Мир, где типичный, среднестатистический гражданин способен мимоходом обокрасть вас, пристрелить вас, изнасиловать вас - способен на что угодно только потому, что не существует здесь законов, запрещающих ему совершать все эти преступления.
Шейн убедилась, что к тому времени, когда полковник Дахам отдал приказ превратить узников в пар, люди начали считать Бакунин и не планетой вовсе, а неким подобием первого круга Ада. «Прикажи Дахам подвергнуть единственный континент Бакунина ковровому ядерному бомбометанию, большинство членов ее команды, - думала Шейн, - сделали бы это без колебаний».
«Ее команды» - Шейн мрачно усмехнулась.
Теперь она - отрезанный ломоть. Дезертир и предатель. И пленница. Комната, в которую ее поместили, была не похожа на тюремную камеру. Шейн лежала на койке с матрасом, наполненным электростатической жидкостью варьируемой вязкости, и чувствовала себя на ней гораздо удобнее, чем на своей койке на борту «Кровавого Потока». Комната имела отдельную ванную с неограниченным запасом горячей воды, маленькую кухню-автомат, которая предлагала Шейн довольно разнообразное меню и даже функционирующий голограф, встроенный в противоположную от двери стену.
Единственным напоминанием о том, что Шейн - пленница, была запертая дверь.
Наверно в двадцатый раз за последние четыре дня бывший капитан Шейн задавала себе вопрос: а не проще было бы покинуть толпу заключенных, как только она вывела их за пределы комплекса «ГАА»? И Шейн снова ответила себе: нет, она поступила правильно.
Она поставила крест на своей карьере - проклятье, поставила крест на всей своей жизни - освобождая этих людей, и должна была удостовериться, что они доберутся в безопасное место. Только у нее было оружие, и оставь она беглецов на произвол судьбы, они оказались бы совершенно беззащитными.
К счастью для освобожденных узников, бывший президент «Годвин Армз Энд Армаментс» - Доминик Магнус - каким-то образом предугадал, что его пленным сотрудникам удастся сбежать, и позаботился об их встрече. Не прошло и трех часов после того, как они выбрались за внешний периметр «ГАА», как разъездной патруль горной общины обнаружил их и увел через одну из потайных пещер, которые пронизывали горную гряду Дидро.
К несчастью для Шейн, тот же самый патруль отнесся к ней довольно холодно, мягко говоря. Ее расстреляли бы на месте, не замолви за нее словечко люди Службы Безопасности «ГАА».
Ее не казнили, но сразу же дали понять, что она арестована.
«Благодарим вас, капитан Шейн; бросьте ваше оружие, капитан Шейн; не двигайтесь, капитан Шейн; следуйте за нами, капитан Шейн; снимите ваш бронескафандр, капитан Шейн; мы побеседуем с вами позже, капитан Шейн»…
После чего тяжелая дверь захлопнулась, оставив ее одну - одетую только в насквозь пропотевшее исподнее - в этой комнате. С того момента Шейн не видела и не слышала людей, взявших ее в плен. А поскольку пищи и воды в комнате было вдоволь, узницу могли содержать здесь на протяжении неопределенно долгого периода.
- Ну что же, - вздохнула Шейн, - лучше уж здесь, чем в тюремной камере «Кровавого Потока».
Она провела ладонью по голове. За время отсидки волосы ее немного отросли, и Шейн решила позволить им расти и дальше, а не подстригать их и не выбривать на голове поперечные полосы - символ Корпуса Морской Пехоты Окцисиса, который был явно не к месту в сложившихся обстоятельствах.
Бездеятельное ожидание начинало действовать ей на нервы.
Черт побери, может они забыли обо мне?
Она нервно хохотнула. Да нет, не забыли, а нейтрализовали. Поскольку ей стало известно о местонахождении их убежища, они заперли ее в этой комфортабельной тюрьме, а сами, тем временем, перемещают основную массу персонала «ГАА» в какое-то другое место. И она, оставленная в пустом компьютеризированном здании, будет торчать здесь, пока не иссякнут запасы воды и пищи. Возможно, несколько лет…
* * *
«Да ну, чепуха. Им проще было бы пустить мне пулю в лоб. С другой стороны, почему они сразу не пустили меня в расход?» Шейн поставила себя на их место и после недолгих раздумий пришла к заключению, что сама она не поверила бы дезертиру, коим и являлась. На дезертиров и предателей нельзя полагаться. И почему бы не допустить возможность того, что полковник Дахам инсценировал побег с единственной целью - выяснить, где может скрываться персонал «ГАА»? В таком случае она, Кэти Шейн - один из агентов полковника. Подобные провокации были вполне в духе ЗИКа.
Так - или примерно так - могли рассуждать бакунинцы, изолировавшие Кэти Шейн…
Но тогда, опять же, почему ее до сих пор не ликвидировали?
И тут, будто в ответ на этот вопрос, дверь начала открываться - впервые за последние пять дней. Шейн вздрогнула от неожиданности и, спрыгнув с койки, приняла оборонительную стойку, не успев даже задуматься о том, что ее навыки рукопашного боя будут абсолютно бесполезны против, скажем, лазерного карабина. Вот так она и стояла посреди комнаты, практически голая, - если не считать пары казенного нижнего белья - пока дверь не распахнулась полностью.
В дверном проеме возникла, словно материализовавшись из воздуха, гибкая фигура сержанта Мэрайи Занзибар, женщины, которая - насколько Шейн могла судить - руководила здешней службой безопасности. Из темноты коридора выступили двое охранников в кевларовых бронежилетах и с тупоносыми противопехотными лазерами «Гриффит ЗА» наизготовку. Они безмолвно встали по обеим сторонам двери снаружи, а Занзибар шагнула через порог и захлопнула за собою дверь.
Кэти немного расслабилась, но решила быть начеку.
Занзибар стояла у порога, глядя на Шейн сверху вниз.
Во всей Конфедерации, наверно, невозможно было найти еще двух таких женщин, столь разительно отличающихся друг от друга своей внешностью. Занзибар была худа, высока и телосложением походила на пантеру. Шейн по сравнению с ней выглядела приземистой ширококостной бойцовой собакой. Занзибар была настолько смугла, а Шейн настолько бледна, что расистские ярлыки «черный» и «белый» казались наиболее точными характеристиками этих человеческих существ женского пола. Шейн была коренаста и мускулиста, Занзибар - стройна и жилиста. Встреться на пути первой препятствие, она, скорее всего, пошла бы напролом; вторая же, напротив, наверняка попыталась бы плавно обогнуть преграду, подобно змее.
В данный момент Занзибар была одета в серый спортивный костюм и держала в руке небольшой атташе-кейс. Швырнув чемоданчик на кровать, она отрывисто сказала:
- Одевайтесь. С вами желают побеседовать.
- Кто? - спросила Шейн.
Вопрос остался без ответа.
Поначалу Кэти хотела было отказаться, но тут же передумала. Какой смысл? Ее могли скрутить и доставить куда угодно, в одежде или без оной. Она взяла кейс, взглянула на Занзибар и вздохнула, когда ей стало ясно, что последняя не намерена дать ей возможность одеться в одиночестве. Открыв кейс, Шейн обнаружила такой же серый тренировочный костюм, какой был на Занзибар. «Странная униформа», - мимолетно подумала Шейн.
Она натянула на себя одежду. Занзибар кивнула, и дверь бесшумно распахнулась.
Занзибар повела узницу по лабиринту бесконечных коридоров; оба охранника последовали за женщинами, держась метрах в двух позади Шейн.
Двигаясь вслед за Занзибар вдоль каменных стен, Шейн видела - через открытые в некоторых местах пластиковые панели - выдолбленные в скальной породе углубления, в которых тускло поблескивали участки водопроводных труб и мерцали неподсоединенные концы оптических кабелей. Многие настенные светильники не работали. «Видимо, монтаж электропроводки и линий коммуникации еще не закончен», - решила Шейн.
Подземный комплекс представлял собой, скорее всего, одну из тех самостоятельных общин, которые усеивали почти бесплодную поверхность Бакунина. Внутри, под комплексом, Шейн заметила - еще тогда, когда ее и остальных пленников привели сюда снаружи через решетку, - две шахты: одна была прорыта к естественному резервуару грунтовых вод, другая - к автономной энергостанции. Члены общины могли, скорее всего, не подниматься на поверхность сколь угодно долгое время.
В общем, весьма приличное тайное убежище, о существовании которого полковник Дахам, очевидно, и не подозревает. Знай он о нем, на месте комплекса уже давно бы зияла воронка.
Вскоре Занзибар, Шейн и охрана, пройдя по жилым «кварталам» подземного комплекса, добрались до административных и, миновав многочисленные двери офисов, вошли, наконец, в лифт. Занзибар сказала что-то в панель управления на незнакомом Шейн языке, и лифт пополз вверх.
Через двадцать пять этажей - номер каждого из которых высвечивался на индикаторе подъема - лифт остановился на уровне первого наземного этажа.
Двери лифта открылись на одну сторону прозрачной - и, вероятно, бронированной - перегородки, с другой стороны которой, как поняла Шейн, располагался компьютерный центр управления всей общиной.
Проходя мимо перегородки, Кэти увидела в большом зале-пещере голографические дисплеи, на которых отображались схемы трасс Бакунина, расположение средств обороны защитного периметра общины, данные о текущей работе энергостанции. Некоторые голографы были настроены на бакунинские видеоканалы, по которым транслировали какие-то развлекательные программы.
Шейн даже не заметила, когда оба конвоира отстали. Занзибар провела ее по еще одному длинному коридору, потом через три контрольно-пропускных пункта с вооруженными охранниками, затем через две бронированные двери.
«Да, - подумала Шейн, - служба безопасности здесь не дремлет. На борт „Кровавого Потока“ и то легче проникнуть».
Наконец Занзибар остановилась у неприметной двери и нажала на кнопку электронного звонка. Дверь плавно отошла в сторону, и взору Шейн предстал уютный кабинет, украшенный хрусталем и зеркалами и отделанный инопланетным деревом. Шейн оторопело уставилась на сидящего за столом человека. На какое-то мгновение ей показалось, что это полковник Клаус Дахам.
Наваждение продолжалось всего несколько секунд. Хозяин кабинета был немного выше и стройнее полковника, и не такой морщинистый, как тот.
«Может, это сын Дахама? Уж очень похож».
Мужчина кивнул Занзибар, и та, отдав честь, повернулась на каблуках и ушла. Шейн шагнула через порог офиса, и дверь за нею с шипением закрылась.
- Прошу садиться. - Человек указал рукой на стул напротив стола.
Шейн вдруг осознала, насколько она напряжена, как нервничает. Она почувствовала, что лицо ее покраснело и покрылось испариной, а сердце гулко бьется о грудную клетку…
«Можно подумать, что сейчас мне придется вступить в бой».
Незнакомец пытливо смотрел на нее своими карими глазами, цвет которых прекрасно гармонировал с отполированным деревом интерьера.
Шейн подошла к стулу и села, и только сейчас поняла, кто этот человек.
- Вы - Доминик Магнус, не так ли? Президент «Годвин Армз Энд Армаментс».
Мужчина слегка наклонил голову.
- А вы - капитан Кэтрин Шейн, один из тех морских пехотинцев, которые лишили меня этого титула.
Бесстрастный тон, которым он произнес эти слова, показался Шейн более пугающим, нежели неистовые вспышки ярости полковника.
- Я едва не лишила себя своей собственной жизни, - осторожно проговорила она.
Снова чуть заметный кивок.
- Да, и такое можно предположить.
«Проклятье, он что, считает меня провокатором, агентом полковника? Да, они думают, что освобождение пленников - лишь прикрытие для моего проникновения сюда».
«Впрочем, ты и сама бы так думала на их месте».
- Освобождение моих служащих - дело не шутейное, - продолжал Магнус. - Вам предъявили бы обвинение в измене и дезертирстве. И еще Бог знает в чем…
Шейн выпрямилась.
- Приказ был незаконным, сэр.
«Черт побери, почему это я перед ним оправдываюсь?»
- Вы могли бы просто отказаться исполнять приказ, а не пособничать врагу.
«А может это и в самом деле полковник? Слегка изменил свою внешность, подлец, и издевается надо мною?»
- Даже за простой отказ от выполнения приказа меня арестовали бы.
- Но вы могли бы отстаивать свою точку зрения. Ни один трибунал не осудил бы вас.
- Вы забываете о восьми сотнях трупов, сэр, в которых превратились бы ваши люди.
- Государственная измена влечет за собой смертную казнь, капитан Шейн.
- Вы полагаете, что я могла бы жить с таким грузом на моей совести, сэр?
Магнус долго молчал, потом сказал:
- Сделайте одолжение, не называйте меня «сэром».
- А как мне вас называть?
- Доминик, мистер Магнус, «эй, ты» - как угодно. Только не «сэр». В данный момент подобное обращение несколько неуместно. - Он встал, повернулся лицом к большому зеркалу за столом и сцепил руки за спиной. Один палец на его левой руке ритмично подергивался. - Прошу прощения за эти вопросы, но мне нужно получить представление о вашем душевном состоянии.
- А зачем, собственно?
- Об этом позже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42