Из оттаявшей земли пробивались ростки, и прямо на глазах распускались красные маки.
— Это верно, — согласился Коннал, любуясь цветами. Шинид склонилась над цыганкой, и Коннал вдруг остро почувствовал стыд, который испытывала цыганка, ее отчаяние и страх. И причиной этого страха был он сам. Та же волна страха исходила от всех, за исключением одного единственного мужчины, того, кто стоял рядом. Каким бы оборванным и грязным он ни был, он казался человеком, знававшим лучшие времена, образованным и знатным. И лицо его показалось Конналу знакомым. — Я рад видеть тебя, Диллон. Мужчина поскреб бороду.
— Она надеялась, ты не узнаешь меня и избавишь от стыда.
— Нет ничего постыдного в том, чтобы держаться всем вместе. Всей семьей. — Коннал окинул взглядом людей у костра. — Что случилось с вами? Почему вы не в Коннахте?
— То же, что случилось с твоей матерью и твоими родными, О'Рурк. Англичане пришли.
Коннала словно с размаху ударили в солнечное сплетение. Диллон был вождем клана, союзником Магуайра и господином над всем западным Коннахтом. А сейчас он был принужден воровать и питаться тем, что может дать земля зимой. Во времена короля Генриха для того, чтобы вождя клана восстановили в правах, достаточно было принести клятву верности, такую, например, как Йен Магуайр принес отцу Коннала, Гейлену.
— Ты не стал приносить присягу Ричарду? Стоило бы. Тогда ты мог бы продолжать править, сохранив свои земли и замок.
— Англичане напали без предупреждения, и нам пришлось сражаться. Но шансов победить у нас не было. Они ворвались в замок, убили моего отца и всласть поизмывались над моей сестрой. — Диллон бросил взгляд на женщину, с которой говорила Шинид. — С тех пор она онемела. Я думал, когда они убили мою жену, что ничего хуже уже быть не может. — У Диллона дрогнул голос. — Но я ошибался.
Гнев закипел в груди Коннала.
— Ради Бога, скажи мне, кто это сделал! Я найду ублюдков и заставлю их предстать перед судом!
— Неужели? — Диллон горько усмехнулся. — Те, кто напал на нас, шли под знаменами принца Иоанна.
Коннал грязно выругался. Англия вцепилась мертвой хваткой в его страну, и хватка эта оказалась жестокой. Пендрагон пришел в ярость, но ярость его была бессильной. Только теперь он начал понимать, что пыталась донести до его сознания Шинид, когда он вернулся из Палестины. Но тогда он был глух ко всему, что выходило за рамки его долга.
— Не лезь в этот капкан, парень, — посоветовал Диллон. — Ради нас не лезь. — Диллон выразительно посмотрел на рукоять меча Коннала с красующимся на ней гербом Ричарда. — Коннал перехватил его взгляд. — Если ты решишься на это, то встанешь перед выбором.
— Я сделаю все, что смогу, Диллон. Ты должен позаботиться о своих людях, и тебе не пристало бродить, как…
— Как нищему?
— Прости, я не хотел тебя обидеть… Диллон поднял руку.
— Не надо, не проси прощения. Я знаю, во что мы превратились. Я лишь надеюсь, что по возвращении король Ричард исправит то, что натворил его братец.
— Он вернется. Подозреваю, что он уже собрал нужную сумму для выкупа.
— Выкуп? Не проще ли было отправить к братцу посла, и он привез бы все, что нужно?
Коннал брезгливо поморщился и вкратце ввел Диллона в курс дела. Он понял, что Диллону можно доверять.
— Ричард вернется и все уладит. Тебе недолго осталось влачить такое существование. Я об этом позабочусь.
— Тогда тебе надо поторопиться, верно?
— Надо. Осталось только уговорить Шинид мне не перечить.
Диллон хмыкнул.
— Шинид — и не перечить? Она всегда была упряма как черт.
— Это еще слишком мягко сказано, — пробурчал Коннал. Он стоял, сложив руки на груди, и смотрел на Шинид. — Я бы сказал, как тысяча чертей. Знаешь ли, моя мать неправильно меня воспитала. Женщины — мое слабое место, я не могу обращаться с ними так, как они того заслуживают. Думаю, у Шинид есть повод постоянно напоминать мне об этом. В этом, наверное, все дело.
Диллон расхохотался, и Шинид, услышав его, подняла голову и, сказав что-то напоследок женщине, направилась к мужчинам. Они с трудом сдерживали смех. Шинид подозрительно оглядела обоих насмешников.
— Отчего-то мне кажется, что это я стала для вас источником развлечения.
Мужчины проявили достаточно мудрости, чтобы оставить ее реплику без ответа.
— Брось, Шинид, — проговорил Диллон, целуя ей руку. Он видел, как расстроила ее эта встреча, как опечалилась она, узнав о незавидной судьбе клана. — Не горюй. Ты ничего не можешь изменить. — Диллон покосился на Коннала. — К тому же, мне кажется, у тебя сейчас и своих забот хватает.
Коннал при виде того, как другой мужчина целует его женщине руку, чуть не взвился от ревности. Но он справился с собой и протянул Диллону руку. Они обменялись рукопожатием, и Коннал еще раз пообещал ему помочь, ибо Ричард не простит брату тех бед, что постигли страну в его отсутствие.
Шинид помахала Диллону рукой.
— Доброго тебе пути, друг, — улыбнулась она и направилась к тому месту, где они оставили коня.
Диллон опустил взгляд на землю и увидел мешок с провизией. Он открыл его и, шепча слова благодарности, стал раздавать еду своим людям. Ему многое пришлось пережить за последние годы, но Коннал, к чести его будь, сказано, сумел помочь ему, не унизив достоинства бывшего вождя.
И еще Коннал Пендрагон оставил ему надежду, а этот дар был пощедрее остальных. Впервые за последние годы Диллон воспрянул духом.
Коннал и Шинид продирались через лес. Они были уже на полпути между дорогой и стоянкой Диллона, но вдруг Шинид остановилась, и когда Коннал уже готов был схватить ее и тащить за собой волоком, она неожиданно нагнулась и достала из-под снега пучок травы и цветов, почти прозрачных от мороза. Она опустилась на колени, прямо на снег, и распахнула плащ, прикрыв им землю вокруг себя.
Коннал мгновенно понял, что она собирается сделать.
— Не надо, Шинид!
Она оглянулась и обожгла его взглядом.
— Не могу оставить их в беде. Как могу я называться другом, если в моих силах им помочь, , а я этого не сделаю?
— Опять будешь колдовать? Чары напускать? Шинид взглянула на него так, как смотрят на назойливую муху.
— Временами, Коннал, ты меня просто удивляешь. Я не собираюсь превращать их в волков, чтобы им было легче прокормиться в лесу, или еще в кого-нибудь. Я просто попрошу природу отнестись к ним с состраданием, вот и все!
Шинид отвернулась, достала что-то из-под снега и подняла это на ладонях к небу. Трава и замерзшие цветы засветились у нее в руках, а вокруг нее возникло легкое свечение. Коннал смотрел на ее лицо, обращенное к небесам. Капюшон упал, и волосы огненным водопадом заструились до земли.
— Господин Солнце, госпожа Луна, придите ко мне, дайте мне свое благословение, дайте мне силу творить добро.
Свечение вокруг нее стало ярче, теперь уже светился не только воздух, но и ее кожа. Золотое сияние от ее пальцев устремилось к небесам. Шатер из призрачного света опустился на сгрудившихся возле далекого костра несчастных.
— Господин и госпожа Солнце и Луна, я призываю вас проснуться. Я прошу вас дать мне силу преображения ради этих бедных людей. Дар принимаю от них, дар отдаю втройне. Позвольте Диллону увидеть оленя, чтобы он мог накормить своих людей. Пусть соки жизни поднимутся выше, пусть напоят землю и дадут ей жизнь. Дайте этим людям тепло, и пусть лесные звери дадут им тепло своего меха, чтобы госпожа Зима не заморозила этих людей насмерть. — Ее дыхание участилось, свет стал ослепительно ярким. — Так сказано, так тому и быть!
Свет радужными лентами полился на беженцев. Шинид опустила руки и медленно побрела прочь.
Коннал подбежал к ней, подхватил ее на руки. Она откинула голову, и он увидел, что она улыбается. Счастливой и ясной улыбкой. Он осторожно убрал прядь волос с ее лица и провел ладонью по нежной щеке. Кожа ее была шелковистой и прохладной.
— Ты не больна, девочка? Скажи, рана все еще беспокоит тебя?
— Нет, но мне кажется, я все еще немного слаба. Коннал не удовлетворился ее ответом. Он распахнул плащ, чтобы взглянуть на рану. Рана затянулась. Шинид выздоравливала быстрее, чем он ожидал. Чем вообще это казалось возможным.
Она заметила его обескураженный взгляд, взяла его руку и перевернула ладонью вверх, показав на серповидный шрам. Шрам на его ладони стал тонким, почти незаметным. Она прижала его ладонь к своему плечу, и тепло от его прикосновения проникло в ее рану. Коннал вздрогнул, рука от плеча до ладони загудела, как будто кровь резко хлынула по венам.
— Знай, что это всегда было в тебе, Коннал, — тихо произнесла она. — Я не могу дать тебе эту силу, как не могу и отнять ее. Только ты один способен познать скрытые в тебе тайны.
— Шинид, я не хочу…
— Неужели ты думаешь, что, когда сотни мужчин искали моей руки, но не моего сердца, я не хотела быть такой, как все, обычной женщиной? Неужели ты веришь, что, когда я тосковала от одиночества, не имея ни одного друга, ни одной подруги, которые не ждали бы от меня, что я наделю их богатством, я не проклинала данную мне силу?
Коннал смотрел на нее и думал о том, какой ужасной, должно быть, была ее жизнь. Как тяжко жить в окружении людей, которые ждут от тебя большего, чем хотят и могут дать взамен.
— Но эта сила живет во мне, хочу я этого или нет. Лишиться ее, этой силы, можно, только лишившись жизни. Такова наша природа. Моя и твоя. Ты, как и я, не можешь отказаться от того дара, что носишь в себе. — Она сжала его ладонь, и он снова почувствовал знакомую пульсацию и ток крови. — Ты пренебрегаешь тем, чем наградила тебя природа.
— Мне это не нужно.
В голосе его было столько горечи и гнева, что Шинид удивленно взглянула на него. Откуда эта горечь? Что за тайну хранит он в себе? Сколько еще у него секретов?
— Смотри, Коннал, — сказала она, отнимая его ладонь от своего плеча. — Этого бы не было, если бы я говорила неправду. — Потом она отвернулась и тихо добавила: — Если бы в тебе не было волшебной силы, ты не нашел бы меня в лесу.
Она легко поцеловала его в лоб и, увидев, что ему этого мало, замерла, ожидая от него дальнейших действий.
Коннал в ярости сжал кулаки. Черт возьми, она права! Как он ненавидел минуты, когда она вновь оказывалась права, а он оставался в дураках.
— Де Курси ждет, и твоя тетя Рианнон — тоже. Коннал посмотрел на нее с высоты своего роста.
— Когда ты будешь готов, Коннал, ты расскажешь мне, что тебя печалит?
Никогда, решил он. Никогда он не раскроет перед ней своей постыдной тайны. Он сгорит от стыда, как только произнесет вслух имя своего настоящего отца, предателя и труса. Не сможет он назвать и имя своей настоящей матери, ибо она предпочла послать на смерть своих родичей ради любви его отца. Ни тот, ни другой не захотели спасти ни одной невинной души только из-за того, что хотели хоть мгновение побыть вместе.
Латы тускло поблескивали на неярком утреннем солнце. Копыта стучали о мерзлую землю, трубы играли, сообщая обитателям замка о прибытии гостей. Крепость, расположенная на крутом утесе, омываемом с запада морем, была похожа на ледяной дворец. Но солнце припекало не по сезону, и ледяная шапка на крыше слегка подтаяла.
Весна наступила рано в этом году, подумала Шинид и улыбнулась Конналу, ехавшему рядом. Все его рыцари были в доспехах, он один был в простой тунике. Коннал предпочел одежду ирландского воина, из того, что одолжил ему Рори. И это его решение говорило Шинид о большем, нежели он мог бы выразить словами. Он весь лучился гордостью, и гордость его согревала ее сердце.
— Ты мне весь день улыбаешься, — проговорил Коннал, не поворачивая головы.
— Может, потому, что нам осталось получить последнюю подпись и с делом будет покончено?
— Это верно, закончим и направимся в Англию.
— Тогда желаю тебе приятного путешествия, ибо я остаюсь здесь.
— Нет, ты поедешь со мной. — Коннал продолжал смотреть прямо перед собой.
— Зачем?
Коннал улыбнулся, почувствовав ее возмущение.
— Потому что ты моя невеста, и Ричард хочет видеть тебя.
Шинид отвернулась. У нее не было желания встречаться с королем, который играет чужими жизнями, словно разыгрывает партию в шахматы. И честность ее призывала прямо сказать об этом Конналу. Но разговор пришлось отложить, ибо ворота широко распахнулись и кавалькада торжественно въехала во двор замка Кракфергюс.
Шинид смотрела на де Курси, сильного и крепкого для своих лет мужчину, хотя волосы его были уже седыми. Он крепко обнял Коннала и улыбнулся.
— Добрый день. Похоже, Пендрагон, тебе повезло больше, чем я ожидал.
— Не стану спорить с этим, милорд, — засмеялся Коннал и, обернувшись к Шинид, помог ей спуститься на землю. Ладони ее легли ему на плечи, и она опять улыбнулась ему. Какая мелочь — одежда, но как радовалась она тому, что он выбрал именно ее. Он знал, что угодил ей своим выбором. Ему не надо было спрашивать ее об этом, он и так знал. Он обнял Шинид за талию и повел ее вслед за хозяином в дом.
Не успели они войти, как все присутствующие повернулись к ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
— Это верно, — согласился Коннал, любуясь цветами. Шинид склонилась над цыганкой, и Коннал вдруг остро почувствовал стыд, который испытывала цыганка, ее отчаяние и страх. И причиной этого страха был он сам. Та же волна страха исходила от всех, за исключением одного единственного мужчины, того, кто стоял рядом. Каким бы оборванным и грязным он ни был, он казался человеком, знававшим лучшие времена, образованным и знатным. И лицо его показалось Конналу знакомым. — Я рад видеть тебя, Диллон. Мужчина поскреб бороду.
— Она надеялась, ты не узнаешь меня и избавишь от стыда.
— Нет ничего постыдного в том, чтобы держаться всем вместе. Всей семьей. — Коннал окинул взглядом людей у костра. — Что случилось с вами? Почему вы не в Коннахте?
— То же, что случилось с твоей матерью и твоими родными, О'Рурк. Англичане пришли.
Коннала словно с размаху ударили в солнечное сплетение. Диллон был вождем клана, союзником Магуайра и господином над всем западным Коннахтом. А сейчас он был принужден воровать и питаться тем, что может дать земля зимой. Во времена короля Генриха для того, чтобы вождя клана восстановили в правах, достаточно было принести клятву верности, такую, например, как Йен Магуайр принес отцу Коннала, Гейлену.
— Ты не стал приносить присягу Ричарду? Стоило бы. Тогда ты мог бы продолжать править, сохранив свои земли и замок.
— Англичане напали без предупреждения, и нам пришлось сражаться. Но шансов победить у нас не было. Они ворвались в замок, убили моего отца и всласть поизмывались над моей сестрой. — Диллон бросил взгляд на женщину, с которой говорила Шинид. — С тех пор она онемела. Я думал, когда они убили мою жену, что ничего хуже уже быть не может. — У Диллона дрогнул голос. — Но я ошибался.
Гнев закипел в груди Коннала.
— Ради Бога, скажи мне, кто это сделал! Я найду ублюдков и заставлю их предстать перед судом!
— Неужели? — Диллон горько усмехнулся. — Те, кто напал на нас, шли под знаменами принца Иоанна.
Коннал грязно выругался. Англия вцепилась мертвой хваткой в его страну, и хватка эта оказалась жестокой. Пендрагон пришел в ярость, но ярость его была бессильной. Только теперь он начал понимать, что пыталась донести до его сознания Шинид, когда он вернулся из Палестины. Но тогда он был глух ко всему, что выходило за рамки его долга.
— Не лезь в этот капкан, парень, — посоветовал Диллон. — Ради нас не лезь. — Диллон выразительно посмотрел на рукоять меча Коннала с красующимся на ней гербом Ричарда. — Коннал перехватил его взгляд. — Если ты решишься на это, то встанешь перед выбором.
— Я сделаю все, что смогу, Диллон. Ты должен позаботиться о своих людях, и тебе не пристало бродить, как…
— Как нищему?
— Прости, я не хотел тебя обидеть… Диллон поднял руку.
— Не надо, не проси прощения. Я знаю, во что мы превратились. Я лишь надеюсь, что по возвращении король Ричард исправит то, что натворил его братец.
— Он вернется. Подозреваю, что он уже собрал нужную сумму для выкупа.
— Выкуп? Не проще ли было отправить к братцу посла, и он привез бы все, что нужно?
Коннал брезгливо поморщился и вкратце ввел Диллона в курс дела. Он понял, что Диллону можно доверять.
— Ричард вернется и все уладит. Тебе недолго осталось влачить такое существование. Я об этом позабочусь.
— Тогда тебе надо поторопиться, верно?
— Надо. Осталось только уговорить Шинид мне не перечить.
Диллон хмыкнул.
— Шинид — и не перечить? Она всегда была упряма как черт.
— Это еще слишком мягко сказано, — пробурчал Коннал. Он стоял, сложив руки на груди, и смотрел на Шинид. — Я бы сказал, как тысяча чертей. Знаешь ли, моя мать неправильно меня воспитала. Женщины — мое слабое место, я не могу обращаться с ними так, как они того заслуживают. Думаю, у Шинид есть повод постоянно напоминать мне об этом. В этом, наверное, все дело.
Диллон расхохотался, и Шинид, услышав его, подняла голову и, сказав что-то напоследок женщине, направилась к мужчинам. Они с трудом сдерживали смех. Шинид подозрительно оглядела обоих насмешников.
— Отчего-то мне кажется, что это я стала для вас источником развлечения.
Мужчины проявили достаточно мудрости, чтобы оставить ее реплику без ответа.
— Брось, Шинид, — проговорил Диллон, целуя ей руку. Он видел, как расстроила ее эта встреча, как опечалилась она, узнав о незавидной судьбе клана. — Не горюй. Ты ничего не можешь изменить. — Диллон покосился на Коннала. — К тому же, мне кажется, у тебя сейчас и своих забот хватает.
Коннал при виде того, как другой мужчина целует его женщине руку, чуть не взвился от ревности. Но он справился с собой и протянул Диллону руку. Они обменялись рукопожатием, и Коннал еще раз пообещал ему помочь, ибо Ричард не простит брату тех бед, что постигли страну в его отсутствие.
Шинид помахала Диллону рукой.
— Доброго тебе пути, друг, — улыбнулась она и направилась к тому месту, где они оставили коня.
Диллон опустил взгляд на землю и увидел мешок с провизией. Он открыл его и, шепча слова благодарности, стал раздавать еду своим людям. Ему многое пришлось пережить за последние годы, но Коннал, к чести его будь, сказано, сумел помочь ему, не унизив достоинства бывшего вождя.
И еще Коннал Пендрагон оставил ему надежду, а этот дар был пощедрее остальных. Впервые за последние годы Диллон воспрянул духом.
Коннал и Шинид продирались через лес. Они были уже на полпути между дорогой и стоянкой Диллона, но вдруг Шинид остановилась, и когда Коннал уже готов был схватить ее и тащить за собой волоком, она неожиданно нагнулась и достала из-под снега пучок травы и цветов, почти прозрачных от мороза. Она опустилась на колени, прямо на снег, и распахнула плащ, прикрыв им землю вокруг себя.
Коннал мгновенно понял, что она собирается сделать.
— Не надо, Шинид!
Она оглянулась и обожгла его взглядом.
— Не могу оставить их в беде. Как могу я называться другом, если в моих силах им помочь, , а я этого не сделаю?
— Опять будешь колдовать? Чары напускать? Шинид взглянула на него так, как смотрят на назойливую муху.
— Временами, Коннал, ты меня просто удивляешь. Я не собираюсь превращать их в волков, чтобы им было легче прокормиться в лесу, или еще в кого-нибудь. Я просто попрошу природу отнестись к ним с состраданием, вот и все!
Шинид отвернулась, достала что-то из-под снега и подняла это на ладонях к небу. Трава и замерзшие цветы засветились у нее в руках, а вокруг нее возникло легкое свечение. Коннал смотрел на ее лицо, обращенное к небесам. Капюшон упал, и волосы огненным водопадом заструились до земли.
— Господин Солнце, госпожа Луна, придите ко мне, дайте мне свое благословение, дайте мне силу творить добро.
Свечение вокруг нее стало ярче, теперь уже светился не только воздух, но и ее кожа. Золотое сияние от ее пальцев устремилось к небесам. Шатер из призрачного света опустился на сгрудившихся возле далекого костра несчастных.
— Господин и госпожа Солнце и Луна, я призываю вас проснуться. Я прошу вас дать мне силу преображения ради этих бедных людей. Дар принимаю от них, дар отдаю втройне. Позвольте Диллону увидеть оленя, чтобы он мог накормить своих людей. Пусть соки жизни поднимутся выше, пусть напоят землю и дадут ей жизнь. Дайте этим людям тепло, и пусть лесные звери дадут им тепло своего меха, чтобы госпожа Зима не заморозила этих людей насмерть. — Ее дыхание участилось, свет стал ослепительно ярким. — Так сказано, так тому и быть!
Свет радужными лентами полился на беженцев. Шинид опустила руки и медленно побрела прочь.
Коннал подбежал к ней, подхватил ее на руки. Она откинула голову, и он увидел, что она улыбается. Счастливой и ясной улыбкой. Он осторожно убрал прядь волос с ее лица и провел ладонью по нежной щеке. Кожа ее была шелковистой и прохладной.
— Ты не больна, девочка? Скажи, рана все еще беспокоит тебя?
— Нет, но мне кажется, я все еще немного слаба. Коннал не удовлетворился ее ответом. Он распахнул плащ, чтобы взглянуть на рану. Рана затянулась. Шинид выздоравливала быстрее, чем он ожидал. Чем вообще это казалось возможным.
Она заметила его обескураженный взгляд, взяла его руку и перевернула ладонью вверх, показав на серповидный шрам. Шрам на его ладони стал тонким, почти незаметным. Она прижала его ладонь к своему плечу, и тепло от его прикосновения проникло в ее рану. Коннал вздрогнул, рука от плеча до ладони загудела, как будто кровь резко хлынула по венам.
— Знай, что это всегда было в тебе, Коннал, — тихо произнесла она. — Я не могу дать тебе эту силу, как не могу и отнять ее. Только ты один способен познать скрытые в тебе тайны.
— Шинид, я не хочу…
— Неужели ты думаешь, что, когда сотни мужчин искали моей руки, но не моего сердца, я не хотела быть такой, как все, обычной женщиной? Неужели ты веришь, что, когда я тосковала от одиночества, не имея ни одного друга, ни одной подруги, которые не ждали бы от меня, что я наделю их богатством, я не проклинала данную мне силу?
Коннал смотрел на нее и думал о том, какой ужасной, должно быть, была ее жизнь. Как тяжко жить в окружении людей, которые ждут от тебя большего, чем хотят и могут дать взамен.
— Но эта сила живет во мне, хочу я этого или нет. Лишиться ее, этой силы, можно, только лишившись жизни. Такова наша природа. Моя и твоя. Ты, как и я, не можешь отказаться от того дара, что носишь в себе. — Она сжала его ладонь, и он снова почувствовал знакомую пульсацию и ток крови. — Ты пренебрегаешь тем, чем наградила тебя природа.
— Мне это не нужно.
В голосе его было столько горечи и гнева, что Шинид удивленно взглянула на него. Откуда эта горечь? Что за тайну хранит он в себе? Сколько еще у него секретов?
— Смотри, Коннал, — сказала она, отнимая его ладонь от своего плеча. — Этого бы не было, если бы я говорила неправду. — Потом она отвернулась и тихо добавила: — Если бы в тебе не было волшебной силы, ты не нашел бы меня в лесу.
Она легко поцеловала его в лоб и, увидев, что ему этого мало, замерла, ожидая от него дальнейших действий.
Коннал в ярости сжал кулаки. Черт возьми, она права! Как он ненавидел минуты, когда она вновь оказывалась права, а он оставался в дураках.
— Де Курси ждет, и твоя тетя Рианнон — тоже. Коннал посмотрел на нее с высоты своего роста.
— Когда ты будешь готов, Коннал, ты расскажешь мне, что тебя печалит?
Никогда, решил он. Никогда он не раскроет перед ней своей постыдной тайны. Он сгорит от стыда, как только произнесет вслух имя своего настоящего отца, предателя и труса. Не сможет он назвать и имя своей настоящей матери, ибо она предпочла послать на смерть своих родичей ради любви его отца. Ни тот, ни другой не захотели спасти ни одной невинной души только из-за того, что хотели хоть мгновение побыть вместе.
Латы тускло поблескивали на неярком утреннем солнце. Копыта стучали о мерзлую землю, трубы играли, сообщая обитателям замка о прибытии гостей. Крепость, расположенная на крутом утесе, омываемом с запада морем, была похожа на ледяной дворец. Но солнце припекало не по сезону, и ледяная шапка на крыше слегка подтаяла.
Весна наступила рано в этом году, подумала Шинид и улыбнулась Конналу, ехавшему рядом. Все его рыцари были в доспехах, он один был в простой тунике. Коннал предпочел одежду ирландского воина, из того, что одолжил ему Рори. И это его решение говорило Шинид о большем, нежели он мог бы выразить словами. Он весь лучился гордостью, и гордость его согревала ее сердце.
— Ты мне весь день улыбаешься, — проговорил Коннал, не поворачивая головы.
— Может, потому, что нам осталось получить последнюю подпись и с делом будет покончено?
— Это верно, закончим и направимся в Англию.
— Тогда желаю тебе приятного путешествия, ибо я остаюсь здесь.
— Нет, ты поедешь со мной. — Коннал продолжал смотреть прямо перед собой.
— Зачем?
Коннал улыбнулся, почувствовав ее возмущение.
— Потому что ты моя невеста, и Ричард хочет видеть тебя.
Шинид отвернулась. У нее не было желания встречаться с королем, который играет чужими жизнями, словно разыгрывает партию в шахматы. И честность ее призывала прямо сказать об этом Конналу. Но разговор пришлось отложить, ибо ворота широко распахнулись и кавалькада торжественно въехала во двор замка Кракфергюс.
Шинид смотрела на де Курси, сильного и крепкого для своих лет мужчину, хотя волосы его были уже седыми. Он крепко обнял Коннала и улыбнулся.
— Добрый день. Похоже, Пендрагон, тебе повезло больше, чем я ожидал.
— Не стану спорить с этим, милорд, — засмеялся Коннал и, обернувшись к Шинид, помог ей спуститься на землю. Ладони ее легли ему на плечи, и она опять улыбнулась ему. Какая мелочь — одежда, но как радовалась она тому, что он выбрал именно ее. Он знал, что угодил ей своим выбором. Ему не надо было спрашивать ее об этом, он и так знал. Он обнял Шинид за талию и повел ее вслед за хозяином в дом.
Не успели они войти, как все присутствующие повернулись к ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44