* * *
Билли отвез ее в «Буона Сера», ресторанчик в Бруклине, где они впервые пообедали на людях...
— Неправда.
— Что — неправда?
— Мы обедали на людях в Сент-Барте. А еще пили кофе с круассанами в забегаловке на Второй авеню.
— Это все было раньше.
— Да. Раньше. Круассаны с шоколадом. В день, когда мы в первый раз поссорились.
— Мы тогда не ссорились. Я просто встала и ушла.
— Потому, что я поцеловал тебя.
— Да.
— Я собираюсь поцеловать тебя сейчас. Не уходи.
Он поцеловал ее сразу же, как только она села за стол.
— Ты прекрасно выглядишь, — сказал он.
— И ты тоже, — ответила она.
Сегодня она надела голубой костюм, белую блузку с галстуком и голубые туфли. Он пришел в синем костюме, белой рубашке, галстуке и черных туфлях.
— Мы подходим друг к другу по цвету, — заметил он.
— Абсолютно.
Он взял в руки ее ладони. Точно так же, как тогда, когда они впервые пришли сюда. Как она тогда боялась, что их увидят!
— Нам надо поговорить, — сказал он. — Но сперва закажем что-нибудь выпить.
— О чем ты хочешь поговорить?
— О будущем. О нашем будущем.
К столику, потирая руки и улыбаясь до ушей, подлетел велеречивый хозяин.
— Si, signor Faviola, — сказал он. — Mi dica.
Знакомый ритуал повторился еще раз.
«Нет у нас никакого будущего», — думала она.
Когда принесли заказ, Эндрю поднял бокал:
— За тебя.
— За тебя, — ответила она.
— За нас, — поправился Эндрю и чокнулся с ней.
Они выпили.
— Ух, — сказал он.
— Ух, — сказала она.
Он поставил бокал и снова взял ее руки в свои.
— Когда я позвонил тебе ночью...
— Я решила, что ты сошел с ума.
— Почему? Он же знает. Больше нечего бояться.
— Но звонить в четыре часа ночи?
— Ты все еще спишь с ним?
— Нет.
— Хорошо. Я позвонил, потому что хотел сказать тебе все по телефону. Но передумал...
— Что — все?
— Я слышал коннектикутскую пленку.
Она едва не вырвала свои руки из его ладоней. Но он удержал ее. Он не отпускал ее руки, не отводил глаз от ее лица.
«Он убьет меня, — подумала она. — Он привел меня сюда, чтобы кто-то убил меня».
— Кажется, я знаю, почему ты это сделала... — сказал он.
— Эндрю, ты должен понять...
— Мне очень неприятно, что ты так поступила, но я...
— Молли, — произнесла она.
— Знаю.
— Я была вынуждена.
— Знаю.
— Но... пленка? Ты слышал пленку?
— Твой муж приходил ко мне.
— Что? Когда?
— Вчера вечером. Он предложил мне сделку.
— Эндрю, что ты говоришь?
— Я являюсь с повинной, он меня сажает, и мы тебя в это дело не впутываем.
— Являешься с повинной?
— Да. По двум убийствам. Я отказался. Думаю, он согласится на одно. В таком случае я соглашусь.
— Что значит: вы меня не впутываете?
— Никто ничего не узнает. Никто вообще не услышит пленки.
Она кивнула.
Он по-прежнему держал ее руки в своих и не отводил от ее лица внимательных глаз. Она отвернулась.
— Я чувствую себя последним дерьмом, — призналась она. — Словно я сама, своими руками отправляю тебя за решетку.
— Нет. — Он покачал головой. — Сара, я по-прежнему хочу жениться на тебе.
Она посмотрела ему прямо в глаза.
— Я не знаю, сколько лет меня не будет, — сказал он.
Она крепко сжала его руку.
— Но у меня хорошие адвокаты, и, возможно, нам удастся нажать на кое-какие кнопки. Я надеюсь, что мне удастся выйти...
— Эндрю, — взмолилась она, — пожалуйста, не разрывай мне сердце.
— Я люблю тебя, Сара, — сказал он.
— Я тоже тебя люблю. О, мой родной, милый, хороший, я так тебя люблю.
— Тогда обещай мне, что...
* * *
Громилы Пети Бардо вошли в ресторан.
Они двигались как автоматы. У каждого правая рука скрыта под полой пиджака, пальцы сжимают «узи» калибра девять миллиметров. Несколько мягких, широких шагов — и они оказались уже посреди ресторана. «Простите, сэры, что вам...» — подскочил было к ним официант, но они отодвинули его в сторону и продолжили свое быстрое скольжение к столику в глубине ресторана. Сидевший за столиком мужчина заметил их и уже начал подниматься на ноги. Женщина тоже встала, ничего не понимая, все еще не выпуская его рук из своих, и повернулась, чтобы посмотреть, куда он так уставился. Мужчина оттолкнул ее от стола. Киллер, шедший впереди, четыре раза выстрелил мужчине в лицо. Тот упал навзничь, стукнувшись затылком о стену, его стул опрокинулся, а убийца посылал и посылал в него пулю за пулей. Женщина кричала. Даже когда он упал, она не выпускала его руку и все кричала, кричала, кричала.
Второй киллер всадил пять пуль ей в лицо и грудь. Выстрелами ее отбросило к залитой кровью стене, и она так и осталась лежать там, распластавшись, в то время как убийцы бегом пересекли зал, выскочили на кухню, а оттуда через заднюю дверь — на улицу.
5: 2 июня — 9 июня
Владелец ресторана «Буона Сера», семидесятитрехлетний Карло Джанетти, иммигрировал в Штаты из Пульи около пятидесяти лет назад, но по-прежнему говорил по-английски с заметным итальянским акцентом. Репортерам он сказал, что понятия не имеет о личности убитого. Узнав, что это известный гангстер по имени Эндрю Фавиола, он пожал плечами и заявил, что знать ничего не знает, но надеется, что кто-нибудь возместит его заведению причиненный ущерб.
Убитую женщину он тоже не знал и даже не представлял, вместе они пришли или нет. На предположение одного из репортеров, что дама, возможно, собиралась пообедать с убитым, Джанетти ответил, что он действительно подумал: «А не обедать ли они пришли, хотя пять пятнадцать и рановато для обеда». Обычно у него на кухне все бывает готово к шести. В любом случае ему очень неприятно, что все это произошло в его ресторане.
Кассирша сказала, что мужчина явился первым и ждал женщину. Она приехала на черном лимузине, но кассирша не запомнила номера. Ей кажется, что она их уже видела раньше, вроде бы они приходили сюда несколько месяцев назад, точно она не помнит, и сидели тогда за тем же самым столиком.
Прибывшие на место происшествия детективы обнаружили в сумочке убитой водительскую лицензию на имя Сары Уэллес. Судя по ламинированной идентификационной карточке с фотографией, Сара Фитц Уэллес работала преподавателем в Грир-Акэдеми в Манхэттене.
Только под вечер того же дня они выяснили, что она — жена заместителя окружного прокурора.
* * *
«Нью-Йорк пост» озаглавил заметку: УБИЙСТВЕННАЯ ИРОНИЯ.
Ее автор задал множество вопросов, но в окружной прокуратуре ответили далеко не на все. «Пока следствие ничего не может добавить», — процитировала газета слова начальника Отдела по борьбе с организованной преступностью Чарльза Сканлона. Бесспорно одно: Сара Фитц Уэллес являлась женой заместителя окружного прокурора, некоего Майкла Уэллеса, в свое время отправившего за решетку банду Ломбарди, некогда могущественную ветвь мафиозного семейства Фавиола, каковое и возглавлял убитый молодчик. Судя по всему, мистер и миссис Уэллес договорились встретиться в ресторане. Она приехала раньше мужа и, проходя мимо столика Фавиолы, случайно попала под смертоносный огонь киллеров.
Журналист из «Пост» не понимал, почему в ресторанной книге заказов нет фамилий мистера и миссис Уэллес. Он не понимал, почему один из официантов определенно утверждал, что за минуту до появления убийц их будущие жертвы сидели за одним столом, держась за руки и оживленно беседуя. Он не понимал, почему, по утверждению свидетелей, Фавиола пытался вытолкнуть женщину из-под огня. Еще он не понимал, почему в прокуратуре существует практика развозить жен сотрудников на лимузинах.
Два дня спустя, в репортаже с похорон Сары, «Таймс» опубликовала фотографию Лоретты Барнс. Девочка выходила из часовни, горько рыдая. Подпись под фотографией гласила: УЧЕНИЦА СКОРБИТ ПО УЧИТЕЛЬНИЦЕ.
Там, где жила Лоретта, «Таймс» никто не читал.
* * *
На следующий понедельник после роскошных похорон Эндрю Фавиолы Бобби Триани созвал собрание. Оно состоялось в месте, про которое было известно, что оно абсолютно точно не прослушивается. Называлось это место — клуб «Сорренто» на Элизабет-стрит, и «жучками» он кишел, как старый матрас блохами.
Два сидевших в наушниках детектива руководствовались судебным решением, продлившим срок действия предыдущего ордера еще на тридцать дней. Они пока не научились узнавать всех собравшихся там бандитов по голосам и потому жадно ловили всякое обращение по имени.
Впрочем, голос Бобби Триани они знали.
— В нашей семье произошла ужасная трагедия, — начал он. — Мы потеряли выдающегося человека, и наша потеря особенно остро чувствуется сейчас, в период возросшей активности и благосостояния.
— Прямо банкир какой-то, — заметил один из детективов.
— Тш-ш-ш, — зашипел другой.
— Сегодня я торжественно обещаю всем вам, присутствующим здесь, — продолжал Триани, — что мы не успокоимся, пока не выясним, кто в ответе за это преступление, и пока не свершится правосудие. Не только в знак того, что подобное никогда не повторится, покуда я жив, но и как дань уважения к погибшему.
— Да будет земля ему пухом, — вставил кто-то.
— И как только мы узнаем... — произнес Триани; раздался свистящий звук.
Детективы без труда догадались, что он провел рукой около горла, красноречиво демонстрируя, какая судьба ждет убийц, как только их имена станут известны. Жаль, что такие жесты не рассматриваются в суде в качестве доказательства.
— Как вы знаете, — резко поменял он тему, — товар прибыл из Италии на прошлой неделе...
Он так и не сказал, какой именно товар, даже несмотря на то что в плане прослушивания Клуб был безопасен, как Ватикан.
— И наши люди начали его распространять по городу. Короче говоря, план Энтони Фавиолы начинает действовать. Товар здесь, и со дня на день он заполнит улицы. Мы собираемся пустить его в розничную торговлю по доллару за порцию и тем самым создать новую клиентуру. Очень скоро благодаря Энтони, а также благодаря Эндрю, который подвел под план отца практическую базу, мы все не будем знать, куда девать деньги. А следовательно, потребуется новое мышление, новые идеи. Я надеюсь, новое руководство сможет предложить планы, приемлемые для всех. Я, мой первый заместитель Пети Бардо, а также Сэл Бонифацио. Думаю, вы все знаете...
Его речь прервали аплодисменты.
— Спасибо, — раздался новый голос.
— Grazie mille, — присоединился к нему еще один.
— Спасибо, спасибо, — продолжал Триани. — Думаю, вы все знаете, каким богатым опытом обладают эти люди и какие они замечательные парни. Я хочу сообщить вам...
— Да знаем, что они ублюдки и дерьмо, — заметил один детектив.
— ...прежде всего...
— Тшш-шш.
— ...мы найдем тех двух подонков, которые совершили убийство. Я клянусь, мы не будем знать покоя, пока честь нашей семьи...
— Трепло, — бросил детектив.
— Неужели ты не можешь оказать людям уважение? — ухмыльнулся другой.
* * *
Молли никак не могла взять в толк, как в прошлую среду оказались в одном ресторане ее мать и тот человек, что спас ее в декабре. Исчез куда-то на целых шесть месяцев и вдруг объявляется как раз на месте будущей трагедии. Очень странное стечение обстоятельств. Она обязательно расспросила бы маму, будь та жива.
У нее в голове не укладывалось то, что писали газеты об Эндрю. И фамилия у него, оказывается, не Фарелл, а Фавиола. И вообще, как мог человек, с которым они обедали сразу после Рождества, оказаться лидером могущественной преступной группировки, которого в прессе иначе как «Боссом» не называют, словно он Брюс Спрингстен. Итак, Босс решил пообедать в маленьком итальянском ресторанчике, где совершенно — прошу вас учесть — случайно папа с мамой тоже назначили встречу. Неудивительно, что газетчики умирали от любопытства: что на самом деле делала там красивая молодая белокурая жена заместителя окружного прокурора?
Но ни одна газета не знала, что Сара Фитц Уэллес — они постоянно писали ее девичью фамилию, словно она, по меньшей мере, Хиллари Родхэм Клинтон — уже встречалась с Эндрю Фавиолой шесть месяцев назад. Одна только Молли знала. Ну, ее отец тоже, но немного по-другому; они рассказали ему об Эндрю Фарелле, очаровательном молодом человеке, который спас жизнь его дочери. Ну так что все-таки мама делала с ним в ресторане в прошлую среду?
Но почему именно с ним?
Папа говорит, что он как раз ехал к ней. Значит, остается предположить, что работники ресторана ошиблись, когда утверждали, что она сидела с гангстером за одним столиком, держалась с гангстером за руки, увлеченно разговаривала...
Но неужели Эндрю действительно был гангстером?
Все газеты опубликовали именно его фотографии, тут сомнений никаких нет.
Босс.
Который, по официальной полицейской версии, в одиночестве сидел за столом, и по роковой случайности мама, проходя мимо, попала в «смертельный поток свинца», как написала «Дейли ньюс». Но неужели мама не узнала бы Эндрю? Неужели она бы не закричала: «Эндрю! Какая встреча! Помните, как вы спасли жизнь Молли, моей дорогой дочери?» Как она могла не узнать его? Я узнала бы его сразу же.
«Мама, — думала она, — мамочка, ну что ты делала в том ресторане в прошлую среду?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48