Когда-то давно Келебримбер заставил Фандуила выучить его наряду с другими заклинаниями, и тот повиновался, хотя и не знал, когда и зачем оно может понадобиться. И снова, в который раз оказалось, что учитель был прав.
Услышав первые звуки заклинания, Черный Гном понял, что ему не успеть к эльфу, и остановился. Багровые угольки глаз уставились на Фандуила, и тот почувствовал в призраке другую силу, темную и страшную. Но не мертвую, а живую, исполненную сверхъестественной мощи, присущей только божественным опекунам Арды.
«Аннатар!!!» – узнал он эту силу. Беззвучный крик застыл в сознании эльфа, каким-то чудом не сорвавшись с губ и не погубив заклинание. Только безусловное понимание, что второй попытки не будет, помогло ему удержаться и продолжить начатое. С губ Фандуила срывались слова силы, с пальцев струилась вся колдовская мощь, какая только была в нем, какую только он мог вложить в волшебство.
Вдруг призрак тоже заговорил заклинание. Сам Черный Гном не был способен к колдовству, но через него колдовал сам Саурон, следивший за происходящим глазами призрака. Он начал позже, но заклинание оказалось короче – призрачная рука протянулась на двадцать шагов, разделявших его и эльфа, и устремилась к горлу Фандуила. Эльф не мог шевельнуться, не разрушив свое колдовство, он не мог даже поскорее выговорить слова, которые нужно было произносить в определенном ритме.
Но он успел. Он договорил последний слог заклинания, когда леденящие пальцы уже сдавливали ему горло. Призрак вышел из-под контроля Саурона и помчался прочь, гонимый заклинанием Фандуила. Рамарону наконец удалось выковырять кольцо из трещины, и бард вскочил на ноги, готовый броситься наутек. Горм с Нарином схватились за топоры и побежали назад к друзьям.
Всего этого Фандуил уже не видел – он неподвижно лежал на каменном полу.
***
Его сознание очнулось в черной пустоте. Он сделал усилие, чтобы открыть глаза, но у него не было глаз. Он чувствовал, что его куда-то несет, но не мог сказать, куда именно – здесь не было таких понятий, как впереди и позади, вверху и внизу.
В полете он вспомнил, кто он такой. Эльф. Фандуил. Память медленно возвращалась к нему, начиная с прошлого. Он вспомнил родителей и друзей детства. Затем – Ост-ин-Эдил и учителя Келебримбера. Затем к нему мало-помалу вернулись и недавние события, вплоть до последней схватки с Черным Гномом.
Что же, выходит, он умер?
А что случилось с Рамароном? С Гормом и Нарином? Удалось ли им спастись от призрака? Взять кольцо?
Этого он уже не знал. Впереди показалась цветущая земля, на которой стоял прекрасный замок, окруженный высокой стеной. Насколько он мог видеть издали, вместе с замком стена обносила и удивительной красоты сад. В то же время все это выглядело странно призрачным и печальным, словно дивная картина была всего лишь полупрозрачным покрывалом, накинутым на ледяную статую.
Непонятная сила увлекала его к воротам замка, пока он не оказался на красивой лужайке перед ними. Когда он разглядывал ворота – странно, без малейшего изумления, но с глубокой печалью – ему навстречу вышел величественный… он даже не мог сказать, кто. Вышедший не был похож ни на эльфа, ни на атани, ни тем более на гнома, его нельзя было назвать ни молодым, ни старым. Он был выше молодости и старости – он был сама вечность.
«Мандос», – сказало нечто внутри Фандуила. Это было не догадкой, а безусловным знанием, присущим каждому эльфу. Валар…
Взор, остановившийся на Фандуиле, не был ни добрым, ни злым. Он был всевидящим. Его было больно переносить, словно поток очень яркого света.
– Эльф… – раздалось внутри Фандуила. – Какой молодой… – Здесь разговаривали не словами.
– Я умер? – подумал он.
– Ты еще не вошел в мои ворота. – Намо – повелитель чертогов Справедливости, или попросту Мандос, сама Справедливость – смотрел на Фандуила, и во всем его облике чувствовалось, насколько ему некуда спешить.
– Но я стою перед ними…
– Да. Прежде, чем войти сюда, ты имеешь право спрашивать меня, и я отвечу на любые твои вопросы.
– Мои друзья остались живы?
– Да.
– А кольцо?
– Горм уже уничтожил его.
Фандуил кивнул, хотя и не понял, кому и как.
– Тинтариэль там?
– Там, – подтвердил хранитель. – Ты встретишься с ней, когда войдешь в ворота. Хочешь ее увидеть?
Фандуил снова кивнул, и перед его глазами предстало видение эльфийской девушки. Она сидела на краю фонтана, любуясь рыбками, и в ее стройной фигурке затаилась та же отрешенная печаль, что и во всем этом месте.
– А мастер Келебримбер?
– Нет. Его здесь нет. – Мандос изучающе смотрел на мальчишку, который мешкал перед воротами вместо того, чтобы бегом пуститься сквозь них на встречу с родными и близкими.
– А где же он?
– Не знаю. Я могу только сказать, что теперь он вне путей Илуватара.
– Разве такое возможно?
– Да. После смерти каждый идет к тем богам, в которых он верит. Келебримбер в своем сердце отказался не только от валаров, но и от Илуватара, поэтому он покинул мир Илуватара.
– Не понимаю, – подумал Фандуил. – Как такое может быть?
– Боги властны над своими творениями, пока те позволяют им властвовать над собой. Даже Мелькор был зависим от Илуватара, пока признавал его власть.
– Но он же всегда выступал против него…
– Это тоже зависимость.
– Кажется, теперь я понимаю… Значит, здесь и Феанора нет?
Лицо Мандоса ничуть не изменилось, но у Фандуила возникло ощущение одобрительной усмешки, исходящее от валара.
– Да, его здесь нет.
– Значит, и я могу не входить в эти ворота?!
– Можешь. – Теперь усмешка Мандоса была заметна и на его лице. – Только зачем тебе это? Здесь уже есть кое-кто из твоих друзей, а остальные придут попозже.
– А что будет со мной, если я откажусь войти?
– Не знаю. Это будет зависеть только от тебя – но подумай хорошенько, прежде чем решиться на это. Возможность войти в чертоги Мандоса дается только однажды. Если ты откажешься, ты станешь сам себе богом, а это очень тяжелая ноша.
– Тогда я выбрал. Прощай.
Фандуил решительно повернулся и зашагал прочь. Непонятный поток подхватил его с лужайки и понес обратно во тьму. Ему было больно, холодно и пусто – но разве мало боли, холода и пустоты принял он в себя еще при жизни? Он должен был пойти за учителем или хотя бы попытаться последовать за ним, даже если Тинтариэль целую вечность будет ждать его у фонтана, играя с рыбками.
Прости, Тинтариэль!
***
Друзья подбежали к упавшему Фандуилу. Эльф выглядел безжизненным, на его горле остался отпечаток призрачной руки, похожий на след от обморожения. Горм встал на четвереньки и приложил ухо к груди друга. Он долго вслушивался, а затем радостно объявил, что, кажется, сердце еще бьется.
Эльф был так плох, что они даже и не пытались привести его в чувство. Двое гномов подхватили его легкое тело под руки и за ноги и поспешили убраться из опасного места. Рамарон машинально сунул кольцо в карман и пошел за ними, мрачный и несчастный.
У Нарина они уложили эльфа на лежанку, где над ним захлопотала Чанис. Сам Нарин помчался в покои вождя за Коугниром, а Горм и Рамарон с потерянным видом уселись на другую лежанку, провожая глазами каждое движение гномихи.
Рамарон виновато косился на Горма – все трое были друзьями, но барду было прекрасно известно, что гнома с эльфом связывает нечто большее, чем с ним. Он не мог не понимать, что это из-за его легкомыслия с Фандуилом случилось несчастье – эльф был вынужден сразиться с призраком, чтобы защитить своего товарища. Несомненно, Горм тоже понимал это, но не говорил ни слова упрека. Рамарону было бы легче, если бы его жестоко отругали, а еще лучше – избили. Он привык расплачиваться за свои проступки собственной задницей, после чего считал дело исчерпанным. Но теперь его не судили, и он волей-неволей судил себя сам – может, впервые в жизни. И впервые в жизни ему пришлось осознать, что из-за его беспечности может погибнуть кто-то другой, тогда как он, Рамарон, останется жив и невредим.
Чанис смазала горло Фандуила целебной мазью и прикрыла чистой салфеткой. Бинтовать было нельзя – эльф и так почти не дышал. Его узкое лицо с правильными эльфийскими чертами было мертвенно-серым и осунувшимся, словно после долгой болезни. Тело Фандуила было таким холодным, что его можно было бы принять за труп, если бы не отсутствие трупного окоченения.
Вскоре в гостиную ворвался Коугнир, за которым вприпрыжку спешил Нарин.
– Мальчишки!!! – рявкнул он с порога. – Полезли в самое логово!!! А ты куда смотрел?! Чем ты-то думал – ты же не мальчишка!!! – рыкнул он на Нарина, видимо, уже не в первый раз.
В два шага айнур оказался рядом с Фандуилом, взял его за руку, пощупал лоб. Затем он простер над эльфом руки и произнес заклинание передачи жизненной силы. Закончив заклинание, он отчасти успокоился и обернулся к Горму с Фандуилом:
– Мне никакой жизненной силы не хватит, если вы будете так подставляться!!! Какого балрога вы торчали перед носом у этой нечисти?! Неужели не понятно, что вам нужно было бежать оттуда так, словно за вами гонятся все орки Средиземья!!! И еще быстрее!!!
– Рамарон ногу подвернул, – с унылым видом произнес Горм, который не понял, из-за чего вышла остановка. – А Фандуил за него, понятно, заступился.
– Да не подвернул я ничего, – признался Рамарон. – Это из-за кольца.
Он полез в карман и вытащил злополучное кольцо, украшенное темно-зеленым нефритовым камнем.
– Вот. – Бард подал кольцо Коугниру. – Правильно говорил Фандуил – надо было после туда идти, – с тяжелым вздохом закончил он.
Айнур передал кольцо Горму.
– Отправляйтесь с Нарином в плавильню и немедленно уничтожьте его, – распорядился он. – А ты, Рамарон, был рядом с Фандуилом? Рассказывай, что с ним случилось – от этого зависит, как мне лечить его.
– Я… в общем, спиной я к нему был… – заговорил бард. – Кольцо в дыру провалилось, а я его ножиком доставал. Оглядываюсь, а призрак этот совсем рядом, шагов двадцать до него осталось. Фандуил руки на него направил – а они у него так голубым и светятся – и говорит что-то, но непонятно. Призрак стоит напротив, в одной руке у него секира, а вторую он вытянул и тоже что-то бормочет. Затем его рука словно бы расти начала – огромная такая, голубая, прозрачная – и тянется через все двадцать шагов к горлу Фандуила. Она схватила его за горло, но тут призрак взвыл так, что аж тошно стало, и понесся назад. А Фандуил упал… Вот так.
Коугнир помрачнел.
– Понятно, – пробормотал он себе под нос. – Заклинание «длинной руки». Мгновенно забирает жизнь того, на кого оно направлено. Если Фандуил все еще жив, то только потому, что встречное заклинание помешало призраку довести дело до конца.
– А он выживет? – с надеждой спросил Рамарон.
– Трудно сказать. – Коугнир озабоченно оглянулся на эльфа. – Его тело я вылечу, но заклинание «длинной руки» действует в первую очередь не на тело. Нужно, чтобы дух Фандуила справился с отторжением.
– А что для этого нужно?
– От нас – ничего. Нам нужно только заботиться об его теле, чтобы ему было куда вернуться. – Коугнир снова пощупал голову эльфа. – Чанис, нужны грелки.
Гномиха ушла на кухню за грелками. Коугнир покрутился вокруг Фандуила, явно не зная, что делать. Когда Чанис вернулась, он заботливо помог ей подложить грелки и уселся в просторное хозяйское кресло.
Рамарон сидел на лежанке, все глубже погружаясь в хандру. Он не прикасался к лютне, и уже одно это свидетельствовало о непорядке, творившемся у него в душе. Заметив это, Чанис подсела к нему.
– Спой что-нибудь, – попросила она.
– Только для вас, гномов, и петь… – вяло откликнулся Рамарон. – Не успеешь одну песню спеть, как вы уже засыпаете. Не любите вы песни, совсем… – его голос ослаб и оборвался, словно у него не было сил договорить фразу.
Видя, в каком он настроении, гномиха не обиделась.
– Мы любим песни, – сказала она. – Просто мы – другой народ и у нас другие напевы. Свои, гномьи. Ты вряд ли когда-нибудь слышал их, но, если хочешь, я спою их тебе. А ты мне подыграешь.
– Только песен сейчас и не хватало…
– Может, как раз их и не хватает. – Чанис кивнула на Фандуила: – Вдруг и он их услышит?
Увещевания гномихи подействовали на Рамарона, и он нехотя потянулся за лютней. Затем Чанис запела низким приятным голосом, а бард начал подбирать аккорды на лютне. Для него это оказалось несложным, и вскоре его музыка слилась с голосом женщины. Гномьи мелодии были ритмичными, простыми и понятными, как сама земля, в толще которой селился подгорный народ. Ко времени, когда Горм с Нарином вернулись из плавильни, в комнате вовсю звучало пение, может, и невеселое, но задушевное.
Их возвращение напомнило Чанис об ужине, и она ушла на кухню стряпать. Рамарон завел эльфийские мелодии, ухватившись за подброшенную гномихой надежду, что Фандуил может услышать их из своего глубочайшего забвения. Вскоре ужин поспел, и Чанис накрыла на стол. Все поели без аппетита, просто потому что нужно было есть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Услышав первые звуки заклинания, Черный Гном понял, что ему не успеть к эльфу, и остановился. Багровые угольки глаз уставились на Фандуила, и тот почувствовал в призраке другую силу, темную и страшную. Но не мертвую, а живую, исполненную сверхъестественной мощи, присущей только божественным опекунам Арды.
«Аннатар!!!» – узнал он эту силу. Беззвучный крик застыл в сознании эльфа, каким-то чудом не сорвавшись с губ и не погубив заклинание. Только безусловное понимание, что второй попытки не будет, помогло ему удержаться и продолжить начатое. С губ Фандуила срывались слова силы, с пальцев струилась вся колдовская мощь, какая только была в нем, какую только он мог вложить в волшебство.
Вдруг призрак тоже заговорил заклинание. Сам Черный Гном не был способен к колдовству, но через него колдовал сам Саурон, следивший за происходящим глазами призрака. Он начал позже, но заклинание оказалось короче – призрачная рука протянулась на двадцать шагов, разделявших его и эльфа, и устремилась к горлу Фандуила. Эльф не мог шевельнуться, не разрушив свое колдовство, он не мог даже поскорее выговорить слова, которые нужно было произносить в определенном ритме.
Но он успел. Он договорил последний слог заклинания, когда леденящие пальцы уже сдавливали ему горло. Призрак вышел из-под контроля Саурона и помчался прочь, гонимый заклинанием Фандуила. Рамарону наконец удалось выковырять кольцо из трещины, и бард вскочил на ноги, готовый броситься наутек. Горм с Нарином схватились за топоры и побежали назад к друзьям.
Всего этого Фандуил уже не видел – он неподвижно лежал на каменном полу.
***
Его сознание очнулось в черной пустоте. Он сделал усилие, чтобы открыть глаза, но у него не было глаз. Он чувствовал, что его куда-то несет, но не мог сказать, куда именно – здесь не было таких понятий, как впереди и позади, вверху и внизу.
В полете он вспомнил, кто он такой. Эльф. Фандуил. Память медленно возвращалась к нему, начиная с прошлого. Он вспомнил родителей и друзей детства. Затем – Ост-ин-Эдил и учителя Келебримбера. Затем к нему мало-помалу вернулись и недавние события, вплоть до последней схватки с Черным Гномом.
Что же, выходит, он умер?
А что случилось с Рамароном? С Гормом и Нарином? Удалось ли им спастись от призрака? Взять кольцо?
Этого он уже не знал. Впереди показалась цветущая земля, на которой стоял прекрасный замок, окруженный высокой стеной. Насколько он мог видеть издали, вместе с замком стена обносила и удивительной красоты сад. В то же время все это выглядело странно призрачным и печальным, словно дивная картина была всего лишь полупрозрачным покрывалом, накинутым на ледяную статую.
Непонятная сила увлекала его к воротам замка, пока он не оказался на красивой лужайке перед ними. Когда он разглядывал ворота – странно, без малейшего изумления, но с глубокой печалью – ему навстречу вышел величественный… он даже не мог сказать, кто. Вышедший не был похож ни на эльфа, ни на атани, ни тем более на гнома, его нельзя было назвать ни молодым, ни старым. Он был выше молодости и старости – он был сама вечность.
«Мандос», – сказало нечто внутри Фандуила. Это было не догадкой, а безусловным знанием, присущим каждому эльфу. Валар…
Взор, остановившийся на Фандуиле, не был ни добрым, ни злым. Он был всевидящим. Его было больно переносить, словно поток очень яркого света.
– Эльф… – раздалось внутри Фандуила. – Какой молодой… – Здесь разговаривали не словами.
– Я умер? – подумал он.
– Ты еще не вошел в мои ворота. – Намо – повелитель чертогов Справедливости, или попросту Мандос, сама Справедливость – смотрел на Фандуила, и во всем его облике чувствовалось, насколько ему некуда спешить.
– Но я стою перед ними…
– Да. Прежде, чем войти сюда, ты имеешь право спрашивать меня, и я отвечу на любые твои вопросы.
– Мои друзья остались живы?
– Да.
– А кольцо?
– Горм уже уничтожил его.
Фандуил кивнул, хотя и не понял, кому и как.
– Тинтариэль там?
– Там, – подтвердил хранитель. – Ты встретишься с ней, когда войдешь в ворота. Хочешь ее увидеть?
Фандуил снова кивнул, и перед его глазами предстало видение эльфийской девушки. Она сидела на краю фонтана, любуясь рыбками, и в ее стройной фигурке затаилась та же отрешенная печаль, что и во всем этом месте.
– А мастер Келебримбер?
– Нет. Его здесь нет. – Мандос изучающе смотрел на мальчишку, который мешкал перед воротами вместо того, чтобы бегом пуститься сквозь них на встречу с родными и близкими.
– А где же он?
– Не знаю. Я могу только сказать, что теперь он вне путей Илуватара.
– Разве такое возможно?
– Да. После смерти каждый идет к тем богам, в которых он верит. Келебримбер в своем сердце отказался не только от валаров, но и от Илуватара, поэтому он покинул мир Илуватара.
– Не понимаю, – подумал Фандуил. – Как такое может быть?
– Боги властны над своими творениями, пока те позволяют им властвовать над собой. Даже Мелькор был зависим от Илуватара, пока признавал его власть.
– Но он же всегда выступал против него…
– Это тоже зависимость.
– Кажется, теперь я понимаю… Значит, здесь и Феанора нет?
Лицо Мандоса ничуть не изменилось, но у Фандуила возникло ощущение одобрительной усмешки, исходящее от валара.
– Да, его здесь нет.
– Значит, и я могу не входить в эти ворота?!
– Можешь. – Теперь усмешка Мандоса была заметна и на его лице. – Только зачем тебе это? Здесь уже есть кое-кто из твоих друзей, а остальные придут попозже.
– А что будет со мной, если я откажусь войти?
– Не знаю. Это будет зависеть только от тебя – но подумай хорошенько, прежде чем решиться на это. Возможность войти в чертоги Мандоса дается только однажды. Если ты откажешься, ты станешь сам себе богом, а это очень тяжелая ноша.
– Тогда я выбрал. Прощай.
Фандуил решительно повернулся и зашагал прочь. Непонятный поток подхватил его с лужайки и понес обратно во тьму. Ему было больно, холодно и пусто – но разве мало боли, холода и пустоты принял он в себя еще при жизни? Он должен был пойти за учителем или хотя бы попытаться последовать за ним, даже если Тинтариэль целую вечность будет ждать его у фонтана, играя с рыбками.
Прости, Тинтариэль!
***
Друзья подбежали к упавшему Фандуилу. Эльф выглядел безжизненным, на его горле остался отпечаток призрачной руки, похожий на след от обморожения. Горм встал на четвереньки и приложил ухо к груди друга. Он долго вслушивался, а затем радостно объявил, что, кажется, сердце еще бьется.
Эльф был так плох, что они даже и не пытались привести его в чувство. Двое гномов подхватили его легкое тело под руки и за ноги и поспешили убраться из опасного места. Рамарон машинально сунул кольцо в карман и пошел за ними, мрачный и несчастный.
У Нарина они уложили эльфа на лежанку, где над ним захлопотала Чанис. Сам Нарин помчался в покои вождя за Коугниром, а Горм и Рамарон с потерянным видом уселись на другую лежанку, провожая глазами каждое движение гномихи.
Рамарон виновато косился на Горма – все трое были друзьями, но барду было прекрасно известно, что гнома с эльфом связывает нечто большее, чем с ним. Он не мог не понимать, что это из-за его легкомыслия с Фандуилом случилось несчастье – эльф был вынужден сразиться с призраком, чтобы защитить своего товарища. Несомненно, Горм тоже понимал это, но не говорил ни слова упрека. Рамарону было бы легче, если бы его жестоко отругали, а еще лучше – избили. Он привык расплачиваться за свои проступки собственной задницей, после чего считал дело исчерпанным. Но теперь его не судили, и он волей-неволей судил себя сам – может, впервые в жизни. И впервые в жизни ему пришлось осознать, что из-за его беспечности может погибнуть кто-то другой, тогда как он, Рамарон, останется жив и невредим.
Чанис смазала горло Фандуила целебной мазью и прикрыла чистой салфеткой. Бинтовать было нельзя – эльф и так почти не дышал. Его узкое лицо с правильными эльфийскими чертами было мертвенно-серым и осунувшимся, словно после долгой болезни. Тело Фандуила было таким холодным, что его можно было бы принять за труп, если бы не отсутствие трупного окоченения.
Вскоре в гостиную ворвался Коугнир, за которым вприпрыжку спешил Нарин.
– Мальчишки!!! – рявкнул он с порога. – Полезли в самое логово!!! А ты куда смотрел?! Чем ты-то думал – ты же не мальчишка!!! – рыкнул он на Нарина, видимо, уже не в первый раз.
В два шага айнур оказался рядом с Фандуилом, взял его за руку, пощупал лоб. Затем он простер над эльфом руки и произнес заклинание передачи жизненной силы. Закончив заклинание, он отчасти успокоился и обернулся к Горму с Фандуилом:
– Мне никакой жизненной силы не хватит, если вы будете так подставляться!!! Какого балрога вы торчали перед носом у этой нечисти?! Неужели не понятно, что вам нужно было бежать оттуда так, словно за вами гонятся все орки Средиземья!!! И еще быстрее!!!
– Рамарон ногу подвернул, – с унылым видом произнес Горм, который не понял, из-за чего вышла остановка. – А Фандуил за него, понятно, заступился.
– Да не подвернул я ничего, – признался Рамарон. – Это из-за кольца.
Он полез в карман и вытащил злополучное кольцо, украшенное темно-зеленым нефритовым камнем.
– Вот. – Бард подал кольцо Коугниру. – Правильно говорил Фандуил – надо было после туда идти, – с тяжелым вздохом закончил он.
Айнур передал кольцо Горму.
– Отправляйтесь с Нарином в плавильню и немедленно уничтожьте его, – распорядился он. – А ты, Рамарон, был рядом с Фандуилом? Рассказывай, что с ним случилось – от этого зависит, как мне лечить его.
– Я… в общем, спиной я к нему был… – заговорил бард. – Кольцо в дыру провалилось, а я его ножиком доставал. Оглядываюсь, а призрак этот совсем рядом, шагов двадцать до него осталось. Фандуил руки на него направил – а они у него так голубым и светятся – и говорит что-то, но непонятно. Призрак стоит напротив, в одной руке у него секира, а вторую он вытянул и тоже что-то бормочет. Затем его рука словно бы расти начала – огромная такая, голубая, прозрачная – и тянется через все двадцать шагов к горлу Фандуила. Она схватила его за горло, но тут призрак взвыл так, что аж тошно стало, и понесся назад. А Фандуил упал… Вот так.
Коугнир помрачнел.
– Понятно, – пробормотал он себе под нос. – Заклинание «длинной руки». Мгновенно забирает жизнь того, на кого оно направлено. Если Фандуил все еще жив, то только потому, что встречное заклинание помешало призраку довести дело до конца.
– А он выживет? – с надеждой спросил Рамарон.
– Трудно сказать. – Коугнир озабоченно оглянулся на эльфа. – Его тело я вылечу, но заклинание «длинной руки» действует в первую очередь не на тело. Нужно, чтобы дух Фандуила справился с отторжением.
– А что для этого нужно?
– От нас – ничего. Нам нужно только заботиться об его теле, чтобы ему было куда вернуться. – Коугнир снова пощупал голову эльфа. – Чанис, нужны грелки.
Гномиха ушла на кухню за грелками. Коугнир покрутился вокруг Фандуила, явно не зная, что делать. Когда Чанис вернулась, он заботливо помог ей подложить грелки и уселся в просторное хозяйское кресло.
Рамарон сидел на лежанке, все глубже погружаясь в хандру. Он не прикасался к лютне, и уже одно это свидетельствовало о непорядке, творившемся у него в душе. Заметив это, Чанис подсела к нему.
– Спой что-нибудь, – попросила она.
– Только для вас, гномов, и петь… – вяло откликнулся Рамарон. – Не успеешь одну песню спеть, как вы уже засыпаете. Не любите вы песни, совсем… – его голос ослаб и оборвался, словно у него не было сил договорить фразу.
Видя, в каком он настроении, гномиха не обиделась.
– Мы любим песни, – сказала она. – Просто мы – другой народ и у нас другие напевы. Свои, гномьи. Ты вряд ли когда-нибудь слышал их, но, если хочешь, я спою их тебе. А ты мне подыграешь.
– Только песен сейчас и не хватало…
– Может, как раз их и не хватает. – Чанис кивнула на Фандуила: – Вдруг и он их услышит?
Увещевания гномихи подействовали на Рамарона, и он нехотя потянулся за лютней. Затем Чанис запела низким приятным голосом, а бард начал подбирать аккорды на лютне. Для него это оказалось несложным, и вскоре его музыка слилась с голосом женщины. Гномьи мелодии были ритмичными, простыми и понятными, как сама земля, в толще которой селился подгорный народ. Ко времени, когда Горм с Нарином вернулись из плавильни, в комнате вовсю звучало пение, может, и невеселое, но задушевное.
Их возвращение напомнило Чанис об ужине, и она ушла на кухню стряпать. Рамарон завел эльфийские мелодии, ухватившись за подброшенную гномихой надежду, что Фандуил может услышать их из своего глубочайшего забвения. Вскоре ужин поспел, и Чанис накрыла на стол. Все поели без аппетита, просто потому что нужно было есть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63