Например, кустовые роботы. В их основе – ветвящееся дерево крон. Каждый сук разделяется на конце на две ветви, соединяемые гибким сочленением. Процесс повторяется до молекулярного уровня, и каждая конечная ветвь снабжается наноманипулятором. Результат – серебряный туман с гантелевидной сердцевиной, излучающий когерентные световые волны, способный изменять форму, собирать и разбирать физические предметы по желанию – и могущий построить практически что угодно в желаемой физической форме, начиная с атомных масштабов. Кустовые роботы были идеалом пехоты: стреляй в них – и они сожрут пули, рассекай их на дополнительные ветки – и спасибо тебе за лишний металл.
– Тревожит меня, что будет, когда мы прилетим, – сознался Мартин. Он жестикулировал, бессознательно подчеркивая главное в разговоре. – Кажется, Новая Республика не может на самом деле понять, что происходит. Они видят нападение, и я могу их понять – Фестиваль уничтожил политическую и экономическую систему на одной из их колоний так же тщательно, как бомбардировка с орбиты, – но я не вижу, какой здесь может быть путь к урегулированию. Общей почвы не будет никакой. Чего хочет Фестиваль? Что может заставить его уйти и оставить Новую Республику в покое?
– А мне казалось, ты не в восторге от Новой Республики, – поддела его Рашель.
Он поморщился.
– А ты? Мне не по душе их общественный строй, и они это знают. Вот почему я сижу в этой камере, а не в своей каюте или машинном отделении. Но… – Он пожал плечами. – Одно дело – их общественное устройство, но люди всюду люди, и как-то пытаются сжиться с этой сумасшедшей вселенной. Они мне не нравятся как личности, но это еще не значит, что я хочу их смерти. Они не чудовища, и не заслуживают того, что на них надвигаются, но жизнь вообще несправедлива.
– В том, что она такова, есть и твой вклад.
– Да. – Он опустил взгляд, будто рассматривал что-то, для нее невидимое. – Жаль, что альтернативы нет. Но Герман не может им этого спустить с рук. Либо закон причинности нерушим, либо – полный распад. Будет куда лучше, если их маневр просто не удастся, и тогда весь рейс окажется ляпом неумехи, чем если они добьются успеха и тем поощрят будущих авантюристов добираться до своих врагов по времениподобным путям.
– А если тебя привяжут к мачте, когда корабль направится в Мальстрем?
– Я же не говорил никогда, что я всеведущий. Герман сказал, что попытается меня вытащить, если у меня получится. Хотелось бы мне знать, что он имел в виду. А какие у тебя варианты?
Она скривила губы.
– Может быть, он надул моего начальника, который учил меня никогда не выходить в море без спасательной лодки.
Мартин фыркнул, очевидным образом не поняв.
– Ага, говорят, что капитан всегда тонет со своим судном – да только никто никогда не вспоминает черную команду, тонущую в машинном отделении!
Объявление с мостика вернуло Рашель к настоящему.
– Прыжок через сто секунд.
– Состояние? – запросил Муромец. Все посты по очереди ответили, все шло по плану. – Время до перехода?
– Сорок секунд. Замедление вращения ядра продолжается, идет отрицательный выброс массы.
Глубоко под ногами массивная сингулярность ядра системы привода крутилась все медленнее, высвобождая момент импульса в энергетический вакуум пространства-времени. Вибрации не было, не было ощущения движения, да и не могло быть. Момент импульса – в контексте космического двигателя – был свойством искривленных участков пространства и ничего общего не имел с материей в том смысле, в каком понимает ее большинство людей.
– Продолжайте, капитан второго ранга. – Командир корабля стоял позади, сцепив руки за спиной. – С вашего разрешения, контр-адмирал?
Бауэр кивнул.
– Действуйте по своему усмотрению.
– Идет переход… Чисто. Система координат фиксирована.
– Препятствий нет, – сообщил Радар-1. – Кажется мы на точке.
– Десять «же», направление на центральное светило, – сообщил Илья. Вид у него был почти скучающий – все это за последние три дня уже с десяток раз повторялось. – Подтвердите фиксацию положения, потом дайте мне результат пассивного сканирования. Стандартный профиль.
– Есть. Навигация подтверждает, звезда фиксирована. Ага, на этот раз куда ближе к колодцу. Вижу массивный сброс лишнего тепла с «Канцлера Романова», они прошли.
Это подняло людям настроение. Даже при постоянном ускорении в десять «же» промах на пару астрономических единиц мог потребовать часы или дни для устранения.
– Больше ничего не видно.
– Дайте эхо от лидара. Прерывистый импульс, фронтальный девяносто градусов.
– Эмиссия идет – есть. Профиль ровный.
Основной экран имитатора показал мегаватты лазерного света, пробивающие глубины пространства – в основном жесткий ультрафиолет, синхронизированный пилообразным импульсом корабельных часов.
– Сканирование закончено. Лидар отключен.
Радар-2 доложил:
– Есть отражение! Дистанция… Боже мой! Мы прямо над ним! Дистанция шестьдесят килокилометров. С виду – металл!
– Рулевой! Полную мощность через десять секунд! Курс плюс десять, минус сорок.
– Есть! Двести одиннадцать «же» через пять… три… есть.
Как все местные силы, флот Новой Республики оперировал земным значением ускорения – десять метров в секунду за секунду. На полной боевой тяге «Полководец» мог набрать от нуля первую космическую скорость быстрее чем за шестьдесят секунд; без тонкого балансирования спина ядра по отношению к кривизне пространства вокруг корабля команда была бы раздавлена в лепешку. Но наличие ядра двигателя имело свою цену – субсветовая ракета на ядерном двигателе могла на коротком расстоянии догнать и превзойти в маневренности корабль, отягощенный массой горы.
– Радар, дайте-ка мне детали этого препятствия!
Мирский подался вперед.
– Есть!
На дисплее появился график. Рашель всмотрелась в показания, глядя мимо черепа старшины Борисовича на иззубренные края.
– Подтверждаю…
Радар-2 доложил:
– Еще контакты! Повторяю, множественные контакты!
– Дистанция? – спросил капитан.
– Они – слишком близко! Капитан, очень неясные контакты. Сетка анализа потратила несколько секунд на их разрешение. Очевидно, черные тела с характеристиками «стелз». Дистанция девяносто «ка», один и три десятых «эм», семь «эм», еще один на двести пятьдесят «ка»… Мы посередине!
Рашель закрыла глаза. Холодок пробежал по спине, когда она подумала о малых фабриках-роботах, репликаторах, рое самовоспроизводящегося оружия, размножающемся на низкой орбите вокруг луны газового гиганта. Глубоко вдохнув, она открыла глаза.
Ее размышления прервал Радар-2.
– Цель! Дистанция шесть и девять десятых мегакилометра, широкий профиль излучения. Курс минус пять-пять, плюс два-два.
Мирский обернулся к своему старпому.
– Илья, твой выход.
– Есть. Обозначаю новый контакт как цель Альфа. Лечь на курс схождения с целью Альфа, максимальное сближение триста «ка», полная мощность.
– Есть навести на цель Альфа!
– Вы чего-то ждете, капитан, – тихо сказал Илья.
Рашель чуть наклонила голову, чтобы усиленным слухом разобрать разговор двух старших офицеров в глубине рубки.
– А как ты считаешь? Что-то тут снесло всю нашу флотилию обороны, – буркнул вполголоса Мирский. – Что-то такое, что здесь находится, ожидало ее. Ничего, кроме враждебных контактов, я не ожидал сразу после выхода из прыжка.
– Я только не думал, что они будут так близко. – Муромец выглядел озабоченным.
– Мне пришлось немного покопаться, но спасибо инспектору Мансур. – Капитан кивнул в ее сторону. – Мы кое-что знаем об их возможностях, и это несколько тревожит. Это не обычная сводка разведданных, потому что те дураки не сочли это достойным упоминания. Мы воюем с корнукопиями, понимаете ли, и ни один кретин в разведке флота не позаботился узнать, на что способны фабрики-роботы в тактике.
Капитан второго ранга Муромец покачал головой.
– И я тоже не знаю. А это имеет военное значение, господин капитан?
– Имеет. Понимаешь, роботы умеют размножаться . И создавать звездные парусники.
– Звездные парусники… – тут его осенило. Илья был потрясен. – И какого они могут быть размера?
– До полукилограмма массы. А в грамм машинерии на алмазной подложке можно впихнуть чертовское количество управляющих схем. Пусковые установки, которые этими бестиями стреляют, имеют массу, возможно, до четверти тонны каждая – но приличный кусок этой массы является хранимой антиматерией, чтобы питать генераторы пучков нейтральных частиц. Можно предположить, что пусков тут пара тысяч, вот это, наверное, и есть плохо видимые контакты. Если зацепить один из них и он в тебя стрельнет, то следует ожидать звездный парусник на луче с ускорением в десять тысяч «же». Но, конечно, ты его скорее всего даже не увидишь, если только он на тебя не нацелится и ты не получишь малость из его бокового лепестка. В общем, мы в середине минного поля, и эти мины могут стрелять по нам релятивистскими ракетами.
– Но… – На лице Ильи отразился ужас. – Я думал, это было стандартное положение для стрельбы!
– Так и есть, кавторанг, – сухо сказал Бауэр.
– А… – Илья слегка позеленел.
– Отраженный сигнал! – Сообщил Радар-3. – Есть отраженный сигнал! Нечто запущено с цели Альфа, ускорение одна целая три… нет, пять десятых. Жарит гамма-излучением одна целая четыре десятых МЭВ.
– Зарегистрировать как первого кандидата, – ответил Илья и тут же напряженным голосом обратился к Мирскому: – Господин капитан, прошу разрешения возобновить непосредственный контроль!
– Разрешаю, – ответил каперанг.
Рашель оглядела рабочие станции рубки. Офицеры сгорбились за пультами, тихо переговариваясь по звуковой связи, подкручивая бронзовые ручки и щелкая переключателями. Мирский подошел к командному пульту и встал за плечом Ильи.
– Поищите радаром энергетические выбросы, – посоветовал он. – Дело выходит трудное. Если я прав, то мы – в середине минного поля, контролируемого центральной платформой управления. Если дадим утечку снова, то отсюда не выберемся.
Рашель тоже наклонилась вперед, сосредоточившись на главном экране. «Это, – подумала она, – замечательно. Если их команда всегда так работает, то при некоторой удаче они пробьются даже на низкую орбиту вокруг Рохарда».
Еще десять минут росло напряжение, пока «Полководец» набирал скорость, устремляясь к цели. Сингулярностный двигатель практически необнаружим, даже на близком расстоянии (обнаружить массу горы за миллион километров не под силу даже самым чувствительным детекторам гравитационных волн), но все, что должна была бы сделать крепость противника – это переключиться на импульсно-допплеровский радар, и линкор будет торчать на нем, как больной зуб. Первое правило космической войны – как и древней подводной войны – гласит: «Если тебя видят, значит, могут убить».
С другой стороны, база противника не могла точно знать, где именно сейчас корабль; он немедленно изменил курс, после того как заглушил поисковый лидар. Еще четыре кратких лидарных вспышки проехались по корпусу, пока остальные корабли эскадры взяли свой пеленг, и сразу – тишина.
– Второй след! – объявил Радар-1. – Еще пуск. Дистанция сорок семь «эм», вектор по направлению к источнику лидара-три – «Суворову».
– Подтвердить курс и ускорение, – приказал Илья. – Зарегистрировать как второго кандидата.
– Подтверждаю еще три, – сообщил Радар-2. – Еще один источник, дистанция девяносто мегакилометров. Цель Бета. Густо их здесь…
– Ищите следы…
– Третье эхо от локальной цели Альфа, – объявил Радар-2. – Рассеяние по отношению к кандидатам один и два. Похоже на ракету. Эта в нашу сторону.
– Дайте время подлета, – мрачно сказал Мирский.
Рашель посмотрела на него внимательно: Мирский – стреляный воробей, но даже если он сообразил, что происходит, она не понимала, как он собирается таскать каштаны из огня. В любой момент она готова была услышать рев сигнала тревоги и доклад наблюдателя, поймавшего гул релятивистских частиц, на волне которых несется гонимый пучком звездный парусник с зарядом антиматерии.
Конечно, слишком было бы ожидать от правительства Новой Республики понимания, насколько противник превосходит их по классу – культурный уровень этих людей не позволял им оценить опасность такого явления, как Фестиваль. Даже лучшие тактики флота, те, которые были знакомы с такими запретными технологиями, как самовоспроизводящиеся роботы или звездные парусники, не осознавали до конца, что Фестиваль с ними может сделать.
Шансы «Полководца» уцелеть в этом столкновении были очень хилые. На самом деле вся экспедиция строилась на предположении, что противник по сути достаточно человеческий, чтобы понимать концепцию войны и использовать оружие, котором кидаются друг в друга образованные поумневшие обезьяны. У Рашели было безнадежное и неприятное глубинное чувство, что Фестиваль, действуя без таких предвзятых концепций, окажется куда смертоноснее для экспедиционных сил Новой Республики, чем те могут себе представить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
– Тревожит меня, что будет, когда мы прилетим, – сознался Мартин. Он жестикулировал, бессознательно подчеркивая главное в разговоре. – Кажется, Новая Республика не может на самом деле понять, что происходит. Они видят нападение, и я могу их понять – Фестиваль уничтожил политическую и экономическую систему на одной из их колоний так же тщательно, как бомбардировка с орбиты, – но я не вижу, какой здесь может быть путь к урегулированию. Общей почвы не будет никакой. Чего хочет Фестиваль? Что может заставить его уйти и оставить Новую Республику в покое?
– А мне казалось, ты не в восторге от Новой Республики, – поддела его Рашель.
Он поморщился.
– А ты? Мне не по душе их общественный строй, и они это знают. Вот почему я сижу в этой камере, а не в своей каюте или машинном отделении. Но… – Он пожал плечами. – Одно дело – их общественное устройство, но люди всюду люди, и как-то пытаются сжиться с этой сумасшедшей вселенной. Они мне не нравятся как личности, но это еще не значит, что я хочу их смерти. Они не чудовища, и не заслуживают того, что на них надвигаются, но жизнь вообще несправедлива.
– В том, что она такова, есть и твой вклад.
– Да. – Он опустил взгляд, будто рассматривал что-то, для нее невидимое. – Жаль, что альтернативы нет. Но Герман не может им этого спустить с рук. Либо закон причинности нерушим, либо – полный распад. Будет куда лучше, если их маневр просто не удастся, и тогда весь рейс окажется ляпом неумехи, чем если они добьются успеха и тем поощрят будущих авантюристов добираться до своих врагов по времениподобным путям.
– А если тебя привяжут к мачте, когда корабль направится в Мальстрем?
– Я же не говорил никогда, что я всеведущий. Герман сказал, что попытается меня вытащить, если у меня получится. Хотелось бы мне знать, что он имел в виду. А какие у тебя варианты?
Она скривила губы.
– Может быть, он надул моего начальника, который учил меня никогда не выходить в море без спасательной лодки.
Мартин фыркнул, очевидным образом не поняв.
– Ага, говорят, что капитан всегда тонет со своим судном – да только никто никогда не вспоминает черную команду, тонущую в машинном отделении!
Объявление с мостика вернуло Рашель к настоящему.
– Прыжок через сто секунд.
– Состояние? – запросил Муромец. Все посты по очереди ответили, все шло по плану. – Время до перехода?
– Сорок секунд. Замедление вращения ядра продолжается, идет отрицательный выброс массы.
Глубоко под ногами массивная сингулярность ядра системы привода крутилась все медленнее, высвобождая момент импульса в энергетический вакуум пространства-времени. Вибрации не было, не было ощущения движения, да и не могло быть. Момент импульса – в контексте космического двигателя – был свойством искривленных участков пространства и ничего общего не имел с материей в том смысле, в каком понимает ее большинство людей.
– Продолжайте, капитан второго ранга. – Командир корабля стоял позади, сцепив руки за спиной. – С вашего разрешения, контр-адмирал?
Бауэр кивнул.
– Действуйте по своему усмотрению.
– Идет переход… Чисто. Система координат фиксирована.
– Препятствий нет, – сообщил Радар-1. – Кажется мы на точке.
– Десять «же», направление на центральное светило, – сообщил Илья. Вид у него был почти скучающий – все это за последние три дня уже с десяток раз повторялось. – Подтвердите фиксацию положения, потом дайте мне результат пассивного сканирования. Стандартный профиль.
– Есть. Навигация подтверждает, звезда фиксирована. Ага, на этот раз куда ближе к колодцу. Вижу массивный сброс лишнего тепла с «Канцлера Романова», они прошли.
Это подняло людям настроение. Даже при постоянном ускорении в десять «же» промах на пару астрономических единиц мог потребовать часы или дни для устранения.
– Больше ничего не видно.
– Дайте эхо от лидара. Прерывистый импульс, фронтальный девяносто градусов.
– Эмиссия идет – есть. Профиль ровный.
Основной экран имитатора показал мегаватты лазерного света, пробивающие глубины пространства – в основном жесткий ультрафиолет, синхронизированный пилообразным импульсом корабельных часов.
– Сканирование закончено. Лидар отключен.
Радар-2 доложил:
– Есть отражение! Дистанция… Боже мой! Мы прямо над ним! Дистанция шестьдесят килокилометров. С виду – металл!
– Рулевой! Полную мощность через десять секунд! Курс плюс десять, минус сорок.
– Есть! Двести одиннадцать «же» через пять… три… есть.
Как все местные силы, флот Новой Республики оперировал земным значением ускорения – десять метров в секунду за секунду. На полной боевой тяге «Полководец» мог набрать от нуля первую космическую скорость быстрее чем за шестьдесят секунд; без тонкого балансирования спина ядра по отношению к кривизне пространства вокруг корабля команда была бы раздавлена в лепешку. Но наличие ядра двигателя имело свою цену – субсветовая ракета на ядерном двигателе могла на коротком расстоянии догнать и превзойти в маневренности корабль, отягощенный массой горы.
– Радар, дайте-ка мне детали этого препятствия!
Мирский подался вперед.
– Есть!
На дисплее появился график. Рашель всмотрелась в показания, глядя мимо черепа старшины Борисовича на иззубренные края.
– Подтверждаю…
Радар-2 доложил:
– Еще контакты! Повторяю, множественные контакты!
– Дистанция? – спросил капитан.
– Они – слишком близко! Капитан, очень неясные контакты. Сетка анализа потратила несколько секунд на их разрешение. Очевидно, черные тела с характеристиками «стелз». Дистанция девяносто «ка», один и три десятых «эм», семь «эм», еще один на двести пятьдесят «ка»… Мы посередине!
Рашель закрыла глаза. Холодок пробежал по спине, когда она подумала о малых фабриках-роботах, репликаторах, рое самовоспроизводящегося оружия, размножающемся на низкой орбите вокруг луны газового гиганта. Глубоко вдохнув, она открыла глаза.
Ее размышления прервал Радар-2.
– Цель! Дистанция шесть и девять десятых мегакилометра, широкий профиль излучения. Курс минус пять-пять, плюс два-два.
Мирский обернулся к своему старпому.
– Илья, твой выход.
– Есть. Обозначаю новый контакт как цель Альфа. Лечь на курс схождения с целью Альфа, максимальное сближение триста «ка», полная мощность.
– Есть навести на цель Альфа!
– Вы чего-то ждете, капитан, – тихо сказал Илья.
Рашель чуть наклонила голову, чтобы усиленным слухом разобрать разговор двух старших офицеров в глубине рубки.
– А как ты считаешь? Что-то тут снесло всю нашу флотилию обороны, – буркнул вполголоса Мирский. – Что-то такое, что здесь находится, ожидало ее. Ничего, кроме враждебных контактов, я не ожидал сразу после выхода из прыжка.
– Я только не думал, что они будут так близко. – Муромец выглядел озабоченным.
– Мне пришлось немного покопаться, но спасибо инспектору Мансур. – Капитан кивнул в ее сторону. – Мы кое-что знаем об их возможностях, и это несколько тревожит. Это не обычная сводка разведданных, потому что те дураки не сочли это достойным упоминания. Мы воюем с корнукопиями, понимаете ли, и ни один кретин в разведке флота не позаботился узнать, на что способны фабрики-роботы в тактике.
Капитан второго ранга Муромец покачал головой.
– И я тоже не знаю. А это имеет военное значение, господин капитан?
– Имеет. Понимаешь, роботы умеют размножаться . И создавать звездные парусники.
– Звездные парусники… – тут его осенило. Илья был потрясен. – И какого они могут быть размера?
– До полукилограмма массы. А в грамм машинерии на алмазной подложке можно впихнуть чертовское количество управляющих схем. Пусковые установки, которые этими бестиями стреляют, имеют массу, возможно, до четверти тонны каждая – но приличный кусок этой массы является хранимой антиматерией, чтобы питать генераторы пучков нейтральных частиц. Можно предположить, что пусков тут пара тысяч, вот это, наверное, и есть плохо видимые контакты. Если зацепить один из них и он в тебя стрельнет, то следует ожидать звездный парусник на луче с ускорением в десять тысяч «же». Но, конечно, ты его скорее всего даже не увидишь, если только он на тебя не нацелится и ты не получишь малость из его бокового лепестка. В общем, мы в середине минного поля, и эти мины могут стрелять по нам релятивистскими ракетами.
– Но… – На лице Ильи отразился ужас. – Я думал, это было стандартное положение для стрельбы!
– Так и есть, кавторанг, – сухо сказал Бауэр.
– А… – Илья слегка позеленел.
– Отраженный сигнал! – Сообщил Радар-3. – Есть отраженный сигнал! Нечто запущено с цели Альфа, ускорение одна целая три… нет, пять десятых. Жарит гамма-излучением одна целая четыре десятых МЭВ.
– Зарегистрировать как первого кандидата, – ответил Илья и тут же напряженным голосом обратился к Мирскому: – Господин капитан, прошу разрешения возобновить непосредственный контроль!
– Разрешаю, – ответил каперанг.
Рашель оглядела рабочие станции рубки. Офицеры сгорбились за пультами, тихо переговариваясь по звуковой связи, подкручивая бронзовые ручки и щелкая переключателями. Мирский подошел к командному пульту и встал за плечом Ильи.
– Поищите радаром энергетические выбросы, – посоветовал он. – Дело выходит трудное. Если я прав, то мы – в середине минного поля, контролируемого центральной платформой управления. Если дадим утечку снова, то отсюда не выберемся.
Рашель тоже наклонилась вперед, сосредоточившись на главном экране. «Это, – подумала она, – замечательно. Если их команда всегда так работает, то при некоторой удаче они пробьются даже на низкую орбиту вокруг Рохарда».
Еще десять минут росло напряжение, пока «Полководец» набирал скорость, устремляясь к цели. Сингулярностный двигатель практически необнаружим, даже на близком расстоянии (обнаружить массу горы за миллион километров не под силу даже самым чувствительным детекторам гравитационных волн), но все, что должна была бы сделать крепость противника – это переключиться на импульсно-допплеровский радар, и линкор будет торчать на нем, как больной зуб. Первое правило космической войны – как и древней подводной войны – гласит: «Если тебя видят, значит, могут убить».
С другой стороны, база противника не могла точно знать, где именно сейчас корабль; он немедленно изменил курс, после того как заглушил поисковый лидар. Еще четыре кратких лидарных вспышки проехались по корпусу, пока остальные корабли эскадры взяли свой пеленг, и сразу – тишина.
– Второй след! – объявил Радар-1. – Еще пуск. Дистанция сорок семь «эм», вектор по направлению к источнику лидара-три – «Суворову».
– Подтвердить курс и ускорение, – приказал Илья. – Зарегистрировать как второго кандидата.
– Подтверждаю еще три, – сообщил Радар-2. – Еще один источник, дистанция девяносто мегакилометров. Цель Бета. Густо их здесь…
– Ищите следы…
– Третье эхо от локальной цели Альфа, – объявил Радар-2. – Рассеяние по отношению к кандидатам один и два. Похоже на ракету. Эта в нашу сторону.
– Дайте время подлета, – мрачно сказал Мирский.
Рашель посмотрела на него внимательно: Мирский – стреляный воробей, но даже если он сообразил, что происходит, она не понимала, как он собирается таскать каштаны из огня. В любой момент она готова была услышать рев сигнала тревоги и доклад наблюдателя, поймавшего гул релятивистских частиц, на волне которых несется гонимый пучком звездный парусник с зарядом антиматерии.
Конечно, слишком было бы ожидать от правительства Новой Республики понимания, насколько противник превосходит их по классу – культурный уровень этих людей не позволял им оценить опасность такого явления, как Фестиваль. Даже лучшие тактики флота, те, которые были знакомы с такими запретными технологиями, как самовоспроизводящиеся роботы или звездные парусники, не осознавали до конца, что Фестиваль с ними может сделать.
Шансы «Полководца» уцелеть в этом столкновении были очень хилые. На самом деле вся экспедиция строилась на предположении, что противник по сути достаточно человеческий, чтобы понимать концепцию войны и использовать оружие, котором кидаются друг в друга образованные поумневшие обезьяны. У Рашели было безнадежное и неприятное глубинное чувство, что Фестиваль, действуя без таких предвзятых концепций, окажется куда смертоноснее для экспедиционных сил Новой Республики, чем те могут себе представить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54