Но в какую-то сферу его души доступ ей запрещен.
Поэтому он категорически отрицает, что был у нее нынче ночью.
Страшно хочется знать, что случилось с его женой. Бедный, милый, он наверняка в отчаянии. Убит горем. Не может смириться. Может, это и есть самый простой ответ?
Хочется его поддержать, утешить, дать возможность излить и облегчить душу. В мыслях складывался план. Смутный – в такой растерянности невозможно продумать все как следует, – хотя это лучше, чем беспомощно сидеть в неизвестности.
Оба владельца компании, Тони Уотте и Джеймс Сэмсон, в летнем отпуске. В офисе тихо, спокойно, ничего страшного не случится, если она сегодня пораньше уйдет. В три часа Софи пожаловалась Кристиану и Адаму на неважное самочувствие, и оба посоветовали идти домой.
Поблагодарив, она вышла из здания, доехала в подземке до вокзала Виктории и направилась прямо к брайтонской платформе.
Войдя в поезд, устроилась в душном, жарком купе и не обратила внимания на вошедшего следом за нею мужчину в нейлоновом спортивном костюме с капюшоном и в темных очках. Он держал в руках красный пластиковый пакет из частного магазина и безмолвно шевелил губами, повторяя слова старой песни Луи Армстронга «Все на свете время наше», которую слышал в наушниках плеера.
21
Разъединившись, Рой Грейс вернулся в зал для вскрытия. Голова его шла кругом. Клио взглянула ему в глаза, словно почуяв, что что-то случилось. Он не совсем убедительно просигналил в ответ – все в порядке.
В желудке ворочался сырой бетон. Взгляд с большим трудом сосредоточивался на разворачивавшейся перед ним сцене, когда Надюшка Де Санча препарировала скальпелем горло Кэти Бишоп, вскрывая слой за слоем, отыскивая признаки внутренних повреждений.
Не хотелось бы сейчас при этом присутствовать. Лучше сидеть в одиночестве в тихой комнате, где можно думать.
О Сэнди.
В Мюнхене.
Разве это возможно?
Его жена Сэнди исчезла с лица земли чуть больше девяти лет назад в тот самый день, когда ему исполнилось тридцать лет. Помнится живо, словно это было вчера.
Оба они всегда по-особому относились к дням рождения. Она его разбудила и протянула поднос с крошечным тортиком с единственной свечкой, бокалом шампанского и безобразной аляповатой поздравительной открыткой. Он распаковал преподнесенные подарки, а потом они занимались любовью.
Он ушел из дому позже обычного, в четверть десятого, обещая пораньше вернуться, поужинать в честь праздника с Диком и Лесли Поуп. Но, придя почти на два часа позже обещанного из-за проблем, возникших в расследовании дела об убийстве, не нашел в доме Сэнди.
Сначала он думал, что она рассердилась из-за опоздания и таким образом выражает протест. В доме было аккуратно прибрано, никаких следов борьбы или насилия, только ее машина и дорожный саквояж исчезли.
Много лет он разыскивал ее повсюду, где только можно, рассылал фотографии, действовал через Интерпол по всему миру, ходил к медиумам – до сих пор ходит, едва услышит о каком-нибудь новом, заслуживающем доверия. Никому ничего не удалось узнать.» Сэнди как бы улетела с планеты. Никто не обнаружил ни одного следа.
До сегодняшнего звонка Дика Поупа.
Дик сообщил, что они с Лесли плыли в лодке по озеру в пивном саду в Мюнхене. В Английском саду. И оба могут поклясться, что Сэнди сидела за столиком, от души распевая под баварский оркестр.
Дик сказал, что они сразу же погребли прямо к берегу, окликая ее. Он выпрыгнул из лодки, побежал, но она исчезла, затерялась в толпе. Оговорился, конечно, что точно утверждать не может. Лесли тоже не совсем уверена.
В конце концов, они в последний раз видели Сэнди девять лет назад. Летом в Мюнхене, как и повсюду, не счесть привлекательных женщин с длинными светлыми волосами. Хотя Дик заверил, что они с Лесли нашли сходство ошеломляющим. И та самая женщина посмотрела на них, как бы точно узнав. Почему тогда выскочила из-за столика и убежала?
Оставив на три четверти полную кружку пива.
А сидевшие рядом единодушно подтвердили, что никогда ее раньше не видели.
Сэнди любила выпить в жаркий день кружку пива. Одним из миллиона, миллиарда, триллиона ее свойств, обожаемых Грейсом, был неутолимый аппетит к жизни – к еде, к вину, к пиву, к сексу. Сэнди сильно отличалась от женщин, с которыми он раньше встречался. Она была готова испробовать все. Он всегда связывал это с тем, что она не стопроцентная британка. Ее бабушка – выдающаяся личность, с которой он не раз с истинным удовольствием виделся до ее смерти, – была еврейкой, бежавшей из Германии в 1938 году. Их семейный дом находился в маленькой деревушке под Мюнхеном.
Господи Иисусе… Он впервые с потрясением об этом вспомнил.
Неужели Сэнди вернулась к своим корням?
Она частенько поговаривала, что туда надо бы съездить. Даже пыталась упросить бабушку поехать вместе, показать семейное гнездо, но для старушки воспоминания были слишком тяжелыми и болезненными. Грейс однажды пообещал Сэнди, что поедет с ней.
Резкий треск и хруст вернули его к действительности.
Груди Кэт Бишоп вывернулись наружу над содранными лоскутами кожи, обнаженными ребрами, мышцами, внутренними органами. Поблескивало сердце, легкие, почки, печень. Поскольку сердце больше не билось, на углубленный стальной стол, где лежало тело, стекла лишь ленивая, вялая струйка крови.
Держа в руках нечто вроде садовых ножниц, Надюшка перерезала ребра мертвой женщины. Грейс, как и остальные присутствовавшие, отзывался на хруст взрезаемых ребер каким-то сосредоточенным молчанием. Сколько бы Грейс ни наблюдал вскрытие, он не мог привыкнуть к такому реально жуткому звуку. Некогда живой, дышащий, любящий и любимый человек превращался на глазах в простую тушу на мясницком крюке.
Он этого не выносил с самых первых дней службы. Теперь же в его голове метались вразброс мысли о Сэнди. Он отступил как можно дальше от стола.
Постарался сосредоточиться. Женщину кто-то убил. Она достойна большего внимания, чем рассеянный взгляд копа, погруженного в размышления о возможной встрече со своей давно пропавшей женой. Надо отложить подальше телефонный звонок Дика Поупа и сконцентрироваться на насущной проблеме.
Он вспомнил о ее муже, Брайане, о его поведении в комнате для допросов. Что-то было не так. И вдруг сообразил, что совсем позабыл сделать из-за усталости и расстройства.
Вспомнил свой способ точной проверки, когда Брайан Бишоп лжет, а когда говорит правду.
22
Софи вышла из поезда в Брайтоне. Предъявив у барьера сезонный проездной билет, проследовала в сверкающий облицовкой главный вестибюль вокзала. Высоко вверху, под стеклянной крышей, парил одинокий голубь. В зале звучали назойливые сообщения, скучный мужской голос повторял остановки поездов.
Разгорячившись в давке, она обессилела, задержалась у киоска, купила банку коки, открыла, дернув колечко на крышке, и сделала пару глотков, отчаянно – просто отчаянно – стремясь встретиться с Брайаном.
Справа, прямо у себя перед носом, увидела крупный черный заголовок на белой передовой странице «Аргуса»:
«В доме миллионера обнаружена мертвая женщина».
Бросила в урну пустую банку, выхватила из стопки экземпляр газеты.
Под заголовком располагался цветной снимок импозантного особняка в псевдотюдоровском стиле, с подъездной дорожкой и частью улицы, затянутой оградительной лентой и забитой машинами, среди которых были два полицейских автомобиля с опознавательными знаками, несколько фургонов и большой квадратный автомобиль отдела тяжких преступлений. Рядом маленькая офсетная черно-белая фотография Брайана Бишопа в галстуке – бабочке и привлекательной женщины с элегантной прической.
Ниже шел текст:
«Сегодня ранним утром в особняке на Дайк-роуд-авеню, принадлежащем богатому бизнесмену Брайану Бишопу 41 года и его жене Кэти 35 лет, был обнаружен труп женщины. После прибытия патологоанатома тело увезли. Расследование ведет суссекская полиция во главе с суперинтендентом Роем Грейсом.
Бишоп, уроженец Брайтона, руководитель компании с ограниченной ответственностью «Интернэшнл ростеринг солушнс», которую «Санди таймс» причислила в этом году к сотне самых преуспевающих предприятий Соединенного Королевства, не дал никаких объяснений. Его жена, член брайтонского благотворительного комитета помощи детям, жертвовала деньги на многие местные нужды.
Нынче днем будет проведено вскрытие».
Софи с тошнотой в желудке смотрела на страницу. Никогда раньше она не видела Кэти Бишоп даже на снимках, не имела понятия, как та выглядит. Господи боже, какая красавица. Гораздо красивей ее, даже нечего сравнивать. Такая стильная, классная, такая…
Софи в отчаянии бросила газету обратно в стопку. Как трудно было заставить Брайана говорить о жене. Она одновременно испытывала жгучее любопытство насчет этой женщины и пыталась отрицать само ее существование. Раньше у нее никогда не бывало романа с женатым мужчиной, да и не хотелось его заводить: Софи старалась придерживаться простого морального принципа – не делай другим того, чего себе от других не желаешь.
Правило рухнуло после знакомства с Брайаном. Он просто-напросто сбил ее с ног. Загипнотизировал. Впрочем, сначала возникла невинная дружба. И вот теперь она впервые увидела свою соперницу. Кэти оказалась совсем другой женщиной, чем она ожидала. Хотя неизвестно, чего следовало ожидать. Брайан о жене практически не рассказывал. Она мысленно представляла себе кислую грымзу с забранными в пучок волосами, противную старую овцу, принудившую Брайана к браку без любви. Но не столь потрясающую, уверенную в себе, радостную красавицу.
Софи внезапно совсем растерялась, спрашивая себя, зачем вообще сюда приехала, о чем думала. Не совсем охотно вытащила мобильник из дешевой матерчатой сумки лимонного цвета, купленной в начале лета, когда они вошли в моду, – теперь сумка показалась на редкость вульгарной и грубой. Как и она сама, мельком отразившаяся в витрине фотоателье в дрянной, некрасивой рабочей одежде.
Надо вернуться домой, переодеться, привести себя в порядок. Брайан предпочитает, чтобы она хорошо выглядела. Помнится, как он был недоволен, когда она однажды, допоздна засидевшись в офисе, встретилась с ним в роскошном ресторане, не успев переодеться.
Немного поколебавшись, Софи набрала номер, прижала трубку к уху, изо всех сил сосредоточившись и по-прежнему не замечая мужчину в куртке с капюшоном, который стоял всего в нескольких футах, перебирая на стенде киоска книжки в бумажных обложках.
Когда прогремело и разнеслось вокруг очередное нудное объявление, она взглянула на массивные часы со стрелками и римскими цифрами.
Четыре пятьдесят одна.
– Да, – сказал Брайан, и она даже вздрогнула, поскольку он ответил еще до гудка.
– Бедненький мой, – пробормотала она. – Я тебе так сочувствую…
– Да. – Ровный пористый голос как бы впитывал ее собственный голос, словно промокательная бумага.
Последовало долгое неловкое молчание. Наконец она его прервала:
– Где ты?
– В отеле. Чертова полиция домой не пускает. Меня не пускают в мой собственный дом. Не желают объяснить, что случилось, можешь себе представить? Говорят, нельзя на место преступления… О боже, Софи, что мне делать? – Он заплакал.
– Я в Брайтоне, – тихо проговорила она. – Ушла с работы пораньше.
– Зачем?
– Я… подумала… не знаю… извини… Подумала, может быть, чем-то сумею помочь. Понимаешь… помочь. – Голос ее прервался. Она смотрела на затейливо украшенные часы. На голубя, который вдруг уселся на них сверху.
– Не могу с тобой встретиться, – отрезал он. – Это невозможно.
Тут Софи поняла, как глупо предлагать свою помощь. Что за чертовщина взбрела ей в голову?
– Конечно, – согласилась она, уязвленная неожиданной резкостью его тона. – Понятно. Только хочу сказать: если могу хоть что-нибудь для тебя сделать…
– Ничего. Спасибо за звонок. Я… должен опознать тело. Даже детям не сообщил еще…
Он умолк. Она терпеливо ждала, стараясь понять его чувства и переживания, сознавая, как плохо его знает, как чужда его жизни.
Потом он глухо вымолвил:
– Позвоню тебе позже, ладно?
– В любое время. В любое… – встрепенулась она.
– Спасибо. Прости… Извини меня.
Потом Софи звякнула Холли, страстно желая с кем-нибудь поговорить. Но услышала только новую запись на голосовой почте с веселым приветствием, раздражившим больше прежнего.
Оставив сообщение, она бесцельно побрела по вокзалу, прежде чем выйти на яркий солнечный свет. Домой идти не хотелось, вообще неизвестно, что делать, чем заняться. По улице к вокзалу непрерывным потоком двигались загорелые люди в футболках, майках, цветных юбках, шортах, с пляжными сумками, похожие на экскурсантов, которые провели здесь день и теперь направлялись домой. Долговязый тощий мужчина с лицом и руками цвета вареного рака, в отрезанных по колено джинсах размахивал большим приемником, откуда гремел рэп.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
Поэтому он категорически отрицает, что был у нее нынче ночью.
Страшно хочется знать, что случилось с его женой. Бедный, милый, он наверняка в отчаянии. Убит горем. Не может смириться. Может, это и есть самый простой ответ?
Хочется его поддержать, утешить, дать возможность излить и облегчить душу. В мыслях складывался план. Смутный – в такой растерянности невозможно продумать все как следует, – хотя это лучше, чем беспомощно сидеть в неизвестности.
Оба владельца компании, Тони Уотте и Джеймс Сэмсон, в летнем отпуске. В офисе тихо, спокойно, ничего страшного не случится, если она сегодня пораньше уйдет. В три часа Софи пожаловалась Кристиану и Адаму на неважное самочувствие, и оба посоветовали идти домой.
Поблагодарив, она вышла из здания, доехала в подземке до вокзала Виктории и направилась прямо к брайтонской платформе.
Войдя в поезд, устроилась в душном, жарком купе и не обратила внимания на вошедшего следом за нею мужчину в нейлоновом спортивном костюме с капюшоном и в темных очках. Он держал в руках красный пластиковый пакет из частного магазина и безмолвно шевелил губами, повторяя слова старой песни Луи Армстронга «Все на свете время наше», которую слышал в наушниках плеера.
21
Разъединившись, Рой Грейс вернулся в зал для вскрытия. Голова его шла кругом. Клио взглянула ему в глаза, словно почуяв, что что-то случилось. Он не совсем убедительно просигналил в ответ – все в порядке.
В желудке ворочался сырой бетон. Взгляд с большим трудом сосредоточивался на разворачивавшейся перед ним сцене, когда Надюшка Де Санча препарировала скальпелем горло Кэти Бишоп, вскрывая слой за слоем, отыскивая признаки внутренних повреждений.
Не хотелось бы сейчас при этом присутствовать. Лучше сидеть в одиночестве в тихой комнате, где можно думать.
О Сэнди.
В Мюнхене.
Разве это возможно?
Его жена Сэнди исчезла с лица земли чуть больше девяти лет назад в тот самый день, когда ему исполнилось тридцать лет. Помнится живо, словно это было вчера.
Оба они всегда по-особому относились к дням рождения. Она его разбудила и протянула поднос с крошечным тортиком с единственной свечкой, бокалом шампанского и безобразной аляповатой поздравительной открыткой. Он распаковал преподнесенные подарки, а потом они занимались любовью.
Он ушел из дому позже обычного, в четверть десятого, обещая пораньше вернуться, поужинать в честь праздника с Диком и Лесли Поуп. Но, придя почти на два часа позже обещанного из-за проблем, возникших в расследовании дела об убийстве, не нашел в доме Сэнди.
Сначала он думал, что она рассердилась из-за опоздания и таким образом выражает протест. В доме было аккуратно прибрано, никаких следов борьбы или насилия, только ее машина и дорожный саквояж исчезли.
Много лет он разыскивал ее повсюду, где только можно, рассылал фотографии, действовал через Интерпол по всему миру, ходил к медиумам – до сих пор ходит, едва услышит о каком-нибудь новом, заслуживающем доверия. Никому ничего не удалось узнать.» Сэнди как бы улетела с планеты. Никто не обнаружил ни одного следа.
До сегодняшнего звонка Дика Поупа.
Дик сообщил, что они с Лесли плыли в лодке по озеру в пивном саду в Мюнхене. В Английском саду. И оба могут поклясться, что Сэнди сидела за столиком, от души распевая под баварский оркестр.
Дик сказал, что они сразу же погребли прямо к берегу, окликая ее. Он выпрыгнул из лодки, побежал, но она исчезла, затерялась в толпе. Оговорился, конечно, что точно утверждать не может. Лесли тоже не совсем уверена.
В конце концов, они в последний раз видели Сэнди девять лет назад. Летом в Мюнхене, как и повсюду, не счесть привлекательных женщин с длинными светлыми волосами. Хотя Дик заверил, что они с Лесли нашли сходство ошеломляющим. И та самая женщина посмотрела на них, как бы точно узнав. Почему тогда выскочила из-за столика и убежала?
Оставив на три четверти полную кружку пива.
А сидевшие рядом единодушно подтвердили, что никогда ее раньше не видели.
Сэнди любила выпить в жаркий день кружку пива. Одним из миллиона, миллиарда, триллиона ее свойств, обожаемых Грейсом, был неутолимый аппетит к жизни – к еде, к вину, к пиву, к сексу. Сэнди сильно отличалась от женщин, с которыми он раньше встречался. Она была готова испробовать все. Он всегда связывал это с тем, что она не стопроцентная британка. Ее бабушка – выдающаяся личность, с которой он не раз с истинным удовольствием виделся до ее смерти, – была еврейкой, бежавшей из Германии в 1938 году. Их семейный дом находился в маленькой деревушке под Мюнхеном.
Господи Иисусе… Он впервые с потрясением об этом вспомнил.
Неужели Сэнди вернулась к своим корням?
Она частенько поговаривала, что туда надо бы съездить. Даже пыталась упросить бабушку поехать вместе, показать семейное гнездо, но для старушки воспоминания были слишком тяжелыми и болезненными. Грейс однажды пообещал Сэнди, что поедет с ней.
Резкий треск и хруст вернули его к действительности.
Груди Кэт Бишоп вывернулись наружу над содранными лоскутами кожи, обнаженными ребрами, мышцами, внутренними органами. Поблескивало сердце, легкие, почки, печень. Поскольку сердце больше не билось, на углубленный стальной стол, где лежало тело, стекла лишь ленивая, вялая струйка крови.
Держа в руках нечто вроде садовых ножниц, Надюшка перерезала ребра мертвой женщины. Грейс, как и остальные присутствовавшие, отзывался на хруст взрезаемых ребер каким-то сосредоточенным молчанием. Сколько бы Грейс ни наблюдал вскрытие, он не мог привыкнуть к такому реально жуткому звуку. Некогда живой, дышащий, любящий и любимый человек превращался на глазах в простую тушу на мясницком крюке.
Он этого не выносил с самых первых дней службы. Теперь же в его голове метались вразброс мысли о Сэнди. Он отступил как можно дальше от стола.
Постарался сосредоточиться. Женщину кто-то убил. Она достойна большего внимания, чем рассеянный взгляд копа, погруженного в размышления о возможной встрече со своей давно пропавшей женой. Надо отложить подальше телефонный звонок Дика Поупа и сконцентрироваться на насущной проблеме.
Он вспомнил о ее муже, Брайане, о его поведении в комнате для допросов. Что-то было не так. И вдруг сообразил, что совсем позабыл сделать из-за усталости и расстройства.
Вспомнил свой способ точной проверки, когда Брайан Бишоп лжет, а когда говорит правду.
22
Софи вышла из поезда в Брайтоне. Предъявив у барьера сезонный проездной билет, проследовала в сверкающий облицовкой главный вестибюль вокзала. Высоко вверху, под стеклянной крышей, парил одинокий голубь. В зале звучали назойливые сообщения, скучный мужской голос повторял остановки поездов.
Разгорячившись в давке, она обессилела, задержалась у киоска, купила банку коки, открыла, дернув колечко на крышке, и сделала пару глотков, отчаянно – просто отчаянно – стремясь встретиться с Брайаном.
Справа, прямо у себя перед носом, увидела крупный черный заголовок на белой передовой странице «Аргуса»:
«В доме миллионера обнаружена мертвая женщина».
Бросила в урну пустую банку, выхватила из стопки экземпляр газеты.
Под заголовком располагался цветной снимок импозантного особняка в псевдотюдоровском стиле, с подъездной дорожкой и частью улицы, затянутой оградительной лентой и забитой машинами, среди которых были два полицейских автомобиля с опознавательными знаками, несколько фургонов и большой квадратный автомобиль отдела тяжких преступлений. Рядом маленькая офсетная черно-белая фотография Брайана Бишопа в галстуке – бабочке и привлекательной женщины с элегантной прической.
Ниже шел текст:
«Сегодня ранним утром в особняке на Дайк-роуд-авеню, принадлежащем богатому бизнесмену Брайану Бишопу 41 года и его жене Кэти 35 лет, был обнаружен труп женщины. После прибытия патологоанатома тело увезли. Расследование ведет суссекская полиция во главе с суперинтендентом Роем Грейсом.
Бишоп, уроженец Брайтона, руководитель компании с ограниченной ответственностью «Интернэшнл ростеринг солушнс», которую «Санди таймс» причислила в этом году к сотне самых преуспевающих предприятий Соединенного Королевства, не дал никаких объяснений. Его жена, член брайтонского благотворительного комитета помощи детям, жертвовала деньги на многие местные нужды.
Нынче днем будет проведено вскрытие».
Софи с тошнотой в желудке смотрела на страницу. Никогда раньше она не видела Кэти Бишоп даже на снимках, не имела понятия, как та выглядит. Господи боже, какая красавица. Гораздо красивей ее, даже нечего сравнивать. Такая стильная, классная, такая…
Софи в отчаянии бросила газету обратно в стопку. Как трудно было заставить Брайана говорить о жене. Она одновременно испытывала жгучее любопытство насчет этой женщины и пыталась отрицать само ее существование. Раньше у нее никогда не бывало романа с женатым мужчиной, да и не хотелось его заводить: Софи старалась придерживаться простого морального принципа – не делай другим того, чего себе от других не желаешь.
Правило рухнуло после знакомства с Брайаном. Он просто-напросто сбил ее с ног. Загипнотизировал. Впрочем, сначала возникла невинная дружба. И вот теперь она впервые увидела свою соперницу. Кэти оказалась совсем другой женщиной, чем она ожидала. Хотя неизвестно, чего следовало ожидать. Брайан о жене практически не рассказывал. Она мысленно представляла себе кислую грымзу с забранными в пучок волосами, противную старую овцу, принудившую Брайана к браку без любви. Но не столь потрясающую, уверенную в себе, радостную красавицу.
Софи внезапно совсем растерялась, спрашивая себя, зачем вообще сюда приехала, о чем думала. Не совсем охотно вытащила мобильник из дешевой матерчатой сумки лимонного цвета, купленной в начале лета, когда они вошли в моду, – теперь сумка показалась на редкость вульгарной и грубой. Как и она сама, мельком отразившаяся в витрине фотоателье в дрянной, некрасивой рабочей одежде.
Надо вернуться домой, переодеться, привести себя в порядок. Брайан предпочитает, чтобы она хорошо выглядела. Помнится, как он был недоволен, когда она однажды, допоздна засидевшись в офисе, встретилась с ним в роскошном ресторане, не успев переодеться.
Немного поколебавшись, Софи набрала номер, прижала трубку к уху, изо всех сил сосредоточившись и по-прежнему не замечая мужчину в куртке с капюшоном, который стоял всего в нескольких футах, перебирая на стенде киоска книжки в бумажных обложках.
Когда прогремело и разнеслось вокруг очередное нудное объявление, она взглянула на массивные часы со стрелками и римскими цифрами.
Четыре пятьдесят одна.
– Да, – сказал Брайан, и она даже вздрогнула, поскольку он ответил еще до гудка.
– Бедненький мой, – пробормотала она. – Я тебе так сочувствую…
– Да. – Ровный пористый голос как бы впитывал ее собственный голос, словно промокательная бумага.
Последовало долгое неловкое молчание. Наконец она его прервала:
– Где ты?
– В отеле. Чертова полиция домой не пускает. Меня не пускают в мой собственный дом. Не желают объяснить, что случилось, можешь себе представить? Говорят, нельзя на место преступления… О боже, Софи, что мне делать? – Он заплакал.
– Я в Брайтоне, – тихо проговорила она. – Ушла с работы пораньше.
– Зачем?
– Я… подумала… не знаю… извини… Подумала, может быть, чем-то сумею помочь. Понимаешь… помочь. – Голос ее прервался. Она смотрела на затейливо украшенные часы. На голубя, который вдруг уселся на них сверху.
– Не могу с тобой встретиться, – отрезал он. – Это невозможно.
Тут Софи поняла, как глупо предлагать свою помощь. Что за чертовщина взбрела ей в голову?
– Конечно, – согласилась она, уязвленная неожиданной резкостью его тона. – Понятно. Только хочу сказать: если могу хоть что-нибудь для тебя сделать…
– Ничего. Спасибо за звонок. Я… должен опознать тело. Даже детям не сообщил еще…
Он умолк. Она терпеливо ждала, стараясь понять его чувства и переживания, сознавая, как плохо его знает, как чужда его жизни.
Потом он глухо вымолвил:
– Позвоню тебе позже, ладно?
– В любое время. В любое… – встрепенулась она.
– Спасибо. Прости… Извини меня.
Потом Софи звякнула Холли, страстно желая с кем-нибудь поговорить. Но услышала только новую запись на голосовой почте с веселым приветствием, раздражившим больше прежнего.
Оставив сообщение, она бесцельно побрела по вокзалу, прежде чем выйти на яркий солнечный свет. Домой идти не хотелось, вообще неизвестно, что делать, чем заняться. По улице к вокзалу непрерывным потоком двигались загорелые люди в футболках, майках, цветных юбках, шортах, с пляжными сумками, похожие на экскурсантов, которые провели здесь день и теперь направлялись домой. Долговязый тощий мужчина с лицом и руками цвета вареного рака, в отрезанных по колено джинсах размахивал большим приемником, откуда гремел рэп.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61