Бродбентам не уцелеть. У Сэлли дрожала рука, и силуэт Хаузера плясал в перекрестии прицела. «Если я его убью, Бродбенты погибнут. Если я его не убью, они тоже погибнут».
Она беспомощно смотрела, как он наводит на беглецов автомат. У него было выражение лица человека, который готовится доставить себе удовольствие.
79
Том смотрел на Хаузера: тот подходил к ним по мосту с самодовольной ухмылкой победителя. Он остановился в сотне футов и навел на него автомат.
— Сними рюкзак и ложись на настил.
Том аккуратно снял рюкзак, но вместо того, чтобы лечь, вытянул руку над пропастью.
— В нем кодекс.
Хаузер выстрелил. Пуля оторвала кусок бамбукового настила ближе чем в футе от Тома.
— Ложись!
Том не пошевелился. И продолжал держать рюкзак на весу над провалом.
— Выстрелишь, и он полетит вниз.
Несколько секунд Хаузер не говорил ни слова. Затем прицелился в Максвелла.
— Отлично. Тогда поступим так. Ложись или твой папашка умрет. Последнее предупреждение.
— Пусть убивает! — прорычал Бродбент.
— А за папашкой последуют два твоих брата. Не глупи. Положи рюкзак на мост.
Том повиновался. У него не оставалось другого выхода.
— А теперь мачете.
Том вынул из ножен мачете и опустил рядом с рюкзаком. Хаузер довольно улыбнулся:
— Ну и ладушки. — Он повернулся к старшему Бродбенту: — Вот мы и встретились, Макс.
Старик оперся о сыновей, распрямился и поднял голову:
— Ты ненавидишь меня. Мальчики ни при чем. Отпусти их. — Хаузер ответил ледяной улыбкой.
— Не получится. Хочу доставить тебе удовольствие: прежде чем подохнуть, посмотришь, как умрут твои сыновья.
Бродбент уронил голову чуть набок. Том крепче поддержал отца. Мост слегка покачивался, из глубины поднимался холодный туман. Бораби сделал шаг вперед, но Филипп его остановил.
— Ну, так кто первый? Индеец? Нет, с ним разберемся позже. Пойдем по старшинству. Филипп, отступи на шаг, чтобы я не убил вас всех разом.
Чуть поколебавшись, Филипп сделал шаг в сторону. Вернон схватил его за руку и потянул назад. Но Филипп покачал головой и сделал еще один шаг.
— Хаузер, ты будешь гореть в аду! — проревел Бродбент. Хаузер улыбнулся и навел на Филиппа автомат. Том отвернулся.
80
Но он не услышал выстрела и поднял глаза. Внимание Хаузера привлекло нечто, что находилось за их спинами. Том оглянулся и заметил, как мелькнуло что-то черное. По канату моста к ним приближался зверек. Это была обезьянка. Задрав хвост, она торопливо перебирала лапами. «Волосатик!» — узнал Том.
Радостно пискнув. Волосатик прыгнул к нему на руки. Только тут Том заметил, что к туловищу обезьянки привязана канистрочка размером почти с нее саму. В ней хранился керосин для их походной плитки. На алюминиевой стенке было написано:
Я сумею в это попасть
Том старался понять, что задумала Сэлли. Хаузер пригрозил автоматом.
— Ну-ка, всем успокоиться. Не шевелиться. Покажи мне, что принесла тебе обезьяна! Только медленно.
Том сразу понял, что за план сложился в голове Сэлли. Он отвязал от обезьяны канистру.
— Держи на вытянутой руке. Покажи мне, что это такое. Том поднял канистру.
— Здесь литр керосина.
— Выброси.
— На той стороне засел наш снайпер, — спокойно ответил Том. — И пока мы говорим, держит канистру на мушке. Ты ведь знаешь, насколько горюч керосин.
На лице Хаузера не отразилось ни тени беспокойства. Он просто поднял автомат.
— Хаузер, если она выстрелит в канистру, мост сгорит. Вы будете отрезаны от большой земли и навсегда останетесь в Белом городе.
Одна задругой проходили напряженные секунды.
— Если мост сгорит, вы тоже погибнете.
— Ты все равно собирался нас убить.
— Блефуешь?! — бросил Хаузер. Время шло, а его лицо оставалось непроницаемым как камень.
— Хаузер, она может попасть и в тебя, — сказал Том. Автоматное дуло вновь поднялось на уровень его груди. В этот миг в двух футах от сапога Хаузера в настил моста ударила пуля, и бамбуковые щепки брызнули ему в лицо. Звук выстрела донесся мгновением позже и прокатился через ущелье.
Хаузер поспешно опустил автомат.
— А теперь, когда мы установили, что это не пустая угроза, скажи своим солдатам, чтобы нас пропустили.
— И что дальше?
— Тебе останутся мост, гробница и кодекс. Нам нужны только наши жизни.
Хаузер повесил автомат на плечо.
— Согласен.
Том нарочито медленно нащупал оборванную вертикальную тягу моста и с ее помощью привязал канистру к основному канату.
— Скажи своим людям, чтобы дали нам пройти. Сам останешься здесь. Если произойдет что-то непредвиденное, снайпер выстрелит в канистру, и ты сгоришь вместе со своим драгоценным мостом. Ясно?
Хаузер кивнул.
— Не слышу приказа.
Хаузер сложил рупором ладони и крикнул по-испански:
— Эй, там! Пропустите их. Ничего им не делайте. Я их освобождаю.
Последовала долгая пауза.
— Я хочу услышать ответ.
— Si, senor! — донеслось с другого берега. Бродбенты начали двигаться по мосту.
81
Хаузер замер на середине моста, нехотя признавая факт, что снайпер — видимо, та самая блондинка, что явилась сюда вместе с Томом Бродбентом, — в самом деле держит его на мушке. Допотопное ружье, сообщили ему солдаты. Что ж, а она умудрилась с 350 ярдов положить пулю рядом с его ногой. Сознавать, что она смотрит на него в прицел, было неприятным и в то же время будоражащим чувством.
Хаузер покосился на привязанную к канату канистру. Дистанция до нее не превышала сотни футов. Снайпер находился в трехстах пятидесяти ярдах. Мост качается от восходящих потоков. Не так-то легко угодить в цель, которая перемещается в трех измерениях. Если задуматься, почти невероятный выстрел. За десять секунд он вполне добежит до канистры, сорвет ее с каната и кинет в ущелье. Затем повернется и бросится к другому концу моста, постоянно двигаясь и ускользая за пределы дальности поражения. Каковы шансы, что она в него попадет? Он будет нестись со всех ног по качающемуся мосту, сам перемещаясь в трех измерениях относительно линии прицела. У нее не получится удержать его на мушке. И к тому же она — женщина. Нет слов, эта женщина умеет стрелять. Но никакая женщина не способна на подобный выстрел.
Все надо сделать очень быстро, пока не скрылись Бродбенты. Ей ни за что не попасть ни в него, ни в канистру. Никогда.
Хаузер пригнулся и бросился к сосуду с керосином. В тот же миг перед ним щелкнула пуля, и вскоре докатился грохот выстрела. Промах! Все не так страшно, как кажется. Он уже протянул руку к канистре, но услышал шлепок — перед глазами распустился огненный цветок, и его опалило жаром. Хаузер отшатнулся назад и с удивлением увидел, как по нему побежали голубые огоньки: по рукам, по груди, по ногам. Он упал, перекатился на спину, стал извиваться, хлестать себя по руке, но сделался похож на пылающего Мидаса: к чему бы ни прикасался, все превращалось в пламя. Он бился, крутился, кричал и вдруг воспарил, как ангел, закрыл глаза и отдался долгому, прохладному, восхитительному полету.
82
Том обернулся как раз в тот момент, когда человек-метеор, в которого превратился Хаузер, соскользнул с моста и, оставив в клубах тумана безмолвный дымный след, навеки исчез в бездонной пропасти.
Вся средняя часть моста, где только что стоял Хаузер, была охвачена пламенем.
— Бегите! — крикнул Том. — Быстрее!
Поддерживая отца, они бросились изо всех сил к краю ущелья. Четверо солдат, которые охраняли мост с той стороны, поспешно отступали подальше от пожара, но по-прежнему блокировали путь на большую землю. Они явно растерялись: ощетинились оружием, но не знали, что делать. Последний приказ Хаузера повелевал пропустить Бродбентов, однако обстановка изменилась, и они не знали, как следовало действовать.
Командовавший группой лейтенант крикнул:
— Стойте!
— Дайте нам пройти! — бросил на бегу по-испански Том.
— Нет! Назад!
— Хаузер дал вам команду нас пропустить! — Том чувствовал, как сотрясается мост. Горящие канаты вот-вот не выдержат и оборвутся.
— Хаузер мертв. Теперь я главный, — ответил лейтенант.
— Мост горит! Ради Бога!
На лице teniente появилась улыбка.
— Горит. И что из того?
Словно в подтверждение этих слов, мост сильно подбросило. Тома, отца и братьев швырнуло на колени. Уронив в ущелье сноп искр, оборвался один из канатов. Натяжение ослабло, и настил распрямился, как полотно лучковой пилы.
Том с трудом встал на ноги и помог подняться братьям и отцу.
— Вы должны нас пропустить!
Солдаты ответили несколькими очередями поверх их голов.
— Подыхайте вместе с мостом — таков мой приказ. Белый город теперь принадлежит нам.
Том обернулся. Средняя часть моста сильно дымила. Пожар раздували восходящие из ущелья потоки воздуха. Он заметил, как, разбрасывая во все стороны горящие ошметки пеньки, начал сдавать второй канат.
— Держитесь! — крикнул он и подхватил отца.
Канат разорвался так хлестко, словно стегнули бичом, и весь настил, какпадаюший занавес, сгинул в бездну. Беглецы вцепились в оставшиеся два каната, стараясь поддержать слабеющего отца. А мост тем временем ходил ходуном, будто разжимающаяся и сжимающаяся пружина.
— Черт с ними, с солдатами! Надо выбираться отсюда! Они переступали по нижнему канату, вцепившись руками в верхний. И при этом помогали Максвеллу.
Лейтенант и солдаты сделали два шага вперед.
— Готовьсь! — приказал teniente. И автоматы нацелились на беглецов.
Теперь Бродбентов от твердой земли отделяло не больше двадцати пяти футов. С такого расстояния стрельба ведется в упор. Том понимал, что у них нет шансов, но продолжал идти навстречу людям, которые собирались его убить.
Третий канат лопнул, как пружина. Мост так сильно дернулся, что чуть не сбросил всех в пропасть. Остатки переправы висели на единственном тросе и нещадно мотались.
Лейтенант взвел курок и сказал по-испански:
— Сейчас вы умрете.
Послышался приглушенный звук удара, но его пистолет молчал. На лице teniente появилось удивленное выражение. У него из затылка торчала длинная стрела. Солдат охватила паника, и в этот момент из леса донесся леденящий душу клич и из чащи на открытое пространство, неистово крича и осыпая гондурасцев стрелами, выскочили воины тара. Застигнутые с фланга врасплох, солдаты побросали автоматы и кинулись наутек, но немедленно превратились в некое человеческое подобие подушек для иголок и, прежде чем упасть, дико шатались, как пьяные дикобразы.
Секундой позже Том с братьями ступили на землю, и в этот момент не выдержал последний канат и разорвался в облаке искр. Концы моста словно нехотя выгнулись к стенкам каньона и с грохотом ударились о камни, рассыпая горящие остатки настила.
Все было кончено. Моста не стало.
Том посмотрел вперед и заметил Сэлли. Она поднялась из зарослей и бежала им навстречу. Бродбенты, поддерживая отца, повернули к ней. Их окружили воины тара. Через секунду Том уже обнимал Сэлли. А уютно устроившийся у него в кармане Волосатик протестующе пищал, недовольный, что его так сильно тискают.
Том обернулся. Все еще горящие концы моста висели над ущельем. Полдюжины солдат оказались в ловушке на той стороне. Они стояли на краю обрыва и смотрели на то, что совсем недавно служило переправой. Из глубины поднялся туман, и пораженные страхом люди постепенно растворились в белой дымке.
83
В хижине было тепло и слегка пахло дымом и целебными травами. Том вошел внутрь, а за ним — Вернон, Филипп и Сэлли. Максвелл Бродбент лежал в гамаке с закрытыми глазами. Снаружи мирно квакали лягушки. В углу под неусыпным присмотром Бораби молодой целитель тара растирал какие-то растения.
Том положил ладонь на лоб отца. Температура явно поднималась. Почувствовав прикосновение, Максвелл Бродбент поднял веки. Его щеки впали, глаза от жара и пляшущего пламени костра лихорадочно блестели. Старик попытался улыбнуться:
— Как только я почувствую себя лучше, Бораби покажет мне индейский способ ловить рыбу с помощью копья.
Бораби серьезно кивнул.
Бродбент переводил взгляд с одного на другого.
— Что скажешь, Том?
Том попытался выдавить из себя какие-то слова, но не сумел произнести ни звука.
Юный лекарь поднялся из угла и протянул Максвеллу глиняную кружку с темно-бурой жидкостью.
— Опять? — сморщился старик. — Это отвратительнее рыбьего жира, которым в детстве каждое утро пичкала меня мать.
— Пей, отец, — проговорил Бораби. — Тебе хорошо.
— Что это такое?
— Лекарство.
— Понимаю, что лекарство. Но какое? Не могу же я глотать что попало, не понимая, что это такое!
Максвелл Бродбент оказался пациентом не из легких.
— Это una de gavilan, uncaria tomentosa, — объяснила Сэлли. — Сушеный корень, обладающий свойствами антибиотика.
— Надеюсь, не повредит, — буркнул старик и проглотил содержимое кружки. — Я вижу, у нас здесь целый консилиум: Том, Сэлли, Бораби и этот юный лекарь. Можно подумать, у меня что-то серьезное.
Том покосился на Сэлли.
— Серьезными вещами займемся потом, когда я поправлюсь.
Том опустил глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48