Потом свернул на Вестерн-роуд, набрав такую скорость, какой, строго говоря, и не требовалось.
56
Извинившись перед Марселем Кулленом, Грейс поднес трубку к уху и нажал зеленую кнопку.
– Рой Грейс слушает.
Услышав ядовитый голос, сразу же пожалел, что ответил, – пусть бы чертов телефон звонил себе и звонил.
– Где вы, Рой? Не за границей ли? – Его непосредственная начальница Элисон Воспер была, очевидно, удивлена. – Слышу какой-то чужой гудок.
Этого звонка он сегодня не ожидал и поэтому не был готов к ответу. Звоня Марселю в Германию, он тоже заметил другой тон гудка – ровный непрерывный писк вместо двух тонов Соединенного Королевства. Понятно, что врать бессмысленно.
Грейс глубоко вдохнул и сказал:
– Я в Мюнхене.
На другом конце послышался такой звук, словно в складе из рифленого железа, полном туго надутых мячей, сдетонировало небольшое ядерное устройство. Затем после нескольких секунд молчания голос Воспер кратко объявил:
– Я только что пролила кофе. Перезвоню попозже.
Грейс проклял себя, что как следует не подумал. Разумеется, в нормальном мире он имел бы полное право на выходной, оставив вместо себя заместителя. Но мир, в котором рыщет Элисон Воспер, не является нормальным. Она давно по непонятным причинам невзлюбила Грейса – отчасти, несомненно, из-за недавних злоречивых газетных статей в его адрес – и постоянно выискивала повод избавиться от него, остановить продвижение по службе, перевести куда-нибудь подальше от себя, в другой конец страны. Выходной, взятый на третий день после тяжкого убийства, не повысит ее мнения на его счет.
– Все в порядке? – поинтересовался Куллен.
– Лучше не бывает. Опять зазвонил телефон.
– Что вы делаете в Германии? – поинтересовалась Элисон Воспер.
Рой терпеть не мог врать, по недавнему опыту зная, что ложь делает людей слабыми, но он знал также, что правда не всегда радушно приветствуется, поэтому извернулся:
– Проверяю одну ниточку.
– В Мюнхене?
– Да.
– Когда ждать вашего возвращения к руководству операцией в Англии?
– Сегодня вечером, – ответил он. – Во время отсутствия меня замещает инспектор Мерфи.
– Отлично, – сказала Элисон Воспер. – Значит, сможете повидаться со мной сразу после утреннего инструктажа?
– Да. Зайду около девяти тридцати.
– Что скажете по делу?
– Мы неплохо продвинулись. Я готовлюсь к аресту. Жду анализов ДНК из Хантингтона, надеюсь завтра получить.
– Хорошо. – Нисколько не смягчив тон, Элисон Воспер заметила: – Говорят, в Германии великолепное пиво.
N – Не знаю, не пробовал.
– Я провела медовый месяц в Гамбурге. Можете мне поверить, действительно прекрасное пиво. Попробуйте. Значит, завтра утром в девять тридцать. – И начальница разъединилась.
Черт возьми, думал Грейс, злясь на себя за то, что так плохо подготовился. Черт, черт, черт! Завтра утром Элисон обязательно спросит, какую такую ниточку он проверял. Надо выдумать что-нибудь неотразимое.
Проехали жилой квартал на холме, где круглый нос БМВ высоко задрался, потом отель «Марриот».
Грейс заглянул в электронную почту. Прочтения ждал десяток сообщений, пришедших уже после приземления, почти все были связаны с операцией «Хамелеон». – Старый олимпийский стадион, – указал Куллен. – Грейс взглянул влево на сооружение, имевшее крайне затейливую форму. Свернули направо в туннель, перевалили трамвайную линию. Грейс расстелил на коленях карту, пытаясь сориентироваться.
Куллен взглянул на часы:
– Знаете, я планировал сначала заехать в офис, ввести в систему данные, а теперь думаю, лучше сначала отправиться в Зеехаусгартен. Там сейчас пик, очень много народу. Может, вы ее увидите. А в контору потом заедем, идет?
– Вы гид, вам и решать, – ответил Грейс, глядя на голубой трамвай с огромной рекламой на крыше.
Видно, неправильно его поняв, Куллен принялся называть галереи, мимо которых они ехали по широкой улице.
– Музей современного искусства… А вон там Дом искусств – художественная галерея, построенная при гитлеровском режиме…
Через несколько минут они въехали на длинную прямую улицу, которая шла вдоль усаженного деревьями берега реки Изар. Слева тянулись многоквартирные дома. Прекрасный большой город. Чертовски большой. Проклятье! Как искать Сэнди в такой дали от дома? Если она не хочет, чтоб ее нашли, то выбрала самое подходящее место.
Марсель услужливо продолжал называть места и городские кварталы, по которым они проезжали. Грейс слушал, то и дело заглядывая в карту и стараясь запечатлеть в памяти географию.
Если Сэнди здесь, где она поселилась? В центре? На окраине? В пригородной деревушке?
Всякий раз, поднимая глаза, он разглядывал прохожих на тротуаре, пассажиров в машине, ловя шанс, пусть даже самый крохотный, заметить среди них Сэнди. Несколько секунд он наблюдал за тощим мужчиной ученого вида, в шортах, широкой футболке, с зажатой под мышкой газетой, жевавшим претцель в синей бумажной салфетке. В твоей жизни появился новый мужчина? Похожий на этого?
– Мы едем в Остервальдгартен. Это тоже пивной сад неподалеку от Английского. Там легче припарковаться и очень приятно пройтись пешком до Зеехауса, – объяснил Куллен.
Через пару минут машина свернула в жилой квартал, поехала по узкой улочке с маленькими красивыми домами по обеим сторонам, миновала бело-розовое здание с колоннами, поросшее плющом.
– Здесь играются свадьбы… бюро регистрации браков. В этом доме можно жениться, – указал Куллен.
В желудке у Грейса вдруг заворочался кусок льда. Могла ли Сэнди опять выйти замуж в своем новом обличье?
Миновали зеленую улицу, обсаженную справа кустарником, слева деревьями, вывернули на маленькую, выложенную булыжником площадь, где стояли дома, увитые плющом, которую вполне можно было принять за английскую, если бы не левостороннее движение и немецкие надписи на дорожных знаках.
Куллен заехал на парковку, заглушил мотор.
– Ну, начнем, пожалуй?
Грейс кивнул, чувствуя некоторую беспомощность. Он не мог точно определить по карте, где находится, и, когда немец ткнул пальцем, понял, что смотрит совсем не туда. Потом вытащил из кармана карту на одной страничке, которую Дик Поуп перепечатал из Интернета и прислал ему факсом, отметив кружком место, где они с женой видели женщину, которую приняли за Сэнди.
– Давайте. – Он открыл дверцу.
Они шли по пыльной улице на утренней жаре, на небе начали собираться тучи. Грейс сбросил пиджак, повесил на плечо, оглядываясь в поисках бара или кафе. Несмотря на приток адреналина, он чувствовал себя усталым и очень надеялся, что глоток воды и добрая чашка кофе помогут. Но он знал также, что нельзя терять время, и торопился добраться до места, до черного кружка на расплывчатой карте.
До единственного за девять лет следа женщины, которую так сильно любил.
Они направились через мост, по дорожке, к озеру. Озеро с лесистым островком осталось справа, слева стояли густые деревья. Грейс вдыхал сладкий запах травы, листьев, наслаждаясь неожиданной и отрадной прохладой, легким ветерком от воды.
Мимо промелькнули два велосипедиста, потом оживленно болтавшие юноша и девушка на роликах. Промчался крупный французский пудель, за которым бежал сердитый мужчина с пробором посередине, в очках в черепаховой оправе.
– Адини! Адини! – кричал он.
Мужчину сменила решительная дама нордического типа лет шестидесяти, совершавшая пробежку в ярко-красном костюме из лайкры, – зубы стиснуты, лыжные палки постукивают по бетону. За правым поворотом перед глазами открылся пейзаж.
Гигантский парк кишел людьми; озеро за островом было гораздо обширнее, чем казалось сначала, – длиной добрых полмили, шириной в несколько сотен ярдов. На воде флотилии уток и десятки лодок, изящных деревянных, гребных, синих фибергласовых водных велосипедов.
Люди сидят на скамейках вокруг воды, на каждом дюйме травы загорающие в наушниках с плеером, слушают по радио музыку или просто стараются заглушить нескончаемый детский визг.
Кругом блондинки. Десятки, сотни. Грейс переводил взгляд с одного лица на другое, внимательно осматривал и отвергал одно за другим. Тропинку перед ними перебежали две девочки, одна с рожком мороженого, другая с визгом. На земле сидел мастиф, тяжело дыша, пуская слюни. Куллен остановился у скамейки, на которой мужчина в полностью расстегнутой рубашке читал книгу, неудобно держа ее на расстоянии вытянутой руки, словно забыл очки, и указал на другой берег озера, на красивый, пожалуй, даже слишком большой павильон, похожий на крытый соломой английский коттедж.
Люди сидели за пивными столиками под открытым небом, рядом располагалась маленькая лодочная станция и деревянный помост, к которому была привязана всего пара лодок и лежал на боку водный велосипед.
Грейс почувствовал прилив сил, осознав, что видит то самое место, где Дику Поупу и его жене Лесли показалось, будто они видят Сэнди.
Заставляя немца ускорить шаг, Грейс направился вперед по бетонированной дорожке, огибавшей озеро, мимо скамеек, глядя на другой берег, осматривая каждого загорающего, каждого велосипедиста, бегуна, ходока, роллера, попадавшегося на глаза. Пару раз он видел длинные светлые волосы, обрамляющие лицо, похожее на лицо Сэнди, но со второго взгляда его отбрасывал.
Может быть, она подстриглась. Может быть, перекрасилась.
Прошли мимо изящного монумента на насыпи с надписью: «Фон Вернек… Людвиг I…» Подойдя к павильону, Куллен остановился перед меню, пришпиленным к красивой доске в виде щита под вывеской: «Seehaus im Englischen Garten».
– Хотите чего-нибудь съесть? Можно зайти в ресторан, там прохладно, можно здесь.
Грейс оглядывал бесконечные ряды плотно составленных столов в виде козел в тени деревьев, под огромным зеленым матерчатым навесом, просто под открытым небом.
– Предпочитаю здесь. Хороший обзор.
– Да, конечно. Выпьем сначала. Чего пожелаете?
– Я бы выпил немецкого пива, – мрачно усмехнулся суперинтендент. – И кофе.
– Какого пива? «Вайсбир», «Хеллес»? Или «Радлер» – смесь простого с имбирным, – а может быть, «Руссн»?
– Большую кружку холодного пива.
– Масс?
– Что значит «масс»?
Куллен кивнул на двоих мужчин за столом, пивших из стаканов размером с каминную трубу.
– А есть что-нибудь поменьше?
– Половину?
– Отлично. А вы что возьмете? Я угощаю.
– Нет, в Германии плачу я, – твердо заявил Куллен.
Это было милое местечко. На берегу расставлены изящные фонарные столбы; павильоны, где располагается бар и обеденный зал, недавно выкрашены в темно-зеленый и белый цвет; на мраморной плите – забавная бронзовая фигурка голого лысого мужчины со сложенными на груди руками и крошечным пенисом; кругом аккуратные пластиковые корзины и зеленые урны для мусора; замечательные пивные стаканы, любезные надписи по-немецки и по-английски.
Перед сидевшим под тентом кассиром стояла длинная очередь. Официанты и официантки в красных брюках и желтых рубашках убирали со столов грязную посуду. Оставив Куллена в очереди к бару, Грейс чуть-чуть отошел и снова принялся изучать карту, стараясь определить, за каким из сотни с лишним столов на восемь персон могла сидеть Сэнди.
Здесь были сотни человек, по его прикидке, добрых пять сотен, может быть, даже больше; перед каждым без исключения стоял высокий стакан с пивом. Запах пива плыл в воздухе вместе с клубами сигаретного и сигарного дыма, соблазнительным ароматом французской картошки и жареного мяса.
Летом Сэнди, выпивая холодного пива, порой шутливо замечала, что в ней говорит немецкая кровь. Теперь шутка стала понятной. У Грейса возникло какое-то странное чувство – то ли от усталости, то ли от жажды, то ли от пребывания в чужой стране, – что он вступил на заповедную территорию, где его присутствие нежелательно.
Внезапно он увидел перед собой суровое властное лицо, которое как бы с ним соглашалось, но и укоряло. Это был серый каменный бюст бородатого мужчины, напоминавший скульптурные изображения древних философов, которые часто видишь в сувенирных лавках и на распродажах. Он еще только учится философии, а этот действительно похож на ее представителя. Имя – Пауланер – торжественно отчеканено на пьедестале.
Подошел Куллен с двумя стаканами пива и двумя чашками кофе на подносе.
– Ну что, выбрали место?
– Кто такой этот Пауланер, немецкий философ? Детектив усмехнулся:
– Философ? Не думаю. «Пауланер» – название крупнейшей мюнхенской пивоварни.
– А, – промычал Грейс, решительно чувствуя себя полным тупицей. – Понятно.
Куллен указал на столик у кромки воды, где компания молодежи освобождала места, надевая рюкзаки.
– Вон там сесть не хотите?
– Отлично.
Идя к столу, Грейс всматривался в лица за другими столами – мужчины и женщины разного возраста, от подростков до стариков, в повседневной одежде, чаще всего в футболках, широких юбках, шортах, джинсах, почти все в темных очках, бейсболках, панамках, соломенных шляпах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
56
Извинившись перед Марселем Кулленом, Грейс поднес трубку к уху и нажал зеленую кнопку.
– Рой Грейс слушает.
Услышав ядовитый голос, сразу же пожалел, что ответил, – пусть бы чертов телефон звонил себе и звонил.
– Где вы, Рой? Не за границей ли? – Его непосредственная начальница Элисон Воспер была, очевидно, удивлена. – Слышу какой-то чужой гудок.
Этого звонка он сегодня не ожидал и поэтому не был готов к ответу. Звоня Марселю в Германию, он тоже заметил другой тон гудка – ровный непрерывный писк вместо двух тонов Соединенного Королевства. Понятно, что врать бессмысленно.
Грейс глубоко вдохнул и сказал:
– Я в Мюнхене.
На другом конце послышался такой звук, словно в складе из рифленого железа, полном туго надутых мячей, сдетонировало небольшое ядерное устройство. Затем после нескольких секунд молчания голос Воспер кратко объявил:
– Я только что пролила кофе. Перезвоню попозже.
Грейс проклял себя, что как следует не подумал. Разумеется, в нормальном мире он имел бы полное право на выходной, оставив вместо себя заместителя. Но мир, в котором рыщет Элисон Воспер, не является нормальным. Она давно по непонятным причинам невзлюбила Грейса – отчасти, несомненно, из-за недавних злоречивых газетных статей в его адрес – и постоянно выискивала повод избавиться от него, остановить продвижение по службе, перевести куда-нибудь подальше от себя, в другой конец страны. Выходной, взятый на третий день после тяжкого убийства, не повысит ее мнения на его счет.
– Все в порядке? – поинтересовался Куллен.
– Лучше не бывает. Опять зазвонил телефон.
– Что вы делаете в Германии? – поинтересовалась Элисон Воспер.
Рой терпеть не мог врать, по недавнему опыту зная, что ложь делает людей слабыми, но он знал также, что правда не всегда радушно приветствуется, поэтому извернулся:
– Проверяю одну ниточку.
– В Мюнхене?
– Да.
– Когда ждать вашего возвращения к руководству операцией в Англии?
– Сегодня вечером, – ответил он. – Во время отсутствия меня замещает инспектор Мерфи.
– Отлично, – сказала Элисон Воспер. – Значит, сможете повидаться со мной сразу после утреннего инструктажа?
– Да. Зайду около девяти тридцати.
– Что скажете по делу?
– Мы неплохо продвинулись. Я готовлюсь к аресту. Жду анализов ДНК из Хантингтона, надеюсь завтра получить.
– Хорошо. – Нисколько не смягчив тон, Элисон Воспер заметила: – Говорят, в Германии великолепное пиво.
N – Не знаю, не пробовал.
– Я провела медовый месяц в Гамбурге. Можете мне поверить, действительно прекрасное пиво. Попробуйте. Значит, завтра утром в девять тридцать. – И начальница разъединилась.
Черт возьми, думал Грейс, злясь на себя за то, что так плохо подготовился. Черт, черт, черт! Завтра утром Элисон обязательно спросит, какую такую ниточку он проверял. Надо выдумать что-нибудь неотразимое.
Проехали жилой квартал на холме, где круглый нос БМВ высоко задрался, потом отель «Марриот».
Грейс заглянул в электронную почту. Прочтения ждал десяток сообщений, пришедших уже после приземления, почти все были связаны с операцией «Хамелеон». – Старый олимпийский стадион, – указал Куллен. – Грейс взглянул влево на сооружение, имевшее крайне затейливую форму. Свернули направо в туннель, перевалили трамвайную линию. Грейс расстелил на коленях карту, пытаясь сориентироваться.
Куллен взглянул на часы:
– Знаете, я планировал сначала заехать в офис, ввести в систему данные, а теперь думаю, лучше сначала отправиться в Зеехаусгартен. Там сейчас пик, очень много народу. Может, вы ее увидите. А в контору потом заедем, идет?
– Вы гид, вам и решать, – ответил Грейс, глядя на голубой трамвай с огромной рекламой на крыше.
Видно, неправильно его поняв, Куллен принялся называть галереи, мимо которых они ехали по широкой улице.
– Музей современного искусства… А вон там Дом искусств – художественная галерея, построенная при гитлеровском режиме…
Через несколько минут они въехали на длинную прямую улицу, которая шла вдоль усаженного деревьями берега реки Изар. Слева тянулись многоквартирные дома. Прекрасный большой город. Чертовски большой. Проклятье! Как искать Сэнди в такой дали от дома? Если она не хочет, чтоб ее нашли, то выбрала самое подходящее место.
Марсель услужливо продолжал называть места и городские кварталы, по которым они проезжали. Грейс слушал, то и дело заглядывая в карту и стараясь запечатлеть в памяти географию.
Если Сэнди здесь, где она поселилась? В центре? На окраине? В пригородной деревушке?
Всякий раз, поднимая глаза, он разглядывал прохожих на тротуаре, пассажиров в машине, ловя шанс, пусть даже самый крохотный, заметить среди них Сэнди. Несколько секунд он наблюдал за тощим мужчиной ученого вида, в шортах, широкой футболке, с зажатой под мышкой газетой, жевавшим претцель в синей бумажной салфетке. В твоей жизни появился новый мужчина? Похожий на этого?
– Мы едем в Остервальдгартен. Это тоже пивной сад неподалеку от Английского. Там легче припарковаться и очень приятно пройтись пешком до Зеехауса, – объяснил Куллен.
Через пару минут машина свернула в жилой квартал, поехала по узкой улочке с маленькими красивыми домами по обеим сторонам, миновала бело-розовое здание с колоннами, поросшее плющом.
– Здесь играются свадьбы… бюро регистрации браков. В этом доме можно жениться, – указал Куллен.
В желудке у Грейса вдруг заворочался кусок льда. Могла ли Сэнди опять выйти замуж в своем новом обличье?
Миновали зеленую улицу, обсаженную справа кустарником, слева деревьями, вывернули на маленькую, выложенную булыжником площадь, где стояли дома, увитые плющом, которую вполне можно было принять за английскую, если бы не левостороннее движение и немецкие надписи на дорожных знаках.
Куллен заехал на парковку, заглушил мотор.
– Ну, начнем, пожалуй?
Грейс кивнул, чувствуя некоторую беспомощность. Он не мог точно определить по карте, где находится, и, когда немец ткнул пальцем, понял, что смотрит совсем не туда. Потом вытащил из кармана карту на одной страничке, которую Дик Поуп перепечатал из Интернета и прислал ему факсом, отметив кружком место, где они с женой видели женщину, которую приняли за Сэнди.
– Давайте. – Он открыл дверцу.
Они шли по пыльной улице на утренней жаре, на небе начали собираться тучи. Грейс сбросил пиджак, повесил на плечо, оглядываясь в поисках бара или кафе. Несмотря на приток адреналина, он чувствовал себя усталым и очень надеялся, что глоток воды и добрая чашка кофе помогут. Но он знал также, что нельзя терять время, и торопился добраться до места, до черного кружка на расплывчатой карте.
До единственного за девять лет следа женщины, которую так сильно любил.
Они направились через мост, по дорожке, к озеру. Озеро с лесистым островком осталось справа, слева стояли густые деревья. Грейс вдыхал сладкий запах травы, листьев, наслаждаясь неожиданной и отрадной прохладой, легким ветерком от воды.
Мимо промелькнули два велосипедиста, потом оживленно болтавшие юноша и девушка на роликах. Промчался крупный французский пудель, за которым бежал сердитый мужчина с пробором посередине, в очках в черепаховой оправе.
– Адини! Адини! – кричал он.
Мужчину сменила решительная дама нордического типа лет шестидесяти, совершавшая пробежку в ярко-красном костюме из лайкры, – зубы стиснуты, лыжные палки постукивают по бетону. За правым поворотом перед глазами открылся пейзаж.
Гигантский парк кишел людьми; озеро за островом было гораздо обширнее, чем казалось сначала, – длиной добрых полмили, шириной в несколько сотен ярдов. На воде флотилии уток и десятки лодок, изящных деревянных, гребных, синих фибергласовых водных велосипедов.
Люди сидят на скамейках вокруг воды, на каждом дюйме травы загорающие в наушниках с плеером, слушают по радио музыку или просто стараются заглушить нескончаемый детский визг.
Кругом блондинки. Десятки, сотни. Грейс переводил взгляд с одного лица на другое, внимательно осматривал и отвергал одно за другим. Тропинку перед ними перебежали две девочки, одна с рожком мороженого, другая с визгом. На земле сидел мастиф, тяжело дыша, пуская слюни. Куллен остановился у скамейки, на которой мужчина в полностью расстегнутой рубашке читал книгу, неудобно держа ее на расстоянии вытянутой руки, словно забыл очки, и указал на другой берег озера, на красивый, пожалуй, даже слишком большой павильон, похожий на крытый соломой английский коттедж.
Люди сидели за пивными столиками под открытым небом, рядом располагалась маленькая лодочная станция и деревянный помост, к которому была привязана всего пара лодок и лежал на боку водный велосипед.
Грейс почувствовал прилив сил, осознав, что видит то самое место, где Дику Поупу и его жене Лесли показалось, будто они видят Сэнди.
Заставляя немца ускорить шаг, Грейс направился вперед по бетонированной дорожке, огибавшей озеро, мимо скамеек, глядя на другой берег, осматривая каждого загорающего, каждого велосипедиста, бегуна, ходока, роллера, попадавшегося на глаза. Пару раз он видел длинные светлые волосы, обрамляющие лицо, похожее на лицо Сэнди, но со второго взгляда его отбрасывал.
Может быть, она подстриглась. Может быть, перекрасилась.
Прошли мимо изящного монумента на насыпи с надписью: «Фон Вернек… Людвиг I…» Подойдя к павильону, Куллен остановился перед меню, пришпиленным к красивой доске в виде щита под вывеской: «Seehaus im Englischen Garten».
– Хотите чего-нибудь съесть? Можно зайти в ресторан, там прохладно, можно здесь.
Грейс оглядывал бесконечные ряды плотно составленных столов в виде козел в тени деревьев, под огромным зеленым матерчатым навесом, просто под открытым небом.
– Предпочитаю здесь. Хороший обзор.
– Да, конечно. Выпьем сначала. Чего пожелаете?
– Я бы выпил немецкого пива, – мрачно усмехнулся суперинтендент. – И кофе.
– Какого пива? «Вайсбир», «Хеллес»? Или «Радлер» – смесь простого с имбирным, – а может быть, «Руссн»?
– Большую кружку холодного пива.
– Масс?
– Что значит «масс»?
Куллен кивнул на двоих мужчин за столом, пивших из стаканов размером с каминную трубу.
– А есть что-нибудь поменьше?
– Половину?
– Отлично. А вы что возьмете? Я угощаю.
– Нет, в Германии плачу я, – твердо заявил Куллен.
Это было милое местечко. На берегу расставлены изящные фонарные столбы; павильоны, где располагается бар и обеденный зал, недавно выкрашены в темно-зеленый и белый цвет; на мраморной плите – забавная бронзовая фигурка голого лысого мужчины со сложенными на груди руками и крошечным пенисом; кругом аккуратные пластиковые корзины и зеленые урны для мусора; замечательные пивные стаканы, любезные надписи по-немецки и по-английски.
Перед сидевшим под тентом кассиром стояла длинная очередь. Официанты и официантки в красных брюках и желтых рубашках убирали со столов грязную посуду. Оставив Куллена в очереди к бару, Грейс чуть-чуть отошел и снова принялся изучать карту, стараясь определить, за каким из сотни с лишним столов на восемь персон могла сидеть Сэнди.
Здесь были сотни человек, по его прикидке, добрых пять сотен, может быть, даже больше; перед каждым без исключения стоял высокий стакан с пивом. Запах пива плыл в воздухе вместе с клубами сигаретного и сигарного дыма, соблазнительным ароматом французской картошки и жареного мяса.
Летом Сэнди, выпивая холодного пива, порой шутливо замечала, что в ней говорит немецкая кровь. Теперь шутка стала понятной. У Грейса возникло какое-то странное чувство – то ли от усталости, то ли от жажды, то ли от пребывания в чужой стране, – что он вступил на заповедную территорию, где его присутствие нежелательно.
Внезапно он увидел перед собой суровое властное лицо, которое как бы с ним соглашалось, но и укоряло. Это был серый каменный бюст бородатого мужчины, напоминавший скульптурные изображения древних философов, которые часто видишь в сувенирных лавках и на распродажах. Он еще только учится философии, а этот действительно похож на ее представителя. Имя – Пауланер – торжественно отчеканено на пьедестале.
Подошел Куллен с двумя стаканами пива и двумя чашками кофе на подносе.
– Ну что, выбрали место?
– Кто такой этот Пауланер, немецкий философ? Детектив усмехнулся:
– Философ? Не думаю. «Пауланер» – название крупнейшей мюнхенской пивоварни.
– А, – промычал Грейс, решительно чувствуя себя полным тупицей. – Понятно.
Куллен указал на столик у кромки воды, где компания молодежи освобождала места, надевая рюкзаки.
– Вон там сесть не хотите?
– Отлично.
Идя к столу, Грейс всматривался в лица за другими столами – мужчины и женщины разного возраста, от подростков до стариков, в повседневной одежде, чаще всего в футболках, широких юбках, шортах, джинсах, почти все в темных очках, бейсболках, панамках, соломенных шляпах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61