— Пшел вон, — хрюкнул Лёшка. — Ничего тебе не обломится сегодня.
Морда внимательно посмотрела на лешего, затем перевела взгляд на покойника на полу, после чего уставилась на меня. По коже прошла волна холода. Взгляд у образины был самый что ни на есть голодный. И я просто шкурой почувствовал, что он изучает меня, как меню. Вы когда-нибудь чувствовали себя бифштексом? Я почувствовал. Ничего в этом приятного нет.
— Челове-е-ек… — прохрипело или прорычало существо. — Сла-а-адкий… Жрать хочу-у-у…
— Сказал же тебе, пшел вон, — более настойчиво проинформировал его Лёшка. — Это моя тир… территория.
— Я жра-а-ать хочу-у-у! — Существо не собиралось отказываться от позднего ужина, но, по непонятной причине, не желало и нападать, Сомнительно, чтобы его останавливали мои мышцы. Если это был волколак — а я в этом не сомневался, — то уж мышцы он должен был бы воспринимать только как дополнительный источник питания.
— Не получишь ты его, — заметил леший, на всякий случай отодвигаясь подальше от двери. — Уговор забыл аль нет? Мой он сегодня.
— Я помню уговор-р-р… — прохрипела образина, неохотно, но все же убирая морду из двери — Он твой… пока… мой будет завтр-р-ра… А пока отдай мне того, я его вчер-р-ра загнал, он мой… Жр-р-рать хочу-у-у…
— А хрена тебе лысого… — Лёшка, похоже, осмелел, убедившись, что волколак не собирается прямо сейчас нападать. — Вся изба моя… Уговор таков, так что проваливай.
— Хор-р-рошо-о-о… Уговор-р-р я чту-у-у… Но тебя, твар-р-рь, я еще встр-р-речу на узкой тр-р-ропке-е-е…
Морда исчезла, и некоторое время мы молчали. Потом я осторожно поинтересовался:
— Это и есть волколак?
— Ага… ну, не совсем, правда, так… ублюдок…
— В смысле?
— Ты ж мужик, чё тебе объяснять-то. Пойдет, бывало, баба в лес за грибами, да и наткнется… Ежели голодный, так волколак ее вмиг и сожрет, а ежели нет, то может и потешиться. А как родит, так вот такое и получится. Из них оборотни вообще-то паршивые — и меняются они медленно, и на волка мало похожи. Да и человек из него — уродина уродиной.
— Есть и другие?
— Есть… только редкость они сейчас. Их еще истинными зовут. Повыбили их малость рыцари вроде этого, — кивнул Лёшка в сторону покойника. — Да и зря, кстати, бывали среди них и неплохие мужики, да разве ваш брат будет разбираться… А кто сам помер, по старости-то — живут они долгонько… мне не чета, понятно, но и с людьми не сравнить. Щас больше таких вот. Понятно, если оборотневая баба от вашего брата рожает, так то нормальный оборотень получится. Да только такое редко бывает, их бабы красивые до одури и переборчивые — жуть.
— А что за уговор у вас с ними? Леший немного помялся.
— Ну… людям об этом знать вообще-то не положено. В давние времена еще у нас, леших, с волколаками… был заключен уговор. Мы их не плутаем, но если мы кого-то берем под защиту, то они их не трогают. Но только на одну ночь. Так что не слишком обнадеживайся, человече, за день ты из этого леса не выберешься, одна надежда — может, след они потеряют. Ты мне, понятно, приглянулся, но из-за тебя вековой уговор нарушать…
— Верно, не стоит. А если я, к примеру, на дерево заберусь?
— Может, и поможет. Хотя они и по деревьям лазить могут. Это же только так говорится: волк-оборотень. А на самом деле он же ублюдок, он как волк на волка не похож, а как человек — еще уродливее. Но они, особливо если разозлятся, могут и днем тебя в покое не оставить. Так что куковать тебе на том дереве, пока во сне вниз не свалишься.
— Да ты все говоришь “они”. Так он не один?
— Нет, они теперь в одиночку не бегают, разве что свои из стаи прогонят. А так не меньше троих. А чаще пять — с ними и закованный в сталь рыцарь не справится, ежели без серебра… Ладно, утро вечера мудренее. Может, что и придумаем, как и уговор не нарушить, и тебя, парень, от беды спасти… Ложись-ка ты спать, витязь, глядишь, день и принесет что-нибудь доброе…
— А ты?
— Мы, лешие, спим подолгу, но редко…
Вы когда-нибудь пробовали спать рядышком со свежим трупом? А с несвежим? Этот был уже очень даже несвеж, и тем не менее вырубился я сразу. Ну или почти сразу.
Некоторое время меня очень волновал вопрос, почему тут все так похоже на Землю? Не лешие и оборотни, разумеется, а общие принципы. Даже язык, по словам экспертов, сильно напоминает прихотливую смесь земных языков с поправкой на очень большой срок. Лес, по которому я шел… Если бы не леший, я, возможно, постепенно решил бы, что нахожусь где-то в России, ближе к северу. Правда, комаров не было, это плюс. Вместо них были волколаки. Это минус…
Может, какие-то благодетели вывезли в незапамятные времена какое-то количество землян… на кой черт, собственно, этим благодетелям понадобилась такая глупость? Ну, допустим, эксперимент. Красивое такое, звучное слово, которым можно объяснить любой маразм. Как там в анекдоте… ловим таракана, свистим, таракан убегает. Снова ловим таракана, отрываем ему ноги, свистим, таракан остается на месте. Вывод: таракан без ног не слышит… Ладно, вывезли, стало быть, эти экспериментаторы херовы кучу народу, подобрали планетку, на Землю похожую, чтобы не травмировать население тремя лунами или фиолетовым солнцем, а затем стали смотреть, что из этого получится. И экран, падлы, установили, чтобы не шлялись тут всякие…
А дальше что? То ли им надоело подглядывать, то ли они умудряются еще и от Патруля успешно прятаться… хотя в это не верю. С другой стороны, хоть в вопросах эволюции я и полный ноль, но ведь не могла же на разных планетах она идти НАСТОЛЬКО одинаково.
Ну ладно, допустим, я прав. Что нам это дает? А ни хрена…
Вот с этой мыслью я и уснул. И было глубоко безразлично, что подо мной не привычная армейская койка, а плотно утрамбованная земля, спасибо, что хоть теплая.
Проснулся я от постороннего звука, правда, не понял, от какого именно. Звук снизошел к моему тупоумию и соизволил повториться.
— Лёшка, это лошадь?
— Угу, — хмыкнул лешак. — Выспался, рыцарь?
Я почему-то даже не удивился. Раз есть люди, почему не быть и лошадям? А заодно собакам, петухам, волкам… а, ну насчет волков меня уже просветили… свиньям, коровам с добрыми сонными глазами и прочей живности? Интересно, а гадюки здесь тоже водятся? Прям какой-то Ноев ковчег, каждой твари по паре. Хотя нет, во избежание вырождения пар надо куда как больше…
Лёшка, похоже, за всю ночь даже не изменил положения. Как сидел в углу — пень пнем, так и продолжал сидеть. Правда, теперь его бок пригревало солнышко, лучи которого пробивались сквозь дверной проем.
— Откуда она здесь?
— Думаешь, этот, — жест в сторону покойника, — пешком сюда прителепался?
— Думаю, именно пешком.
— Да не в избу, а в лес. В лес, знаешь ли, богатые воины пешком не ходят. Хороший конь, он при удаче и от волколака унесет.
— Что ж оборотни коня не сожрали?
— Говорю же, видно, не шибко голодные. Оно, конечно, лошадь они завсегда с удовольствием завалят и сожрут, но тут же человек был, а он куда как вкуснее…
Интересно, мне показалось, что мой собеседник мысленно облизнулся? Надеюсь, только показалось. Тем временем леший продолжал развивать мысль:
— Да и не догнать им лошадь-то… Вернее, догнать, может, и догнали бы, но тогда пришлось бы человека бросить. А это не в их правилах.
Я встал и потянулся. Ноги действительно не болели, и я порадовался, что не стянул перед сном сапоги. Да и вообще, я практически не чувствовал их на ногах, сидят как влитые…
Выйдя из землянки, я недоуменно уставился на коня, который, в свою очередь, внимательно рассматривал меня черными умными глазами.
Это был огромный вороной жеребец, в котором сразу угадывалась порода. Грива была аккуратно подстрижена, зато роскошный хвост, время от времени хлеставший по лоснящимся черным бокам, был настолько великолепен, что я не мог оторвать от него взгляда. Впрочем, у этого чуда вообще не было изъянов.
Дорогая упряжь с золотыми бляшками, роскошное седло (я ничего не понимаю в седлах, да и в упряжи в целом, но то, что все было явно дорогое, не оставляло сомнений), переметные сумы, перекинутые через круп. С левой стороны к седлу был пристегнут небольшой круглый щит, с правой — длинные ножны, в данный момент пустые.
Внезапно я почувствовал, что мне что-то суют в руку, и услышал сдавленный шепот:
— Чего стоишь, болван, подойди. Угости его…
Я сделал шаг вперед, стараясь отогнать от себя мысль, что копыта коня способны сделать из меня отбивную, и протянул вперед руку. Честно признаться, самому было зверски интересно, что же Лёшка мне туда сунул.
Это оказался самый настоящий кусок сахара, или по крайней мере мне так показалось. Слегка мутный, желтоватый кусок неправильной формы… где, интересно, леший его взял? А говорит, что с людьми давно не встречался, трепло.
Конь тоже сделал шаг вперед и осторожно взял с протянутой ладони угощение, после чего смачно захрустел сахаром. У меня даже слюнки побежали. Я подвинулся ближе и провел ладонью по гладкой шее — чувствовалась мелкая дрожь мышц великолепного животного, которое не сделало попытки удрать или хотя бы отстраниться.
— Красавец! — выдохнул я, продолжая ласкать это прекрасное создание.
— Как тебя зовут?
Честное слово, я бы не удивился, если бы конь ответил. Я уже давно устал удивляться. Но он разговаривать со мной не стал, только проглотил остатки сахара и взглянул на меня в расчете на добавку.
— Нету больше, дружок, — развел я руками. — Пока придется ограничиться этим.
— Везет тебе, небожитель, — отметил леший, — сапогами разжился, коня заимел. И мне чегой-то кажется, что вон те сумы у седла совсем не пусты. Можа, там какая одежа есть? А то смотреть на тебя тошно.
Действительно, через круп коня, чуть позади седла, были перекинуты довольно объемистые переметные сумки. Я как-то даже о них забыл, хотя заметил сразу. Теперь осторожно снял их — конь не соизволил высказать протест, за что я был ему признателен. Сумки оказались на удивление тяжелыми… В одной части сумы оказалась одежда — темно-коричневый камзол, явно новый, куда как приличнее того, что был надет на покойном. Оттуда же я извлек кожаные штаны под цвет камзолу, еще какие-то тряпки… На самом дне лежала толстая куртка, явно набитая шерстью или хлопком, в общем, толстая, теплая и мягкая. К моей немалой радости, под курткой нашлись небольшой круг сыра, завернутый в холстину, и маленькая глиняная фляга, недвусмысленно булькающая.
— О, вот это дело! — Я отпил глоток из фляжки и одобрительно крякнул
— жидкость была если и не самого высокого качества, а уж в этом-то я кое-что понимаю, то по крайней мере содержала достаточно градусов, чтобы по телу пробежало приятное тепло.
— Дай! — протянул руку Лёшка.
— Держи… — Я сунул ему флягу, а сам развязал вторую половину сумы.
На свет божий явилась роскошная кольчуга. То есть я в них, понятно, полный ноль, но учитывая то, как присвистнул за моей спиной Лёшка, мне досталось если и не сокровище, то что-то к нему близкое. Сплетенная из мелких колец, она была достаточно длинной, чтобы укрыть меня до середины бедра. Наплечники были украшены чеканными фигурками драконов, и я про себя с удовольствием отметил, что спины этих драконов явно были предназначены для отражения сильных ударов сверху. На грудь были набиты в пять рядов металлические пластины — тоже приятная вещь, особенно против стрел… интересно, стрелы здесь изобрели? Наверное, изобрели, куда бы они делись.
Под кольчугой обнаружился шлем. Шлем мне не понравился — как-то не вязался он с моими представлениями о рыцарских доспехах… Впрочем, и кольчуга
— не латы. Шлем закрывал затылок и не имел забрала, только короткую стальную пластину, предохраняющую переносицу. Короткая кольчужная бармица12 спускалась до лопаток.
По верху шлема проходил невысокий гребень из какого-то другого металла — по-видимому, медный. Изнутри шлем был подбит чем-то мягким, похожим на толстый войлок. Жарко в нем, должно быть…
— Чего притих-то? — спросил я у лешего, который к тому времени уже прикончил флягу и задумчиво меня рассматривал. Под немигающим взглядом его глазенок я натянул кожаные штаны, затем надел камзол и начал поверх него натягивать кольчугу. Железо пахло маслом и чем-то еще, неуловимо приятным. Может, во мне родовая память просыпается?
— Не так, дурила. — Противу обычного в голосе лешего напрочь отсутствовали жизнерадостные нотки. Сейчас он выглядел каким-то озабоченным, чем-то огорченным. — Кто ж кольчугу на платье надевает? Надо на куртку, она ж толстая, как раз чтоб от ударов у тебя синяков поменьше вскакивало. Ты камзол-то сыми, надень исподнее да поверх куртку. Вот… а теперь натягивай кольчугу. Так, теперь поди с этого… пояс сыми, он ему уж без надобности, а тебе в самый раз. Без опояски кольчуга мешать будет…
— Ты-то откуда такой знаток? — усмехнулся я. — Послушать, так полжизни на поле брани провел.
— Ты слушай, что говорю, да делай, — огрызнулся он. — Да кинжал его прихвати, не пропадать же добру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103