека», – то это было чертовски близко. И единственное, что оставалось – это развернуться и включить аварийную тягу, прокладывая вектор прочь от противника, до того как тот откроет огонь.
Радар-2 доложил:
– Торпеда поразит цель через сорок секунд. Цели один и два идут тем же курсом, тормозят с ускорением в один «же».
– Что ж, приятно знать. Господин Хельсингас, я был бы вам признателен, если бы вы были столь любезны приготовить теплый прием всему, что наши друзья попытаются послать нам вслед. Не знаю, что они пустили в «Князя Вацлава», но предлагаю не дать им времени показать нам это. И если вы, господа, меня извините, мне нужно сделать один звонок. – Мирский надел скобу с телефонной трубкой и ткнул в отключение громкоговорителя. – Связь, прошу контр-адмирала.
В наушнике щелкнуло.
– Господин контр-адмирал?
– Вы уже начали отход?
– Так точно, господин контр-адмирал. «Князь Вацлав»…
Визг тревоги разгерметизации резанул по ушам ножом.
– По местам, мать вашу! – заревел Мирский. – Всем надеть скафандры!
Он содрал с себя телефон. Офицеры и матросы бросились к аварийному хранилищу в глубине рубки и надели скафандры, потом неуклюже вернулись к своим постам, и севшие на подмену побежали за скафандрами. Рубка имела отдельную герметизацию и систему жизнеобеспечения, как и все главные нервные центы корабля, но Мирский не хотел рисковать. Не то чтобы аварийные скафандры могли помочь при битве корабля с кораблем, но декомпрессия – дело совсем другое. На борту звездолета она была не меньшим кошмаром, чем пожар или излучение Хокинга.
– Контроль повреждений, докладывайте! – буркнул он.
Подбежавший старшина протянул ему скафандр. Мирский встал и натянул на себя костюм – медленно, дважды проверив дисплей его состояния.
– Докладываю: сильное падение давления на палубе «А», капитан. Критическая декомпрессия, утечка воздуха продолжается. Также докладываю о повреждении эмиттера лидара в квадранте три.
– Проверьте, что все как следует застегнуты. Батарея, радары – обстановку?
Радар-1 доложил:
– Торпеда выйдет на перехват через пятнадцать секунд. Цель держит курс, должна пройти внутри нашего радиуса захвата в течение двадцати секунд, потом остается позади.
Хельсингас кивнул.
– Все орудия заряжены.
– Контроль повреждений! Восстановить систему жизнеобеспечения и выяснить, что там, блин, прохудилось!
– Уже выяснил, господин капитан. Какое-то загрязнение, источник внутри системы: странные органические молекулы низкой концентрации. А также, гм, отдельные очаги пожаров. Почти по всей палубе А. Повреждение лидарной сетки локализовано в районе, где ударил осколок. Шестнадцать человек экипажа показаны на панели состояния как пострадавшие. Сегмент палубы номер два открылся наружу, а они были там в тот момент.
Батарея доложила:
– Пять секунд до фазы терминального ускорения торпеды.
– Ослепить их надо, – сказал Хельсингас. – Сетку на полную мощность!
– Есть! Готов полный мультиспектральный импульс.
Хельсингас наклонился и что-то неразборчиво сказал в микрофон. Радар-1 ответил так же неразборчиво. Потом защелкали переключатели, когда радар перенес приоритет контроля на лазерную сетку, покрывающую корабль, и Хельсингас с двумя помощниками стали вводить команды.
«Полководец Ванек» под прямым углом устремился прочь от вражеских кораблей, уходя от безмолвных преследователей по волнам искривленного пространства-времени. Две водно-солевые торпеды, яркие искорки позади, полетели, набирая скорость, к вражеским кораблям парой ядерных фейерверков. Плотная мозаика панелей, покрывающих приличную часть корпуса, засветилась чистыми искрами лазерного света. Тысяча цветов, сливаясь и мигая, образовали бриллиантовую диадему. Мегаватты, потом гигаватты мощности ударили наружу, обшивка корабля вспыхнула, как направленное пламя магния. Сияние нарастало, и почти все оно уходило в два плотно сфокусированных луча, способных прожечь стальную плиту на расстоянии тысячи километров.
Одновременно двигатели торпед врубили максимум на последних трех тысячах километров до надвигающихся кораблей противника. Летя в десять раз быстрее межконтинетальных баллистических ракет докосмической эры, торпеды, виляя из стороны в сторону, уходили от предполагаемых лазеров корабельной обороны, рассчитывая на пассивные сенсоры и сложные алгоритмы антиспуфинга, чтобы пробиться через ожидаемые помехи и контрмеры вражеских кораблей. У них едва ли тридцать секунд ушло на то, чтобы пройти эту дистанцию и убедиться, что бортовой обороны у противника почти что и нет.
Из боевой рубки «Полководца Ванека» столкновение выглядело более чем зрелищно. Одна из целей просто исчезла, сменившись раздувающейся сферой осколков и горячего газа, разлетающегося от горящей точки и полыхающего куда ярче обычного атомного взрыва: когда корабль взорвался, и рухнули опоры двигателя, баллон с антиматерией пролился в суп металлического водорода, запустив хаос экзотических субъядерных реакций. Но попала только одна торпеда, остальные одиннадцать промахнулись.
– Докладываю: новые импульсы нейтрино, капитан! – сообщил оператор радара. – Не от того, который мы стукнули…
Мирский уставился на главный экран.
– Контроль повреждений! Что там на палубе «А»? Рулевая рубка! Все выполняют план отхода?
– На палубе по-прежнему космический вакуум, господин капитан. Я послал группу обследования, но они не доложили. Падение давления в утилизаторе четыре, без признаков утечки воздуха. И есть серьезная потеря мощности на сетке, капитан, мы где-то теряем мегаватты.
– Сообщение об отходе послано минуту назад, капитан. Пока что все… – Вульпис выругался. – Господин капитан, «Камчатки» нет!
– Что значит «нет», черт побери! – наклонился вперед Мирский.
– Потерян еще один сигнал «свой-чужой», – оповестил радар. – От… – Глаза оператора потрясенно расширились. – От «Камчатки».
На главном графике вектора имперских кораблей удлинялись, дойдя уже до 300 км/сек и продолжали ползти вверх. Планета-цель висела впереди, бесконечно недосягаемая.
Мирский глянул на своего старпома. Илья посмотрел на него – с ожиданием.
– Капитан, должен сказать, что они дерутся каким-то способом, которого мы не знаем…
Красные огни. Воющие сирены. Контроль повреждений, выкрикивающий приказы по громкой связи.
– Обстановку! – заревел Мирский. – Что происходит, черт побери?
– Падает давление на палубе «Б», первый сегмент. Сильные скачки мощности, распределительный щит девяносто пять четырнадцатого отсека палубы «Д», пожар. Не могу пробиться через контроль повреждений на палубе «Б» вообще, на палубе «В» черт знает что творится…
– Загерметизировать все выше палубы «Е», – приказал Мирский с побелевшим лицом. – Немедленно! Батареи, ложные цели два и три к запуску…
Но поздно было уже спасать корабль, потому что рой вирусоподобных репликаторов, ударивших в палубу «А» на скорости 600 км/сек, впечатавшихся в корпус усиленного алмаза и проевших себе путь через пять палуб, добрался наконец до машинного отделения. И стал жрать, и стал плодиться…
* * *
В голосе Василия слышался испуг, который в иной ситуации был бы забавным.
– Я вас арестую за саботаж, предательство, нелицензионное использование запрещенных технологий, за помощь и содействие врагам Новой Республики! Сдавайтесь, а то хуже будет!
– Заткнись и хватайся за спинку этого кресла, если не хочешь идти домой пешком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
– Хорошо, – коротко бросил Мирский.
Нацелившись на «Полководца» на обратном курсе, корабли противника вполне могут вскоре начать стрельбу, но торпеды точно встанут у них на пути, угрожая и не давая стрелять по флагману. На что и рассчитывал Мирский.
Что-то было крайне непонятное в этих двух кораблях. Они не следовали никакой очевидной тактической доктрине – просто летели по прямой с ускорением, пульсируя лидаром, летели, очертя голову. Никаких признаков хитрых ходов: вылетели и стали испускать сигналы, как пьяные дураки, играющие в компьютерную игру, отбрасывая все преимущество скрытости, которое у них было. Кто бы там ни вел эти корабли, он или кретин, или…
– Радар! – тихо позвал Мирский. – С полным насыщением вперед и вниз. Что-нибудь там есть?
– Сейчас посмотрю. – Марек сглотнул слюну, тут же поняв, к чему клонит капитан.
Если это гончие, вспугивающие дичь на своем пути, кто-нибудь тихо должен идти за ними. Не мины, поставленные на пиковой скорости, но что-то иное. Может быть, что-то и похуже, вроде поля самоходных торпед.
– Оптическое сканирование также, капитан?
– Хуже не будет, – хмыкнул Мирский. – Они и так знают, где мы.
Радар-2 доложил:
– Ничего серьезного не видно, господин капитан. Ничего в пределах двух световых секунд вперед или вниз. Небольшие количества органического мусора – проходили через тонкое облако в узловой точке номер один, пару царапин на носу заработали, – но никаких признаков конвоев или систем оружия.
– Впереди чисто, капитан, – сообщил Марик.
– Ладно, продолжайте наблюдение. – Мирский опустил глаза: руки его лежали на коленях, пальцы тесно переплелись. Старые руки, с седеющими волосками на тыльной стороне кисти. – И как я столько прожил? – спросил он тихо сам себя.
Рабочая станция тихо прозвенела.
– Входящий вызов для вас, капитан, – сообщила телефонистка.
Это был Бауэр.
– Я занят, – сказал Мирский сухо. – Торпедная атака. У вас срочно?
– Вроде бы. Происходит что-то непонятное. Как вы думаете, почему они не стреляют?
– Потому что они уже выстрелили, – ответил Мирский сквозь зубы. – Только пули еще не долетели до нас.
Бауэр секунду смотрел на своего флаг-капитана, и на его лице было написано безмолвное согласие. Потом он кивнул.
– Вытаскивайте нас отсюда к чертям, капитан. Всей эскадре дам приказ следовать за вами. Только дайте мне максимальную дельта-вэ по отношению к этой… что бы оно ни было.
Радар-2 доложил:
– Время до максимального подхода второй торпеды, восемьдесят секунд. Капитан, нет признаков, что цели увидели торпеду. Хотя торпеды вполне в пределах видимости, если у них там что-то вроде нашего Г-90.
– Вас понял. – Мирский помолчал. Какая-то колотилась у него внутри, мерзкое чувство, будто он что-то забыл. А, нейтринный импульс! Нейтрино – мощное ядерное оружие. Так почему же не было вспышки?
– Батарея, зарядить двенадцать СЕМ-20 для сброса с хвоста на кратчайший курс перехвата. Допустим, что нападение будет с кормы.
Он снова взглянул на экран, но контр-адмирал уже повесил трубку.
– Есть, капитан! Ракеты заряжены. – Хельсингас был почти счастлив, дергая рычажки и крутя ручки регулировки. Такого близкого к удовольствию выражения у него на лице не бывало с тех пор, как пропала его собака. – Готовность минус десять секунд.
– Рулевая рубка! – Мирский сделал паузу. – По моей команде выполнять маневр отхода.
Зазвенел сигнал тревоги на столе оператора радара.
– Разрешите доложить, капитан! – начал побледневший старшина. – Пропал «Князь Вацлав»!
Потрясенные лица присутствующих обернулись к нему.
– Что значит «пропал»? – рявкнул Вульпис, нарушая иерархию. – Линкор – не иголка…
– Линкор не отвечает на сигналы. И перестал набирать скорость. На графике его видно, но что-то с ним не так… – оператор запнулся. – Сигнал «свой-чужой» от него получить не удается. И слишком много отражает энергии – как будто с него содрали покрытие маскировки излучения.
– Рулевой! Выполнять маневр отхода! – рявкнул Мирский в наступившей внезапно тишине.
– Есть выполнять маневр отхода! – Капитан-лейтенант Вульпис лихорадочно защелкал переключателями.
Фундаментальная проблема космического боя состоит в том, что если дело оборачивается плохо, это обычно случается в мгновенье ока, и, что того хуже, катастрофа становится видимой для корабля только тогда, когда он настолько окружен вражескими ракетами, что удрать почти немыслимо. Мирский эту ситуацию неоднократно разыгрывал с Бауэром и другими капитанами флота, в результате появился план отхода. Хреновенький планчик, и единственный его плюс, что остальные варианты еще хуже. Что-то дотянулось почти через девяносто тысяч километров и стукнуло линкор из-за угла. Нельзя сказать, что это было совершенно неожиданно: в конце концов, воевать сюда прилетели, а не баловаться. Но не было видно никаких ракет: только свои да осколки после взрыва, плывущие впереди, и еще – тонкие брызги органической «перхоти» от вражеских кораблей.
В активном режиме лидар «Полководца» углядел ракету почти в световой секунде – за триста тысяч километров. Если у врага было лучевое оружие, способное раздолбать на таком расстоянии линкор – почти на два порядка мощнее, чем собственное энергетическое оружие обороны «Полководца Ванека», – то это было чертовски близко. И единственное, что оставалось – это развернуться и включить аварийную тягу, прокладывая вектор прочь от противника, до того как тот откроет огонь.
Радар-2 доложил:
– Торпеда поразит цель через сорок секунд. Цели один и два идут тем же курсом, тормозят с ускорением в один «же».
– Что ж, приятно знать. Господин Хельсингас, я был бы вам признателен, если бы вы были столь любезны приготовить теплый прием всему, что наши друзья попытаются послать нам вслед. Не знаю, что они пустили в «Князя Вацлава», но предлагаю не дать им времени показать нам это. И если вы, господа, меня извините, мне нужно сделать один звонок. – Мирский надел скобу с телефонной трубкой и ткнул в отключение громкоговорителя. – Связь, прошу контр-адмирала.
В наушнике щелкнуло.
– Господин контр-адмирал?
– Вы уже начали отход?
– Так точно, господин контр-адмирал. «Князь Вацлав»…
Визг тревоги разгерметизации резанул по ушам ножом.
– По местам, мать вашу! – заревел Мирский. – Всем надеть скафандры!
Он содрал с себя телефон. Офицеры и матросы бросились к аварийному хранилищу в глубине рубки и надели скафандры, потом неуклюже вернулись к своим постам, и севшие на подмену побежали за скафандрами. Рубка имела отдельную герметизацию и систему жизнеобеспечения, как и все главные нервные центы корабля, но Мирский не хотел рисковать. Не то чтобы аварийные скафандры могли помочь при битве корабля с кораблем, но декомпрессия – дело совсем другое. На борту звездолета она была не меньшим кошмаром, чем пожар или излучение Хокинга.
– Контроль повреждений, докладывайте! – буркнул он.
Подбежавший старшина протянул ему скафандр. Мирский встал и натянул на себя костюм – медленно, дважды проверив дисплей его состояния.
– Докладываю: сильное падение давления на палубе «А», капитан. Критическая декомпрессия, утечка воздуха продолжается. Также докладываю о повреждении эмиттера лидара в квадранте три.
– Проверьте, что все как следует застегнуты. Батарея, радары – обстановку?
Радар-1 доложил:
– Торпеда выйдет на перехват через пятнадцать секунд. Цель держит курс, должна пройти внутри нашего радиуса захвата в течение двадцати секунд, потом остается позади.
Хельсингас кивнул.
– Все орудия заряжены.
– Контроль повреждений! Восстановить систему жизнеобеспечения и выяснить, что там, блин, прохудилось!
– Уже выяснил, господин капитан. Какое-то загрязнение, источник внутри системы: странные органические молекулы низкой концентрации. А также, гм, отдельные очаги пожаров. Почти по всей палубе А. Повреждение лидарной сетки локализовано в районе, где ударил осколок. Шестнадцать человек экипажа показаны на панели состояния как пострадавшие. Сегмент палубы номер два открылся наружу, а они были там в тот момент.
Батарея доложила:
– Пять секунд до фазы терминального ускорения торпеды.
– Ослепить их надо, – сказал Хельсингас. – Сетку на полную мощность!
– Есть! Готов полный мультиспектральный импульс.
Хельсингас наклонился и что-то неразборчиво сказал в микрофон. Радар-1 ответил так же неразборчиво. Потом защелкали переключатели, когда радар перенес приоритет контроля на лазерную сетку, покрывающую корабль, и Хельсингас с двумя помощниками стали вводить команды.
«Полководец Ванек» под прямым углом устремился прочь от вражеских кораблей, уходя от безмолвных преследователей по волнам искривленного пространства-времени. Две водно-солевые торпеды, яркие искорки позади, полетели, набирая скорость, к вражеским кораблям парой ядерных фейерверков. Плотная мозаика панелей, покрывающих приличную часть корпуса, засветилась чистыми искрами лазерного света. Тысяча цветов, сливаясь и мигая, образовали бриллиантовую диадему. Мегаватты, потом гигаватты мощности ударили наружу, обшивка корабля вспыхнула, как направленное пламя магния. Сияние нарастало, и почти все оно уходило в два плотно сфокусированных луча, способных прожечь стальную плиту на расстоянии тысячи километров.
Одновременно двигатели торпед врубили максимум на последних трех тысячах километров до надвигающихся кораблей противника. Летя в десять раз быстрее межконтинетальных баллистических ракет докосмической эры, торпеды, виляя из стороны в сторону, уходили от предполагаемых лазеров корабельной обороны, рассчитывая на пассивные сенсоры и сложные алгоритмы антиспуфинга, чтобы пробиться через ожидаемые помехи и контрмеры вражеских кораблей. У них едва ли тридцать секунд ушло на то, чтобы пройти эту дистанцию и убедиться, что бортовой обороны у противника почти что и нет.
Из боевой рубки «Полководца Ванека» столкновение выглядело более чем зрелищно. Одна из целей просто исчезла, сменившись раздувающейся сферой осколков и горячего газа, разлетающегося от горящей точки и полыхающего куда ярче обычного атомного взрыва: когда корабль взорвался, и рухнули опоры двигателя, баллон с антиматерией пролился в суп металлического водорода, запустив хаос экзотических субъядерных реакций. Но попала только одна торпеда, остальные одиннадцать промахнулись.
– Докладываю: новые импульсы нейтрино, капитан! – сообщил оператор радара. – Не от того, который мы стукнули…
Мирский уставился на главный экран.
– Контроль повреждений! Что там на палубе «А»? Рулевая рубка! Все выполняют план отхода?
– На палубе по-прежнему космический вакуум, господин капитан. Я послал группу обследования, но они не доложили. Падение давления в утилизаторе четыре, без признаков утечки воздуха. И есть серьезная потеря мощности на сетке, капитан, мы где-то теряем мегаватты.
– Сообщение об отходе послано минуту назад, капитан. Пока что все… – Вульпис выругался. – Господин капитан, «Камчатки» нет!
– Что значит «нет», черт побери! – наклонился вперед Мирский.
– Потерян еще один сигнал «свой-чужой», – оповестил радар. – От… – Глаза оператора потрясенно расширились. – От «Камчатки».
На главном графике вектора имперских кораблей удлинялись, дойдя уже до 300 км/сек и продолжали ползти вверх. Планета-цель висела впереди, бесконечно недосягаемая.
Мирский глянул на своего старпома. Илья посмотрел на него – с ожиданием.
– Капитан, должен сказать, что они дерутся каким-то способом, которого мы не знаем…
Красные огни. Воющие сирены. Контроль повреждений, выкрикивающий приказы по громкой связи.
– Обстановку! – заревел Мирский. – Что происходит, черт побери?
– Падает давление на палубе «Б», первый сегмент. Сильные скачки мощности, распределительный щит девяносто пять четырнадцатого отсека палубы «Д», пожар. Не могу пробиться через контроль повреждений на палубе «Б» вообще, на палубе «В» черт знает что творится…
– Загерметизировать все выше палубы «Е», – приказал Мирский с побелевшим лицом. – Немедленно! Батареи, ложные цели два и три к запуску…
Но поздно было уже спасать корабль, потому что рой вирусоподобных репликаторов, ударивших в палубу «А» на скорости 600 км/сек, впечатавшихся в корпус усиленного алмаза и проевших себе путь через пять палуб, добрался наконец до машинного отделения. И стал жрать, и стал плодиться…
* * *
В голосе Василия слышался испуг, который в иной ситуации был бы забавным.
– Я вас арестую за саботаж, предательство, нелицензионное использование запрещенных технологий, за помощь и содействие врагам Новой Республики! Сдавайтесь, а то хуже будет!
– Заткнись и хватайся за спинку этого кресла, если не хочешь идти домой пешком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54