Осколки нас не интересуют. Я бы предложил вам такую аналогию: какой интерес может вызывать у людей один-единственный сперматозоид?
– Но… но он живой. Он мыслит. Это рационально мыслящее существо.
– Вовсе нет. Это был осколок яйца, который медленно разлагался и погибал. Вы отыскали его и вдохнули в него разум.
– Нужно ли вас понимать таким образом, что нам не следовало этого делать?
– Не следовало. Каждое яйцо – заложник случая. Лишь малая часть яиц имеет шанс дать начало новой цивилизации. Остальные вносят свой вклад в галактическое знание более сложными способами. Найденный вами осколок помог вашей расе получить более широкое понимание вселенной. В этом отношении его миссия оказалась успешной.
– Вы уже знали о нашем существовании? – спросил Лоренс.
– Вы находитесь всего в шестидесяти пяти световых годах от нашего мира, – ответил Первый. – Мы уже много веков изучаем вас.
– Чудесно, – отозвался Лоренс.
– Может, этот осколок вам и безразличен, – вступила в разговор Дениза, – но для нас он имеет огромную важность. Вы не могли бы восстановить его для нас?
– Вопрос лишен всякого смысла. Этот осколок никогда не станет одним из нас. Дело даже не в его физическом строении, а в объеме его памяти. У нас две особи составляют единое целое. Мы не имеем генетического кода. Именно информация позволяет нам развиваться и адаптироваться к окружающей обстановке. Чтобы восстановить такой осколок, мы должны обладать полным комплектом памяти. Вы просите нас предоставить новый полный комплект информации для повторного его интегрирования в этот осколок для превращения его снова в полноценное яйцо. Но в таком случае он превратится лишь в яйцо, не более того. Оно снова будет выпущено в космос, чтобы в очередной раз попытать счастья. Если вы желаете, я могу утилизировать этот осколок и включить его молекулы в новое яйцо.
– Нет, – быстро произнесла Дениза. – Этого не нужно делать. А нельзя ли превратить этот осколок в такого, как вы, Дракона?
– Без изменения его нынешнего вида – невозможно.
Дениза опустила голову, почти касаясь лбом консоли. Она была готова расплакаться. Жители Арнуна подвергали себя смертельному риску, пытаясь переправить сюда Дракона. Многие даже заплатили за это своими жизнями. Теперь же выясняется, что все эти усилия, граничащие с подвигом, на самом деле оказались бессмысленной забавой, чем-то вроде сентиментальной детской заботы о раненом щенке.
Из задумчивости ее вывел какой-то странный звук. Это сдавленно усмехнулся Лоренс.
– Что такое? – недовольно повернулась она к нему.
– Высокомерие – страшная сила. Очень больно оно ударяет. Особенно по таким идеалистам, как ты. Отстаивая свои убеждения, вы считаете, что все остальные не правы. Вы им даже не оставляете никакого права выбора. А теперь вам дали понять, что это вы заблуждались. Вам доказали, что вас самих легко можно обвинить в антропоморфизме.
– Ошибаешься. Все не так, как ты говоришь. Наш Дракон – разумное существо, заслуживающее уважения. Его происхождение не играет никакой роли. Главное – то, кем он является сейчас. То, что он ни на кого не похож, заслуживает еще большего уважения. Я ни на шаг не отступлю от своих убеждений. Представься мне возможность повторить все с самого начала, я бы сделала это не раздумывая. Наш Дракон заслуживает права на усовершенствование, он имеет полное право на жизнь.
– Человеческое право?
– Да, – недовольно процедила Дениза. – Человеческое право. Но это также и универсальное, всеобщее право. Мы вызвали Дракона из небытия. Мы привезли его сюда, и мы вернем его обратно. Мне совершенно не важно, Лоренс, что ты об этом думаешь. Я знаю, что права, черт тебя побери!
– Ну и упрямица же ты! – сказал Лоренс и снова подключился к каналу связи с Драконами. – Первый, скажите мне, вы делитесь информацией с другими особями?
Голос Лоренса прозвучал настолько резко, что Дениза недоуменно посмотрела на него. Тот ответил широкой белозубой улыбкой.
– Делимся, – подтвердил Первый.
– Любыми знаниями?
– Да. Это основа нашего существования.
– Значит, вы не будете возражать, если мы используем секвенсоры молекулярного моделирования, чтобы усовершенствовать нашего Дракона таким образом, какой нам представляется наиболее подходящим?
– Нет.
Дениза благодарно улыбнулась Лоренсу. Это было не то, чего она хотела, но по крайней мере давало им шанс добиться того, что их Дракон превратится в нечто иное, чем инертная, бесформенная масса.
– А вас не беспокоит тот факт, что такие особи могут употребить полученное знание на неправильные цели? – задал Лоренс следующий вопрос. – Например, воспользоваться им для создания оружия?
– Если вы знаете, как истолковать и усвоить информацию, то это значит, что вы уже обладаете способностью создать оружие подобного рода. Оружие – это не технологическая проблема. Все зависит от особенностей структуры общества, в котором живут такие особи.
– Иными словами, мы сами должны отвечать за последствия применения оружия?
– Конечно, – ответил Первый.
– Но мы можем рассчитывать на вашу помощь?
– Какого рода помощь?
– Скоро здесь окажутся другие особи нашего биологического вида. Не давайте им информации.
– Знание универсально. Нельзя отказывать кому-то в знании.
– Я не хочу, чтобы вы отказали им в этих знаниях. Просто передайте им информацию не сразу. Повремените немного. Ваше знание может быть очень опасно для особей нашего биологического вида, если поделиться им неправильным образом. Один из людей, находящихся на корабле, который скоро прибудет сюда, хочет стать монопольным, единовластным хозяином информации. Вам это не кажется неправильным?
– В контексте того, что вы сообщили, это действительно неправильно. Но откуда мне знать, что вы не преследуете точно такую же цель? Что вы тоже не желаете господства над другими вашими соплеменниками?
Лоренс посмотрел на Денизу и пожал плечами.
– Черт побери, неужели я внушил такую параноидальную подозрительность? Есть у тебя какие-нибудь соображения, Дениза?
– Наш Дракон может рассказать вам о наших намерениях, – предложила Дениза.
– Я с удовольствием сделаю это, – согласился арнунский Дракон.
– Для нас это неприемлемо, – заявил Первый. – Способность осколка обрабатывать информацию основывается на вашем генетическом алгоритме. Это – ваше творение.
Дениза тихонько ругнулась, глядя на экран с изображением Первого, крошечной черной щепки на фоне мерцающего тумана.
– Что же тогда делать?
– Положиться на человеческую природу, – отозвался Лоренс.
– Мы можем приблизиться к вам? – спросил он Первого. – В вашей полной тени наш корабль будет в безопасности.
– В безопасности? Что это значит?
– В безопасности в отношении открытого космического пространства. Человек, который следовал за ними, может предпринять насильственные действия в отношении нас. Но он не осмелится применить оружие, если мы будет находиться рядом с вами.
– Отлично.
– И еще: вы не могли бы подождать прибытия третьего корабля с нашими соплеменниками? Тогда можно было бы поделиться вашей информацией одновременно с нами троими. В таком случае удалось бы достичь некого равноправия, верно?
– Я подожду.
Все путешествие Саймон провел в лазарете «Норвелля». Когда началась третья неделя полета, два врача, находившихся на борту корабля, приступили к регенерированию его кожи. Полученные им при взрыве сильные ожоги начали постепенно затягиваться. Процесс показался Саймону крайне утомительным, потому что отнимал львиную долю его физической энергии. К счастью, преследование «Корибу» не потребовало каких-либо усилий с его стороны.
Капитан Себастьян Мане чрезвычайно удивился маршруту, избранному террористами.
– Они взяли курс на Альдебаран, – сообщил он Саймону, когда того на носилках внесли в воздушный шлюз «Сяньти».
ИР Саймона мгновенно выдал всю необходимую информацию об этой звезде.
– Красный гигант? А там есть какие-нибудь планеты?
– Пока астрономы ничего не обнаружили, – ответил Мане. – Впрочем, наверняка это неизвестно. До сих пор к Альдебарану не отправлялось никаких экспедиций. Никакого практического смысла в них нет.
– Интересно. Выходит, возможно существование некой инопланетной цивилизации, находившейся к нам ближе, чем мы когда-либо могли предполагать. Фактически в пределах сферы нашего влияния.
– Неужели все так просто? – удивился Мане.
– Да. Когда старт?
– Я как раз хотел обсудить с вами это. До Альдебарана полет будет продолжаться сто четыре дня. Топлива останется только-только, чтобы вернуться… если предположить, что не возникнет никаких непредвиденных ситуаций. Нужно помнить еще и о наших людях. Никто из членов экипажа не ожидает дополнительных двухсот дней полета. Да еще неизвестно, сколько времени мы проведем в окрестностях Альдебарана.
– Чепуха. Насколько я разбираюсь в людях, экипаж останется доволен тем, что ему посчастливится стать свидетелями контакта двух цивилизаций.
– А как же наши наземные силы на Таллспринге? Когда мы вернемся к ним?
– Капитан, давайте мы с вами вот что решим. Либо вы отдаете команду разгоняться до сверхсветовой скорости, либо нет.
Капитан Мане недовольным взглядом скользнул по фигуре, лежащей на носилках.
– Хорошо. Выход на сверхсветовую скорость через восемь минут.
Последующие сто дней путешествия к Альдебарану они практически не общались. Саймон почти все время спал, потому что лечебные процедуры отнимали у него слишком много энергии. В те редкие часы, когда Саймон бодрствовал, он занимался изучением имевшейся в его распоряжении информации об арнунском инопланетянине, надеясь интуитивно постичь его истинную суть. Он каждый день проверял также и информацию о ходе полета. «Корибу» опережал преследователей на двадцать шесть минут и тринадцать секунд. Саймон начал строить собственные планы выхода из пространственно-временного тоннеля. Он не доверял Мане и остальным членам экипажа и поэтому при помощи персонального ИР постоянно проверял все командные коды, чтобы лишний раз убедиться в том, что по-прежнему сохраняет полную власть над кораблем.
За десять дней до выхода в пространственно-временной тоннель он приказал врачам завершить лечение. Небольшой запас времени позволит ему снова собраться с силами.
В день выхода из тоннеля он все еще оставался в лазарете. Врачей и остальной медицинский персонал Саймон отпустил. Он лежал на кровати, испытывая удовлетворение оттого, что за последние три месяца боль значительно ослабла. Но ему все еще нужны новые силы, чтобы выполнить поставленную задачу. При помощи собственной компьютерной сети и оптронической мембраны он поддерживал связь со всеми жизненно важными датчиками наружного наблюдения. Поступавшая с них видеоинформация при помощи Искусственного Разума передавалась на находившийся перед ним панорамный дисплей. Это позволяло Саймону видеть корабль извне, как бы находясь перед ним. В данный момент его окружала серая бесформенная дымка, в которой где-то далеко впереди затерялась угольно-черная точка. По ней тут же скользнули темно-синие пиктограммы. Одновременно с этим Саймон продолжал наблюдать и за кораблем, следовавшим за ними с опозданием в сорок минут. Он знал, что его клон каким-то образом оказался на борту этого космического корабля. Причина, заставившая его броситься вдогонку, не вызывала у Саймона никакого сомнения.
– Остается подождать совсем немного, – сообщил по каналу корабельной связи Мане. – Мы уже входим в слои фотосферы.
За черной точкой – космическим кораблем «Корибу» – сквозь бездонную пустоту сочился слабый черный свет. Казалось, будто за пределами пространственно-временного тоннеля космическое пространство заканчивается. Затем черная точка задрожала, стала расширяться по мере того, как теряла плотность. Потом исчезла совсем.
– Они вылетели довольно поздно, – прокомментировал Мане. – Это всего лишь сорок миллионов километров.
– Мы должны быть рядом с ними, – произнес Саймон.
– Знаю, сэр. Но я собираюсь изменить курс. Если они имеют враждебные намерения, то, вполне возможно, постараются заминировать зону исхода.
Следующие двадцать пять минут Саймон задумчиво разглядывал черный барьер фотосферы, который с каждой секундой делался все ближе и ближе. Интересно, что сейчас делают Ньютон и его спутники?
Когда до выхода «Норвелля» из пространственно-временного тоннеля осталось пять минут, Мане привел корабельные ракеты в состояние боевой готовности. Корабельный ИР задействовал привод ядерного синтеза.
Вокруг Саймона замелькали колонки цифр. Ему стало ясно, что в радиусе пятисот километров нет ни единой материальной точки. Энергия инфракрасного излучения начала просачиваться сквозь обшивку корабля. Ярко вспыхнули располагавшиеся по всему грузовому отсеку двигатели вспомогательных химических ракет, вызвав медленное раскачивание корабля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
– Но… но он живой. Он мыслит. Это рационально мыслящее существо.
– Вовсе нет. Это был осколок яйца, который медленно разлагался и погибал. Вы отыскали его и вдохнули в него разум.
– Нужно ли вас понимать таким образом, что нам не следовало этого делать?
– Не следовало. Каждое яйцо – заложник случая. Лишь малая часть яиц имеет шанс дать начало новой цивилизации. Остальные вносят свой вклад в галактическое знание более сложными способами. Найденный вами осколок помог вашей расе получить более широкое понимание вселенной. В этом отношении его миссия оказалась успешной.
– Вы уже знали о нашем существовании? – спросил Лоренс.
– Вы находитесь всего в шестидесяти пяти световых годах от нашего мира, – ответил Первый. – Мы уже много веков изучаем вас.
– Чудесно, – отозвался Лоренс.
– Может, этот осколок вам и безразличен, – вступила в разговор Дениза, – но для нас он имеет огромную важность. Вы не могли бы восстановить его для нас?
– Вопрос лишен всякого смысла. Этот осколок никогда не станет одним из нас. Дело даже не в его физическом строении, а в объеме его памяти. У нас две особи составляют единое целое. Мы не имеем генетического кода. Именно информация позволяет нам развиваться и адаптироваться к окружающей обстановке. Чтобы восстановить такой осколок, мы должны обладать полным комплектом памяти. Вы просите нас предоставить новый полный комплект информации для повторного его интегрирования в этот осколок для превращения его снова в полноценное яйцо. Но в таком случае он превратится лишь в яйцо, не более того. Оно снова будет выпущено в космос, чтобы в очередной раз попытать счастья. Если вы желаете, я могу утилизировать этот осколок и включить его молекулы в новое яйцо.
– Нет, – быстро произнесла Дениза. – Этого не нужно делать. А нельзя ли превратить этот осколок в такого, как вы, Дракона?
– Без изменения его нынешнего вида – невозможно.
Дениза опустила голову, почти касаясь лбом консоли. Она была готова расплакаться. Жители Арнуна подвергали себя смертельному риску, пытаясь переправить сюда Дракона. Многие даже заплатили за это своими жизнями. Теперь же выясняется, что все эти усилия, граничащие с подвигом, на самом деле оказались бессмысленной забавой, чем-то вроде сентиментальной детской заботы о раненом щенке.
Из задумчивости ее вывел какой-то странный звук. Это сдавленно усмехнулся Лоренс.
– Что такое? – недовольно повернулась она к нему.
– Высокомерие – страшная сила. Очень больно оно ударяет. Особенно по таким идеалистам, как ты. Отстаивая свои убеждения, вы считаете, что все остальные не правы. Вы им даже не оставляете никакого права выбора. А теперь вам дали понять, что это вы заблуждались. Вам доказали, что вас самих легко можно обвинить в антропоморфизме.
– Ошибаешься. Все не так, как ты говоришь. Наш Дракон – разумное существо, заслуживающее уважения. Его происхождение не играет никакой роли. Главное – то, кем он является сейчас. То, что он ни на кого не похож, заслуживает еще большего уважения. Я ни на шаг не отступлю от своих убеждений. Представься мне возможность повторить все с самого начала, я бы сделала это не раздумывая. Наш Дракон заслуживает права на усовершенствование, он имеет полное право на жизнь.
– Человеческое право?
– Да, – недовольно процедила Дениза. – Человеческое право. Но это также и универсальное, всеобщее право. Мы вызвали Дракона из небытия. Мы привезли его сюда, и мы вернем его обратно. Мне совершенно не важно, Лоренс, что ты об этом думаешь. Я знаю, что права, черт тебя побери!
– Ну и упрямица же ты! – сказал Лоренс и снова подключился к каналу связи с Драконами. – Первый, скажите мне, вы делитесь информацией с другими особями?
Голос Лоренса прозвучал настолько резко, что Дениза недоуменно посмотрела на него. Тот ответил широкой белозубой улыбкой.
– Делимся, – подтвердил Первый.
– Любыми знаниями?
– Да. Это основа нашего существования.
– Значит, вы не будете возражать, если мы используем секвенсоры молекулярного моделирования, чтобы усовершенствовать нашего Дракона таким образом, какой нам представляется наиболее подходящим?
– Нет.
Дениза благодарно улыбнулась Лоренсу. Это было не то, чего она хотела, но по крайней мере давало им шанс добиться того, что их Дракон превратится в нечто иное, чем инертная, бесформенная масса.
– А вас не беспокоит тот факт, что такие особи могут употребить полученное знание на неправильные цели? – задал Лоренс следующий вопрос. – Например, воспользоваться им для создания оружия?
– Если вы знаете, как истолковать и усвоить информацию, то это значит, что вы уже обладаете способностью создать оружие подобного рода. Оружие – это не технологическая проблема. Все зависит от особенностей структуры общества, в котором живут такие особи.
– Иными словами, мы сами должны отвечать за последствия применения оружия?
– Конечно, – ответил Первый.
– Но мы можем рассчитывать на вашу помощь?
– Какого рода помощь?
– Скоро здесь окажутся другие особи нашего биологического вида. Не давайте им информации.
– Знание универсально. Нельзя отказывать кому-то в знании.
– Я не хочу, чтобы вы отказали им в этих знаниях. Просто передайте им информацию не сразу. Повремените немного. Ваше знание может быть очень опасно для особей нашего биологического вида, если поделиться им неправильным образом. Один из людей, находящихся на корабле, который скоро прибудет сюда, хочет стать монопольным, единовластным хозяином информации. Вам это не кажется неправильным?
– В контексте того, что вы сообщили, это действительно неправильно. Но откуда мне знать, что вы не преследуете точно такую же цель? Что вы тоже не желаете господства над другими вашими соплеменниками?
Лоренс посмотрел на Денизу и пожал плечами.
– Черт побери, неужели я внушил такую параноидальную подозрительность? Есть у тебя какие-нибудь соображения, Дениза?
– Наш Дракон может рассказать вам о наших намерениях, – предложила Дениза.
– Я с удовольствием сделаю это, – согласился арнунский Дракон.
– Для нас это неприемлемо, – заявил Первый. – Способность осколка обрабатывать информацию основывается на вашем генетическом алгоритме. Это – ваше творение.
Дениза тихонько ругнулась, глядя на экран с изображением Первого, крошечной черной щепки на фоне мерцающего тумана.
– Что же тогда делать?
– Положиться на человеческую природу, – отозвался Лоренс.
– Мы можем приблизиться к вам? – спросил он Первого. – В вашей полной тени наш корабль будет в безопасности.
– В безопасности? Что это значит?
– В безопасности в отношении открытого космического пространства. Человек, который следовал за ними, может предпринять насильственные действия в отношении нас. Но он не осмелится применить оружие, если мы будет находиться рядом с вами.
– Отлично.
– И еще: вы не могли бы подождать прибытия третьего корабля с нашими соплеменниками? Тогда можно было бы поделиться вашей информацией одновременно с нами троими. В таком случае удалось бы достичь некого равноправия, верно?
– Я подожду.
Все путешествие Саймон провел в лазарете «Норвелля». Когда началась третья неделя полета, два врача, находившихся на борту корабля, приступили к регенерированию его кожи. Полученные им при взрыве сильные ожоги начали постепенно затягиваться. Процесс показался Саймону крайне утомительным, потому что отнимал львиную долю его физической энергии. К счастью, преследование «Корибу» не потребовало каких-либо усилий с его стороны.
Капитан Себастьян Мане чрезвычайно удивился маршруту, избранному террористами.
– Они взяли курс на Альдебаран, – сообщил он Саймону, когда того на носилках внесли в воздушный шлюз «Сяньти».
ИР Саймона мгновенно выдал всю необходимую информацию об этой звезде.
– Красный гигант? А там есть какие-нибудь планеты?
– Пока астрономы ничего не обнаружили, – ответил Мане. – Впрочем, наверняка это неизвестно. До сих пор к Альдебарану не отправлялось никаких экспедиций. Никакого практического смысла в них нет.
– Интересно. Выходит, возможно существование некой инопланетной цивилизации, находившейся к нам ближе, чем мы когда-либо могли предполагать. Фактически в пределах сферы нашего влияния.
– Неужели все так просто? – удивился Мане.
– Да. Когда старт?
– Я как раз хотел обсудить с вами это. До Альдебарана полет будет продолжаться сто четыре дня. Топлива останется только-только, чтобы вернуться… если предположить, что не возникнет никаких непредвиденных ситуаций. Нужно помнить еще и о наших людях. Никто из членов экипажа не ожидает дополнительных двухсот дней полета. Да еще неизвестно, сколько времени мы проведем в окрестностях Альдебарана.
– Чепуха. Насколько я разбираюсь в людях, экипаж останется доволен тем, что ему посчастливится стать свидетелями контакта двух цивилизаций.
– А как же наши наземные силы на Таллспринге? Когда мы вернемся к ним?
– Капитан, давайте мы с вами вот что решим. Либо вы отдаете команду разгоняться до сверхсветовой скорости, либо нет.
Капитан Мане недовольным взглядом скользнул по фигуре, лежащей на носилках.
– Хорошо. Выход на сверхсветовую скорость через восемь минут.
Последующие сто дней путешествия к Альдебарану они практически не общались. Саймон почти все время спал, потому что лечебные процедуры отнимали у него слишком много энергии. В те редкие часы, когда Саймон бодрствовал, он занимался изучением имевшейся в его распоряжении информации об арнунском инопланетянине, надеясь интуитивно постичь его истинную суть. Он каждый день проверял также и информацию о ходе полета. «Корибу» опережал преследователей на двадцать шесть минут и тринадцать секунд. Саймон начал строить собственные планы выхода из пространственно-временного тоннеля. Он не доверял Мане и остальным членам экипажа и поэтому при помощи персонального ИР постоянно проверял все командные коды, чтобы лишний раз убедиться в том, что по-прежнему сохраняет полную власть над кораблем.
За десять дней до выхода в пространственно-временной тоннель он приказал врачам завершить лечение. Небольшой запас времени позволит ему снова собраться с силами.
В день выхода из тоннеля он все еще оставался в лазарете. Врачей и остальной медицинский персонал Саймон отпустил. Он лежал на кровати, испытывая удовлетворение оттого, что за последние три месяца боль значительно ослабла. Но ему все еще нужны новые силы, чтобы выполнить поставленную задачу. При помощи собственной компьютерной сети и оптронической мембраны он поддерживал связь со всеми жизненно важными датчиками наружного наблюдения. Поступавшая с них видеоинформация при помощи Искусственного Разума передавалась на находившийся перед ним панорамный дисплей. Это позволяло Саймону видеть корабль извне, как бы находясь перед ним. В данный момент его окружала серая бесформенная дымка, в которой где-то далеко впереди затерялась угольно-черная точка. По ней тут же скользнули темно-синие пиктограммы. Одновременно с этим Саймон продолжал наблюдать и за кораблем, следовавшим за ними с опозданием в сорок минут. Он знал, что его клон каким-то образом оказался на борту этого космического корабля. Причина, заставившая его броситься вдогонку, не вызывала у Саймона никакого сомнения.
– Остается подождать совсем немного, – сообщил по каналу корабельной связи Мане. – Мы уже входим в слои фотосферы.
За черной точкой – космическим кораблем «Корибу» – сквозь бездонную пустоту сочился слабый черный свет. Казалось, будто за пределами пространственно-временного тоннеля космическое пространство заканчивается. Затем черная точка задрожала, стала расширяться по мере того, как теряла плотность. Потом исчезла совсем.
– Они вылетели довольно поздно, – прокомментировал Мане. – Это всего лишь сорок миллионов километров.
– Мы должны быть рядом с ними, – произнес Саймон.
– Знаю, сэр. Но я собираюсь изменить курс. Если они имеют враждебные намерения, то, вполне возможно, постараются заминировать зону исхода.
Следующие двадцать пять минут Саймон задумчиво разглядывал черный барьер фотосферы, который с каждой секундой делался все ближе и ближе. Интересно, что сейчас делают Ньютон и его спутники?
Когда до выхода «Норвелля» из пространственно-временного тоннеля осталось пять минут, Мане привел корабельные ракеты в состояние боевой готовности. Корабельный ИР задействовал привод ядерного синтеза.
Вокруг Саймона замелькали колонки цифр. Ему стало ясно, что в радиусе пятисот километров нет ни единой материальной точки. Энергия инфракрасного излучения начала просачиваться сквозь обшивку корабля. Ярко вспыхнули располагавшиеся по всему грузовому отсеку двигатели вспомогательных химических ракет, вызвав медленное раскачивание корабля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131