Благодаря его покровительству они смогут обратить много новых миров в свою веру.
– Какую веру, мисс? – спросил Эдмонд. – У них был Будда, и Иисус, и Аллах?
– Нет, – рассмеялась Дениза, проведя рукой по своим недавно подстриженным волосам. – Ничего подобного. Вы не должны забывать, что Империя Кольца была очень древней цивилизацией. Там уже давно не верили людям, которые утверждали, будто разговаривали с Богом, или имели к Нему какое-то отношение, или были посланы исполнить какую-то божественную миссию ради просвещения этой вселенной. Я даже не уверена, что слово «Церковь» – хороший перевод для обозначения того, что представляла собой Последняя Церковь. Это было нечто вроде евангелической физики. В отличие от всех наших религий в их учении не было ничего такого, что противоречило бы научным фактам; оно не могло потерять смысл по мере того, как люди больше узнавали о вселенной. Вместо этого их религия была продуктом того самого учения, которое предоставило Империи Кольца знаменитые технологии. Эти люди поклонялись – опять это не совсем верное слово – черному сердцу галактики.
Дети испуганно затаили дыхание. Кто-то нервно хихикнул.
– Как можно поклоняться пустоте, мисс? Вы говорили, что сердце галактики – это черная дыра.
– Верно, – согласилась Дениза. – Огромная черная дыра, в которую все падает и ничего не возвращается. Она уже съела миллионы звезд и однажды поглотит целую галактику. Но это произойдет не раньше чем через много миллиардов лет. Вот поэтому Последняя Церковь поклонялась черной дыре и изучала ее. Потому что в конечном итоге все, что останется от вселенной, – это черные дыры. Они поглотят галактики и огромные скопления звезд. Каждый атом исчезнет внутри них, и постепенно все они сольются воедино. А потом… – Дениза умолкла.
– Что? – хором выкрикнули дети с отчаянием в голосе.
– Именно поэтому и возникла Последняя Церковь – из-за этой неопределенности. Некоторые астрофизики Империи Кольца говорили, что в тот момент, когда все черные дыры объединятся, родится новая вселенная. Другие же утверждали, что все закончится навсегда. Последней Церкви нужны были люди, которые верили, что после объединения черных дыр возникнет новая вселенная. Видите ли, поскольку все в этой вселенной будет поглощено черными дырами, они считали, что смогут повлиять на исход этих событий. Материя уничтожается внутри черной дыры, но Последняя Церковь верила в то, что и внутри черной дыры энергия может остаться в прежнем виде – либо записанная в виде кода на материи, либо в какой-то другой независимой форме. Например, в виде мысли. Или души, как вам больше понравится. Они хотели отправить внутрь черного сердца души.
Как вы можете представить, Моцарку понравилась эта идея. Она поразила его своей полезностью: сделать так, чтобы мир не прекратил свое существование. Это было нечто такое, чему его королевство могло всецело себя посвятить. Кстати, подумал Моцарк, это должно понравиться Эндолин. Но затем его начали одолевать сомнения – те же самые сомнения, которые всегда угрожают религии, какой бы рациональной ни казалась ее основа. Жизнь – естественное свойство вселенной; требуется очень сильная вера, чтобы убедить себя, будто предназначение жизни – искусственно продлить ее, когда настанет конец света.
Чем больше задумывался Моцарк над этим, тем сильнее убеждался в том, что учение Последней Церкви далеко от божественного вмешательства. Их самый первый жрец-физик сделал выбор и в своем тщеславии хотел, чтобы все остальные согласились с его учением. Моцарк не был уверен, что готов принять эту точку зрения, не говоря уже обо всем его королевстве. Какой бы привлекательной ни была эта теория, жизнь все же коротка. Принести ее в жертву какой-то непонятной цели, которая может осуществиться, а может, и нет, через сотни миллиардов лет – на это требуется слишком сильная вера. Потратить жизнь на служение Последней Церкви – значит прожить ее впустую. Это совсем не то, чего хотела бы Эндолин.
Поэтому Моцарк вновь вернулся на корабль и покинул планету Последней Церкви, чтобы продолжить свои странствия. Он отвергал абстрактную духовность Последней Церкви, так же как и приверженность жителей Города материализму.
Дениза посмотрела на своих маленьких слушателей. Им уже было не так интересно, как во время ее рассказа о чудесах, которые странники увидели в Городе. А что тут удивительного, упрекнула себя рассказчица, они же еще совсем дети, им рано проповедовать философские идеи, слишком сложно это для них.
– Как-нибудь скоро, – произнесла Дениза тихим, вкрадчивым голосом, чтобы привлечь их внимание, – я расскажу вам о планете Мордифф и ее ужасной трагической истории.
Планета Мордифф была еще одной легендой об Империи Кольца, от которой дети вздрагивали одновременно от восторга и страха каждый раз, когда Дениза упоминала о ней. Из-за туманных намеков воспитательницы эта планета представлялась детям настоящим адом, населенным хорошо вооруженными могущественными чудовищами. Не совсем справедливое описание, подумала девушка, зато оно вполне подходило для того, чтобы заставить детей в конце дня привести в порядок игровую территорию.
После работы Дениза села в трамвай, который шел в район города под названием Ньюмаркет. Поездка из той части города, где находились эспланада и доки и где теснились многоэтажные здания, занимала двадцать минут. В Ньюмаркете, на окраине, улицы были широкими, а жилые дома имели простые, ничем не украшенные фасады. На угловые здания были прибиты длинные рекламные щиты – не экраны, а простые бумажные плакаты. В этом районе можно было увидеть длинные ряды почти одинаковых домов; беленые бетонные стены потрескались от влажности, в крошечных садах произрастали папоротники и пальмы.
Дениза сошла на остановке возле крытого рынка. Туристов здесь не было, одни лишь местные жители. Дениза неторопливо шагала, с непринужденным видом рассматривая витрины. Во всех открытых барах столы и стулья были выставлены прямо на улицу; их владельцы предпочитали сидеть внутри, в полутемной обстановке, где громко играла музыка. Из темных дверных проемов доносился запах марихуаны – такой густой и сладкий, что казалось, будто он, подобно сухому льду, растекается по ступеням.
Подходя к одной из дверей, Дениза заметила, что оттуда выходят трое – щурясь от яркого света и прикрывая глаза руками; их солнцезащитные очки болтались на шее на золотых цепочках. Все трое были в хорошем подпитии и потому постоянно хихикали. Двое мужчин около тридцати лет, крупного телосложения – судя по их комбинезонам, какие-нибудь рабочие – и с ними женщина. Она шла посередине, обеими руками обнимая спутников. Не слишком красивая и фигура так себе. Не замедляя шага, она на ходу лизнула ухо одного из мужчин и радостно вскрикнула. В ответ тот крепко ущипнул ее за ягодицу.
Дениза резко остановилась и отвернулась. Несмотря на солнечный свет и царившую духоту, кожа ее внезапно покрылась мурашками. Она отругала себя за проявленную слабость. А все потому, что такая комбинация вечно сбивала ее с толку. С ее точки зрения это выглядело так: двое мужчин куда-то тащат женщину. Начало интимных отношений. Смех, неотличимый от слез.
«Идиотка, – злясь на себя, подумала Дениза. Ей даже захотелось влепить себе пощечину. – Образумься, детка». Если бы вокруг не было людей, она бы и впрямь устроила себе головомойку.
Это просто какое-то безумие: в ее сильном теле такая слабая воля. Уже не в первый раз Дениза задумалась о том, подвергли или нет Рэймонд и Джозеп свои организмы нейрохимическим изменениям. Человеческая психология столь подвержена химическим манипуляциям. Существует ли лекарство для хладнокровия?
Троица, спотыкаясь, свернула за угол, и Дениза продолжила свой путь. Она сделала несколько глубоких вдохов, расправила плечи, и ее тело вновь обрело равновесие.
Во всю длину рынка тянулась стеклянная крыша. Внутри было прохладно, не влажно, но и не пыльно. В лавках с открытыми витринами имелись громкоговорители, из которых доносились музыка и назойливые рекламные призывы, то и дело выкрикиваемые владельцами. В передней части рынка в основном продавались продукты, приближенные к своим земным аналогам. Их производили тут же, на месте, из сырых протеиновых клеток и смеси углеводов, которые поставляли местные фабрики. В овощных лавках продавались разноцветные шары, претендующие на звание фруктов и овощей; в мясных – продукция, неотличимая по вкусу от мяса, – от баранины до страусятины. В рыбных отделах на прилавках со льдом сверкали серебристые куски «рыбы». В других лавках продавались свежие макаронные изделия, только что испеченный хлеб, рис, карри, сыр, шоколад, разнообразные сорта чая и кофе. Проходя мимо, Дениза чувствовала немало дразнящих запахов. Многие покупатели не торопясь пробовали товар на вкус.
Дениза направилась в дальнюю часть рынка, где находился велосипедный магазин. Как и все магазины такого рода, это было небольшое помещение, заставленное обернутыми в бумагу велосипедами; с другой стороны прилавка приютилась мастерская, здесь грудами был свален инструмент и высились штабеля коробок с запасными частями и всевозможными деталями. Три основных рабочих места располагались вокруг железных скоб, к которым крепились велосипеды разной степени сборки, над которыми трудились механики. Велосипед был чрезвычайно популярным видом транспорта в Мему-Бэй, и потому дела у владельцев магазинчика шли очень даже неплохо.
Помощник управляющего по имени Михир Сансом поднял взгляд и тотчас оставил детский велосипед, над которым только что с завидным усердием трудился.
– Привет, – весело улыбнулась Дениза. – Мой заказ еще не готов?
– Вроде готов.
Михир взглянул на двух своих коллег и хитро улыбнулся. Дениза почти с упреком посмотрела на него. Михир кашлянул.
– Пойду проверю. – Он вернулся в мастерскую и взял со своего верстака коробку. – Вот. Пять наборов передних подвесок.
– Спасибо.
Дениза положила деньги на прилавок, разделив банкноты на две стопки. Михир сделал вид, что убирает их в кассу. На самом деле туда отправились только пять купюр; более толстая пачка с поразительной быстротой переместилась в карман, так что коллеги этого даже не заметили. Михир положил коробку в пакет и вручил Денизе.
Шагая к выходу, Дениза позволила себе слегка улыбнуться. Михира никак нельзя было назвать хорошим актером, но велосипедный магазин с его автоклавами и прочим оборудованием был невероятно полезен. Шансы на то, что его деятельность окажется замеченной, были практически равны нулю. Даже если у коллег или управляющего и возникнут какие-либо подозрения, они скорее всего подумают, что он нелегально перепродает краденый товар. В этом и заключается вся прелесть разветвленной структуры ячеек подпольной группировки – за пределами руководящей группы никто друг друга не знает.
Даже в самом худшем случае, если власти пронюхают о существовании подпольной организации, они смогут обнаружить и уничтожить только одну ячейку. Сами по себе предметы, которые поставлял Михир, для полиции не представляли никакого интереса. Даже если он и сможет описать ее внешность, то, насколько ему известно, она не более чем курьер. Михира завербовали члены другой ячейки, которые получили информацию о том, что его двоюродный брат погиб во время последнего вторжения землян. Завоевав симпатии Михира, они поинтересовались у него, не согласен ли он помочь им доставить неприятности следующей волне оккупантов. Это не будет для него ничего стоить, наоборот, за свои труды он даже получит кое-какое вознаграждение. Как только Михир согласился, единственными его контактами были зашифрованные посылки с описанием технических характеристик отдельных компонентов. И Дениза.
Будь это обычное радикальное движение, забрать коробку отправили бы курьера самого низкого уровня. Но в том-то и дело, что движение это совсем иное.
Дениза запросила данные о находящихся поблизости полицейских, и перед ее глазами развернулся список синего цвета. Стражей порядка было сотни – в основном они занимались рутинной службой. Лишь несколько были заняты специальными расследованиями. К счастью, к ней это не имело никакого отношения.
Но все равно Дениза украдкой поглядывала на пешеходов, отмечала припаркованные вдоль улицы машины и фургоны, внимательно наблюдала за велосипедистами. Похоже, никто не проявлял к ней интереса, за исключением пары юношей. Но с другой стороны, те, кто за вами следит, обычно не выказывают интереса; Дениза же выискивали глазами знакомые лица.
Только два человека сели вместе с ней в трамвай. Дениза дважды сделала пересадку, прежде чем добраться до мастерской, будучи полностью уверенной в том, что никто не идет за ней следом. Это была одна из двенадцати одинаковых мастерских, что располагались в двухэтажном здании, слегка облупленном, с окнами, закрытыми отражающими ослепительный блеск солнца щитами или деревянными панелями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
– Какую веру, мисс? – спросил Эдмонд. – У них был Будда, и Иисус, и Аллах?
– Нет, – рассмеялась Дениза, проведя рукой по своим недавно подстриженным волосам. – Ничего подобного. Вы не должны забывать, что Империя Кольца была очень древней цивилизацией. Там уже давно не верили людям, которые утверждали, будто разговаривали с Богом, или имели к Нему какое-то отношение, или были посланы исполнить какую-то божественную миссию ради просвещения этой вселенной. Я даже не уверена, что слово «Церковь» – хороший перевод для обозначения того, что представляла собой Последняя Церковь. Это было нечто вроде евангелической физики. В отличие от всех наших религий в их учении не было ничего такого, что противоречило бы научным фактам; оно не могло потерять смысл по мере того, как люди больше узнавали о вселенной. Вместо этого их религия была продуктом того самого учения, которое предоставило Империи Кольца знаменитые технологии. Эти люди поклонялись – опять это не совсем верное слово – черному сердцу галактики.
Дети испуганно затаили дыхание. Кто-то нервно хихикнул.
– Как можно поклоняться пустоте, мисс? Вы говорили, что сердце галактики – это черная дыра.
– Верно, – согласилась Дениза. – Огромная черная дыра, в которую все падает и ничего не возвращается. Она уже съела миллионы звезд и однажды поглотит целую галактику. Но это произойдет не раньше чем через много миллиардов лет. Вот поэтому Последняя Церковь поклонялась черной дыре и изучала ее. Потому что в конечном итоге все, что останется от вселенной, – это черные дыры. Они поглотят галактики и огромные скопления звезд. Каждый атом исчезнет внутри них, и постепенно все они сольются воедино. А потом… – Дениза умолкла.
– Что? – хором выкрикнули дети с отчаянием в голосе.
– Именно поэтому и возникла Последняя Церковь – из-за этой неопределенности. Некоторые астрофизики Империи Кольца говорили, что в тот момент, когда все черные дыры объединятся, родится новая вселенная. Другие же утверждали, что все закончится навсегда. Последней Церкви нужны были люди, которые верили, что после объединения черных дыр возникнет новая вселенная. Видите ли, поскольку все в этой вселенной будет поглощено черными дырами, они считали, что смогут повлиять на исход этих событий. Материя уничтожается внутри черной дыры, но Последняя Церковь верила в то, что и внутри черной дыры энергия может остаться в прежнем виде – либо записанная в виде кода на материи, либо в какой-то другой независимой форме. Например, в виде мысли. Или души, как вам больше понравится. Они хотели отправить внутрь черного сердца души.
Как вы можете представить, Моцарку понравилась эта идея. Она поразила его своей полезностью: сделать так, чтобы мир не прекратил свое существование. Это было нечто такое, чему его королевство могло всецело себя посвятить. Кстати, подумал Моцарк, это должно понравиться Эндолин. Но затем его начали одолевать сомнения – те же самые сомнения, которые всегда угрожают религии, какой бы рациональной ни казалась ее основа. Жизнь – естественное свойство вселенной; требуется очень сильная вера, чтобы убедить себя, будто предназначение жизни – искусственно продлить ее, когда настанет конец света.
Чем больше задумывался Моцарк над этим, тем сильнее убеждался в том, что учение Последней Церкви далеко от божественного вмешательства. Их самый первый жрец-физик сделал выбор и в своем тщеславии хотел, чтобы все остальные согласились с его учением. Моцарк не был уверен, что готов принять эту точку зрения, не говоря уже обо всем его королевстве. Какой бы привлекательной ни была эта теория, жизнь все же коротка. Принести ее в жертву какой-то непонятной цели, которая может осуществиться, а может, и нет, через сотни миллиардов лет – на это требуется слишком сильная вера. Потратить жизнь на служение Последней Церкви – значит прожить ее впустую. Это совсем не то, чего хотела бы Эндолин.
Поэтому Моцарк вновь вернулся на корабль и покинул планету Последней Церкви, чтобы продолжить свои странствия. Он отвергал абстрактную духовность Последней Церкви, так же как и приверженность жителей Города материализму.
Дениза посмотрела на своих маленьких слушателей. Им уже было не так интересно, как во время ее рассказа о чудесах, которые странники увидели в Городе. А что тут удивительного, упрекнула себя рассказчица, они же еще совсем дети, им рано проповедовать философские идеи, слишком сложно это для них.
– Как-нибудь скоро, – произнесла Дениза тихим, вкрадчивым голосом, чтобы привлечь их внимание, – я расскажу вам о планете Мордифф и ее ужасной трагической истории.
Планета Мордифф была еще одной легендой об Империи Кольца, от которой дети вздрагивали одновременно от восторга и страха каждый раз, когда Дениза упоминала о ней. Из-за туманных намеков воспитательницы эта планета представлялась детям настоящим адом, населенным хорошо вооруженными могущественными чудовищами. Не совсем справедливое описание, подумала девушка, зато оно вполне подходило для того, чтобы заставить детей в конце дня привести в порядок игровую территорию.
После работы Дениза села в трамвай, который шел в район города под названием Ньюмаркет. Поездка из той части города, где находились эспланада и доки и где теснились многоэтажные здания, занимала двадцать минут. В Ньюмаркете, на окраине, улицы были широкими, а жилые дома имели простые, ничем не украшенные фасады. На угловые здания были прибиты длинные рекламные щиты – не экраны, а простые бумажные плакаты. В этом районе можно было увидеть длинные ряды почти одинаковых домов; беленые бетонные стены потрескались от влажности, в крошечных садах произрастали папоротники и пальмы.
Дениза сошла на остановке возле крытого рынка. Туристов здесь не было, одни лишь местные жители. Дениза неторопливо шагала, с непринужденным видом рассматривая витрины. Во всех открытых барах столы и стулья были выставлены прямо на улицу; их владельцы предпочитали сидеть внутри, в полутемной обстановке, где громко играла музыка. Из темных дверных проемов доносился запах марихуаны – такой густой и сладкий, что казалось, будто он, подобно сухому льду, растекается по ступеням.
Подходя к одной из дверей, Дениза заметила, что оттуда выходят трое – щурясь от яркого света и прикрывая глаза руками; их солнцезащитные очки болтались на шее на золотых цепочках. Все трое были в хорошем подпитии и потому постоянно хихикали. Двое мужчин около тридцати лет, крупного телосложения – судя по их комбинезонам, какие-нибудь рабочие – и с ними женщина. Она шла посередине, обеими руками обнимая спутников. Не слишком красивая и фигура так себе. Не замедляя шага, она на ходу лизнула ухо одного из мужчин и радостно вскрикнула. В ответ тот крепко ущипнул ее за ягодицу.
Дениза резко остановилась и отвернулась. Несмотря на солнечный свет и царившую духоту, кожа ее внезапно покрылась мурашками. Она отругала себя за проявленную слабость. А все потому, что такая комбинация вечно сбивала ее с толку. С ее точки зрения это выглядело так: двое мужчин куда-то тащат женщину. Начало интимных отношений. Смех, неотличимый от слез.
«Идиотка, – злясь на себя, подумала Дениза. Ей даже захотелось влепить себе пощечину. – Образумься, детка». Если бы вокруг не было людей, она бы и впрямь устроила себе головомойку.
Это просто какое-то безумие: в ее сильном теле такая слабая воля. Уже не в первый раз Дениза задумалась о том, подвергли или нет Рэймонд и Джозеп свои организмы нейрохимическим изменениям. Человеческая психология столь подвержена химическим манипуляциям. Существует ли лекарство для хладнокровия?
Троица, спотыкаясь, свернула за угол, и Дениза продолжила свой путь. Она сделала несколько глубоких вдохов, расправила плечи, и ее тело вновь обрело равновесие.
Во всю длину рынка тянулась стеклянная крыша. Внутри было прохладно, не влажно, но и не пыльно. В лавках с открытыми витринами имелись громкоговорители, из которых доносились музыка и назойливые рекламные призывы, то и дело выкрикиваемые владельцами. В передней части рынка в основном продавались продукты, приближенные к своим земным аналогам. Их производили тут же, на месте, из сырых протеиновых клеток и смеси углеводов, которые поставляли местные фабрики. В овощных лавках продавались разноцветные шары, претендующие на звание фруктов и овощей; в мясных – продукция, неотличимая по вкусу от мяса, – от баранины до страусятины. В рыбных отделах на прилавках со льдом сверкали серебристые куски «рыбы». В других лавках продавались свежие макаронные изделия, только что испеченный хлеб, рис, карри, сыр, шоколад, разнообразные сорта чая и кофе. Проходя мимо, Дениза чувствовала немало дразнящих запахов. Многие покупатели не торопясь пробовали товар на вкус.
Дениза направилась в дальнюю часть рынка, где находился велосипедный магазин. Как и все магазины такого рода, это было небольшое помещение, заставленное обернутыми в бумагу велосипедами; с другой стороны прилавка приютилась мастерская, здесь грудами был свален инструмент и высились штабеля коробок с запасными частями и всевозможными деталями. Три основных рабочих места располагались вокруг железных скоб, к которым крепились велосипеды разной степени сборки, над которыми трудились механики. Велосипед был чрезвычайно популярным видом транспорта в Мему-Бэй, и потому дела у владельцев магазинчика шли очень даже неплохо.
Помощник управляющего по имени Михир Сансом поднял взгляд и тотчас оставил детский велосипед, над которым только что с завидным усердием трудился.
– Привет, – весело улыбнулась Дениза. – Мой заказ еще не готов?
– Вроде готов.
Михир взглянул на двух своих коллег и хитро улыбнулся. Дениза почти с упреком посмотрела на него. Михир кашлянул.
– Пойду проверю. – Он вернулся в мастерскую и взял со своего верстака коробку. – Вот. Пять наборов передних подвесок.
– Спасибо.
Дениза положила деньги на прилавок, разделив банкноты на две стопки. Михир сделал вид, что убирает их в кассу. На самом деле туда отправились только пять купюр; более толстая пачка с поразительной быстротой переместилась в карман, так что коллеги этого даже не заметили. Михир положил коробку в пакет и вручил Денизе.
Шагая к выходу, Дениза позволила себе слегка улыбнуться. Михира никак нельзя было назвать хорошим актером, но велосипедный магазин с его автоклавами и прочим оборудованием был невероятно полезен. Шансы на то, что его деятельность окажется замеченной, были практически равны нулю. Даже если у коллег или управляющего и возникнут какие-либо подозрения, они скорее всего подумают, что он нелегально перепродает краденый товар. В этом и заключается вся прелесть разветвленной структуры ячеек подпольной группировки – за пределами руководящей группы никто друг друга не знает.
Даже в самом худшем случае, если власти пронюхают о существовании подпольной организации, они смогут обнаружить и уничтожить только одну ячейку. Сами по себе предметы, которые поставлял Михир, для полиции не представляли никакого интереса. Даже если он и сможет описать ее внешность, то, насколько ему известно, она не более чем курьер. Михира завербовали члены другой ячейки, которые получили информацию о том, что его двоюродный брат погиб во время последнего вторжения землян. Завоевав симпатии Михира, они поинтересовались у него, не согласен ли он помочь им доставить неприятности следующей волне оккупантов. Это не будет для него ничего стоить, наоборот, за свои труды он даже получит кое-какое вознаграждение. Как только Михир согласился, единственными его контактами были зашифрованные посылки с описанием технических характеристик отдельных компонентов. И Дениза.
Будь это обычное радикальное движение, забрать коробку отправили бы курьера самого низкого уровня. Но в том-то и дело, что движение это совсем иное.
Дениза запросила данные о находящихся поблизости полицейских, и перед ее глазами развернулся список синего цвета. Стражей порядка было сотни – в основном они занимались рутинной службой. Лишь несколько были заняты специальными расследованиями. К счастью, к ней это не имело никакого отношения.
Но все равно Дениза украдкой поглядывала на пешеходов, отмечала припаркованные вдоль улицы машины и фургоны, внимательно наблюдала за велосипедистами. Похоже, никто не проявлял к ней интереса, за исключением пары юношей. Но с другой стороны, те, кто за вами следит, обычно не выказывают интереса; Дениза же выискивали глазами знакомые лица.
Только два человека сели вместе с ней в трамвай. Дениза дважды сделала пересадку, прежде чем добраться до мастерской, будучи полностью уверенной в том, что никто не идет за ней следом. Это была одна из двенадцати одинаковых мастерских, что располагались в двухэтажном здании, слегка облупленном, с окнами, закрытыми отражающими ослепительный блеск солнца щитами или деревянными панелями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131