Послышался резкий звон, почти как церковного колокола. Дверной звонок.
- Биллингэм! - воскликнул отец. Мать отстранилась. Еще один звонок.
- Биллингэм!
- Пойду открою, - вздохнул Сторми.
Выйдя из кабинета, он прошел по коридору и только потом оказался в прихожей. Звонок прозвенел еще раз. Он заторопился, гремя ключами и открывая дверь.
Перед ним на крыльце стояла девочка.
Дэниэл.
При виде ее у него перехватило дух. Он уже был взрослым, а она - ребенком, но чувства, которые она в нем пробуждала, остались прежними, такими же, как и много лет назад. Сердце забилось быстрее, в паху быстро нарастала приятная тяжесть. Несмотря на все свое знание, несмотря на все то, что произошло, влечение осталось, и первым его импульсивным желанием было подойти и крепко взять ее за руки. Ему хотелось прикоснуться к ней, но он сдержался и продолжал стоять, придерживая рукой дверь.
- Да? - холодно спросил он.
- Ох, Сторми! - воскликнула девочка, подбежала, подпрыгнула и обвила его руками за шею. Тело среагировало самопроизвольно. Мгновенно набухший член уперся ей куда-то в живот, она почувствовала и прижалась плотнее.
Сторми схватил ее за руки и оттолкнул от себя.
- Что случилось? - В глазах стояла оскорбленная невинность.
- Сама знаешь, что случилось, - стальным голосом произнес он.
- Я люблю тебя, Сторми. Удерживая ее за руки, он отвернулся.
- Я не люблю тебя.
- Я...
- Мне не нравится, что ты пытаешься делать.
- Я же с тобой! Ведь это я всегда говорила, что ты должен себя защищать, не позволять родителям все решать за тебя! Нельзя, чтобы они помыкали тобой, ты должен сам принимать решения!
- Я защищаю себя.
- Поэтому твоя семья меня ненавидит.
- И я защищаю свою семью.
- Я ничего против них не имею, - проговорила она со слезами на глазах. - Это они меня не любят. Они не любят меня, потому что я бедная. Они не любят меня, потому что я люблю тебя больше, чем они, и я думаю о тебе, думаю о том, чтобы тебе было лучше, а не просто о том, чтобы выглядеть хорошо перед твоими родителями!
- Они не хотят, чтобы мы с тобой больше виделись, - заявил Сторми. - И я тоже больше не хочу тебя видеть.
- К черту твою семью!
- Нет, сама иди к черту.
Слезы высохли, лицо стало жестким.
- Что ты сказал?
- Что слышала.
- Значит, ты так решил?
- Так должно быть. Убирайся отсюда. Я больше не хочу тебя видеть.
- То, что ты хочешь и что ты получишь, - большая разница. - Взмахнув волосами, она развернулась и пошла прочь. Со спины она совсем не была похожа на ребенка. Скорее на карлицу.
Это немного уменьшало влечение.
Уменьшало, но не искореняло.
Он запер дверь. За спиной слышалось постукивание бабкиной клюки по полу. Обернувшись, он увидел ее у лестницы.
- Не могу найти Биллингэма, - сказала она.
- По-моему, его нет, - ответил Сторми. На лице ее за долю секунды отразилась целая гамма эмоций - паника, страх, недоумение. Она знала, что дворецкий является частью Дома, и понимала, что если его нет, произошло что-то весьма серьезное. Затем вернулось напряженное выражение стоической неподвижности, и она проговорила:
- В таком случае тебе придется занять его место.
- Помочь тебе подняться по лестнице? - согласно кивнул Сторми.
- Нет. Тебе придется приготовить мне ванну. Сегодня вечером я буду купаться в крови. Заполнишь ванну козьей кровью. Температура - умеренная.
Он тупо кивнул, глядя, как она с трудом взбирается по ступенькам. Где-то на втором этаже плакала, причитая, мать. Отец продолжал звать Биллингэма.
Он стоял в прихожей, размышляя. Чего он добился? Ничего. Он выложился по максимуму, выступил против родителей, все им растолковал, но они не шелохнулись, остались при своем, фаталистически покорились течению обстоятельств. Абсолютно все осталось как раньше.
Он вздохнул. Пожалуй, ему действительно никогда не вернуться домой.
Тем не менее после разговора с родителями ему стало немного полегче. По крайней мере он постарался остановить их отречение от Биллингэма и от Дома, повлиять на их нарастающую зависимость от Дэниэл.
Если бы можно было начать все заново, он бы никогда не сбежал из дома. Он бы остался в Доме с родителями и попытался действовать с ними заодно.
Бабушки на лестнице больше не было; не слышал он и стука ее палки. Он решил подняться проверить, все ли с ней в порядке. Ее не оказалось в коридоре ни второго, ни третьего этажей, и он постучал в дверь ее спальни.
- Бабушка!
Никто не ответил.
Он попробовал открыть дверь. Она оказалась заперта.
Потом он постучал в ее ванную комнату, но опять никто не откликнулся. Он приложил ухо к двери и прислушался.
Тишина.
Могла она пойти куда-нибудь еще? Он двинулся в сторону лестницы, но вдруг заметил приоткрытую дверь собственной комнаты. Оставил ли он ее открытой? Этого он не помнил.
- Кто там? - на всякий случай громко спросил Сторми. Потом сунул голову в комнату. И сразу улучшилось настроение, словно произошло какое-то изменение атмосферного давления. На полу комнаты он увидел следы разрушительного землетрясения, а у противоположной стены - разбитый телевизор.
Он вернулся.

Глава 13
Нортон
Нортон мгновенно ощутил изменение.
Тряска прекратилась, он отцепился от перил и огляделся. Тесный Дом, в котором он провел последние дни, Дом, в котором он находился с Лори, Дэниэлом, Сторми и Марком, исчез. Это был Дом из прошлого, дико непредсказуемый Дом, в котором он вырос, и по внезапно обступившей его наэлектризованной тишине, густому тяжелому воздуху, невнятным токам, которые словно подземная река струились под тонкой пленкой окружающей реальности, он понял, что вернулся домой.
Чтобы убедиться в этом, он пересек холл и подошел к двери комнаты, которую занимал Сторми. Дверь оказалась открытой, но в комнате не осталось никаких следов пребывания ни Сторми, ни кого другого. Комната осталась точно такой, как он помнил ее из детства - швейной мастерской матери.
Стена тишины раскололась с почти ощутимым треском. Откуда-то издалека послышались звуки, голоса. Негромкий разговор. Смех.
Звуки доносились из библиотеки. Медленно и осторожно он двинулся по коридору. Лампы горели слабо, коридор тонул во мраке. Темные закоулки представляли собой надежное укрытие, но в то же время нагнетали таинственность и угнетающую атмосферу. Он вытер о штаны внезапно вспотевшие ладони и постарался дышать потише. Он миновал комнату Даррена, ванную и подошел к библиотеке.
Перед дверью он остановился и осторожно заглянул внутрь.
Вся его семья была в сборе.
Он быстро отпрянул с колотящимся сердцем. Вдруг стало трудно дышать, словно от удара в солнечное сплетение. Несколько секунд он безуспешно разевал рот, но никак не мог набрать полные легкие воздуха. Встреча с семьей его не удивила. На самом деле, именно этого он и ожидал. Тем не менее сам факт стал таким тяжелым эмоциональным ударом, что он оказался не готов к этому.
Они сидели в центре комнаты вокруг игрального стола и играли в парчизи <Парчизи (Parcheesi) - настольная игра на крестообразной доске для четверых человек, напоминающая игру в кости.>. Они предстали перед ним в том виде, как ему помнились лет в двенадцать. Сестры - в праздничных платьях из набивного ситца, сшитых матерью, в которых они проходили, с небольшими перерывами, почти все свои подростковые годы. Белла, старшая, демонстрировала отсутствие интереса к игре, словно семейные занятия такого типа рассчитаны на маленьких, а она уже вышла из этого возраста. Однако младшая, Эстелла, и брат Даррен смеялись и подшучивали друг над другом в полном увлечении. Родители, обоим чуть за сорок, сидели на противоположных сторонах, разделяя сестер, и умиротворенно улыбались.
Вполне типичный вечер. Они частенько коротали так время после работы и школы, но что-то зацепило его, что-то было не так, и он не сразу смог сообразить, в чем дело.
В библиотеке не было книг.
Как он сразу не обратил на, это внимание? Все книжные полки, от пола до потолка, были пусты. Темное дерево открывшейся стены придавало комнате такой же дух формальности, как и книги, однако складывалось ощущение, что они сидят в пустой комнате, в пустом доме, в заброшенном доме, и эффект был неприятным.
Что могло случиться с книгами, размышлял Нортон. Куда они могли подеваться? Все отцовские книги находились на месте, в его кабинете.
Но это было в другом Доме, в современном Доме.
Он растерялся. Может, он уже на Другой Стороне? Может, Дом дал ему возможность навестить призраков, души убитых членов его семьи? Или благодаря причудливому течению времени, искривленному Домом, все временные пласты могут сосуществовать одновременно? Может, Дом в состоянии перекидывать его из одной эпохи в другую по собственному желанию?
Как бы там ни было, в данный момент он готов к встрече с семьей. Он сделает это позже, когда немного придет в себя, наберется сил, а сейчас ему хочется побыть одному, подумать, разобраться.
Он всегда пытался внушить своим ученикам мысль о способности прошлого оказывать влияние на настоящее, втолковать, что на любые действия есть противодействие, у каждого события - свои последствия, которые волнами накатываются на будущее. Не исключено, что в этом суть происходящего с ним в данный момент. Не исключено, что Дом дает ему возможность обнаружить источник таких волн, разошедшихся во все стороны, и воскресить Кэрол, повлиять на жизнь Дэниэла, Сторми, Лори и Марка.
Может, он дает ему шанс все изменить?
Мысль эта возбуждала и пугала одновременно, но эмоции были слабыми и скорее личностными. Если то, что сказал Биллингсон - Биллингс, - правда, если Дом - Дома - действительно поддерживают существование барьера, защищающего физический материальный мир от вторжения Другой Стороны, тогда это не менее важно... нет, даже важнее, чем получить шанс вернуться назад во времени и убить еще не создавшего нацизм Гитлера.
Но всерьез проникнуться этой мыслью он не мог. Видимо, дело в том, что она была для него еще достаточно новой, а с идеей о гнусных преступлениях нацистской Германии и Второй мировой войны в целом, закрепленной в мировом общественным мнении, он прожил уже более полувека, тем не менее Нортону казалось, что его проблемы гораздо скромнее по масштабу, гораздо более личные и локальные.
Учитывая последствия, это, может быть, и к лучшему.
Нортон отошел от двери, стараясь не шуметь, и вернулся в коридор. Даже спустя столько лет он прекрасно помнил, где расположены скрипучие половицы, и благополучно избегал их.
В очередной раз он оказался наверху лестницы. Вглядываясь вниз, он вдруг заметил на одной из стен граффити - огромное лицо, нарисованное голубым мелом, весьма примитивное изображение, словно исполненное не очень способным пятилетним ребенком.
Меловая физиономия подмигнула ему.
И улыбнулась.
Из кое-как прорисованного рта торчал один зуб; это должно было бы придать лицу дурацкое, смешное выражение, но Нортону почудилось в этом нечто дикое, и он побоялся спускаться вниз, побоялся пройти под этим взглядом. Странно, но в природе человека заложено гораздо сильнее бояться мелких, соизмеримых вещей и явлений, нежели крупных и даже гигантских. Не разговоры о Другой Стороне и загробной жизни, не вероятность жестоких последствий эпического масштаба, а именно этот примитивный рисунок мелом вызвал тот смертельный ужас, от которого сохнет в глотке, стынет кровь и сердце готово выскочить из груди.
Круглая физиономия качнулась влево, качнулась вправо, однозубая пасть открылась и закрылась.
Она смеялась.
Нортон пустился бежать Без мысли, без плана, без паузы для выбора варианта и взвешивания последствий. В эту секунду ему хотелось лишь одного - оказаться как можно дальше от этого жуткого рисунка и его пугающих гримас Он мчался по коридору со всей возможной скоростью, на которую были способны его старые ноги. Мелькнула мысль остановиться перед библиотекой, чтобы не обнаружить себя, но в голове живо стоял образ подмигивающей и качающейся круглой физиономии, с жутким щелканьем, напоминающим звук школьного кинопроектора, разевающей и закрывающей пасть, и он только прибавил скорости.
Он промчался мимо библиотеки, надеясь, что остался незамеченным, но не стал останавливаться, чтобы убедиться в этом. Он планировал добраться до лестницы в задней части дома, но остановился раньше, боясь и здесь увидеть очередное граффити. Впрочем, на этой стене ничего не было. По крайней мере он ничего не разглядел в этом полумраке. Глубоко вдохнув и собравшись с мужеством, он ринулся вниз.
До конца ступенек он добрался без инцидентов и немедленно отскочил в сторону. Грудь ломило с такой силой, что он всерьез опасался сердечного приступа. Однако в следующую секунду он уже устыдился своего трусливого бегства. Отходя от лестницы, он поклялся, что больше никогда не поддастся этому страху. Он ударился в панику, действовал инстинктивно; в следующий раз он не даст сбить себя с толку и всегда будет думать, прежде чем совершать то или иное действие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49