А что станет с вашим главой после переворота? Вряд ли ты убедил, иерарха, что его служба продлится хоть на секунду дольше, чем будет абсолютно необходимо. Чтобы он отрекся от власти, как же. Ты хочешь положить конец императорской династии, самой идее императора, но прежде чем это случится, три человека должны будут умереть. Император, иерарх и их кузен Аркадий. Потому что, если они не умрут, Мауриз, ты никогда не будешь в безопасности.
– Мы не убийцы, Сэганта! – вспылила Палатина, почти выскакивая из своего кресла, в котором молча сидела, кипя от ярости. – Вы принимаете нас за глупцов? Фетия могла бы стерпеть смерть Оросия, но не более. Нам нужен иерарх! Нам нужен Аркадий! Вы правда думаете, что Фетийская республика устроила бы Сферу? Жрецы могут контролировать монархов, как вы знаете, но не республики. Вы кэмбрессец, ради Рантаса – вы же сами фактически вышвырнули их!
– Извини, Палатина, но Фетия никогда не заботится ни о чьих интересах, кроме своих собственных.
Это была удивительная жанровая картина, остановленный момент: надменный Мауриз, наблюдающий у двери, в его сверкающих глазах видна расчетливость; Палатина, свирепо взирающая на Сэганту; сам вице-король, стоящий с решительным видом, сжав руки за спиной; Лиас и Персея, напряженно следящие за перепалкой; Телеста, обособленная и бесстрастная в своем углу. Факелы слегка мерцали – признак плохого качества огненного дерева.
Как ни странно, тишину нарушила Телеста:
– А вы и о чужих интересах думаете, так надо полагать? Все наши взгляды относительны, конечно, но мы делаем то, во что верим, потому что мы – фетийцы и хотим помочь Фетии. Мауриз фетиец, Палатина, я… и Катан больше фетиец, чем он думает. Или вы хотите нашей помощи, или вы хотите независимости, но нельзя же критиковать нас за то, что мы изоляционисты и империалисты одновременно.
Сэганта взял со стола полный бокал вина и поднес его к факелу. На противоположную стену упала длинная тень.
– Фетийская империя – это иллюзия. Она кажется гораздо больше, чем есть. Ее тень накрывает весь мир, но это всего лишь тень. – Он снова опустил бокал. – Красивая, как этот бокал, но. хрупкая. – Сэганта стукнул по нему ногтем, и прозвучал тонкий, диссонирующий звук. Секунду я думал, что он сейчас бросит бокал, но этот жест был бы не в его стиле. Он поставил бокал обратно на стол.
– А что осталось от Калатара после двухтысячелетней истории? – все тем же тихим тоном спросила Телеста. – Когда-то у вас была своя империя, в те дни, когда Техама еще что-то значила. Две тысячи лет назад, когда в Фетии еще никто не жил, не было ничего, кроме Техамы и Таонетара. Техамское Содружество, протянувшееся на тысячи миль во все стороны. На тысячи миль от вашего центра, острова Калатар.
То, что сначала казалось просто очередным аргументом в споре, оказалось чем-то большим. Я увидел, что все глаза устремлены на Телесту, а она говорила нам такое, чего я никогда раньше не слышал.
– Мир тогда был пуст. Он и сейчас еще очень пустой за пределами известных нам областей. Есть только бесконечные мили неизведанного океана. Но в те времена Калатар был сердцем империи – Калатар и плато Техама. Поскольку его жители были людьми рифов и океана, внутренние моря считались для них священными. Поэтому они построили здесь города и были правителями всего известного им мира.
Содружество просуществовало почти тысячу лет. Сейчас вряд ли где-нибудь найдутся письменные свидетельства о нем, и из числа входивших в него народов не осталось никого, кроме эксилов. Когда фетийцы прибыли сюда триста лет назад, Калатар был автократией, фараон – богом-королем, и никаких воспоминаний о Содружестве не сохранилось.
И Калатар, и Фетия имели свои эпохи славы. Разница в том, что у нас до сих пор есть империя, мы до сих пор можем служить примером. Сфера чужда нам так же, как вам. Мы – люди моря, не суши. Вся наша жизнь сосредоточена вокруг океана, моря и всего, что в нем есть. И нигде в океане нет ничего, отдаленно похожего на огонь. Так что у нас может быть общего со Сферой?
«А что у нее может быть общего с кем-нибудь?» – спросил я себя. Почему Огонь? На Архипелаге было очевидно, что все зависит от Воды, что все произошло из моря. Если я правильно помнил, нигде на Архипелаге почти нет фермерских угодий, если не считать таковыми фруктовые сады и парки, теснящиеся вокруг городов. Нет ничего, кроме леса, и камня, и песка, на сотнях тысяч островов, уходящих далеко за пределы известного мира. Легко было забыть, что есть место, где Архипелаг кончается и начинается неизвестный мир.
Я совсем не о том пытался размышлять, но от усталости мои мысли разбредались в разные стороны, и я все еще стоял.
– Надеюсь, вы говорите не то, о чем я подумал, – мрачно промолвил Лиас.
– Я говорю, что оба наших народа должны спасать себя, – закончила Телеста, – но Фетия может повести за собой остальной мир. Архипелаг последует за фараоном, но он последует и за нами. И у нас есть ресурсы, деньги и корабли, чтобы это стало возможным. У вас их нет. Все просто.
– Какой удобный довод для строительства империи! – сердито заговорила Персея. – Разве у Этия было что-нибудь из всего этого, когда он нанес поражение Таонетару? Все ваше богатство, ваши ресурсы – на что вы их тратите? На то, чтобы президент Декарис и император могли содержать свои гаремы. Вы не лучше хэйлеттитов. Сделайте Фетию снова сильной, и мир будет вас уважать, но до тех пор мы будем относиться к Империи с тем презрением, какого она заслуживает. Я служу фараону, ее вице-королю и никому другому.
Лиас одобрительно кивнул, а Сэганта слегка поморщился. Сам не знаю, когда я начал замечать эти крохотные признаки эмоций. Вице-король не хотел, чтобы Персея и Лиас вступали в разговор. Но то, что они сказали, было слишком близко к избранной им линии, чтобы Сэганта не согласился.
– Спасибо за поддержку, Персея, – натянуто поблагодарил вице-король. – Некоторые из вас очень устали. Я предлагаю прерваться на ночь. Вам предоставлены комнаты, а утром мы продолжим нашу дискуссию. Пожалуйста, не пытайтесь покинуть дворец – моим людям приказано следить, чтобы вы оставались внутри. – Сэганта позвонил в колокольчик, скромно висящий на стене, и дверь открылась.
– Лиас и Персея, покажите моим гостям их спальни и обеспечьте их всем необходимым.
Мы гуськом вышли из приемной, а он остался стоять перед окном, провожая нас озабоченным взглядом. Это был настоящий Сэганта Кэрао, не тот человек, которого мы знали в Лепидоре.
В коридоре Лиас и Персея зашагали рядом со мной и Пала-тиной, старательно не замечая двух фетийцев. Казалось, что им чужда дипломатическая тонкость, и я удивился, почему Сэганта нанял их в помощники.
– Мне так жаль, что вам пришлось выдержать этот разговор, – сказала Персея, заметно расслабляясь. – У вас обоих измученный вид.
– С чего им быть бодрыми? – хмыкнул Лиас. Теперь, когда здоровяк улыбался, он показался мне более знакомым. Но в его улыбке было меньше той открытости, которая всегда его отличала. Они оба неуловимо изменились, и я не был уверен, к лучшему ли. – Помните, мы целую ночь пробирались ощупью по джунглям? На заре все походили на живых мертвецов, вытащенных из недр земли.
– Некоторые и без того походят на земные элементали, – парировала Персея, пристально разглядывая Лиаса.
– А некоторые умеют изнурять других, не приближаясь к джунглям, – ответил здоровяк, и в эту минуту он стал очень похож на прежнего Лиаса. Но их болтовня была слегка натянутой, лишенной былой легкости.
Примерно через полчаса, съев быстро приготовленный ужин и смыв с себя соль, я сел за маленький письменный стол у себя в комнате. Ложиться спать не хотелось из-за неясной мысли, мелькавшей на краю моего сознания после импровизированного урока истории Телесты. Моя спальня не отличалась роскошью. Стены были выкрашены в огненный рыжевато-красный цвет, а на плиточном полулежали желтые ковры. Но она была лучше всех комнат и гостиничных номеров, в которых я останавливался с тех пор, как уехал из дома. Разве что в Илтисе у меня было вполне удовлетворительное жилье – но я не хотел вспоминать Илтис.
Я не удивился, когда спустя несколько минут в мою дверь постучала Персея. Она уже сняла официальную белую мантию и осталась в простой зеленой тунике.
– Привет. – Я слабо улыбнулся, встал и предложил девушке кресло.
– Я весь день просидела в креслах, поэтому воспользуюсь кроватью – если не возражаешь?
– Тебе не нужно спрашивать.
– Ты, как всегда, вежлив. – Персея помолчала. – Я сожалею о своей вспышке там, в приемной, но я сказала, что думаю. Если я правильно поняла, ты не хочешь иметь ничего общего с их заговором? На самом деле ты ни в чем не уверен.
Я не думал, что меня так легко раскусить. Впрочем, мы хорошо знали друг друга – когда-то мы даже были любовниками. Осталось только понять, с какой целью она пришла. Каков ее политический интерес, ведь он, кажется, есть у всех?
– Да, не уверен, – признался я, снова садясь.
– Не беспокойся, я пришла не уговаривать тебя примкнуть к моей партии. У меня нет партии, но мне не нравится Мауриз. Телеста, кстати, тоже. Она кажется безобидной, но это не так.
– Я бы не назвал ее безобидной, но…
– Телеста историк, и хороший историк, нам следует это уважать. Но она использует свои знания на пользу собственного дела, приводит исторические факты, чтобы подкрепить свои доводы. Она делает это так хорошо, что ты не замечаешь, как это происходит.
– Я думал, у тебя нет своего интереса.
– У меня нет. Кажется, Телеста придерживается более умеренных взглядов, чем Мауриз, и поэтому должна быть более нейтральной. Я не говорю, что это не так, просто она не столь беспристрастна, как утверждает.
– А ты?
– Прежде всего, Катан, я твой друг. Я не участвую ни в каких заговорах. Я вижу, что тебе плохо.
Прежде чем ответить, я помолчал – чуть-чуть, но и этого хватило, чтобы обнаружить свои колебания.
– Ты хочешь быть иерархом? – прямо спросила Персея. – Скажи мне прямо.
То хрупкое обязательство, что я принял на себя в Илтисе, дрогнуло и распалось на части. Я забился в кресло, вновь стыдясь своей слабости. С самого Рал Тамара мной помыкают. Я слишком нерешителен, чтобы чего-нибудь достичь, чтобы встать на ту или другую сторону. Я презирал себя за это, но, кажется, был не способен что-либо изменить.
– Нет. – Я заставил себя поднять глаза и четко произнес: – Совсем не хочу.
– Почему?
– Что значит почему?
– Почему не хочешь? Расскажи мне. Почему ты предпочел бы остаться безвестным эсграфом и магом, нежели быть иерархом Фетийской Империи?
– Зачем мне быть иерархом, Персея? Я не религиозный предводитель. Я вообще никакой не предводитель. Как я могу кого-то убедить, в том, во что сам не верю? Чем я заслужил такую честь – только своим происхождением?
– Разве Лечеззар сколько-нибудь лучше тебя?
– Я не религиозный предводитель! – повторил я, раздосадованный, что Персея этого не понимает. – Я не мессия и не буду мессией. Я родился в семье, где каждый со странностями, но очень далеко от нее ушел. Меня воспитали не как Тар'конантура, и я не собираюсь им становиться.
Пока я говорил, Персея не сводила с меня своих спокойных зеленых глаз. В них отражались печаль и сочувствие.
– Катан, ты действительно готов всю жизнь служить океанографом? Проводить эксперименты, путешествовать по побережью, спорить с коллегами, сочинять бюджетные заявки? Это та жизнь, которую ты хочешь вести?
– Да, да, – свирепо отрезал я. – И можешь сколько угодно подчеркивать отрицательные стороны. Разве все должно сводиться к политике?
– И ты сможешь спокойно сидеть и наблюдать за событиями, за возвышением или падением Сферы? Видеть еще один Священный Поход на Архипелаг, нашествие инквизиторов? Быть далеким зрителем, когда Оросий пошлет на Архипелаг свой флот и начнет войну? Скорбеть на похоронах очередного республиканского лидера, убитого людьми императора в зале заседания Ассамблеи? А что будет, когда ты услышишь о смерти последнего фараона Калатара?
– Неужто каждый должен заниматься политикой?
– На Архипелаге каждый вынужден ею заниматься. Но не все имеют твои таланты, как бы они тебе ни достались. Я не получаю удовольствия, говоря о людях правду, как сегодня. Особенно о фетийцах. Им нужна реставрация, возрождение. Нам нужно освобождение. Тебе незачем делать это в одиночку, да ты и не сможешь. Но ты – тот, кто ты есть, и поэтому ты способен помочь.
Персея была очень рациональна и уравновешенна. Ее продуманная аргументация явилась полной противоположностью разносу, который устроила бы мне Равенна и который был мне необходим, чтобы я перестал себя жалеть. Но Равенна меня бросила. Она недостаточно мне доверяла, чтобы взять с собой, когда я с радостью уехал бы.
– Помочь, соглашаясь с планом Мауриза и Телесты? Если они победят, моя жизнь превратится в череду пустых церемоний и ритуалов, а я – в подпорку для их республики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73