- Дом.
Наступило долгое молчание.
- Откуда этот дом взялся? - наконец заговорил Марк. - Кто его создал?
- Те, Кто Были Раньше.
Ответ, при всей его двусмысленности и намеке на дела давно минувших дней, еще больше напугал Марка, и далее он только молча слушал, как Биллингс описывал времена, когда барьер только-только был создан, времена чудес, когда по земле бродили боги и чудовища, моря еще не слились воедино, оракулы предсказывали будущее, когда волшебные существа и покойники, восставшие из могил, жили среди обыкновенных людей. Он объяснил, что после того как Дом был заселен, набрался силы и стал более эффективен, более настроен на выполнение своей миссии, всякие "протечки" были устранены, все проходы на Обратную Сторону - заделаны.
- Совершенства не бывает, - продолжал помощник. - И в прошлом отдельным духам удавалось проникать через барьер. Но Дом был создан для соблюдения законов разума и порядка, и отдельные исключения не могли оказать влияния или воздействия на его роль. Постепенно Обратная Сторона оказалась забытой, отошла в царство мифов и выдумок, и к случайно попавшемуся на глаза монстру, к случайному дому с привидениями, к случайному призраку стали относиться как к аберрации сознания, к развлекаловке, как к забавным байкам, которые всем нравятся и в которые на самом деле никто не верит.
Однако сейчас Дом стал сдавать. Элементы потустороннего мира прорываются в этот мир, в материальный мир, а элементы вашего мира прорываются в тот.
Марку отчаянно хотелось пить.
- Как давно вы здесь? - спросил он. - В этом Доме?
- Я всегда был здесь. Ответ ему не понравился.
- А ваша дочь?
- Что? - переспросил помощник.
- Она тоже здесь? - В сознании всплыло детское лицо, искаженное похотью, и от мгновенно возникшей ответной физиологической реакции его передернуло.
Биллингс озадаченно заморгал; на лице его застыло выражение, весьма близкое к страху.
- У меня нет никакой дочери, - ответил он.

Глава 2
Нортон
Впервые с момента появления в доме Нортон заметил, что Биллингсон начал нервничать. Нортон вообще не помнил, чтобы тот когда-либо волновался. Это вызвало чувство легкого удовлетворения. Он понимал, что это ребячество и что должен быть выше этого тем не менее дискомфорт наемного работника радовал.
Но и настораживал одновременно.
Нортон оказался не готов к тому, с чем столкнулся по возвращении. Дом с привидениями? Пожалуйста. Призраки из прошлого? Ради Бога. Но только не такая широкомасштабная, всеобъемлющая, эпического размаха ситуация.
Верит ли он в это?
Разумом он понимал, что наемный работник говорит правду. Иное бессмысленно. Но история его оказалась настолько всеохватной, что просто ошеломляла. Бес, вселившийся в крестьянина в Бангладеш, неуловимый снежный человек, попавшийся на глаза какому-то бродяге в Гималаях - и все это из-за того, что Нортон больше не живет в этом доме в Окдэйле? Такая причинная связь казалась, на первый взгляд, абсурдной, но Биллингсону простыми объяснениями удалось увязать все это во вполне правдоподобную конструкцию.
А что насчет девочки?
Наблюдать за испуганным Биллингсоном было, конечно, приятно, но в то же время и страшновато - именно потому, что наемный работник ничего не знал о ребенке, который, как предполагалось, был его дочерью.
Донна.
От одной мысли о ней Нортон ощутил жжение в паху. Однако тот факт, что Биллингсон, который, казалось, должен знать все, должен быть в центре всего здесь происходящего, абсолютно не подозревал о существовании девочки, непонятным образом вызывал беспокойство. При всем страхе, внушаемом Домом, этому можно было подобрать логическое объяснение, найти соответствующую теорию, усмотреть, в конце концов, управляющую им силу. Но девочка существовала вне этого. Она оказалась непредсказуемым явлением, и ее существование нарушало баланс, затемняло и усложняло и без того темную и сложную картину.
После того как он заявил, что видел дочь Биллингсона, разговор сошел с рельсов; однако работник, хотя и явно потрясенный, снова полностью взял себя в руки и заявил:
- Уже поздно. Полагаю, мы можем завершить нашу дискуссию завтра утром.
Нортон оглядел гостиную. До сего момента все его пребывание в Доме ограничивалось этой комнатой, своеобразным вариантом ситуации "Выхода нет", и первой мыслью было, что ему придется переночевать здесь - на софе, или на маленьком диванчике, или на стульях, или на полу, не имея возможности выйти отсюда.
Но когда он поинтересовался, где устраиваться на ночлег, Биллингсон невозмутимо ответил:
- Ваша комната ждет вас.
Действительно, его спальня оказалась там же, где и раньше, - на третьем этаже, немного в глубине коридора. По обе его стороны располагалось еще некоторое количество дверей, и Нортон сообразил, что даже ребенком не знал, что находится за большинством из них. Двери всегда были закрыты или заперты, и ему никогда не приходило в голову поинтересоваться, что там.
Это двери в другие измерения, за пределами пространства и времени.
Так сказал Биллингсон, объясняя точное расположение Дома напротив Обратной Стороны, и хотя тогда Нортон ничего не сказал, объяснение испугало его и накрепко засело в голове.
Он совершенно растерялся и страшно жалел о том, что собрался сюда приехать. Он понимал, что это элементарная трусость, и был вполне с этим согласен. Гораздо легче казалось встретиться с миллионом демонов на улицах Финли, чем оказаться заточенным здесь, в этом Доме. Там это было бы вторжением ужаса в обычную повседневную жизнь; здесь ужас был обычным повседневным состоянием.
Биллингсон проводил его до двери спальни, открыл ее и улыбнулся.
- Приятных снов, Норт.
Затем театрально поклонился и двинулся в обратном направлении.
Именно эти слова произносил каждый вечер отец, укладывая его в постель.
Глубоко вдохнув, Нортон вошел в спальню.
Все выглядело точно так, как полвека назад.
Это не стало для него полной неожиданностью, но столь глубокое погружение в прошлое было ошеломительным. Низкая кровать с красным клетчатым одеялом, небольшой угловой столик с законченными и недостроенными моделями самолетов, фотографии Бака и Роя Роджерсов, прикнопленные к стене, ящик из-под сигар на прикроватном столике, где он хранил свои ценности... Он огляделся. Над дверью - перевернутая подкова, которую он прибил там на счастье.
На счастье.
Он криво усмехнулся. Хорошая шутка. Никогда в жизни он не испытывал в этом Доме ничего даже близко напоминающего счастье.
Он стал больше, комната со всем ее содержимым казалась меньше, но при этом не возникало никакого странного ощущения, которое бывает при посещении мест, связанных с детством. Он сел на кровать, и тело само как бы вспомнило и форму матраса, и ткань покрывала, уютно вписавшись в физически знакомую обстановку.
Он посидел некоторое время, озираясь по сторонам, впитывая впечатления, потом принялся копаться в коробке из-под сигар, в ящиках стола, доставая и ощупывая предметы, безумно близкие, знакомые, о которых никогда и не вспоминал за прошедшие десятилетия.
Ему стало тоскливо и грустно. Нет, страх не покинул его, он присутствовал постоянно, в глубине души, но сейчас на первое место выступили печаль и меланхолия. Он начал вспоминать о том, что думал в детстве, о чем мечтал... От осознания того, что будущее, к которому он так жадно стремился, уже прошло, стало тяжело на душе. Впервые в жизни он почувствовал свой возраст.
Нортон встал, подошел к окну и выглянул наружу. Там по-прежнему было темно, но это была не ночная темень. Он не видел ни звезд, ни луны, ни городских огней, ни света автомобильных фар. Могло показаться, что стекло закрашено черной краской, но темнота имела глубину, и он понял, что за окном существует какой-то мир.
Только он сомневался, что хочет узнать, какой именно.
Вздохнув, он отвернулся. От дальней дороги и всего пережитого здесь в холодном поту он чувствовал себя грязным, вонючим. Несмотря на то, что ванная комната, насколько он помнил, находилась в дальнем конце коридора, он все-таки решил перед сном принять душ. Он не захватил ни халата, ни пижамы, да и все сменное белье осталось в машине. Странно. Он с самого начала собирался переночевать в Окдэйле, может, даже побыть здесь несколько дней, и теперь не мог найти объяснения тому, что не собрался как следует.
Это на него не похоже.
Он нашел это тревожным признаком.
Но все-таки решил отправиться в душ, сполоснуться, потом одеться снова, а спать в нижнем белье. Он подумал, не позвать ли Биллингсона, не попросить ли у него халат и полотенце, но идея лишний раз сталкиваться с наемным работником показалась непривлекательной, поэтому Нортон решил сначала заглянуть в ванную, посмотреть, не найдется ли там что-нибудь подходящее.
Он разулся, снял ремень, вынул из карманов всякую мелочь и положил на ночной столик. Проходя по коридору, он не слышал ни малейшего звука из других комнат, но тишина нервировала еще больше, чем шум. Мелькнула мысль отказаться от душа и ретироваться назад в спальню, спрятаться там до утра. Темнота коридора и полная тишина угнетающе действовали на нервы, но он не даст себя запугать ни Дому, ни кому бы там ни было. Он может испытывать страх, но не намерен это показывать и постарается вести себя как можно непринужденнее.
В отличие от коридора и в меньшей степени от спальни ванная комната была оснащена современными яркими неоновыми светильниками. Похоже, это единственная комната в доме, перестроенная и переоборудованная со времен его детства. Сильный белый свет заливал все уголки небольшого функционального помещения.
Современная ванная улучшила настроение и подарила надежду. Она казалась островком реальности в абсолютно сюрреальном ландшафте Дома, и ее такая обыденная конкретность придала ему уверенности и спокойствия, дала возможность сохранить контакт с обыденным миром повседневности.
В ванной действительно оказались и халат, и полотенца, и мыло. Нортон запер за собой дверь, разделся и сложил все вещи на крышку унитаза. Ванна и душ здесь были совмещенными в один узел. Сдвинув в сторону бежевую пластиковую занавеску, он забрался в ванну и задернул ее за собой. Включая воду, он заметил краем глаза какое-то движение и нервно выпрямился. По краю занавески, темное на белом фоне ванны, появилось нечто напоминающее тысячи волосков - жестких усиков или паучьих лапок. Все они бешено шевелились. Нортон прижался спиной к кафельной стенке и уставился на бешено извивающуюся полоску.
Этот страх возник уже где-то на подсознательном уровне. Ни мысли, ни попытки сознательного определения опасности - только инстинктивный ужас перед тонкими волосками, безрассудная паника.
Шумела вода, от этого было капельку легче.
Еще и слышать шорох этих волос было бы совсем невыносимо.
Почему-то мелькнуло воспоминание о муравьях, которых они жгли с Донной. В каком-то смысле их извивающиеся тельца, их смертельные судороги на подсознательном уровне напомнили ему яростно шевелящиеся усы, и он решил, что его настигло своего рода возмездие, отложенная на десятилетия месть за тот давний поступок.
Волосы поначалу шевелились независимо друг от друга, теперь он обратил внимание, что в их действиях появился порядок; они синхронно двигались вперед и назад, из стороны в сторону. Теперь они распространились по занавеске уже во всю длину ванны. Охваченный паникой мозг лихорадочно перебирал варианты спасения. Он не мог знать, представляют ли эти волосы самостоятельное существо либо являются лишь частью какой-то более крупной твари, но в любом случае он не смел отодвинуть занавеску, не желал видеть ничего более этих двух дюймов вдоль бортика ванны.
Он уже был готов заорать "на помощь", как волосы вдруг перестали шевелиться и исчезли. На долю секунды они повисли в воздухе над головкой душа, волнистая полоса с шорохом пронеслась над пластиковым занавесом и растворилась в воздухе. Он выждал некоторое время, все еще распластанный по стене, затем, не фиксируя больше никакого движения, осторожно прикоснулся к занавеске и сдвинул ее в сторону.
Ванная была пуста.
Ни усов, ни волос, ни паучьих лапок, ни какой другой нечисти не было ни под унитазом, ни в раковине, ни на вешалке для полотенец. Дверь была закрыта и заперта.
Несмотря на усугубившееся ощущение грязного тела и еще большее желание встать под душ, он, весь трясясь от страха, выключил воду, кое-как натянул трусы, подхватил остальную одежду под мышку и бегом кинулся в свою комнату.
Тяжело дыша, он сидел на кровати и размышлял о том, что будет, если ему ночью понадобится пойти в туалет.
Придется высунуть член в окно и отлить на улицу.
Черта с два теперь его нога переступит порог ванной комнаты.
Он прикрыл веки; перед глазами тут же появились шевелящиеся волосы. Его передернуло.
Он уже мечтал о тех безобидных явлениях, которые видел раньше, - о призраках, о подгоревших тостах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49