– Знаешь ли, – сказал он, переходя на “ты”, – я не перестаю интересоваться, для чего все это нужно. Я расскажу тебе то, что знаю, парень, но сначала мне бы хотелось знать подробности. Ты был с Виком в одном взводе?
– Все время
– И в Долине Дракона? И в Я-Тук?
– Везде.
– А сейчас ты на гражданской службе?
– Я врач. Детский врач в пригороде Нью-Йорка.
– Детский врач, – улыбнулся Симро. Ему явно понравилась профессия Майкла. – Не коп. Не из ФБР, не из разведки, не из армейской полиции. Не из проклятого ЦРУ?
– Ни из одного из этих мест, – подтвердил Майкл. Симро по-прежнему улыбался.
– Но что-то тут не так, правда? Ты думаешь, что Вик жив. И хочешь найти его.
– Да, я очень хочу найти его.
– Он, наверное, должен тебе кучу денег или ты что-то слышал об этом парне – что-то плохое. Он в чем-то замешан, и ты хочешь остановить его.
– Что-то в этом роде, – признался Пул.
– Итак, после всего Вик все-таки жив. Черт побери!
– Многие люди, дезертировавшие из армии, до сих пор живы. Для этого они и дезертировали.
– Хорошо, – сказал Симро. – Никто из тех, кто побывал на этой войне, не вернулся домой прежним. Обычно думаешь, что представляешь себе, как далеко может зайти тот или иной человек, но потом оказывается, что ты что-то понял не совсем правильно. Или все понимал совсем неправильно. – Одним глотком Симро осушил чуть ли не полкружки пива. – Наверное, мне стоит рассказать вам, как я вообще познакомился с Виком. Еще там, в “Руфус Кинг”. Я был тогда настоящим громилой. У меня был огромный “Харлей”, сапоги, жуткие татуировки на руках. Они и сейчас есть, но теперь я стараюсь их прятать. А тогда я старался производить впечатление настоящего хулигана. Хотя на самом деле я никогда таким не был. Просто любил погонять на своем старом добром “Харлее”. Но как бы то ни было, Вик начал буквально виснуть на мне – наверное, считал, что очень круто быть членом шайки мотоциклистов. Я никак не мог от него избавиться и вскоре перестал даже пытаться.
Пул вспомнил Ортегу – единственного настоящего друга Виктора Спитални на службе. Тот тоже был вожаком шайки мотоциклистов и, видимо, Спитални просто перенес на Ортегу свою привязанность к Симро.
– И тогда он начал мне понемногу даже нравиться, – продолжал Симро свой рассказ. – Я начал думать, что вот несчастный парень, у себя дома он все равно что немой: папаша постоянно дышит ему в спину. И я стал давать ему кое-какие советы. “Ты должен сам о себе позаботиться, маленький придурок”, – говорил я обычно. Я даже пытался заставить его отстать от Мэнни Денглера – единственного парня, который был в дерьме уже не по пояс, как Спитални, а чуть ли не по шею. В общем, я заботился об этом маленьком забияке.
– Я видел сегодня днем его мать, – сказала Майкл. Симро покачал головой.
– Никогда не видел этой леди. Но папаша – Карл – о, это было нечто! Каждый день стоял он на углу и вопил что-то в свой маленький мегафон, а Мэнни пел какую-то ерунду – гимны или что-то в этом роде. Надрывался изо всех сил, а потом обходил народ со шляпой. Это было шоу, парень, настоящее шоу. Ну, в общем, как только я бросил школу, Вик практически сразу же сделал то же самое. Я пытался уговорить его вернуться, но он и слышать не хотел. Я-то знал, что рано или поздно окажусь в Долине, и мне хотелось перед этим пощеголять в военной форме и почувствовать себя героем с М-16 наперевес. Понимаете меня! Но вы были там и знаете, как все было. Хорошие ребята падали подстреленными, взрывались на минах, и все это ни за что. Меня там здорово встряхнуло.
Симро побывал в группе “Браво”, четвертый батальон, тридцать первый пехотный полк Американской дивизии. Он провел примерно год, сражаясь при стодвадцатиградусной жаре в долине Хип-Дак, и был дважды ранен.
– А вы вступали с Виком в какой-либо контакт там, во Вьетнаме?
– Так, обменялись парой писем. Нам очень хотелось перевестись как-нибудь в одно место, но ничего не вышло.
– А он писал после того, как дезертировал?
– Я знал, что ты об этом спросишь. И надо бы мне опрокинуть эту кружку пива тебе на голову, доктор. Потому что я же уже говорил, что он не давал после этого о себя знать. Наверное, решил отрезать себя разом ото всего.
– Как вы думаете, что с ним случилось?
Симро поставил кружку на мокрый стол. Он поглядел в пустую кружку, как бы взвешивая свой ответ, затем опять на Пула.
– Я мог бы спросить то же самое у вас, но я, пожалуй, скажу вам, доктор, что я думаю по этому поводу. Думаю, он оставался в живых не больше месяца. Наверное, у Вика кончились деньги, и он впутался в какую-нибудь историю, чтобы их добыть. И тот, с кем он связался, наверняка убил его. Потому что Виктор был просто создан для этого – он умел нарываться на неприятности. Думаю, все это длилось не больше шести недель после того, как он скрылся и остался предоставленным самому себе. По крайней мере, так я думал, пока не появились вы.
– Вы думаете, он убил Денглера?
– Ни в коем случае. А вы?
– Боюсь, что да, – ответил Пул.
Симро заколебался и уже открыл было рот, чтобы что-то сказать, но тут около стойки бара раздался шум, и оба собеседника повернулись, чтобы посмотреть, что случилось. Группа молодых людей лет около тридцати окружила человека постарше с вьющимися волосами и физиономией деревенского дурачка.
– Коб! – орали они. – Давай, Коб!
– На это стоит посмотреть, – сказал Майклу Симро. Молодые люди суетились вокруг того, кого называли Коб, хлопали его по плечу, что-то шептали на ухо. Пул почувствовал вдруг какой-то горький и знакомый до боли запах – то ли корбида, то ли напалма. Нет, это было ни то и не другое, но что-то еще, тоже принадлежащее тому миру.
– Коб, – кричала компания. – Давай, ты, придурок! Тот, кого называли Коб, скалился и кивал головой, явно польщенный тем, что является объектом всеобщего внимания. Судя по его виду, он был подсобным рабочим, толкал тележки где-нибудь на заводе “Глакс” или “Дакс” либо на одной из фабрик братьев Флю-гельхорн. Его кожа имела нездоровый серый оттенок, а кудрявые волосы были засыпаны сплошь чем-то, напоминавшим стружку, как если бы кто-то поточил ему на голову карандаш.
– Давай, ты, немой мудак, сделай это, Коб! – бесновалась толпа.
– Здесь есть парни, – сказал Симро, нагнувшись к Майклу, – которые утверждают, что однажды они видели, как Коб приподнялся фута на полтора над землей и висел так секунд тридцать-сорок.
Пул недоверчиво посмотрел на Симро, но в этот момент услышал целую серию негромких разрывов, напоминавших пулеметную очередь – “трататата”, – это явно не походило на звук, который мог бы издать человек. Пул поднял глаза как раз вовремя, чтобы увидеть торпедообразное огненное облако, которое вылетело на середину зала, вспыхнуло и погасло само собой. Запах корбида или напалма сделался намного сильнее, а затем испарился.
– Очищает воздух, правда? – сказал Симро.
Молодежь хлопала Коба по спине, ему совали купюры. Коб неуверенно попятился назад, но удержал равновесие и не свалился. Один из ребят протянул ему кружку пива и тот буквально опрокинул ее в рот, как опрокидывают ведро в колодец.
– Это фирменный трюк Коба, – пояснил Симро. – Он может проделать это два, а иногда три раза за вечер. Не спрашивай меня, как он это делает. И его тоже не спрашивай. Он не сможет сказать тебе. Вообще не может говорить – у него нет языка. Знаешь, что я думаю? Я думаю, бедный дурачок набирает в рот горючей жидкости, прежде чем прийти сюда, а затем просто стоит и ждет, пока кто-нибудь попросит его проделать эту штуку.
– Но ты хоть раз видел, как он зажигает спичку?
– Никогда. – Симро подмигнул Майклу, затем налил в кружку еще пива. – Еще один парень, который тут околачивается, когда сильно напьется, может съесть свой стакан из-под пива. – Он сделал огромный глоток. – Так ты, говоришь, разговаривал с матерью Денглера? Она говорила тебе что-нибудь о том, как старого Карла посадили в тюрьму?
Глаза Пула удивленно расширились.
– Нет, не думаю, чтобы она рассказывала о чем-то подобном, – продолжал Симро. – Старого Карла арестовали, когда мы были на первом курсе в старшей школе. Социальный работник пришла проверять, как живет усыновленный ребенок, и нашел мальчишку запертым в чулане позади мясной лавки, здорово избитого.
Старик в тот раз вышел из себя еще больше, чем обычно, и просто запер парня в чулане, чтобы тот не попался ему под руку, пока он не успокоится. Тогда эта дамочка позвала копов, и парень рассказал им все.
– Что – все?
И Мак Симро рассказал ему.
– Как старый Карл совращал его. Начиная с того возраста, когда Мэнни было пять или шесть лет. Он угрожал, что отрежет ему член, если узнает, что тот путается с девчонками. Мэнни пришлось пойти в суд и свидетельствовать против старика. Судья присудил его к двадцати годам, но примерно через год Карла Денглера убили в тюрьме. Думаю, он пристал там не к тому, к кому надо.
“И не надо верить тому, что говорят, – вспомнилось Пулу. – Это все ложь”.
И еще: “Мальчик был слишком занята.
И еще: “Его надо было держать в цепях, кто бы и что бы ни говорил”.
И еще: “Мы закрыли мясную лавку незадолго до этого”. Потом Майкл увидел лицо Денглера, несущего какую-то чушь о Долине Теней Смерти.
Она сказала: “Мы и не знали, что может с нами произойти”. И: “Воображение надо обуздывать. Этому надо положить конец”. Некоторые реплики он проигнорировал, а некоторые истолковал абсолютно неправильно. Возле стойки человек по имени Коб мечтательно улыбался, глядя в потолок. Взгляд его блуждал, кожа была теперь какого-то странного пурпурного оттенка, хотя и по-прежнему землисто-серого цвета. “И не надо верить тому, что говорят”. Что ж, человек, который способен подняться в воздух и провисеть там несколько минут, наверное так и должен выглядеть. За подобные таланты надо чем-то расплачиваться. Не говоря уже о том, сколько здоровья отнимает огненное дыхание.
“Он выдумывал разные вещи. А разве это не часть общей беды?” “Это левитация сотворила такое с бедным Кобом”, – подумал Майкл.
Один из молодых людей коснулся плеча Коба и развернул его так, чтобы тот увидел множество бокалов, – Майкл не мог сосчитать, сколько их было – шесть, восемь, десять, – выставленных на стойке в его честь. Коб начал заливать в себя содержимое этих бокалов с остервенением, которое напомнило Майклу поведение хищника, набрасывающегося на добычу, только что убитую на охоте.
– Как я вижу, для тебя это новость, – сказал Симро. – Мэнни Денглер целый год не ходил в школу, а когда он вернулся, ему пришлось повторять заново первый год. И, конечно, с ним обращались еще хуже, чем до этого.
Пул опять вспомнил: “Успокойся, Вик. Что бы там ни было...”
– Это было очень давно, – произнес он, как бы заканчивая фразу.
– Да, – согласился Симро. – Но я скажу тебе, что не дает мне покоя. Эти люди усыновили его. Ведь каждый мог ясно видеть, что Карл Денглер – сумасшедший, но они дали ему взять мальчика. И даже после того, как все выяснилось и старика забрали в Воупан, где какой-то парень чуть не снес его голову самодельным ножом, Мэнни все также жил в доме на Маффин-стрит с этой поганой старухой
– Он снова начал ходить в школу, – произнес Пул, продолжая глядеть на Коба.
– Да.
– И каждый вечер он шел домой.
– Он закрывал за собой дверь, – сказал Симро. – Но кто знает, что происходило там, за этой дверью? О чем она говорила с ним? Я думаю, он должен был быть безумно счастлив, когда его наконец забрали в армию.
4
Тим Андерхилл узнал все то же самое, проведя два часа в библиотеке. Он просмотрел микрофильм с подборкой двух местных газет и прочел там о судебном процессе и приговоре Карлу Денглеру, а также о его убийстве в тюрьме штата. “Проповедник сексуальных преступлений”, – гласила подпись под фотографиями Карла Денглера. “Проповедник сексуальных преступлений и его жена прибыли на десятое заседание суда”, – было подписано под другой фотографией, на которой стоял Карл в фетровой шляпе, а рядом с ним более молодая и стройная Хельга с отрешенным взглядом бледно-голубых глаз и густыми белыми волосами, завитыми в кудряшки вокруг ее головы. Еще там была фотография дома на Маффин-стрит с запертой дверью и опущенными шторами. Мясная лавка рядом с домом выглядела уже запущенной, лишенной хозяина. Через несколько дней дети разбили кирпичами все окна. А еще через несколько дней, судя по фотографии в “Сентинел”, городские власти велели заколотить окна досками.
“Социальный работник просит отправить мальчика в приют Фостера”, – гласил подзаголовок к статье. Сорокачетырехлетняя мисс Филлис Грин, женщина, которая обнаружила в чулане мальчика всего в синяках, почти без сознания, сжимающего в руках свою любимую книжку, обратилась с просьбой, чтобы суд нашел новых опекунов для Мануэля Ороско Денглера. Но “представитель” миссис Денглер “горячо возразил”, ссылаясь на то, что на долю семьи Денглеров итак уже выпало достаточно неприятностей и позора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92