– Но ты дрожишь.
– По-моему, вы слишком заняты собой, – высокомерно произнесла она. – Я замерзла, тупица.
Сбросив камзол, Рейн прикрыл им плечи девушки и заглянул ей в глаза.
– Я еще вижу страх.
Черт возьми, он совсем не хотел, чтобы она дрожала от страха в его присутствии.
– Ваша репутация опережает вас.
– Такая плохая? – добродушно спросил он.
– Да. К сожалению, – улыбнулась Микаэла.
– Я не столь известен.
– Конечно, если не слушать леди Бакленд. Она размахивает вашим именем, словно флагом.
– Кэтрин лучше держать язык за зубами.
Тихий голос Рейна будто ужалил Микаэлу. Как легко он произнес имя женщины – видимо, они в близких отношениях.
– Я всего лишь плантатор, – уже совсем другим тоном сказал он.
– И вы полагаете, что я проглочу это вранье?
– Думай что хочешь, Микаэла. Тебя не убедить, я знаю.
– Вы ничего обо мне не знаете, Рейн Монтгомери.
– Ты крадешься в темноте, переодевшись мальчиком, протыкаешь бандитов ножом. Полагаю, моим ножом.
Микаэла напряглась, ее рука скользнула к лифу и что-то извлекла оттуда.
– Что ты еще прячешь там?
– Рейн! – прошипела она и, покраснев, прикрыла рукой грудь. – Как вам не стыдно!
– Стыдно бывает, когда сожалеешь о своем поступке. А глядя на тебя, я никогда не испытываю раскаяния.
– Вранья становится все больше, – пробормотала Микаэла.
Он улыбнулся, его страстный взгляд, словно бархатная щетка, скользнул по ней. Повисло неловкое молчание, затем девушка раскрыла ладонь, на которой невинно покоился острый клинок.
Рейн завороженно смотрел на нож, вспоминая окровавленную руку и клинок в ослабевших пальцах. Мука и ощущение утраты заставили его вздрогнуть. Женщина, протягивающая ему в темноте нож, как бы отдавая себя в его власть, ничего не знает об ужасе, все еще липнущем к нему.
– Оставь его себе. – Рейн сжал ее пальцы на рукоятке.
Микаэла считала необходимым даже сейчас носить оружие с собой, но ей требуется нечто посущественнее, чем нож. Ему захотелось взять ее под свою защиту.
– Вы не обвините меня в воровстве?
– Конечно, нет.
– Рейн, я должна спросить… хотя у меня нет права даже предположить, что вы…
– Я не потащу тебя за волосы к судье, – отрезал он. – Микаэла, посмотри на меня.
Она подчинилась, и его потрясло беззащитное выражение в ее глазах.
– Если бы я хотел, чтобы ты заплатила за мою рану, ты бы уже сидела в тюрьме.
– Я так и думала.
– Веришь мне?
– Не очень, – усмехнулась она, посмотрев на нож.
– Я никому не говорил, что ты болталась в городе, и нам стоит это обсудить.
– Вы расскажете?
– Похоже, тут у меня преимущество.
– И вы им воспользуетесь: мужчины всегда так поступают. Рейн нахмурился, размышляя над сквозившей в ее словах горечью.
– Я никому не скажу. – Он прижал руку к сердцу и, помолчав, спросил: – Кто тебя ударил, Микаэла?
Рука девушки метнулась к подбородку.
– Дядя.
Рейн бросил взгляд на стеклянную дверь, за которой оглушительно смеялся генерал, будто не он только что унизил свою племянницу. Рейн готов был стереть этого человека в порошок, в глазах у него сверкала жажда мщения. От этого взгляда Микаэла поежилась, закуталась плотнее в камзол и прижалась щекой к мягкой ткани, вдыхая запах ветра, специй и моря.
– За что?
– Разве это имеет значение?
– Нет. Ты бы хотела уехать отсюда?
– Нет, – после долгого молчания ответила Микаэла.
– Несмотря на то что подвергаешься…
– Я поступаю так, как мне велит долг. – Она спрятала нож у себя на груди и хлопнула по нему ладонью.
– Что ты делала ночью на пристани?
Девушка ответила ему той же воинственной усмешкой, что и прошлой ночью, и он раздраженно вздохнул. Упрямая женщина. Тогда Рейн сделал то, что должно было заставить ее смутиться. Он пристально воззрился на нее, и Микаэла беспокойно заерзала.
– Ну… – Голос у нее сорвался. – Вам нравится бал? «Чудесно, Микаэла, докажи, что ты не способна поддерживать светскую беседу».
– Теперь нравится, – ответил Рейн. – Обычно мне выпадает честь разыгрывать спектакль.
– Я постараюсь больше не разыгрывать из себя шута, уступаю сцену вам.
– Ты этого не заслужила, Микаэла. Плечи у нее раздраженно дернулись.
– Избавьте меня от своей жалости, Рейн. Пожалуйста. То, что он оказался свидетелем ее унижения, пусть даже случайно, заставляло ее чувствовать себя глупо и отвратительно.
Напряженное молчание стало почти осязаемым, когда Рейн вдруг сел рядом с ней. Микаэла быстро оглянулась, прекрасно сознавая всю скандальность положения, если их застанут вдвоем.
– Рейн?
– Да.
– Вы хотите погубить остатки моей репутации? Выражение его лица изменилось, глаза блеснули, и Микаэла пожалела о своих словах.
– Обещаю не проглатывать вас целиком.
Ее губы слегка дрогнули, и она принялась разглядывать его изысканную одежду, широкие плечи, мощную фигуру.
– Только по маленькому кусочку? – усмехнулась она.
– Одно слово, и я оставлю тебя.
– И какое же это слово?
– Исчезни.
Микаэла промолчала. Рейн позволил себе пристально посмотреть ей в лицо. Глаза у нее огромные, кошачьи, необыкновенно выразительные.
– Я знаю, ты смелая девочка.
– Я не девочка, Рейн. – Тон язвительный, но в этом заявлении чувствовался скрытый смысл.
– О нет, ты самая хорошенькая из всех преступниц.
– Ах, снова лесть! Пора искать защиту. Но продолжайте. Сегодня я видела вас в обществе прекрасной женщины, значит, вы лишь тупы, но не слепы.
– У меня прекрасное зрение, Микаэла Дентон.
Она заглянула в его светлые глаза, мгновенно утонула в них и, почувствовав его искренность, покраснела.
Губы ее явно боролись с улыбкой, и Рейн подумал, что не выдержит, дожидаясь ее, а когда улыбка все же появилась, то пронзила его будто стрелой. Он коснулся завитка волос на ее виске, нежно провел кончиками пальцев по щеке. Микаэла не шевельнулась.
– Рейн, вы не будете целовать меня? Скажите, что не будете.
«Опять испугана», – подумал он и помрачнел.
– Почему ты спрашиваешь?
– У вас такой вид. Дескать, поцелую ее, и она растает. Поверьте, я не растаю.
Рейн медленно покачал головой.
– В моем взгляде был вопрос: позволит ли она поцеловать ее, позволит ли ощутить вкус ее губ? Ведь с того мгновения, как ты прикусила губу, вытаскивая из меня пулю, это желание не давало мне покоя.
Сердце у Микаэлы прыгнуло к горлу.
– Неужели? – выдохнула она. – Так долго?
– Да.
– Что? Не чайные плантации… не корабли… Рейн… Это был полуотказ-полумольба. У нее вырвался стон, в котором слышался испуг и предостережение. Рейн замер, почти касаясь губами ее рта. Он ждал, не смея настаивать. Ждал, хотя его захлестнуло нетерпение. Медлил, предвкушая. Она чуть придвинулась, и Рейн мгновенно отреагировал, нежно прижавшись губами к ее рту.
Внутренний голос подсказывал ему, что она сразу убежит, если почувствует, как он ее хочет. Его захватила сила, названия которой он не знал, и когда губы девушки раскрылись ему навстречу, Рейн почувствовал, что годы самодисциплины пропали зря.
Микаэла на миг удивилась, что еще сидит на скамье, еще находится на этой земле.
Она солгала.
Она знала, что растаяла.
Глава 8
Конечно, глупо так реагировать на поцелуй, хотя прикосновение Рейна было нежным, почти благоговейным, заставившим ее почувствовать себя по-настоящему желанной и любимой.
Но от этого становилось еще хуже, ибо ей не суждено испытать большего. Ни с ним, ни с другим. Микаэле хотелось закричать от несправедливости жестокой судьбы, выпавшей на ее долю, и вместе с тем она наслаждалась возникшими ощущениями. Несмотря на то, что соприкасались только их губы, а тело Рейна застыло в нескольких дюймах от нее, между ними как бы образовалась прослойка раскаленного воздуха. Ее терзали противоречивые чувства: она страстно желала оказаться в его объятиях и боялась того, чем это может закончиться. Однако Рейн не отрывался от ее рта, и Микаэла, задохнувшись, поняла, что он сумеет преодолеть ее страх, если будет просто целовать ее, ограждая от всего мира.
– Микаэла, ответь мне, – прошептал он.
И она приоткрыла губы, а когда его язык проник в ее рот, тело у нее вдруг обмякло, грудь напряглась под корсажем, отвердевшие соски терлись о лиф.
Микаэла крепко сжала бедра, чтобы унять неудержимую пульсацию. Рейн будто почувствовал ее страх, начал медленно гладить ей спину, потом осторожно положил руки девушки себе на грудь, и Микаэла, ощутив под ладонями быстрые удары его сердца, обняла Рейна за шею, еще сильнее прижалась к нему.
Он сознавал, что эти мгновения могут оказаться для него единственной возможностью прикоснуться к ее невинности, что эта встреча в темноте сада будет преследовать его, мучить запретным соблазном. Рейн встал, подняв Микаэлу, но поцелуя не прервал: он боялся, что девушка вдруг исчезнет, растает как дым. Голова у него кружилась, тело напряглось, откликнувшись на ее безыскусную реакцию, тем не менее он чувствовал ее сопротивление и испуг, поэтому ослабил объятия, хотя поцелуй стал еще более пылким. Микаэла перебирала волосы у него на затылке, успокаивая и одновременно возбуждая.
Рейн хотел отпустить девушку, чтобы его необузданное желание не испугало ее, и не сумел. Губы скользнули к уголку рта, по щеке, остановились на подбородке, снимая боль от удара мерзавца генерала.
– Микаэла, до чего же ты прекрасна!
Темные ресницы приподнялись. Нет, она не такая, как он о ней думает, она запятнана. Сожаление о несбыточных мечтах погасило желание, разгоравшееся у нее внутри.
– Я обидел тебя? – с тревогой спросил он, заметив ее слезы.
Микаэла не успела ответить, поскольку до них донеслись голоса, зовущие ее. Она испуганно вскрикнула.
– Нас никто не видел. И теперь никто не видит.
– Он меня зовет. – Девушка оттолкнулась от его груди.
– Подождет, черт бы его побрал! – Рейна охватило желание обнять ее, защитить.
– Я не могу. – Неужели его не волнуют последствия? – Если меня застанут здесь с вами, я окончательно погибла.
Собственное благополучие не особенно заботило Микаэлу, хотя если дядя увидит, то вышвырнет ее на улицу еще до того, как уйдет последний гость. И раз уж она выбрала себе это убежище, не было смысла рисковать.
– Пожалуйста, отпустите меня.
Рейн сразу опустил руки, пораженный резкостью ее тона.
– Микаэла.
Зачем он смотрит на нее, словно это его вина, словно она действительно невинна и прекрасна? Искра надежды, а потом отказ от нее… перенести такое выше ее сил.
– Мне не следовало вам позволять. – Она вытерла слезы. – Вы не должны были прикасаться ко мне.
Он не мог так сильно ее хотеть. Не мог.
Рейн стиснул зубы. Они все больше отдалялись друг от друга, и острая, почти физическая боль лишила его обычного спокойствия.
– Но ты получала не меньшее удовольствие, чем я.
– Да, вы правы.
Услышать, что ее тело жаждет его ласк? Что впервые за многие годы она не чувствует отвращения, стыда, гнева, когда он, именно он ласкает ее? И что это ее страшит? Она не могла ему признаться, не открыв ужасную тайну, а остатки гордости не позволяли ей унизиться перед человеком, которого она едва знала.
– Разве вы ожидали чего-то другого? Совершенно очевидно, что вы мастер срывать поцелуи в темноте.
Да, ей это нравилось, однако легкость, с которой он ее обольстил, еще раз доказала, как просто мужчинам добиться своего. И насколько она слаба.
Рейн мрачно усмехнулся. Слова девушки подтверждали ее наивность, ведь он лишь чуть-чуть приподнял завесу над своей страстью.
– Я бы хотел большего, можешь не сомневаться.
Ее тело мгновенно отреагировало, в крови вспыхнул огонь. «Не смей желать большего! – приказала она себе. – С таким человеком, независимо от того, изгой он или нет, для тебя это невозможно». Яд, таившийся глубоко внутри, заполнил ее душу, высвободив сожаление и гнев.
– В моей жизни нет места для человека вроде вас, Рейн Монтгомери. – Она поморщилась, заметив мелькнувшую в его глазах боль.
Будущего для нее давно не существует, а столь заметный человек наверняка разрушит ее тщательно продуманные планы.
Рейну было неприятно, что подобные слова еще могут ранить его, и он поклялся, что никогда больше не позволит себе так раскрыться. Он окинул ее с головы до ног тяжелым взглядом, заставившим девушку поежиться. Глаза у него сверкали, в тоне слышалось презрение.
– Всего хорошего, убийца.
Он шагнул в темноту, будто растворившись в ней, а Микаэла осталась на месте: ее ноги словно приросли к каменным плитам. Рейн жаждал того же, что и остальные… Нет, это не должно причинять такую боль. Но ведь она сама этого хотела, чтобы выполнить свой долг, верно? Почему же сейчас она готова разыскать его, потребовать, чтобы он не был таким холодным, безжалостным и коварным? Горло у нее сжалось. Однако настойчивые голоса стали громче, и ей пришлось схватить с земли шаль и бежать вслед за слугой.
Рейн в волнении смотрел, как она удаляется. Его страсть достигла опасного уровня, когда эмоции грозили вырваться наружу, и за это он ненавидел себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48