— Ну, просто чародей! — закатилась Даниэль звонким, как серебряный колокольчик, смехом. — Вы одобряете выбор милорда, джентльмены?
— Это выбор вашего супруга, леди Данни, — ответил от имени всей молодой компании виконт Лансинг и учтиво поклонился Линтону.
— Вот и хорошо, — отозвалась Даниэль. — Спор разрешен.
Джастин не без тайного удовольствия наблюдал за галантными кавалерами, которых в комнате оставалось все меньше и меньше. Он сам давно и безукоризненно овладел искусством легкого флирта, поэтому всеобщее восхищение, высказываемое его жене, ничуть его не смущало.
— Итак, милорд, — объявила Даниэль, — поскольку вы отослали прочь всех моих советчиков, извольте сами сказать, какими духами мне сегодня воспользоваться.
Даниэль предпочитала только самые утонченные запахи, без всяких примесей, скажем, мускуса или гардении. Граф рассмеялся, взял ладонь жены и тщательно, с заметным удовольствием понюхал ее. Потом не удержался и поцеловал кончики пальцев. По правде говоря, ему куда больше хотелось сейчас поцеловать ее пухленькие, нежные губки, на которых играла веселая улыбка, но в присутствии Молли и Жанны-Луизы подобное проявление чувств было немыслимым. Джастин опустился на обитый парчой стул и стал терпеливо ждать, пока супруга завершит свой туалет. Между тем Молли очень осторожно, чтобы не повредить творение рук Жанны-Луизы, надела на молодую хозяйку розовое бальное платье с рукавами до локтей, из-под которых живописно выглядывали усыпанные жемчугом кружева.
— Я вам нравлюсь, любовь моя? — прощебетала Даниэль, делая перед графом воздушный пируэт.
Джастин смотрел на жену и не верил своим глазам. Неужели перед ним тот самый сорванец из темного парижского переулка?! Откуда столько грации, воздушности, игривости? Впрочем, подумал он, непредсказуемости в Даниэль ни на йоту не убавилось…
Воксхолл-Гарденс произвел на Даниэль огромное впечатление. В первые полчаса она постоянно оглядывалась на супруга, стараясь определить, получает ли он такое же удовольствие. Однако Джастин, одетый в бархатный камзол сапфирового цвета с кружевами на манжетах, не выглядел ни слишком усталым, ни чрезмерно скучающим. Только время от времени тонкая суровая морщинка залегала у него между бровей, но тут же исчезала, как только он встречался взглядом с женой. Даниэль решила не придавать этому большого значения; она знала, что утром Линтон был на приеме у премьер-министра. Несомненно, там обсуждались всякие важные, даже весьма волнующие события. Что ж, она узнает обо всем этом ночью, когда они лягут вместе в широкую мягкую постель…
— Вы не хотите побывать на концерте, дорогой? — спросила Даниэль.
— Я хочу только того, что нравится вам, любовь моя.
— Тогда пойдемте в греческий храм в конце Длинной аллеи. Или лучше притворимся тайными любовниками, как будто мы хотим сбежать.
— Я смогу уговорить вас на это?
— А я вас?
— Неужели вы в этом еще сомневаетесь?
— Тогда зачем нам идти в греческий храм? Давайте сбежим немедленно. И прямо отсюда. Вы берете меня на руки, относите в экипаж, и мы едем. Быстро-быстро! А потом вы опять поднимаете меня на руки, несете в свою постель и лишаете чести. Каково?
— Превосходно. Только мы еще не ужинали.
— Боже, какая проза! Мои аппетиты простираются куда дальше жареного гуся и бутылки бургундского.
— Должен с сожалением признать, любезная супруга, что вы самая нескромная женщина на свете. Нет уж! Мы сейчас пойдем в храм, а потом — ужинать. К тому же кабинет в ресторане уже заказан. Я кое-кого пригласил.
Согласитесь, будет очень неудобно, если люди придут и не найдут ни хозяйки, ни хозяина.
— Какой же вы зануда, супруг мой, — вздохнула Даниэль. — Я готова поклясться, что предвкушение наслаждения во сто крат увеличивает его. И если вдобавок все окружить таинственностью… Ах, Джастин, ничего-то вы не понимаете!
Линтон в глубине души считал, что предвкушение близости с любимой женой в этот вечер только заставит его еще больше нервничать, но все же он мастерски продолжал играть свою роль. Супруги шли, взявшись за руки, по освещенной двумя рядами фонарей аллее. Их окружали толпы людей. Даниэль с интересом разглядывала гуляющих и время от времени тихо отпускала по их адресу колкие замечания. При этом она все крепче сжимала ладонь супруга. С самого начала Даниэль отказалась гулять, чинно опираясь на его локоть, и это немало удивило Джастина. Он никак не мог понять, зачем ей понадобилась подобная демонстрация чувств?
Во время ужина Даниэль, вопреки собственному недавнему заявлению, ела с отменным аппетитом, но он, однако, не помешал ей веселить всю компанию. За столом, помимо Джулиана и его закадычных друзей, сидели также супруги Марч, шевалье д'Эврон и несколько молоденьких девушек возраста Даниэль, матери которых не боялись скомпрометировать своих дочерей появлением в обществе Марчей и Линтонов. Девушки, в свою очередь, с удовольствием принимали комплименты Джулиана и его друзей. Бедняжки трогательно краснели от смущения, когда к ним обращался важный граф Линтон, и с завистью смотрели на графиню, позволявшую себе спокойно относиться к своему знаменитому супругу, ничем не выделяя его среди присутствовавших за столом. Кроме того, все они не могли оторвать глаз от наряда Даниэль, втайне мечтая о том времени, когда и они сменят свои скромные девичьи платьица на столь же роскошные вечерние туалеты…
…Домой супруги вернулись только под утро и некоторое время ждали, пока сонный швейцар откроет дверь. На верхней ступеньке лестницы Даниэль обернулась к Джастину и, многозначительно глядя ему в глаза, сказала:
— Я отпустила Молли спать. Так что теперь вам придется исполнять обязанности моей горничной.
— Большего удовольствия вы мне не могли бы доставить, дорогая! Я только переоденусь и отпущу Питершама.
— Надеюсь, это не займет много времени.
— Конечно.
Даниэль вошла в свою спальню и опустилась на пуфик перед туалетным столиком. Вытащив из волос несколько булавок, она позволила локонам свободно упасть на плечи. Затем сняла со щеки мушку и положила ее обратно в коробочку. В тот момент, когда Даниэль стягивала с себя через голову бальное платье, скрипнула дверь смежной со спальней комнаты, и граф, уже облаченный в домашний халат, появился на пороге. Даниэль улыбнулась его отражению в зеркале и протянула Джастину руку. Тот нежно поднес к губам ее пальчики.
— Милорд, займитесь теперь своим делом.
— К вашим услугам, мадам.
— Помогите мне освободиться от этой ужасной конструкции.
— Вы имеете в виду кринолин?
— Ну да. Из-за него я не в состоянии даже до вас дотянуться.
Джастин осторожно и одновременно с завидной ловкостью исполнил просьбу жены. Потом помолчал несколько секунд, как бы набираясь смелости, и заключил ее руки в свои:
— Даниэль, я должен вам кое-что сказать. И чем скорее, тем лучше.
— Милорд Чатам? — быстро спросила она, чувствуя, как все поплыло у нее перед глазами.
— Откуда вы знаете?
— Утром вы с ним виделись, а вечером были словно немного не в себе. Я тут же поняла: что-то произошло. Плохие новости?
— Не совсем. Просто Питт хочет послать меня в Париж.
— В Париж? Так это же прекрасно! Я уже давно мечтаю туда поехать. Меня мучает настоящая ностальгия по Франции. Кроме того, там можно будет узнать много такого, чего, сидя здесь, ни от кого не услышишь…
Даниэль подняла глаза на Линтона и вдруг замолчала, прочитав все на его лице…
— Я с вами… не поеду? — спросила она сразу упавшим голосом.
— Нет, любовь моя, — грустно покачал головой граф. — Я не хочу подвергать вас опасности.
— Что за чепуха! Какая еще опасность? А если даже и так, разве я не способна себя защитить?..
— Нет, Данни, — тихо повторил Джастин.
— Но почему?
Даниэль подняла руки и принялась расстегивать замочек жемчужного ожерелья у себя на шее. Ее голос стал сразу мягким и вкрадчивым. Она поняла, что предстоит новое сражение, выиграть которое можно только аргументами, высказанными спокойным, а еще лучше, ласковым тоном. Линтон, не замечая, что жена сменила тактику, продолжал говорить горячо и, как ему казалось, очень убедительно:
— Мне придется все время нервничать из-за вас. Или ломать себе голову над тем, во что вас одеть. Не могу же я допустить, чтобы вы снова рыскали по парижским трущобам в разодранных бриджах!
— А если я пообещаю никуда не уходить, одеваться очень просто и вообще вести себя смирно?
— Все равно я отвечу — нет! Послушайте меня, Данни. У вас здесь очень много дел, а я буду отсутствовать всего каких-то две недели. После моего возвращения мы вместе поедем в Мервенуэй. Кроме того, вам еще рано возвращаться в Париж, ведь мучительные воспоминания еще не совсем…
— Вы считаете, что можете судить об этом лучше меня, милорд? Неужели вам не понятно, что сейчас мне было бы самое время вернуться на родину. Я живу в полном согласии со своей памятью, и воспоминания только помогут усмирить призраков, сопровождающих меня. Они сразу исчезнут.
— Даниэль, я буду путешествовать инкогнито, быстро переезжая с места на место, — сменил тактику граф, стараясь обойтись без такого неотразимого для каждой жены аргумента, как супружеское «вето». — Вы сможете состоять при мне, как и в прошлый раз, только в роли мальчика-слуги. Ни за что больше не пойду на это!
Мысль Даниэль лихорадочно работала. Невольно подброшенная графом идея путешествовать, как и в прошлый раз, в роли слуги показалась ей вполне реальной. Ведь они могли бы останавливаться в одном номере гостиницы (а значит — и спать в одной постели!). Она, снова переодевшись мальчишкой, торчала бы на кухнях. При одной этой мысли пальчики ее весело забарабанили по столику… Однако, подумав, Даниэль с сожалением отбросила соблазнительную идею. Она годилась для развлечений, но не для опасных ситуаций, которых могло оказаться немало.
Что же делать? Как убедить Джастина, что она могла бы оказаться ему очень полезной в этой непростой поездке?
— Послушайте, дорогой, нам вовсе не обязательно ехать, как в прошлый раз. И, разумеется, совершенно не подходит официальный статус — графа и графини. Но почему бы не представиться какими-нибудь средними буржуа? Я вполне могу сыграть подобную роль. Набью ватой свои юбки и превращусь в какую-нибудь французскую матрону. И буду говорить на языке жены башмачника. Слава Богу, я знаю, как это делается!
— Но я не готов к роли башмачника, — запротестовал граф, которого ужаснула даже мысль об этом. — Нет, Даниэль, мне предстоит путешествовать одному, никому не бросаться в глаза и прислушиваться ко всему, что происходит вокруг. Я не отрицаю, любовь моя, что вы способны сыграть любую роль и собрать самую труднодоступную информацию. Но, поверьте, эта поездка — не для графини Линтон. Вспомните, как во время пересечения на «Черной чайке»
Ла-Манша вы мучились от морской болезни. Есть все основания предполагать, что на этот раз тоже будет шторм. И вам снова придется страдать. А что, если окажется, что вы беременны?
— Я не беременна, — выпалила Даниэль, прежде чем успела подумать.
— Откуда вы знаете? Может быть, нет, а возможно, что да. В последнем случае вам категорически запрещается плавать по бурному морю, трястись в почтовых дилижансах и участвовать во всяких опасных авантюрах… Не забывайте, Даниэль, что вы теперь — замужняя дама, а не искательница приключений.
Даниэль повернулась и аккуратно положила жемчуга на туалетный столик. У нее оставался еще один секрет. Она знала, что Джастин не из тех мужей, от которых ее так часто предостерегала покойная мать и при близости с которыми надо было непременно предохраняться. К таким мужчинам принадлежал и супруг самой Луизы. Но ведь Линтон был совсем другой! И если Даниэль принимала меры перед близостью с ним, то лишь потому, что еще не считала себя вполне готовой для материнства. Как только она почувствует, что созрела для этой роли, то тут же откажется от всех предосторожностей. Сейчас надо было во всем признаться Джастину. Хотя бы для того, чтобы он выбросил из головы мысль о ее возможной беременности и необходимости заботиться о здоровье будущего наследника. Уже потом можно будет настаивать на поездке с ним во Францию.
— Я совершенно точно знаю, что не беременна, — упрямо повторила Даниэль, инстинктивно желая спрятаться в глубоком кресле. Она опустилась в него и поджала под себя ноги. — И сейчас, милорд, вы узнаете, почему я так твердо в этом уверена. Если, конечно, вы настаиваете. Кстати, имейте в виду, что если после нашего разговора вы захотите со мной развестись, то сможете сделать это в любом суде и без всяких препятствий.
Линтон уже мог только бессмысленно смотреть на жену. Даниэль прочитала на его лице растерянность, смешанную со смущением, глубоко вздохнула и бросилась вперед:
— Слушайте внимательно, милорд. Это очень запутанная история, и будет лучше, если вы не станете меня перебивать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75