«Какой ты худенький! Да как тебя ноги держат?» Никакой он не худенький. И ноги у него, как у всех, разве что немного потоньше… И бегает не хуже других.
— Бабушка, у вас гусеница ползет по голове, — сказал Стасик и, приподнявшись на цыпочки, снял с платка зеленую капустницу.
— Не знаю, что делать, — пожаловалась бабка. — Еще и кочнов-то не видать, а эти обжоры уже обглодали все листья.
— Третий раз прихожу — нет дома.
— Спасу нет с ними… Не углядишь — так всю капусту на корню сожрут.
— До свиданья, бабушка, — сказал Стасик.
— Ты к моему озорнику, сынок? — спросила бабка. — Так он на сеновале… Третий день там шебуршит в сене.
Стасик перемахнул через перила крыльца и — бегом к дощатому сеновалу, что стоял неподалеку от дома. Отворил тяжелую скрипучую дверь и захлопал глазами: со света темно, ничего не видно. Сена тут была одна охапка. Юрка лежал у стены на драном тулупе. Одна из досок отошла, и в прореху прямо на раскрытую книгу падал яркий дневной свет. Лежал Гусь на животе, руками обхватив голову. Он не слышал тягучего скрипа двери, не видел Стасика. Юрка витал где-то далеко. Одна нога его была подогнута. К черной пятке прилип зеленый огуречный лист. Дик лежал рядом. Он-то Стасика сразу увидел. Не вставая, приветливо повозил хвостом по пыльному полу.
— Куда запрятался! — удивился Стасик. — На дворе места мало?
— Погоди, — не отрываясь от книги, сказал Гусь. — Я сейчас…
Стасик подождал. Юрка словно забыл про него. Читал и дрыгал ногой.
— Тебя Тимка Груздь ищет, — сказал Стасик.
Юрка дрыгнул ногой и что-то промычал.
— Наверное, опять шпионов ловить.
Юрка с сожалением захлопнул книгу и повернулся к другу.
— Один всех разбойников разогнал… — сказал он.
— Кто?
— Ричард Львиное Сердце… Вот человек был — никого не боялся.
Стасик взял книгу, полистал.
— Интересная?
— Ого! — сказал Юрка.
— Дашь?
— Жалко, что ли…
Солнце нагрело обшитую дранкой крышу сеновала. Стало душно. Запахло старым сеном. В ярких голубоватых столбиках вихрилась пыль.
Юрка все еще находился под впечатлением книги. Вызванные его воображением образы все еще теснились на сеновале… Это не солнечные лучи прорезали сумрак. Это могучие рыцари скрестили копья. И по дороге, мимо бабкиного дома, не телега тарахтит, а мчатся на тонконогих скакунах разбойники Робина Гуда…
Стасик распахнул дверь. Летний день лавиной хлынул на сеновал, развеял образы…
— Смотри, что я достал. — Стасик разжал ладонь, и на ней блеснула короткая белая палочка.
— Детонатор! — обрадовался Гусь. — А шнур?
Стасик вытащил из кармана кусок шнура.
— Выменял на патроны, — сказал он.
— Попробуем, как горит.
Юрка сбегал домой за спичками. Ножом отрезал маленький кусочек, распушил фитиль и поджег. Пыхнул синий дымок, вырвалось тонкое жало огня — и все.
— Черт, быстро горит, — сказал Юрка.
— Не годится?
Гусь пожал плечами.
— Надо проверить с детонатором… У тебя еще есть?
— Три штуки.
— Тогда испытаем. — Юрка забрался на чердак, достал мешок со взрывчаткой. Взгляд его наткнулся на пустую запыленную бутылку. Прихватил ее с собой и спустился вниз.
— Бомбу соорудим, — сказал он.
Натолкали взрывчатку в бутылку, в горлышко вставили детонатор со шнуром.
— Куда бы приспособить?
— Пошли в лес, — предложил Стасик. Но Юрке хотелось испытать самодельную гранату сейчас же. Он поставил бутылку в картофельную борозду и полез в карман за спичками.
— Как бабахнет… — сказал Стасик.
— Отойди, — приказал Юрка. — Дика запри в сеновале.
Стасик закрыл овчарку и вернулся.
— А бабушка? — спросил он.
— Она глухая. А потом ее нет. В лес ушла.
Юрка ногтем расковырял конец шнура и чиркнул спичкой. Но поднести не успел: Стасик из-за его спины дунул на огонек.
— Уйди, говорят! — обозлился Гусь.
— Я подожгу, — сказал Стасик. Юрка изумленно уставился на него.
— Ты?!
— Давай спички.
Лицо у Стасика было очень бледное, но решительное. Что-то новое, незнакомое появилось в его глазах. И Юрка против своей воли протянул спички.
Стасик, нахмурив лоб, опустился перед бутылкой на колени. Бутылка была зеленоватой, и один бок ее ярко блестел. Он чиркнул спичкой и сразу же погасил: мимо дома прогрохотала машина. Когда скрип рессор и лязг бортов заглохли вдали, Стасик снова чиркнул спичкой и спокойно поднес к шнуру.
— Бежим! — гаркнул в ухо Юрка.
Плечо к плечу они добежали до забора, упали в крапиву, и в ту же секунду раздался оглушительный взрыв. Солнце подпрыгнуло над головой и исчезло. Стало темно. Сверху на них что-то сыпалось. Гусь открыл глаза и чихнул. Над ними висело облако пыли. Когда пыль осела, ребята ахнули: посредине бабкиного огорода зияла порядочная воронка. Зеленая картофельная ботва стала серой от пыли.
— Гошподи, помилуй, гошподи, помилуй… — бормотал кто-то рядом.
Юрка перевернулся на бок и увидел Шириху. Она лежала на тропинке, уткнувшись лицом в лопухи. Скрюченные пальцы ее вцепились в траву.
— Шириху ранило, — прошептал Гусь, толкая локтем приятеля.
— Куда? — спросил тот.
— Господи, помилуй, говорит, — сказал Юрка.
— Ну, теперь будет…
К дому бабки Василисы бежали люди. У калитки затормозил открытый зеленый «виллис». Из него выскочили трое военных и тоже затопали во двор. Юрка и Стасик, прислонившись к забору, сидели в крапиве.
Крапива жгла (они только сейчас это почувствовали), но вылезать из нее не хотелось. Лучше в крапиве сидеть, чем стоять под осуждающими взглядами людей.
Молодой лейтенант в зеленых погонах осмотрел воронку, повернулся к собравшимся:
— Что тут произошло?
— Бомба разорвалась, — сказал кто-то.
— Откуда она взялась? — возразил лейтенант. — Налета-то не было.
— Только это вышла я иж дома, шлышу гудет, — затараторила Шириха. — Как грохнет, батюшки мои, чуток в меня не угодил, треклятый…
— А вы видели, мамаша?
— Шамолет-то? — спросила Шириха. — Улетел окаянный… Жброшил бомбу и — покедова.
— Не было самолета, — загудели в толпе. — Примерещилось ей… Со страху.
Один из бойцов обнаружил в траве мешочек с толом и показал лейтенанту.
— Картина проясняется… — Суровый взгляд лейтенанта остановился на ребятах, все еще сидевших в крапиве. — Ваша работа?
— Мы бомбы делать не умеем, — сказал Гусь. — Это замедленная… Мы в ножички играли, а она сама взорвалась.
— Чье это добро? — спросил лейтенант, взвешивая в руке увесистый мешочек.
Ребята молчали.
— Ах ты шукин шын! — заорала Шириха, наконец сообразившая, в чем дело. — Чуть меня на тот швет не отправили… Жаберите его вмеште ш шобакой. Житья нет!
В толпе Юрка увидел Жорку. Он показывал на Юрку пальцем и что-то взахлеб рассказывал толстой тетке.
— Попался, Гусь? — крикнул из толпы Рыжий. — Теперь тебе каюк.
Жорка больше не боялся Гуся. Он был уверен, что теперь-то Юрку приберут к рукам. Жорка радовался и не скрывал этого.
— Поехали с нами, — сказал Юрке лейтенант.
— Это куда?
— В комендатуру.
Юрка нехотя выбрался из крапивы и стал отчаянно чесать ноги.
— В штаны бы тебе еще крапивы натолкать, знал бы, как людей полошить, — сердито сказала толстая тетка. Жорка уже успел все про Юрку выболтать.
— Хватит чесаться, — лейтенант крепко взял Юрку за руку. — Еще, приятель, почешешься…
Пока разворачивались все эти события, Стасик молчал. Увидев Шириху живой и невредимой, он обрадовался. Но когда дело круто повернулось против Юрки, даже пожалел, что Ширихе не попало. Очень уж яростно она налетела на Гуся.
Юрку повели к машине. Стасик бросился к лейтенанту.
— Это я взорвал, — торопливо сказал он. — Гусь ни при чем. Отпустите.
— Брешет! — крикнул из толпы Жорка. — Это Гусь. Я знаю.
— Вру? — Стасик выхватил из кармана два детонатора и протянул лейтенанту. — Вот, остались.
Лейтенант осторожно положил детонаторы в разные карманы и сказал:
— Поедешь с нами… Там разберемся.
— Помалкивал бы… человек! — проворчал Гусь. — Кто теперь Дика выпустит?
Юрка хотел рассердиться и не мог.
Усаживаясь в маленький «виллис», лейтенант спросил:
— Был еще кто-нибудь в вашей компании?
— Был, — быстро сказал Юрка. — Вон, стоит у забора, рыжий.
Стасик раскрыл было рот, но Юрка незаметно щипнул его. Стасик подпрыгнул на жестком сиденье, но ничего не сказал.
Жорку посадили рядом с Юркой.
— Брешет он, дяденька, — плакал Рыжий, размазывая кулаками слезы по толстым щекам. — Я смирны-ый, спроси-и у мамки-и…
— Смирны-ый… — передразнил его Юрка. — А бомбу взорвал?
— Ну скажи, что он брешет, — заглядывая Стасику в глаза, ныл Жорка. — Ежели где и валяется бомба, так я ее за километр обойду.
Стасик молча отвернулся от него.
— Отпусти-и, дяденька-а-а… Я… я…
Тут машина резко взяла с места, и Жорка, охнув, схватился рукой за подбородок. Видно язык прикусил.
Когда проезжали мимо сельпо, Юрка увидел Маргаритку. Она с котелком шла навстречу.
— Дик в сарае… — проносясь мимо, крикнул Юрка и помахал рукой.
АЙ ДА КАПИТАН!
— Вот они, голубчики, — сказал лейтенант, вводя ребят в небольшую комнату.
У распахнутого окна стоял письменный стол. На нем, кроме чернильницы, ничего не было. Одну стену занимала огромная зеленая карта. Словно клюкву кто-то рассыпал по ней. Это красные кружочки и точки. Лицом к карте стоял дядя Вася и толстым карандашом соединял кружочки синей ломаной линией. Юрка и Стасик переглянулись и опустили глаза.
— Рад вас видеть, мальчишки, — широко улыбнулся капитан. — В гости пришли?
— С гостинцем привел, товарищ капитан. — Лейтенант поставил на стол мешок со взрывчаткой. Выложил из кармана детонаторы.
— Вы свободны, Титов, — сказал дядя Вася.
— Гм, — сказал лейтенант и, строго взглянув на ребят, вышел.
Капитан поздоровался с Юркой и Стасиком за руку, Жорке тоже руку подал.
— Дяденька, я тут ни при чем, — сказал Рыжий. — Это все они…
Дядя Вася усадил их на черный мягкий диван и сам сел рядом.
— Как твоя собака? — спросил он.
— Жива, — неохотно сказал Юрка, а про себя подумал: «Ну чего резину тянешь? Давай накручивай хвосты».
Но капитан не спешил. Он достал папиросы, закурил и вдруг крепко обнял Юрку за плечи.
— Важная птица оказался тот «агроном», — сказал он.
— А толстый Мосин тоже важная птица? — спросил Юрка.
— Птица, — сказал дядя Вася. — Вернее, стервятник…
— А второго парашютиста поймали? — спросил Стасик.
Капитан встал, подошел к карте и карандашом потыкал в красный кружок.
— В этом районе скрывается. Парашют нашли, а диверсант пока гуляет…
— Дик бы его накрыл, — сказал Гусь. — Сцапал бы как миленького.
— Сыт он у тебя?
Юрка со Стасиком снова переглянулись.
— Сыт, — сказал Юрка. В этом вопросе он уловил что-то большее, чем простое любопытство. Уж не хочет ли дядя Вася отнять у него Дика? Так вот почему он так с ними разговаривает! Как говорится, мягко стелет, да жестко спать. Нет, Дика Юрка никому не отдаст. А если силой отберут — позовет летчиков. Они-то уж не дадут ни его, ни Дика в обиду.
— Верно говорит Гусь? — обратился капитан к Стасику.
Этого Юрка больше всего боялся. Стасик врать не станет. Не такой он человек. И верно, Юркин друг лукавить не стал.
— Юрке самому есть нечего, — сказал он. — А Дику много надо, я знаю. У нас в Ленинграде был Байкал… У Дика остались кожа да кости. Он теперь и шпионов-то ловить не сможет.
— Милиционер Егоров говорил, что скоро хлеба по сто граммов прибавят. — На Юркиных щеках так и заходили желваки. Голос его срывался. — Маргаритка каждый день по котелку с супом таскает… Ты же видел, она несла, когда мы ехали? — угрюмо посмотрел он на друга.
— Несла, — сказал Стасик.
— Для служебной собаки это не еда, — сказал капитан.
— Режьте меня, а Дика не отдам! — Гусь вскочил с дивана. Губы его подергивались, глаза стали влажными. Стасику показалось, что он сейчас заплачет. Но Юрка не заплакал. Он наотмашь провел рукой по лицу, и губы его сразу перестали дрожать, а глаза стали сухими, колючими.
— Ишь взвился, — усмехнулся капитан. — Никто не собирается у тебя собаку отбирать. Хотя вообще-то сам должен понимать: время военное и служебным собакам место в армии. Знаю, что это собака погибшего летчика.
— Северова, — сказал Юрка. — Он был мой друг. Режь — не отдам Дика.
Жорка Ширин ничего не понимал. Капитан, вместо того чтобы отправить их всех на гарнизонную гауптвахту или как следует отругать, разговаривает с этим Гусем, как со старым приятелем. И Гусь его совсем не боится. Ишь развалился на диване, будто и вправду в гостях.
— Меня мамка дома ждет, — плаксиво сказал Жорка. — Отпустите!
— Может быть, с нами пообедаешь? — предложил капитан.
— Меня и рядом-то не было, когда она взорвалась, — снова захныкал Жорка. Он решил, что капитан намекает на казенные харчи, то есть на кутузку.
— Я разве тебя держу? — сказал дядя Вася. — Иди к своей мамке.
Жорка провел кулаком под носом, захлопал рыжими ресницами.
— А часовой? — спросил он.
— Иди, — сказал дядя Вася.
Рыжий, не глядя на ребят, на цыпочках засеменил к двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35