В номере вот-вот найдут два тела (пусть живых, но факт остается фактом); копы с радостью окажут посильную помощь почтенным флибустьерам, а Кэтрин будет томиться на корабле в ожидании возлюбленного... Последнее соображение подтолкнуло Блэйза пуще прочего.
Он ускорил шаги и, оказавшись на перекрестке, поспешно свернул. Игры окончены, мешкать не следовало. Бросив взгляд через плечо, стрелок заметил, что корсары успели покинуть таверну. И, по-видимому, заметили беглеца. Мизерное число прохожих не позволяло заблуждаться в данном обстоятельстве. Громобой устремился по улочке.
Он слышан за спиной топот преследователей. Вначале те ускорились, чтобы не упустить из виду добычу, затем приноровились к походке Троупа и поплелись в десяти-двенадцати метрах. Что их удерживало от немедленного нападения, оставалось загадкой. Навряд ли прохожие. Большинство были навеселе и не придали бы особого значения тому, как несколько дюжих парней выясняют отношения. Вполне возможно, что пираты не испытывали особой уверенности в уместности крайних мер.
Каждое мгновение Блэйз ждал той волнующей минуты, когда кто-нибудь из свиты вытащит из кармана модуль и ответит на звонок. Мол, шеф в отрубе, того негодяя брать живым. Однако за спиной остались несколько кварталов — горящих неоном, исходящих фальшивым весельем, — а провожатые не предпринимали активных действий. То ли по-прежнему чего-то дожидались, то ли не могли принять звонок (по самым банальным причинам: оставили средства связи на звездолете, разрядились аккумуляторы, либо же тот, кому вменялось в обязанности подать сигнал, не мог разобраться в сотовом покрытии местности...). Как бы там ни было, ничего не происходило.
Очередной перекресток показался Громобою слишком заманчивым, чтобы им не воспользоваться. Кроме того, улочка раздваивалась через малый промежуток. В сложившейся ситуации почти не оставалось надежды, что маневр получится — мало времени, мало пространства... Тем не менее, попытаться стоило. Троуп быстро свернул.
Перешел на бег, преодолел промежуток — несколько пыльных витрин — и нырнул в проулок, надеясь, что тот не окажется тупиком. Надежды оправдались. Стены домов зажали улочку в каменных объятиях, козырьки крыш смыкались над головой, по впереди мерцал неоновый свет. Нет, не тупик. Отнюдь. И — ни души. Похоже, черные входы, ни одного парадного. Охотник дернул для проформы пару ручек, убедившись, что гостей не ждут. Затем двинулся дальше, смутно подозревая, что совершил ошибку.
Убедиться в этом пришлось скоро, считанные секунды спустя, когда на фоне неоновой пульсации вырос громоздкий силуэт. Флибустьер шагнул к центру переулка и, преградив дорогу, замер. Свет очертил его фигуру: ноги на ширине плеч, руки свободно висят вдоль корпуса. У правой — кобура с длинноствольным бластером. Серьезная штука.
Блэйз замедлил, а затем вовсе застопорил ход. Примерно тогда, когда позади, прыгая вдоль стен звонкими мячиками, раздались шаги. Двух человек. Третий к этому времени успел изготовиться к бою. Громобой так и не понял, как это вышло. Каким образом дилетантам удалось заманить его, опытного специалиста, при одном упоминании имени коего матерые уголовники дрожали от страха, в примитивную, азбучную лопушку?! Стрелок настолько уверился в своем таланте и профессионализме, что не заметил очевидного. Не важно, когда корсары разделились, на подходе к перекрестку или прежде. Троуп был ОБЯЗАН это обнаружить. Он не заметил, и — вот последствия.
Немая сцена. На несколько секунд. Четверо участников стояли, не двигаясь, не произнося ни слова. Все ясно и без этого. Из переулка выйдут трое или один. Другого не дано.
Говорят, древние самураи, прежде чем вступить в бой, наблюдали его, точно сторонние зрители, в воображении. Поединок оканчивался, еще не начавшись. Блэйз стал свидетелем чего-то подобного. На мгновение ему представилось — отчего-то с высоты нескольких метров, как если бы видеокамера крепилась к одной из крыш, — как МОГЛИ БЫ развиваться события. Скоротечно, почти неуловимо. Один из парочки, стоящей позади, наступил на консервную банку. Это и послужило сигналом. Громобой — не тот, что стоял, не двигаясь, не произнося ни слова, а тот, воображаемый — со скоростью кобры, наносящей удар, выхватил пистолеты. Три выстрела слились в один. Три тела замерли, а затем синхронно рухнули навзничь. В черепах образовались свежие дырки.
К сожалению, все это происходило лишь в фантазии. Или где-то еще, в какой-то параллельной реальности, где время текло по-другому. Наяву же четверо стояли, не двигаясь, образовав треугольник, в центре которого находилась чуждая точка. Точка атаки. Охотник знал, что от него ждут первого хода. Если он его сделает, кто-то непременно умрет. Троуп не видел, какую степень готовности приняла парочка в тылу. Вынули ли они оружие, вооружены ли вообще?.. Неизвестно. Если попытаться обернуться, третий, прямо по курсу, схватится за пушку. Он, собственно, этого и ждал. Насмотрелся фильмов про ковбоев, не иначе. Хотел дуэли. Но если Блэйз его убьет, (он окажется быстрее, десятки покойников ничуть бы не усомнились), тыловая парочка могла сразу же начать пальбу. Кто-нибудь даже мог бы попасть.
Поэтому Громобой сделал то, что от него менее всего ждали. Метнулся вперед. К любителю вестернов. Тот, ошалев от неожиданности, — действительно, такого фортеля он не ждал, — дернулся в сторону, затем вспомнил о бластере. Но было поздно. Длинноствольное оружие как нельзя более пригодно для дальнего боя и прицельной стрельбы, однако наименее подходит для игр в ковбоев. Парень, вероятно, не учел, что его успеют изрешетить прежде, чем жердь ствола наполовину покинет кобуру.
Зато нож — другое дело. Из-за голенища. Троуп любил неортодоксальное кино. Пистолеты он оставил в покое, сейчас в них нет нужды. Те двое не станут открывать огонь, опасаясь заодно задеть товарища. Слишком уж мала дистанция между ним и чудным субъектом. В аккурат такова, чтобы пустить в дело нож. Тот самый, которым были срезаны золотые пуговицы и головы преступников, объявленных в Розыск.
Лишь сейчас Блэйз ощутил, как скромные размеры Тартароса сказывались на его гравитации. Стрелок пролетел без разгона несколько метров, ни единожды не коснувшись ногами земли. Судя по всему, это был один из наиболее продолжительных (не считая, разумеется, совершенных в невесомости) прыжков в его жизни. На своем корабле Громобой устанавливая повышенную гравитацию: от 1,2 до 1,7 g. Это помогало поддерживать форму. Флибустьеры, как правило, крайне ленивы и не будут утруждаться без причин. Свои посудины они программировали на 0,5-0,6 стандартной g.
Поэтому пират попал как кур в ощип. Ни единой возможности избежать удара. Для него гравитация Тартароса казалась обычной, возможно, немного завышенной. Троуп же чувствовал себя ловким, быстрым, полным сил. Он видел, как дрожит рука парня, тщетно пытавшаяся вытащить бластер, как в испуге распахнулись глаза бедолаги.
Он всего-то хотел, что сыграть в ковбоев, а ему подло и непредсказуемо навязали ближний бой. Длинный клинок неуклонно приближался. Острое лезвие зловеще блестело. Казалось, можно разглядеть каждую царапину, оставленную точильным камнем и... костями. Еще — это казалось совсем уж невероятным — можно унюхать резкий медный запах. Крови. Причем, понял корсар, его собственной. Понимание того, что Смерть близка, как никогда прежде, пришло неотвратимо и властно. Через парадный вход, как к себе домой. И начало обживаться, обустраиваться. Это не вспышка молнии, а удрученное, отчасти созерцательное постижение того, что уже не исправить.
Никогда.
Парень застыл, точно баран на бойне, завидевший разделочный лазер, не в силах пошевелиться... Нож вошел в его шею, раздвигая лезвием мышцы и хрящи, вспорол артерию и уперся в позвоночник. Кровь хлынула, словно из шланга — вертикальной струей. Сердце продолжало гнать кровь вкруговую, неспособное залатать прореху.
Блэйз приземлился на полусогнутые, а в следующее мгновение, почти не отдавая самому себе отчета, совершил очередной кощунственный поступок. Выдернул клинок, подспудно и бесстрастно понимая, что ТАК противник истечет кровью гораздо быстрее, за считанные секунды. Закатив глаза, флибустьер медленно клонился к земле. Руки пытались зажать рану, но удержать жизнь, слабеющую с каждым ударом сердца, не получалось. Из глотки доносилось кошмарное бульканье. Когда нож вышел из раны, Громобой разжал пальцы. Легендарный клинок бесхозно полетел под ноги.
Еще до того, как смертоносный предмет издал своим падением звонкий звук, Троуп выхватил пистолеты. Требовалось развернуться, навестись на цели, а это — трата драгоценного времени. В ситуации, когда все решают доли секунды. Кроме того, противники могли открыть суматошную стрельбу, завидев, что мишень разворачивается. Поэтому охотник предпринял то, что задумал давно, и дожидался только повода, чтобы воплотить в реальность. Даже шлифовал маневр в невесомости, но проверить на практике не выдавалось возможности. До этого дня, до настоящего момента.
Блэйз взмыл в воздух — не по горизонтали, как в прошлый раз, а по вертикали — и, оказавшись на метровой высоте (определенно, местное притяжение пришлось ему по душе), использовал согбенное тело пирата в качестве трамплина. Оттолкнулся от спины бедолаги, чем придал себе ускорение и даже некоторый крутящий момент. Оный момент, помноженный на энергию толчка, позволил развернуться в полете, не транжиря бесценные наносекунды на такие пустяки, как простаивание на земле в качестве удобной мишени. Ввинтившись в ночной мрак, он запеленговал цели и открыл огонь.
Все это время, по-видимому, пираты действительно опасались задеть товарища. Они успели достать оружие и, когда незнакомец совершил невиданный кульбит, даже сделали по выстрелу. Зеленые, обжигающе смертельные лучи невпопад впились в ночной, пронизанный солью воздух. Само собой, Громобоя они не тронули, будто опасались растратить заточенную в себе энергию на жесткое, плотное человеческое мясо. Или их отпугнули множественные шрамы, оставленные, помимо всего прочего, такими же лазерами. Мол, «не пробуйте, ребятки, мы пытались — бел толку...».
Зато пули в точности знали, что от них требуется, и, словно акулы, почуявшие кровь, помчались к целям. Выстрелы порвали тишину, как никчемную ветошь. Троуп трижды вдавил каждую гашетку, прежде чем мостовая метнулась под ноги взбесившимся псом. I Трижды стволы извергали кусочки металла в облачках пороховых газов, и трижды содрогнулись противники. Пули попали в области груди и брюшины.
Флибустьеры падали медленно, чем-то напоминая костяшки домино. Открытые рты, раскинутые руки. Пальцы рефлекторно давили на спусковые крючки. Лучи проносились в ночи. Все происходило, как в замедленном просмотре, — ни дать ни взять, время решило отойти в сторонку и перекурить. Блэйз приземлился, булыжники больно врезались в ступни. Пистолеты ни на миг не отводили от парочки черного взгляда, внутри которого затаилась спиральная нарезка. Дула курились сизым дымком.
Враги пали, и ничто не удержит их от пропасти небытия. Однако происходило падение чрезвычайно медленно. Во всяком случае, так Громобою показалось, его обостренному восприятию в причудливый момент тайм-аута. Лазеры шипели зелеными змеями. Стрелок — какая-то часть сознания, абстрагированная от прочего, — испытал непривычные сомнения. Возможно, они еще могли выжить. Возможно, их ранения не настолько серьезны. Глупость, конечно, но Троуп колебался. А затем инстинкт взял своё. С какой стати его должны заботить эти ублюдки?.. На их совести (если вообще уместно говорить о такой категории) жизни множества людей. А также Иных. Невинных существ. Они преступники и уже не съедут с накатанной дорожки.
Довольно церемониться.
И, не успев додумать эту мысль, охотник вдавил гашетки. Будто пальцы все решили загодя, а приказ из центра — простая формальность. Выстрелы прогремели зловеще и коротко. Обе пули одновременно покинули стволы, раскрутившись в нарезке, и помчались наперегонки по заданным векторам. Черепные коробки корсаров были пробиты в одном месте — чуть выше переносицы. Головы синхронно откинулись назад. Глаза закатились, бластеры прекратили бестолковую стрельбу. Мертвецы коснулись мостовой.
Небытие собрало жатву.
Блэйз перевел дыхание. Поставил оружие на предохранители и убрал в кобуры.
Один из трупов издал мерзкую трель.
Окажись поблизости заинтересованный слушатель, Громобой наверняка прокомментировал бы звонок высказыванием, выдержанным в лучших традициях черного юмора, как-то: «Абонент недоступен в любом отношении» или «Абонент занят собственной смертью, не пытайтесь звонить позже». Впрочем, никого вблизи не оказалось, поэтому нелепые шуточки пришлось держать при себе. Троуп направился к выходу из проулка.
Следовало поторапливаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Он ускорил шаги и, оказавшись на перекрестке, поспешно свернул. Игры окончены, мешкать не следовало. Бросив взгляд через плечо, стрелок заметил, что корсары успели покинуть таверну. И, по-видимому, заметили беглеца. Мизерное число прохожих не позволяло заблуждаться в данном обстоятельстве. Громобой устремился по улочке.
Он слышан за спиной топот преследователей. Вначале те ускорились, чтобы не упустить из виду добычу, затем приноровились к походке Троупа и поплелись в десяти-двенадцати метрах. Что их удерживало от немедленного нападения, оставалось загадкой. Навряд ли прохожие. Большинство были навеселе и не придали бы особого значения тому, как несколько дюжих парней выясняют отношения. Вполне возможно, что пираты не испытывали особой уверенности в уместности крайних мер.
Каждое мгновение Блэйз ждал той волнующей минуты, когда кто-нибудь из свиты вытащит из кармана модуль и ответит на звонок. Мол, шеф в отрубе, того негодяя брать живым. Однако за спиной остались несколько кварталов — горящих неоном, исходящих фальшивым весельем, — а провожатые не предпринимали активных действий. То ли по-прежнему чего-то дожидались, то ли не могли принять звонок (по самым банальным причинам: оставили средства связи на звездолете, разрядились аккумуляторы, либо же тот, кому вменялось в обязанности подать сигнал, не мог разобраться в сотовом покрытии местности...). Как бы там ни было, ничего не происходило.
Очередной перекресток показался Громобою слишком заманчивым, чтобы им не воспользоваться. Кроме того, улочка раздваивалась через малый промежуток. В сложившейся ситуации почти не оставалось надежды, что маневр получится — мало времени, мало пространства... Тем не менее, попытаться стоило. Троуп быстро свернул.
Перешел на бег, преодолел промежуток — несколько пыльных витрин — и нырнул в проулок, надеясь, что тот не окажется тупиком. Надежды оправдались. Стены домов зажали улочку в каменных объятиях, козырьки крыш смыкались над головой, по впереди мерцал неоновый свет. Нет, не тупик. Отнюдь. И — ни души. Похоже, черные входы, ни одного парадного. Охотник дернул для проформы пару ручек, убедившись, что гостей не ждут. Затем двинулся дальше, смутно подозревая, что совершил ошибку.
Убедиться в этом пришлось скоро, считанные секунды спустя, когда на фоне неоновой пульсации вырос громоздкий силуэт. Флибустьер шагнул к центру переулка и, преградив дорогу, замер. Свет очертил его фигуру: ноги на ширине плеч, руки свободно висят вдоль корпуса. У правой — кобура с длинноствольным бластером. Серьезная штука.
Блэйз замедлил, а затем вовсе застопорил ход. Примерно тогда, когда позади, прыгая вдоль стен звонкими мячиками, раздались шаги. Двух человек. Третий к этому времени успел изготовиться к бою. Громобой так и не понял, как это вышло. Каким образом дилетантам удалось заманить его, опытного специалиста, при одном упоминании имени коего матерые уголовники дрожали от страха, в примитивную, азбучную лопушку?! Стрелок настолько уверился в своем таланте и профессионализме, что не заметил очевидного. Не важно, когда корсары разделились, на подходе к перекрестку или прежде. Троуп был ОБЯЗАН это обнаружить. Он не заметил, и — вот последствия.
Немая сцена. На несколько секунд. Четверо участников стояли, не двигаясь, не произнося ни слова. Все ясно и без этого. Из переулка выйдут трое или один. Другого не дано.
Говорят, древние самураи, прежде чем вступить в бой, наблюдали его, точно сторонние зрители, в воображении. Поединок оканчивался, еще не начавшись. Блэйз стал свидетелем чего-то подобного. На мгновение ему представилось — отчего-то с высоты нескольких метров, как если бы видеокамера крепилась к одной из крыш, — как МОГЛИ БЫ развиваться события. Скоротечно, почти неуловимо. Один из парочки, стоящей позади, наступил на консервную банку. Это и послужило сигналом. Громобой — не тот, что стоял, не двигаясь, не произнося ни слова, а тот, воображаемый — со скоростью кобры, наносящей удар, выхватил пистолеты. Три выстрела слились в один. Три тела замерли, а затем синхронно рухнули навзничь. В черепах образовались свежие дырки.
К сожалению, все это происходило лишь в фантазии. Или где-то еще, в какой-то параллельной реальности, где время текло по-другому. Наяву же четверо стояли, не двигаясь, образовав треугольник, в центре которого находилась чуждая точка. Точка атаки. Охотник знал, что от него ждут первого хода. Если он его сделает, кто-то непременно умрет. Троуп не видел, какую степень готовности приняла парочка в тылу. Вынули ли они оружие, вооружены ли вообще?.. Неизвестно. Если попытаться обернуться, третий, прямо по курсу, схватится за пушку. Он, собственно, этого и ждал. Насмотрелся фильмов про ковбоев, не иначе. Хотел дуэли. Но если Блэйз его убьет, (он окажется быстрее, десятки покойников ничуть бы не усомнились), тыловая парочка могла сразу же начать пальбу. Кто-нибудь даже мог бы попасть.
Поэтому Громобой сделал то, что от него менее всего ждали. Метнулся вперед. К любителю вестернов. Тот, ошалев от неожиданности, — действительно, такого фортеля он не ждал, — дернулся в сторону, затем вспомнил о бластере. Но было поздно. Длинноствольное оружие как нельзя более пригодно для дальнего боя и прицельной стрельбы, однако наименее подходит для игр в ковбоев. Парень, вероятно, не учел, что его успеют изрешетить прежде, чем жердь ствола наполовину покинет кобуру.
Зато нож — другое дело. Из-за голенища. Троуп любил неортодоксальное кино. Пистолеты он оставил в покое, сейчас в них нет нужды. Те двое не станут открывать огонь, опасаясь заодно задеть товарища. Слишком уж мала дистанция между ним и чудным субъектом. В аккурат такова, чтобы пустить в дело нож. Тот самый, которым были срезаны золотые пуговицы и головы преступников, объявленных в Розыск.
Лишь сейчас Блэйз ощутил, как скромные размеры Тартароса сказывались на его гравитации. Стрелок пролетел без разгона несколько метров, ни единожды не коснувшись ногами земли. Судя по всему, это был один из наиболее продолжительных (не считая, разумеется, совершенных в невесомости) прыжков в его жизни. На своем корабле Громобой устанавливая повышенную гравитацию: от 1,2 до 1,7 g. Это помогало поддерживать форму. Флибустьеры, как правило, крайне ленивы и не будут утруждаться без причин. Свои посудины они программировали на 0,5-0,6 стандартной g.
Поэтому пират попал как кур в ощип. Ни единой возможности избежать удара. Для него гравитация Тартароса казалась обычной, возможно, немного завышенной. Троуп же чувствовал себя ловким, быстрым, полным сил. Он видел, как дрожит рука парня, тщетно пытавшаяся вытащить бластер, как в испуге распахнулись глаза бедолаги.
Он всего-то хотел, что сыграть в ковбоев, а ему подло и непредсказуемо навязали ближний бой. Длинный клинок неуклонно приближался. Острое лезвие зловеще блестело. Казалось, можно разглядеть каждую царапину, оставленную точильным камнем и... костями. Еще — это казалось совсем уж невероятным — можно унюхать резкий медный запах. Крови. Причем, понял корсар, его собственной. Понимание того, что Смерть близка, как никогда прежде, пришло неотвратимо и властно. Через парадный вход, как к себе домой. И начало обживаться, обустраиваться. Это не вспышка молнии, а удрученное, отчасти созерцательное постижение того, что уже не исправить.
Никогда.
Парень застыл, точно баран на бойне, завидевший разделочный лазер, не в силах пошевелиться... Нож вошел в его шею, раздвигая лезвием мышцы и хрящи, вспорол артерию и уперся в позвоночник. Кровь хлынула, словно из шланга — вертикальной струей. Сердце продолжало гнать кровь вкруговую, неспособное залатать прореху.
Блэйз приземлился на полусогнутые, а в следующее мгновение, почти не отдавая самому себе отчета, совершил очередной кощунственный поступок. Выдернул клинок, подспудно и бесстрастно понимая, что ТАК противник истечет кровью гораздо быстрее, за считанные секунды. Закатив глаза, флибустьер медленно клонился к земле. Руки пытались зажать рану, но удержать жизнь, слабеющую с каждым ударом сердца, не получалось. Из глотки доносилось кошмарное бульканье. Когда нож вышел из раны, Громобой разжал пальцы. Легендарный клинок бесхозно полетел под ноги.
Еще до того, как смертоносный предмет издал своим падением звонкий звук, Троуп выхватил пистолеты. Требовалось развернуться, навестись на цели, а это — трата драгоценного времени. В ситуации, когда все решают доли секунды. Кроме того, противники могли открыть суматошную стрельбу, завидев, что мишень разворачивается. Поэтому охотник предпринял то, что задумал давно, и дожидался только повода, чтобы воплотить в реальность. Даже шлифовал маневр в невесомости, но проверить на практике не выдавалось возможности. До этого дня, до настоящего момента.
Блэйз взмыл в воздух — не по горизонтали, как в прошлый раз, а по вертикали — и, оказавшись на метровой высоте (определенно, местное притяжение пришлось ему по душе), использовал согбенное тело пирата в качестве трамплина. Оттолкнулся от спины бедолаги, чем придал себе ускорение и даже некоторый крутящий момент. Оный момент, помноженный на энергию толчка, позволил развернуться в полете, не транжиря бесценные наносекунды на такие пустяки, как простаивание на земле в качестве удобной мишени. Ввинтившись в ночной мрак, он запеленговал цели и открыл огонь.
Все это время, по-видимому, пираты действительно опасались задеть товарища. Они успели достать оружие и, когда незнакомец совершил невиданный кульбит, даже сделали по выстрелу. Зеленые, обжигающе смертельные лучи невпопад впились в ночной, пронизанный солью воздух. Само собой, Громобоя они не тронули, будто опасались растратить заточенную в себе энергию на жесткое, плотное человеческое мясо. Или их отпугнули множественные шрамы, оставленные, помимо всего прочего, такими же лазерами. Мол, «не пробуйте, ребятки, мы пытались — бел толку...».
Зато пули в точности знали, что от них требуется, и, словно акулы, почуявшие кровь, помчались к целям. Выстрелы порвали тишину, как никчемную ветошь. Троуп трижды вдавил каждую гашетку, прежде чем мостовая метнулась под ноги взбесившимся псом. I Трижды стволы извергали кусочки металла в облачках пороховых газов, и трижды содрогнулись противники. Пули попали в области груди и брюшины.
Флибустьеры падали медленно, чем-то напоминая костяшки домино. Открытые рты, раскинутые руки. Пальцы рефлекторно давили на спусковые крючки. Лучи проносились в ночи. Все происходило, как в замедленном просмотре, — ни дать ни взять, время решило отойти в сторонку и перекурить. Блэйз приземлился, булыжники больно врезались в ступни. Пистолеты ни на миг не отводили от парочки черного взгляда, внутри которого затаилась спиральная нарезка. Дула курились сизым дымком.
Враги пали, и ничто не удержит их от пропасти небытия. Однако происходило падение чрезвычайно медленно. Во всяком случае, так Громобою показалось, его обостренному восприятию в причудливый момент тайм-аута. Лазеры шипели зелеными змеями. Стрелок — какая-то часть сознания, абстрагированная от прочего, — испытал непривычные сомнения. Возможно, они еще могли выжить. Возможно, их ранения не настолько серьезны. Глупость, конечно, но Троуп колебался. А затем инстинкт взял своё. С какой стати его должны заботить эти ублюдки?.. На их совести (если вообще уместно говорить о такой категории) жизни множества людей. А также Иных. Невинных существ. Они преступники и уже не съедут с накатанной дорожки.
Довольно церемониться.
И, не успев додумать эту мысль, охотник вдавил гашетки. Будто пальцы все решили загодя, а приказ из центра — простая формальность. Выстрелы прогремели зловеще и коротко. Обе пули одновременно покинули стволы, раскрутившись в нарезке, и помчались наперегонки по заданным векторам. Черепные коробки корсаров были пробиты в одном месте — чуть выше переносицы. Головы синхронно откинулись назад. Глаза закатились, бластеры прекратили бестолковую стрельбу. Мертвецы коснулись мостовой.
Небытие собрало жатву.
Блэйз перевел дыхание. Поставил оружие на предохранители и убрал в кобуры.
Один из трупов издал мерзкую трель.
Окажись поблизости заинтересованный слушатель, Громобой наверняка прокомментировал бы звонок высказыванием, выдержанным в лучших традициях черного юмора, как-то: «Абонент недоступен в любом отношении» или «Абонент занят собственной смертью, не пытайтесь звонить позже». Впрочем, никого вблизи не оказалось, поэтому нелепые шуточки пришлось держать при себе. Троуп направился к выходу из проулка.
Следовало поторапливаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59