Теперь же на нем стоял один-единственный стол с тремя креслами для офицеров трибунала, возглавляемого Эбри Жангом. Прямо под эстрадой, на площадке для танцев стояли еще два стола. За одним сидели представители стороны обвинения в лице адвоката «ЗБ», полицейского судьи Мему-Бэй, Хезер Фернандес и еще двух высокопоставленных юристов. Возле стола защиты стояло два кресла, предназначавшихся для за Хэла Грабовски и лейтенанта Брелоу.
В зале были также расставлены рядами пятьдесят пластиковых кресел для приглашенных на суд служащих «ЗБ», тщательно отобранных представителей местной общественности и нескольких журналистов. Первый ряд предназначался для мэра и тех, кто решит присоединиться к нему, – пары его старых друзей, Маргарет Рис и детектива Галлиани. По периметру зала была расставлена охрана – десять десантников. Пришедшие на суд горожане изо всех сил старались не обращать на них внимания. Ради такого торжественного случая решили не экономить на электроэнергии, и свет в зале был включен на полную мощность.
Когда Лоренс ввел в зал Хэла, ему хватило одного лишь взгляда, чтобы прийти в негодование от воцарившейся в зале атмосферы ложного пафоса, которым, несомненно, будет проникнуто предстоящее судилище.
– Это не процесс, а дерьмовая показуха! – недовольно процедил он, обращаясь к Брелоу, когда Хэла отвели в сторону. Лейтенант ничего не ответил и лишь пожал плечами.
Лоренс взял из зала стул и поставил его рядом со столом защиты. Затем сел на него и ободряюще похлопал Хэла по колену. Тот ответил смущенно-благодарной улыбкой.
Приходить на суд Лоренса никто не уговаривал. Он надел форму со всеми регалиями. Наград на нем было больше, чем на всех остальных офицерах. Если он пожелал поддержать на суде своего подчиненного, то никто из сержантов, помогающих при проведении процесса, не сможет помешать ему в этом. Брайант, сидевший вместе с другими офицерами, заметил Лоренса и смерил негодующим взглядом.
Старшина призвал к тишине в зале и потребовал, чтобы присутствующие в зале встали. Члены трибунала проследовали на свои места на эстраде.
Придраться к судебной процедуре Лоренс не смог бы даже при всем желании. Линия обвинения проводилась в строгом соответствии с законом. Суду изложили все подробности рассматриваемого дела. Присутствующим были показаны отрывки из видеозаписи допросов Хэла Грабовски. Через двадцать минут стало ясно, что ничего хорошего ему ждать не приходится.
Когда вызвали Галлиани, тот поведал суду об алиби Хэла, вернее, той его версии, которой землянин упрямо продолжал придерживаться.
– Удалось ли вам найти такси, на котором ехал обвиняемый? – спросил обвинитель.
– Нет, ваша честь, – ответил Галлиани. – Компьютерная система контроля за уличным движением не установила каких-либо маршрутов такси на названной улице в указанное время. Однако мистер Грабовски настаивает на том, что именно в этот час вернулся в казарму. Признаюсь вам, мы проверили маршруты всех такси Мему-Бэй, которые работали в тот день. Ни одна машина в упомянутое мистером Грабовски время не проезжала указанным им маршрутом.
– Понятно, – самодовольно произнес обвинитель. – А бордель, в котором, как утверждает обвиняемый, он побывал в ту ночь? Это заведение на самом деле существует?
– Нет, сэр. Согласно утверждению мистера Грабовски, бордель находился на Минстер-авеню. Мы осмотрели там каждый дом. Никакого борделя там нет, одни только частные дома.
Лоренс сам побывал на Минстер-авеню два дня назад. Для этой цели он сменил боевой костюм на гражданскую одежду – рубашку с высоким воротником, чтобы не видны были клапаны на шее. Прежде чем отправиться туда, он просмотрел изображения улицы, подключившись к сети городского департамента градостроительства. Он показал их Хэлу, который с некоторой неуверенностью указал на дом номер восемнадцать.
Оказавшись перед названным местом, Лоренс осмотрелся по сторонам. Перед домом, окруженным оградой чугунного литья, располагался небольшой ухоженный сад. Все выглядело именно так, как и описывал Хэл. Белый каменный фасад. Большие окна. Как и все остальные дома на этой улице, здание было типичным жилищем представителей верхнего слоя среднего класса. Лоренс включил свой инфобраслет и вышел на связь с «Праймом». Когда квазиразумная программа разархивировалась, по оптроническим мембранам замелькали сложные изображения оттенка индиго. Возможно, то была лишь игра разгулявшегося воображения, однако казалось, будто они смотрятся гораздо ярче, чем стандартные иконки самого браслета.
Лоренс подключился к базе данных Мему-Бэй и отдал приказание «Прайму» прочесать системы ИР всех тамошних жителей и маршруты местного транспорта. Информация начала поступать буквально в следующую секунду после команды. Софт, которым пользовалась группа сопротивления «Килбой» для маскировки своей деятельности, был выше всяческих похвал. Мысль об этом еще больше усилила подозрения Лоренса относительно того, что подпольщики явно внедрились в «альфу» и многое в ней изменили.
ИР дома номер восемнадцать по Минстер-авеню не сообщил ему ничего интересного, потому что полностью бездействовал всю последнюю неделю – вся система ожидала ремонта. Небольшие независимые участки домашней сети функционировали в автономном режиме ожидания, однако протоколы памяти в них отсутствовали.
Но самым странным было то, что в Сети система безопасности была также отключена, а ее датчики даже не потребляли энергии.
После просмотра протоколов уличного движения по Минстер-авеню выяснилось, что в ту злосчастную ночь по ней проехало всего несколько машин. Никакое такси возле дома номер восемнадцать в названное Хэлом время не останавливалось. Тем не менее при помощи «Прайма» удалось внедриться поглубже в местную транспортную сеть. В промежуток между 12.48 и 1.10 ночи поток информации, поступавшей в Сеть, повысился лишь на незначительный процент.
После того как Хэл Грабовски ушел.
Однако подобное увеличение в протоколах памяти ничем не объяснялось. И все же подобный минутный сбой потока информации – факт довольно подозрительный и необъяснимый – не сможет убедить суд в невиновности Хэла, поскольку сторона обвинения уже получила сведения о том, что в образце белкового вещества, взятого из тела девушки, обнаружен след ДНК Хэла Грабовски. Такое ничтожное заявление о сбое информации суд скорее всего даже слушать не станет. Однако для самого Лоренса даже этой малости было больше чем достаточно.
Лоренс перешел через дорогу и позвонил в дверной звонок. Пришлось ждать почти целую минуту, прежде чем дверь открылась. На пороге стояла женщина в переднике. Она подозрительно посмотрела на Лоренса.
– Что вам угодно?
– Элен Мелкетт? – вопросом на вопрос ответил он.
– А вы кто такой?
– Меня зовут Лоренс Ньютон. Я защитник в деле по подозрению в изнасиловании, совершенном инопланетянином.
Его слова явно не придали женщине желания говорить с кем-либо по этому вопросу.
– И что?
– Видите ли, подозреваемый утверждает, что во время этого неприятного происшествия находился на вашей улице. Вы ничего не можете сказать по этому поводу?
– Мистер Ньютон, это гадкое, непристойное преступление произошло в час ночи. В это время я спала. Я абсолютно уверена в том, что не видела здесь никакого инопланетянина.
– Благодарю вас, я так и думал. Послушайте… э-э-э… – Он порылся в карманах и вытащил медиакарту. Затем включил видеофайл.
– Извините меня за назойливость, но вы не видели этого человека?
На экране карточки появилось изображение Хэла Грабовски.
Элен Мелкетт внимательно вгляделась в него.
– Нет. Никогда.
– На самом деле? Странно.
– Что вы хотите этим сказать?
Лоренс отдал карточке приказание вывести на экран новый файл.
– Это ведь чертеж холла вашего дома, верно?
Он посмотрел за спину Элен на лестницу, которая вела на площадку второго этажа.
На сей раз Элен Мелкетт даже не удостоила взглядом изображение второго файла.
– Похоже на то.
– Я бы сказал, что холл идентичен изображению на чертеже. Даже мраморная облицовка точно такая же.
– Что вам угодно, мистер Ньютон?
– Этот подозреваемый инопланетянин описал дом на вашей улице, в котором он побывал, так что его описание совпадает с архитектурным планом вашего дома. Откуда бы ему знать, как выглядит ваш холл, если бы он не был здесь? Но ведь вы сказали, что никогда не видели этого парня, верно?
– Убирайтесь прочь! – негодующим тоном воскликнула Элен Мелкетт. – Убирайтесь, и чтобы я вас больше никогда не видела возле моего дома! Если вы еще раз появитесь здесь, я вызову полицию!
С этими словами она захлопнула дверь прямо у него под носом.
Сторона обвинения вызвала Хэла и предложила ему встать на место для допроса свидетелей. Только сейчас Лоренс по достоинству оценил старую поговорку о том, что злейший враг человека – это он сам. Дело с каждой минутой принимало все более скверный оборот.
Сторона обвинения пожелала узнать, с какой целью Хэл Грабовски нарушил комендантский час.
Хэл бесхитростно ответил, что ему до смерти захотелось трахаться.
Сторона обвинения пожелала узнать, куда он отправился в ту ночь, желая удовлетворить свою неистребимую физиологическую потребность.
Хэл ответил, что для этой цели выбрал бордель на Минстер-авеню. Было видно, что он упрямо вцепился в свою версию произошедших событий и не собирается отступать от нее ни на йоту. Лоренс предположил, что, по всей видимости, родители приучили парня всегда говорить только правду, какой бы неприятной она ни была.
Сторона обвинения разгромила предлагаемую Хэлом версию событий злосчастной ночи в пух и прах. Лейтенанту Брелоу не удалось предоставить каких-либо надежных доказательств невиновности своего подзащитного. Затем последовал рад вопросов о генетической экспертизе взятых у обвиняемого образцов. Хэл по-прежнему настаивал на том, что девушка, с которой он занимался сексом, была проституткой, а все остальное – гипотетическое изнасилование и несуществующий бордель – «подстава», организованная подпольной организацией «Килбой».
Его признание лишь усугубило сложившуюся ситуацию. Судьям прокрутили запись шокирующего заявления Франсины Хэзлдайн. Лоренс внимательно следил за выражением их лиц, в то время как в зале звучал высокий прерывающийся голос юной девушки, описывавшей со всеми мучительными подробностями то, что произошло с ней в ту ужасную ночь.
По мере того как продолжался этот фарс, Лоренс проникался все большим уважением к изобретательности и целеустремленности участников движения сопротивления. Вместе с тем в душе у него закипал гнев. Как оказалось, подставить Хэла было не слишком сложно. Лоренсу очень хотелось прямо сейчас встать и обратиться к местным жителям со следующим вопросом:
– Почему вы не попытались проделать такую же штуку со мной?
Впрочем, подобный поступок стал бы лишним подтверждением верности выбранной подпольщиками стратегии и своего рода триумфом их блестящего замысла.
Лоренсу также не давал покоя ужасающе широкий спектр ответственности. Подобный процесс должен был бы состояться тогда, когда произошла та давняя история на Таллспринге. То, что суд тогда не состоялся, ни в коем случае не было его виной. В тот раз нарушителям закона удалось избежать правосудия. Сейчас же правосудие, наоборот, мстит за проявленное к нему неуважение, наказывая явно невиновного человека.
Лоренс еще долго размышлял над тем, действительно ли существует какая-то связь между этими двумя случаями.
Если Господь допустил это, значит, у него несколько извращенное чувство юмора, решил он.
После пяти часов допроса свидетелей трибунал объявил о перерыве, необходимом для подготовки вердикта. Перерыв длился полтора часа. По мнению Лоренса, этого времени было достаточно для вынесения вердикта, который был определен уже тогда, когда военно-полевой суд только начался.
Хэл стоял перед эстрадой, повернувшись лицом к членам трибунала. Плечи его распрямились, когда Эбри Жанг приступил к оглашению вердикта.
По обвинению в нарушении прямого приказа начальства и нарушении комендантского часа: виновен.
По обвинению в обмане местной полиции: виновен. По обвинению в изнасиловании: виновен.
– Нет! – крикнул Хэл. – Я не виновен!
Из груди присутствующих почти синхронно вырвался шумный вздох. Но то не был вздох ликования и злорадства, а скорее всеобщего чувства справедливости и победы. Несмотря ни на что, исход дела, по их мнению, оказался верным.
Хэл снова сел, а лейтенант Брелоу произнес речь, которую Лоренс вынужден признать открытым призывом к снисхождению. После этого присутствующие встали, чтобы заслушать приговор суда.
Эбри Жанг, на лице которого было написано выражение крайней озабоченности, произнес:
– Хэлфорд Грабовски, на основании особой тяжести совершенного вами преступления суд приговаривает вас к самому строгому наказанию, определенному полномочиями суда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
В зале были также расставлены рядами пятьдесят пластиковых кресел для приглашенных на суд служащих «ЗБ», тщательно отобранных представителей местной общественности и нескольких журналистов. Первый ряд предназначался для мэра и тех, кто решит присоединиться к нему, – пары его старых друзей, Маргарет Рис и детектива Галлиани. По периметру зала была расставлена охрана – десять десантников. Пришедшие на суд горожане изо всех сил старались не обращать на них внимания. Ради такого торжественного случая решили не экономить на электроэнергии, и свет в зале был включен на полную мощность.
Когда Лоренс ввел в зал Хэла, ему хватило одного лишь взгляда, чтобы прийти в негодование от воцарившейся в зале атмосферы ложного пафоса, которым, несомненно, будет проникнуто предстоящее судилище.
– Это не процесс, а дерьмовая показуха! – недовольно процедил он, обращаясь к Брелоу, когда Хэла отвели в сторону. Лейтенант ничего не ответил и лишь пожал плечами.
Лоренс взял из зала стул и поставил его рядом со столом защиты. Затем сел на него и ободряюще похлопал Хэла по колену. Тот ответил смущенно-благодарной улыбкой.
Приходить на суд Лоренса никто не уговаривал. Он надел форму со всеми регалиями. Наград на нем было больше, чем на всех остальных офицерах. Если он пожелал поддержать на суде своего подчиненного, то никто из сержантов, помогающих при проведении процесса, не сможет помешать ему в этом. Брайант, сидевший вместе с другими офицерами, заметил Лоренса и смерил негодующим взглядом.
Старшина призвал к тишине в зале и потребовал, чтобы присутствующие в зале встали. Члены трибунала проследовали на свои места на эстраде.
Придраться к судебной процедуре Лоренс не смог бы даже при всем желании. Линия обвинения проводилась в строгом соответствии с законом. Суду изложили все подробности рассматриваемого дела. Присутствующим были показаны отрывки из видеозаписи допросов Хэла Грабовски. Через двадцать минут стало ясно, что ничего хорошего ему ждать не приходится.
Когда вызвали Галлиани, тот поведал суду об алиби Хэла, вернее, той его версии, которой землянин упрямо продолжал придерживаться.
– Удалось ли вам найти такси, на котором ехал обвиняемый? – спросил обвинитель.
– Нет, ваша честь, – ответил Галлиани. – Компьютерная система контроля за уличным движением не установила каких-либо маршрутов такси на названной улице в указанное время. Однако мистер Грабовски настаивает на том, что именно в этот час вернулся в казарму. Признаюсь вам, мы проверили маршруты всех такси Мему-Бэй, которые работали в тот день. Ни одна машина в упомянутое мистером Грабовски время не проезжала указанным им маршрутом.
– Понятно, – самодовольно произнес обвинитель. – А бордель, в котором, как утверждает обвиняемый, он побывал в ту ночь? Это заведение на самом деле существует?
– Нет, сэр. Согласно утверждению мистера Грабовски, бордель находился на Минстер-авеню. Мы осмотрели там каждый дом. Никакого борделя там нет, одни только частные дома.
Лоренс сам побывал на Минстер-авеню два дня назад. Для этой цели он сменил боевой костюм на гражданскую одежду – рубашку с высоким воротником, чтобы не видны были клапаны на шее. Прежде чем отправиться туда, он просмотрел изображения улицы, подключившись к сети городского департамента градостроительства. Он показал их Хэлу, который с некоторой неуверенностью указал на дом номер восемнадцать.
Оказавшись перед названным местом, Лоренс осмотрелся по сторонам. Перед домом, окруженным оградой чугунного литья, располагался небольшой ухоженный сад. Все выглядело именно так, как и описывал Хэл. Белый каменный фасад. Большие окна. Как и все остальные дома на этой улице, здание было типичным жилищем представителей верхнего слоя среднего класса. Лоренс включил свой инфобраслет и вышел на связь с «Праймом». Когда квазиразумная программа разархивировалась, по оптроническим мембранам замелькали сложные изображения оттенка индиго. Возможно, то была лишь игра разгулявшегося воображения, однако казалось, будто они смотрятся гораздо ярче, чем стандартные иконки самого браслета.
Лоренс подключился к базе данных Мему-Бэй и отдал приказание «Прайму» прочесать системы ИР всех тамошних жителей и маршруты местного транспорта. Информация начала поступать буквально в следующую секунду после команды. Софт, которым пользовалась группа сопротивления «Килбой» для маскировки своей деятельности, был выше всяческих похвал. Мысль об этом еще больше усилила подозрения Лоренса относительно того, что подпольщики явно внедрились в «альфу» и многое в ней изменили.
ИР дома номер восемнадцать по Минстер-авеню не сообщил ему ничего интересного, потому что полностью бездействовал всю последнюю неделю – вся система ожидала ремонта. Небольшие независимые участки домашней сети функционировали в автономном режиме ожидания, однако протоколы памяти в них отсутствовали.
Но самым странным было то, что в Сети система безопасности была также отключена, а ее датчики даже не потребляли энергии.
После просмотра протоколов уличного движения по Минстер-авеню выяснилось, что в ту злосчастную ночь по ней проехало всего несколько машин. Никакое такси возле дома номер восемнадцать в названное Хэлом время не останавливалось. Тем не менее при помощи «Прайма» удалось внедриться поглубже в местную транспортную сеть. В промежуток между 12.48 и 1.10 ночи поток информации, поступавшей в Сеть, повысился лишь на незначительный процент.
После того как Хэл Грабовски ушел.
Однако подобное увеличение в протоколах памяти ничем не объяснялось. И все же подобный минутный сбой потока информации – факт довольно подозрительный и необъяснимый – не сможет убедить суд в невиновности Хэла, поскольку сторона обвинения уже получила сведения о том, что в образце белкового вещества, взятого из тела девушки, обнаружен след ДНК Хэла Грабовски. Такое ничтожное заявление о сбое информации суд скорее всего даже слушать не станет. Однако для самого Лоренса даже этой малости было больше чем достаточно.
Лоренс перешел через дорогу и позвонил в дверной звонок. Пришлось ждать почти целую минуту, прежде чем дверь открылась. На пороге стояла женщина в переднике. Она подозрительно посмотрела на Лоренса.
– Что вам угодно?
– Элен Мелкетт? – вопросом на вопрос ответил он.
– А вы кто такой?
– Меня зовут Лоренс Ньютон. Я защитник в деле по подозрению в изнасиловании, совершенном инопланетянином.
Его слова явно не придали женщине желания говорить с кем-либо по этому вопросу.
– И что?
– Видите ли, подозреваемый утверждает, что во время этого неприятного происшествия находился на вашей улице. Вы ничего не можете сказать по этому поводу?
– Мистер Ньютон, это гадкое, непристойное преступление произошло в час ночи. В это время я спала. Я абсолютно уверена в том, что не видела здесь никакого инопланетянина.
– Благодарю вас, я так и думал. Послушайте… э-э-э… – Он порылся в карманах и вытащил медиакарту. Затем включил видеофайл.
– Извините меня за назойливость, но вы не видели этого человека?
На экране карточки появилось изображение Хэла Грабовски.
Элен Мелкетт внимательно вгляделась в него.
– Нет. Никогда.
– На самом деле? Странно.
– Что вы хотите этим сказать?
Лоренс отдал карточке приказание вывести на экран новый файл.
– Это ведь чертеж холла вашего дома, верно?
Он посмотрел за спину Элен на лестницу, которая вела на площадку второго этажа.
На сей раз Элен Мелкетт даже не удостоила взглядом изображение второго файла.
– Похоже на то.
– Я бы сказал, что холл идентичен изображению на чертеже. Даже мраморная облицовка точно такая же.
– Что вам угодно, мистер Ньютон?
– Этот подозреваемый инопланетянин описал дом на вашей улице, в котором он побывал, так что его описание совпадает с архитектурным планом вашего дома. Откуда бы ему знать, как выглядит ваш холл, если бы он не был здесь? Но ведь вы сказали, что никогда не видели этого парня, верно?
– Убирайтесь прочь! – негодующим тоном воскликнула Элен Мелкетт. – Убирайтесь, и чтобы я вас больше никогда не видела возле моего дома! Если вы еще раз появитесь здесь, я вызову полицию!
С этими словами она захлопнула дверь прямо у него под носом.
Сторона обвинения вызвала Хэла и предложила ему встать на место для допроса свидетелей. Только сейчас Лоренс по достоинству оценил старую поговорку о том, что злейший враг человека – это он сам. Дело с каждой минутой принимало все более скверный оборот.
Сторона обвинения пожелала узнать, с какой целью Хэл Грабовски нарушил комендантский час.
Хэл бесхитростно ответил, что ему до смерти захотелось трахаться.
Сторона обвинения пожелала узнать, куда он отправился в ту ночь, желая удовлетворить свою неистребимую физиологическую потребность.
Хэл ответил, что для этой цели выбрал бордель на Минстер-авеню. Было видно, что он упрямо вцепился в свою версию произошедших событий и не собирается отступать от нее ни на йоту. Лоренс предположил, что, по всей видимости, родители приучили парня всегда говорить только правду, какой бы неприятной она ни была.
Сторона обвинения разгромила предлагаемую Хэлом версию событий злосчастной ночи в пух и прах. Лейтенанту Брелоу не удалось предоставить каких-либо надежных доказательств невиновности своего подзащитного. Затем последовал рад вопросов о генетической экспертизе взятых у обвиняемого образцов. Хэл по-прежнему настаивал на том, что девушка, с которой он занимался сексом, была проституткой, а все остальное – гипотетическое изнасилование и несуществующий бордель – «подстава», организованная подпольной организацией «Килбой».
Его признание лишь усугубило сложившуюся ситуацию. Судьям прокрутили запись шокирующего заявления Франсины Хэзлдайн. Лоренс внимательно следил за выражением их лиц, в то время как в зале звучал высокий прерывающийся голос юной девушки, описывавшей со всеми мучительными подробностями то, что произошло с ней в ту ужасную ночь.
По мере того как продолжался этот фарс, Лоренс проникался все большим уважением к изобретательности и целеустремленности участников движения сопротивления. Вместе с тем в душе у него закипал гнев. Как оказалось, подставить Хэла было не слишком сложно. Лоренсу очень хотелось прямо сейчас встать и обратиться к местным жителям со следующим вопросом:
– Почему вы не попытались проделать такую же штуку со мной?
Впрочем, подобный поступок стал бы лишним подтверждением верности выбранной подпольщиками стратегии и своего рода триумфом их блестящего замысла.
Лоренсу также не давал покоя ужасающе широкий спектр ответственности. Подобный процесс должен был бы состояться тогда, когда произошла та давняя история на Таллспринге. То, что суд тогда не состоялся, ни в коем случае не было его виной. В тот раз нарушителям закона удалось избежать правосудия. Сейчас же правосудие, наоборот, мстит за проявленное к нему неуважение, наказывая явно невиновного человека.
Лоренс еще долго размышлял над тем, действительно ли существует какая-то связь между этими двумя случаями.
Если Господь допустил это, значит, у него несколько извращенное чувство юмора, решил он.
После пяти часов допроса свидетелей трибунал объявил о перерыве, необходимом для подготовки вердикта. Перерыв длился полтора часа. По мнению Лоренса, этого времени было достаточно для вынесения вердикта, который был определен уже тогда, когда военно-полевой суд только начался.
Хэл стоял перед эстрадой, повернувшись лицом к членам трибунала. Плечи его распрямились, когда Эбри Жанг приступил к оглашению вердикта.
По обвинению в нарушении прямого приказа начальства и нарушении комендантского часа: виновен.
По обвинению в обмане местной полиции: виновен. По обвинению в изнасиловании: виновен.
– Нет! – крикнул Хэл. – Я не виновен!
Из груди присутствующих почти синхронно вырвался шумный вздох. Но то не был вздох ликования и злорадства, а скорее всеобщего чувства справедливости и победы. Несмотря ни на что, исход дела, по их мнению, оказался верным.
Хэл снова сел, а лейтенант Брелоу произнес речь, которую Лоренс вынужден признать открытым призывом к снисхождению. После этого присутствующие встали, чтобы заслушать приговор суда.
Эбри Жанг, на лице которого было написано выражение крайней озабоченности, произнес:
– Хэлфорд Грабовски, на основании особой тяжести совершенного вами преступления суд приговаривает вас к самому строгому наказанию, определенному полномочиями суда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131