Отличные там ребята, оказывается! Очень загорелись идеей... Они уже начали. И Рита с Квентином - у них на биостанции есть нужные... как это... штаммы... Ну, и словечко!.. Так что, Аленушка, давай срочно приказ! А то люди без приказа работают. Непорядок! Впрочем, устный приказ они получили. Но его к делу не пришьешь и финансы на него не спишешь.
Она вздрогнула, когда он назвал ее Аленушкой. Не то, чтобы это было слишком оригинально, просто, никто ее так не называл. Даже в детстве. Алкой, Алькой, Алей, Алой, даже Аленой и Ленкой, а вот Аленушкой - никогда. И так это у него естественно получилось! Значит, от души... Неужели она дождалась, наконец, того, о ком мечтала всю жизнь?! Хотя нельзя сказать дождалась: искала, очень упорно искала - и нашла... Нашла ли?
Но блокнот уже лежал у нее на коленях, и рука твердо держала ручку.
- Пиши, - кивнул Перец. - Группе инженерного проникновения и биостанции немедленно приступить к технической и биологической очистке и благоустройству озера. Ответственный за исполнение - Квентин.
- Квентин? - удивилась Алевтина. - Да он...
- Да, - кивнул Перец. - Да, им с Ритой нужно серьезное общее дело.
- По-моему, она с ним никаких дел иметь не желает, - пожала плечами Алевтина. - Вроде, здоровый мужик, а, видать, несовместимость у них... Хотя, похоже, у нее со всеми несовместимость... Лягушка бесплодная!..
- Ну, зачем ты так? - мягко остановил ее Перец. - Ты бы видела, как они оба загорелись. И на базу со мной сходили, и с технарями все обсудили. Сейчас на биостанцию поехали. Штаммы свои активизировать.
- Отлично, - кивнула Алевтина. - Только почему-то не доверяю я этой Рите. Какая-то она не такая. Нормальная женщина не будет так своего мужика изводить... Разве только больная... Только вид у нее для больной слишком цветущий...
- Больная? - переспросил задумчиво Перец.- А что, можно назвать и так... С человеческой точки зрения.
- Ты о чем?
- О том, что с ними происходит. С Квентином и Ритой, - объяснил Перец.
- Ты что-то знаешь?
- А как же! - усмехнулся он. - Каждую ночь дежурю в их спальне.
Шутка не в его стиле, зато доходчиво для собеседника.
Алевтина понимающе усмехнулась. Уж ей-то известно, где Перец дежурит по ночам. Да и, вообще, какое ей дело до этой Риты и ее мужика!..
С улицы послышался звук подъезжающих к Управлению машин.
"Кого это принесло?" - подумала она и выглянула в окно.
В самом деле, на площадь перед Управлением въехала непривычно шикарная машина из тех, что Алевтина видела только в кино из чужой шикарной жизни. Вся черно-перламутровая с ослепительно блестящей никелированной отделкой и затененными окнами. Двигалась она мягко и бесшумно, будто на воздушной подушке. Даже странно, что ее приближение было услышано. Впрочем, Алевтина тут же поняла, что услышала автобус, движущийся следом за лимузином. Тоже необычного вида. И таких в поселке не было.
- Странно, - покачала головой Алевтина, - подойди, посмотри, - позвала она Переца. - Похоже, что с Материка. У нас таких не водится.
Перец подошел.
- Да, не наши, - подтвердил он, - может, начальство какое? Но почему без предупреждения?
- Не нравится мне это, - призналась Алевтина.
- А чего нам бояться, - пожал плечами Перец. - У нас все в порядке взяли уверенный курс на нормальную творческую работу.
- Начальства всегда надо опасаться... Это с твоей, с нашей точки зрения нормальная работа, - тяжко вздохнула Алевтина. - А что по этому поводу думает начальство - неизвестно. И чем оно выше, тем непознаваемей... Сам, наверное, помнишь предыдущего директора...
- Не помню, - не согласился Перец. - Только один раз слышал... По чужому телефону... Ну, и приказы читал...
- Понял? - подняла вверх брови Алевтина.
- Нет, не понял.
- Вот, то-то и оно. А ты всем понятен, и это в корне противоречит прежнему Порядку...
- Но, вроде, у них там, на Материке, тоже какой-то Новый Порядок.
- Новый - совсем не обязательно твой! - предупредила опытная Алевтина. - Вообще, сомнительно, чтобы где-то сам собой установился твой порядок.
- Но здесь же установился, - улыбнулся Перец.
- Да не установился, пусик, а только, пошатываясь, делает первые шаги... А вот далеко ли он уйдет?.. - голос ее звучал грустно и серьезно. И Перец понял, что, в сущности, она права. Он был опьянен энтузиазмом разрушения и созидания, а может, попросту, властью, которой раньше никогда не имел, даже по мелочам. Но разве без этого опьянения можно вообще творить? Творят только оптимисты, которые не бывают трезвыми. В широком смысле слова. Он всегда хотел быть оптимистом, только жизнь не позволяла. Хотя, с другой стороны, разве пессимист мог заниматься исследованием женской прозы ханьского периода?..
- Они выходят! - обратила внимание Алевтина.
Действительно, лимузин остановился. Через несколько секунд остановился и автобус. Из автобуса вышли два дюжих парня, будто надутые изнутри - так округло и упруго выглядели их мощные фигуры. Черные костюмы, черные рубашки, бритые наголо белые головы...
Парни окинули бдительным взором окрестности и, подойдя к лимузину, с двух сторон открыли задние дверцы. Из лимузина в разные стороны вышли еще двое мужчин. Они выглядели более по-человечески. По крайней мере, в из фигурах были заметны индивидуальные особенности: один - долговязый и худощавый, постарше возрастом, второй - среднего роста, плотный. При этом сразу обнаруживалось, что он здесь главный - по повороту туловища, по посадке головы, по неторопливой значительности движений.
Из автобуса вышло еще около двух десятков чернокостюмных, бритоголовых, накачанных близнецов. Они образовали вокруг пассажиров лимузина каре, и вся процессия двинулась к входу в Управление.
- Похоже, очень большое начальство, - почему-то шепотом сделала вывод Алевтина. - Ишь, как охраняют... Министр какой-нибудь... Но, действительно, почему без предупреждения?..
- Скоро узнаем, - пообещал Перец. Он был совершенно спокоен. Да и что, право, волноваться. Он на своем рабочем месте. Хозяин здесь. Прибыли не головорезы какие-то, а, по виду, вполне приличные люди.
Алевтина машинально оправила на себе платье, глянула в зеркало, чуть тронула рукой прическу.
- Ты бы сел в кресло, пусик, - посоветовала она, - так солидней. Лицо, да и голова, кстати, Управления должно выглядеть солидно.
Перец послушно сел в кресло. Алевтине всякие официальные протоколы известны лучше. Мельком глянул на лист с планом действий на текущий день. Этому плану сегодня явно не везет. То озеро, то неожиданный визит...
Хлопнула дверь в приемной. Послышались тяжелые шаги, странно ойкнула секретарша, реплика ее осталась неразборчивой. Резко распахнулась дверь в директорский кабинет. В проеме, полностью его загородив, появились две черные бритоголовые фигуры. Они шагнули в кабинет и, как локаторами, повели головами по сторонам. Вблизи эти парни выглядели весьма устрашающе. И не только из-за неправдоподобно громадных туловищ с явными признаками всесокрушающей силы, но и из-за хозяйской манеры их поведения. Они словно бы не замечали хозяев кабинета.
Видимо, убедившись в безопасности помещения, фигуры раздвинулись в стороны, как створки раздвижной двери, и из-за их спин появился коренастый мужчина в шикарном синем костюме, ладно на нем сидевшем, в белой, даже ослепительно белоснежной рубашке с галстуком-бабочкой. Лицо его было исполнено ощущением собственной значительности.
- О-ой, Тузик! - обомлела Алевтина.
- Не Тузик, Аля, а Туз Селиванович! - поправил просочившийся следом в кабинет долговязый спутник в шикарном сером костюме в черную с проблеском полосочку и в рубашке с черным классическим галстуком, в котором поблескивала бриллиантовая булавка.
- Клавдий-Октавиан! - простонала Алевтина. - До-ма-рощинер!..
Длинное лицо Домарощинера, демонстрируя значительность своего носителя, удлинилось еще больше.
- Приятно слышать, что вы нас не забыли, - усмехнулся он многозначительно, как умел и прежде, но теперь эта многозначительность казалась еще более многозначительной.
Шикарный Тузик хранил гордое молчание, но глаза вцепились по-кошачьи сначала в лицо Переца, который вежливо кивнул в ответ, потом в Алевтину: сначала сверху вниз, потом снизу вверх. При этом у нее возникло гадливое ощущение, будто на нее вылили ведро спермы. Именно так странно и подумалось-ощутилось, и Алевтина брезгливо передернулась.
Тузик это заметил и, кажется, понял. Во всяком случае, на физиономии его появилась презрительная усмешка, которая появлялась всегда, когда он говорил о женщинах-бабах-бабенках-стервах-швабрах-щетках-тварях-суках.
- Клавдий-Октавиан, - распорядился он начальственным баритоном, ознакомьте господ с документом.
- Да вы присаживайтесь, - предложил Перец гостям, вспомнив, наконец, о долге хозяйской вежливости.
- Скоро и всенепременно, - отмахнулся Тузик, - а пока ознакомьтесь.
И переступил с носок на пятки, с пяток на носки.
Домарощинер водрузил на стол заседаний новенький кейс, набрал код на замке и под музыкальное сопровождение крышка откинулась. Клавдий-Октавиан бережно извлек из глубин кейса лист и, держа его двумя руками, как величайшую ценность, поднес к Перецу и положил перед ним на стол.
- Прошу-с, - опять многозначительно усмехнулся он и, пятясь, отошел к кейсу.
Алевтина поспешно встала за спиной Переца и воззрилась на бумагу, которая, надо признать, действительно выглядела весьма внушительно: и золотое тиснение, и герб, и гербовая печать и размашистая начальственная подпись, и водяные знаки... Алевтина знала цену бумагам, и от этой, даже не вчитываясь в содержание, от одного ее вида стало нехорошо где-то в животе, и мерзкий холодок пробежал по спине.
Домарощинер не мог прийти ТАК с хорошей для нее и Переца бумагой... Тем более, вместе с Тузиком.
Переца всегда интересовал в бумаге текст. Точнее, информация, содержащаяся в тексте. Поэтому он даже не обратил внимания на внешний вид документа, а сразу принялся его читать:
"Настоящим удостоверяется частная собственность Козлова Туза Селивановича на территорию поселка ликвидированного Управления по Делам леса и на прилегающий к ней лес как ближайшего родственника (сына) первооткрывателя этой территории Козлова Селивана Селивановича - жертвы репрессий низвергнутого тоталитарного антинародного режима.
Все материальные ценности (строения, техника и прочее), находящиеся на балансе Управления по Делам леса, передаются в распоряжение Козлова Туза Селивановича в качестве обеспечения государственного пакета акций акционерного общества "Лесотур".
Председатель Государственного Комитета по Приватизации Кабинета Министров Материка
Лев Ньюман
- Вы действительно сын первопроходца Селивана? - удивился Перец, еще не вполне осознав, что он прочитал.
- Это так же точно, как то, что ты - бывший директор, - холодно процедил Тузик.
- Да какой он жертва репрессий?! - воскликнула Алевтина. - Я читала архивы: бандит, вор и насильник!.. Организовал коллективный побег из лагеря. Каторжники перевалили горы и увидели Лес...
- Вот и Алевтина подтвердила мои права, - одобрительно улыбнулся Тузик. - Надеюсь, теперь так будет всегда.
- Да ничего я не подтверждала! - возмутилась она.
- Ну-ну, - усмехнулся он криво. - А тебе, Перец, все ясно? Понял, что теперь ты здесь никто?..
- Это-то я понял, - кивнул Перец. - Не пойму только, как можно передавать Лес в чью-либо собственность, даже государственную, тем более, в частную?! Лес - он сам по себе. Он - природа, а природа над государствами и цивилизациями! Это какое-то безумие, глупость, чушь!..
- Господин Перец, - возник Домарощинер, - Подобное оскорбление государственного авторитета недопустимо и чревато...
- Это государственная глупость чревата... - строго ответил ему Перец.
- Кончай дискуссии, Клаша, - приказал Тузик. - У нас с ним теперь один разговор...
Он вытащил руку из кармана и резко ударил Переца в челюсть.
Перец отстраненно услышал, как у него что-то хрустнуло, и в глазах потемнело...
- Отличный удар, Туз Селиванович! - одобрительно захихикал Клавдий-Октавиан. - Поделом им, прихвостням тоталитаризма!
- А-а-а! - вдруг закричала Алевтина и бросилась на Тузика, стремясь смести его с лица земли, но неожиданно оказалась в железных тисках лапищ тузикова телохранителя. Она попыталась вырваться, но бульдозер, наверное, сдвинуть с места было бы легче. От бессилия и обиды она рычала и повизгивала, но в ее положении ничего от этого не менялось.
- Привяжи его! - приказал Тузик второму телохранителю и снял с руки массивный кастет.
Второй телохранитель извлек из подкладки пиджака, видимо, специально оборудованного, небольшой моток веревки и ловко прикрепил Переца к креслу. Так что, когда он через минуту начал приходить в себя, пошевелиться у него не было ни малейшей возможности.
Тузик внимательно следил за глазами Переца.
- А, оклемался! - обрадовался он, наконец. - Не обижайся на меня, Перчик, сам понимаешь - долг платежом красен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43