— До Пито-Соло — неделя. Дальше начинается Меамбарское болото.
— А если еще выше?
— Вы же не собираетесь пересекать болото? — всплеснул руками Хуан Фрейтаг.
— Напротив, — возразил Учитель. — Возможно, что именно так мы и поступим.
— Что ж… — кивнул хозяин кабинета и состроил гримасу, которая красноречиво говорила, что его работа заключается именно в том, чтобы ублажать ненормальных американцев. — Но имейте в виду, что там горы и только горы. Придется взять припасов и еды не меньше чем на месяц.
В побеленной комнате жужжала оса — билась о стекло, падала, переворачивалась, взлетала и опять бросалась на прозрачную преграду. Молниеносным движением мужчина достал ее мухобойкой. Оса упала на пол, закружилась и в агонии стала жалить себя. Из-под стола высунулся начищенный ботинок и с хрустом пресек жизнь насекомого.
— Мануэль, позови Рамона! — Хуан Фрейтаг повернулся к Учителю: — Сеньор, мы можем снабдить вас всем необходимым. Палатками, спальными мешками, москитными сетками, бензином, продуктами, батарейками, охотничьими принадлежностями — всем, что только потребуется. Продадим по кредитной карточке. — Он любовно погладил новенький аппарат для считывания информации с кредитных карт, шнур от которого соединялся с блестящим разъемом в стене. — Вам ни о чем не придется беспокоиться. Мы все берем насебя. — Фрейтаг улыбнулся. — Подарим приключение, но позаботимся, чтобы оно не оказалось авантюрой.
12
Мотор мерно гудел — машина катила на север по пустыне Сан-Хуан-Бейсин в сторону границы Юты. Пустынное шоссе пролегало по обширным, поросшим полынью и колючками прериям. Впереди, на фоне голубого неба, маячил вознесенный ввысь темный силуэт скалы. Том сидел за рулем и испытывал огромное облегчение оттого, что все осталось позади. Он выполнил то, что обещал, — помог Сэлли выяснить, куда делся его отец. А дальше пусть поступает, как считает нужным. Может подождать, пока его братья вернутся из джунглей с кодексом майя, — разумеется, если им удастся отыскать могилу. Или попытается их догнать. В любом случае он — вне игры. Еще немного — и возвратится к мирной, простой жизни в пустыне. Том покосился на сидящую рядом Сэлли. Весь последний час девушка молчала. Она не рассказала о своих планах, а Том вовсе не был уверен, что хочет о них знать. Он желал одного — поскорее вернуться к себе: к ежедневным заботам лечебницы, в прохладу дома под сенью хлопковых деревьев. Он отдал так много сил, чтобы наладить свою безыскусную жизнь, что теперь не позволит отцу с его сумасшедшими идеями перевернуть все вверх дном. Пусть братья, если им так нравится, пускаются в это приключение. Пусть даже заберут себе наследство. Ему доказывать нечего. После эксперимента с Сарой у него не осталось никакого желания прыгать головой в омут.
— Значит, он отправился в Гондурас, — проговорила Сэлли. — И у вас нет никаких идей, ни малейшей догадки, куда именно?
— Я уже рассказал вам все, что знаю, — поморщился Том. — Сорок лет назад отец какое-то время пробыл в Гондурасе со своим партнером Марком Хаузером. Они искали гробницы и питались бананами. Как я слышал, их крупно надули: продали фальшивую карту с пометками, где будто бы спрятаны сокровища. Они несколько месяцев блуждали по джунглям, чуть не погибли, потом из-за чего-то поцапались и расстались. Вот и все.
— Вы уверены, что он ничего не нашел?
— Так утверждал отец. Горы южного Гондураса никогда никто не населял.
Сэлли, не отрывая глаз от набегающей под колеса машины голой пустыни, кивнула.
— Так что же вы намереваетесь делать? — не утерпел Том.
— Поеду в Гондурас.
— Одна?
— А почему бы и нет?
Том не ответил. В конце концов, это ее дело.
— У вашего отца были неприятности из-за того, что он обирал гробницы?
— Время от времени фэбээровцы начинали к нему цепляться, но он был хитроумным человеком и всегда выворачивался. Помню, агенты обыскали наш дом и нашли несколько статуэток из нефрита, которые он только что привез из Мексики. Мне тогда было десять лет, и я жутко испугался, когда они утром, еще затемно, постучали в дверь. Но доказать ничего не сумели, и вскоре отец все получил обратно.
— Люди вроде вашего отца — бич археологии, — покачала головой девушка.
— Боюсь, что не вижу большой разницы между тем, что творил отец и что делают археологи, — возразил Том.
— Огромная разница! — вспыхнула Сэлли. — Грабители нарушают общую картину, вырывают предметы из их окружения. Близкого друга профессора Клайва избили в Мексике крестьяне за то, что он пытался удержать их от разграбления храма.
— Печально слышать. Но трудно судить бедняков, если они пытаются таким способом накормить голодающих детей. А тут еще являются какие-то americano с севера и учат их, как жить.
Сэлли выпятила губу, и Том понял, что она не на шутку рассердилась. Машина шелестела покрышками по блестящему асфальту. Том включил кондиционер. Поскорее бы все это кончилось. Ему совершенно ни к чему осложнения в виде Сэлли Колорадо.
Девушка тряхнула длинными золотистыми волосами, и от этого в салоне распространился легкий аромат духов и шампуня.
— Все-таки кое-что не дает мне покоя. Никак не выходит из головы…
— Что?
— Барнаби и Фентон. Вам не кажется странным, что они погибли сразу после того, как были вызваны расследовать так называемую кражу в доме вашего отца? Мне не нравится, что эти события произошли так близко по времени.
— Простое совпадение, — покачал головой Том.
— Что-то в этом совпадении вызывает подозрения.
— Сэлли, я знаю Ски-Бейсин-роуд. Поворот Монахинь — дьявольская штучка. Не они первые, кого он угробил.
— А что они там делали — на Ски-Бейсин-роуд? Ведь лыжный сезон уже закончился?
— Если это вас так волнует, позвоните офицеру Фернандесу. Он все объяснит.
— Так я и сделаю. — Сэлли достала из сумочки сотовый телефон и набрала номер. Том слушал, как ее переадресовывали от одного дежурного к другому, пока наконец не ответил Фернандес. — Говорит Сэлли Колорадо, — произнесла она в трубку. — Вы меня помните?
Последовала пауза.
— Я хотела задать вопрос по поводу смерти Барнаби и Фентона.
Снова пауза.
— Почему они поехали на лыжную трассу, ведь сезон уже кончился?
Долгое, долгое ожидание. Том поймал себя на том, что старается прислушиваться, хотя это было совершенно бесполезно.
— Да, очень трагично, — повторила за собеседником Сэлли. — Так в какое место они собрались на рыбалку?
Опять тишина.
— Спасибо.
Сэлли медленно закрыла телефон. Том посмотрел на нее, и у него засосало под ложечкой: лицо девушки совершенно побелело.
— Их послали на трассу проверить акт вандализма, по вызов оказался ложным. На обратном пути по дороге вниз у них отказали тормоза. Полицейские пытались замедлить движение, притирая машину к ограждению, но уклон был слишком крут.
И пока они спустились к повороту Монахинь, успели набрать девяносто миль в час.
— Боже мой!
— После полета с четырех сотен футов и взрыва от машины мало что осталось. Никто ничего не заподозрил. Смерть полицейских показалась тем более трагичной, так как на следующий день они собирались поехать на рыбалку, о которой мечтали всю жизнь. Ловить тарпонов в Гондурасе.
Том проглотил застрявший в горле ком и задал вопрос, который ему очень не хотелось задавать:
— Куда именно?
— В местечко под названием Брус-Лагуна.
Том снизил скорость, посмотрел в зеркало заднего вида и, работая одновременно педалями газа и тормоза, с визгом покрышек развернулся на месте.
— Вы с ума сошли? Что вы делаете?
— Еду в ближайший аэропорт. Тот, кто убил полицейских, может точно так же убить моих братьев.
— Думаете, кто-то пронюхал о спрятанном наследстве?
— Нет никаких сомнений. — Том прибавил скорость. — Мы едем в Гондурас вместе.
13
Филипп Бродбент пошевелился, в четвертый или пятый раз пытаясь удобнее устроиться на дне каноэ, сгреб вещи помягче и устроил себе что-то наподобие скамьи. Суденышко скользило вверх по реке между двумя стенами зеленой поросли — урчал мотор, нос резал спокойную черную воду. Казалось, что они плыли внутри пещеры и от ее стен гулко отражались враждебные крики, визг и свист обитателей джунглей. Над лодкой постоянно вилось гудящее облако москитов, и насекомые тянулись за ней как хвост. Воздух был спертым, жарким и влажным. Дышать им было все равно что москитным бульоном.
Филипп достал трубку и набил из фирменной табакерки «Данхилл», которую извлек из кармана купленного в модном магазине костюма сафари. Не спеша раскурил и, выпустив струю дыма в жужжащую массу москитов, стал смотреть, как в ней образовалась брешь, которая тут же сомкнулась, как только дым рассеялся. Москитовый берег оправдывал свое название, а репеллент, который Филипп нанес на одежду и кожу, почти не защищал. Зато был маслянистым и пугающе пахучим, наверное, проникал в кровь и отравлял организм.
Филипп пробормотал проклятие и снова затянулся. «Черт бы побрал отца с его штучками».
Он снова пошевелился, но так и не нашел удобной позы. С носа пришел Хаузер и растянулся рядом. Он пах не антимоскитной бурдой, а одеколоном и казался настолько же свежим, насколько вспотевший Филипп мучился от жары.
— Гонз целый день искал следы Макса. Узнаем больше, когда завтра доберемся до Пито-Соло.
— Как они могут искать следы на реке?
— Искусство, Филипп, — улыбнулся Хаузер. — Где-то срезанная лиана, где-то след от лодки на берегу или отметина в песке под водой там, где стоял кол, к которому привязывали суденышко. Течение настолько медленное, что следы на дне остаются неделями.
Филипп раздраженно пососал мундштук. Он выдержит эту последнюю пытку отца, зато потом будет наслаждаться свободой. Свободой жить той жизнью, которую хочет вести, — не слушать наставления и упреки старого зануды и не ждать мелочных подачек от новоявленного Скруджа. Филипп любил отца и в глубине души переживал его болезнь и смерть, но это не меняло его отношения к странной проделке старика. Отец за свою жизнь совершил много бредовых поступков, но этот превзошел все остальные. Достойный прощальный жест Максвелла Бродбента.
Филипп курил и смотрел, как четыре солдата на носу играли засаленными картами. Другая лодка с восемью солдатами на борту плыла в пятидесяти ярдах впереди, и за ней по воде стлался грязный след выхлопа. Главный «следопыт» Гонз лежал на носу лодки на животе, внимательно смотрел в черную реку, иногда макал в воду палец и пробовал на вкус.
Внезапно один из солдат на носу их долбленки крикнул и, вскочив, принялся взволнованно показывать на что-то плывущее по воде. Хаузер бросил на Филиппа взгляд, поднялся, вытащил прицепленное к поясу мачете и полез на нос. Лодка повернула к барахтавшемуся в реке зверьку. Хаузер встал поудобнее, расставил ноги и, когда каноэ поравнялось с отчаянно боровшимся за жизнь животным, наклонился, быстро рубанул по воде тесаком и вытащил существо, напоминающее крысу величиной в два фута. Удар его почти обезглавил — голова держалась на лоскутке кожи. Зверек дернулся и затих. А Филипп испытал смутное чувство страха, когда Хаузер швырнул трупик в его сторону. Мертвое тельце шлепнулось о дно, голова оторвалась и, разбрызгивая кровь и скаля желтые крысиные зубы, покатилась к его ногам.
Хаузер ополоснул мачете в воде, снова вложил в ножны на поясе и, перешагнув мертвого зверька, вернулся к Филиппу.
— Пробовали когда-нибудь золотистого зайца? — ухмыльнулся он.
— Нет. И думаю, что и впредь не возникнет желания.
— Если его освежевать, выпотрошить, нарезать кусками и пожарить на углях, получится любимое кушанье Максвелла. Немного похоже на курицу.
Филипп не ответил. Хаузер говорил так про любое тошнотворное мясо, которое им приходилось есть: «похоже на курицу».
— О! — воскликнул он, взглянув на рубашку Филиппа. — Прошу прощения.
Филипп опустил глаза: на грудь попала капелька крови и впиталась в ткань. Он потер пятно, но только размазал.
— Попросил бы вас быть поаккуратнее, когда швыряетесь обезглавленным зверьем, — проворчал он, обмакнув в воду платок и пытаясь уничтожить кровь.
— Очень трудно сохранять гигиену в джунглях, — ответил Хаузер.
Филипп еще немного потер платком рубашку, но вскоре бросил свое занятие. Он хотел одного — чтобы Хаузер оставил его в покое. Этот человек нагонял на него страх.
А тот тем временем достал из кармана пару компакт-дисков.
— Не желаете пугнуть эту прущую на нас дикость и послушать Баха или Бетховена?
14
Том Бродбент растянулся на слишком пухлых подушках дивана-кровати в «президентском» номере отеля «Шератон ройал» в Сан-Педро-Сула и изучал карту страны. Максвелл прилетел в городок Брус-Лагуна на Москитовом берегу в устье реки Патуки. А затем исчез. Поговаривали, что поднялся вверх по реке, которая в этих южных обширных горных, диких территориях Гондураса была единственной дорогой.
Том вел пальцем по голубой ниточке на карте — через болота, холмы и высокогорные плато, пока река не растворилась в паутинке притоков, которые сами исчезали в рваной линии горных хребтов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48